Мгновение здесь вечность там. часть вторая. отрыво

                Нам не дано себя понять,               
                какими будем через  годы,
                как не познать каприз природы…
                Нам не дано себя понять.
                Ф. Тютчев.
               

                На станцию Кулунда поезд прибыл вечером.  Вокзал был
 освещён огнями и последним просветом, на горизонте, уходящего дня, смотрелся  красиво. Мы вышли с вещами из вагона и остановились  на перроне, осматривая здание. В это время к нам подошел улыбающийся старший брат.     – Рад видеть вас, с приездом, – сказал Юрий, – пошли домой, взял часть вещей и направился на выход через вокзал. Перед вокзалом была небольшая площадь, и пролегала широкая дорога, за которой начиналась большая аллея с центральным тротуаром, на ней вдалеке виднелся фонтан.  С правой стороны: возвышалась водонапорная башня и через дорогу стояли  три двухэтажных дома, остальные в общей массе были одноэтажные дома с дворами и сараями.   Мы шли  не спеша      по слабоосвещённым улицам села и за двадцать минут подошли к дому.        Я с  интересом всматривался  в дома и дворы, сумерки придавали  им  свой колорит.  Дом был в стадии завершения строительства: во дворе виднелся   строительный материал, а в пяти метрах от дома виднелась в земле яма,        с жидкой глиной вперемешку  с соломой. В доме комнаты были уже готовы    и только в  кухне были голые стены.  К нашему приходу, Серафима успела  управиться с детьми: спали  четырехлетняя Люда,  маленький  Вова и только Танечка  не спала, продолжала ворочаться в постели. Вечерний чай и разговоры растянулись на  час и Юрий предложил: давайте готовиться спать.  Утро встретило меня ярким солнечным лучом из окна, детским топотом ножек, криком и смехом.  Перекусив, вышел из дома во двор и сразу пришлось защуриться: жаркое солнце и чистое небо были для меня необычны и доставляли наслаждение. Юрий работал на железной дороге: осмотрщик  вагонов проходящих поездов, посменно.    Неунывающий и трудолюбивый,  успевал строить дом и воспитывать детей. Он уже работал: месил глинистый раствор голыми ногами в яме и вёдрами носил к углу дома. В стене под окном кухни виднелся не оштукатуренный участок: камышовый мат отчётливо был виден. Я включился в эту работу: накладывал глинистый раствор в вёдра и подносил к дому.  Не большой участок был заштукатурен к 11 часам дня. Закончив работу, мы сидели и пили чай в кухне, в это время Серафима предложила брату сходить на рынок  купить овощей к обеду. Я изъявил желание сходить с ним и познакомиться с селом днём.   При солнечном свете поселение в общей картине смотрелось иначе: дома стали более однообразными, но зелени и цветов в огородах было много. Рынок находился в противоположной стороне от дома, пришлось идти через  всё село, в старинную часть.  Проходя около клуба железнодорожников, я обратил внимание: слева за аллеей виднелся железнодорожный вокзал.  Старая часть выглядела более ухоженной: за рынком стоял двухэтажный  Дом культуры,  через рыночную площадь,  находилась большая столовая.       – Зайдём в столовую, перекусим, –  предложил Юрий.    В столовой была небольшая очередь, занято было всего три стола и он сказал:  садись за стол. Прошло не больше пяти минут, подошел Юрий неся поднос на котором были две тарелки с солянкой, два  компота и хлеб.  Всё выставил с подноса на стол, в буфете заказал сто грамм водки и выпил.  – Приступим,   – сказал он, – по-свойски подмигнув мне.        – Вполне съедобно, даже вкусно, – уточнил я, запивая всё компотом.  На рынке купили овощи, что заказала Серафима и направились домой.   Алтайское солнце напекло нас   основательно и с рынка вернулись уставшими. – Вовремя пришли, – сказала  Серафима, – уже заждались,  взяла сумку с овощами и начала ими заниматься.  Послеобеденное время ушло на разговоры, особенно мать интересовало где можно устроиться на работу.  Юрий больше строительством не занимался: на следующий день ему на работу, дежурство на сутки. Я вечер провёл с детьми: во дворе дома играл с ними в разные игры. Мать  с утра собиралась  идти искать работу.               
На следующий день солнце также светило ярко, матери и Юрия уже не было. Серафима и дети занимались своими делами. Позавтракав, я решил продолжить знакомиться  с прилегающими улицами в этой  части  села.     На  этом участке дороги все дома находились в разной стадии строительства, оказалась это окраина, и, выйдя на простор: открылась степная панорама.        Осмотрелся: кругом были поля засеянные  зерновыми, вдалеке слева виднелись дома, а справа, ближе, виднелась лесополоса. – « Красота, видно    далеко, это тебе не в лесу», – подумал я. Обошел крайний двор и углубился  в соседнюю улицу метров  на сто.  Впереди увидел парнишку сидевшего на скамейке, перед ним стоял перевёрнутый велосипед. Он крутил медленно переднее колесо левой рукой: колесо имело внушительную  «восьмёрку».         Парень коренастый, со светловолосым чубчиком, был  моего возраста,  в пестрой рубашке с коротким рукавом. Сосредоточенный вид говорил, что его ум решает трудную задачу: как ликвидировать повреждение. Я молча стоял и наблюдал за его размышлениями. Через минуту он поднял голову и посмотрел на меня, строгими, коричневыми глазами.  – Добрый день,              – быстро вставил приветствие, – где ты так колесо погнул?  – Ехал быстро по тротуару, впереди  из двора вышла женщина  и за ней сразу выбегает ребёнок, пришлось резко свернуть и врезаться в забор. Не теряя общего настроя в разговоре, я протянул руку – Николай.  – Я тоже  Колька.   – Будем тёсками, – улыбаясь сказал я.    – У меня на Севере  велосипед остался, и таких аварий было достаточно.    – А здесь как оказался?    – Переехали сюда жить, на соседней улице старший брат живёт. – Давно приехал?      – Пошёл третий день, знакомлюсь с местностью, степь ровная, далеко видно, в лесу нет такого обзора, – уточнил я.         – В школе будешь учиться? – спросил он.   – Пойду в седьмой класс.   – Я тоже иду в седьмой класс.    – Там вдалеке видел лесополосу, это  лес?     – Лесополоса шириной метров 15, но уже разрослась хорошо. Предохраняет поля от сильного ветра. За лесополосой есть озеро солёное.    – Надо ослабить спицы в том месте, где колесо согнулось и близко располагается к стойке вилки руля, и натянуть спицы которые напротив,  – предложил я. – Делай не спеша и колесо начнёт  выравниваться.  Колька  достал ключ для натяжения спиц,  повернул колесо в нужное положение и занялся спицами.  Я придерживал колесо рукой, минут через двадцать, работая со спицами, колесо выпрямилось,  прокручивая его рукой изгиба уже не было видно.   Колька проехал на велосипеде и выполненной работой остался доволен.      – Получилось отлично! Ни какого ощущения,  как новое, – радостно поделился Колька.  – В следующий раз при езде будь внимательней,  – подбодрил его я.   – Ремонт закончен, пройдусь до следующего переулка и вернусь домой.   – Завтра  с утра в 11 с ребятами идём на озеро, – сообщил Колька, – пойдёшь снами?  – Обязательно пойду, подойду к твоему дому к 11 часам, до  завтра.            К вечеру пришла мама и  сообщила, что устраивается работать в детский сад, и уже проходит медицинскую комиссию.   Утром проснулся от детского смеха и разговора   Юры и Симы.      –     «Юра пришел с работы, пора вставать »,  – подумал я, не открывая глаз.           «Я же договорился  идти утром с ребятами на озеро»,
– всплыло в моём сознании,  быстро встал и оделся. Выйдя из дома  во двор,  увидел Юрия занимающегося домашними делами и спросил у него про озеро.      – Это солёное озеро, за лесополосой, в километре от села,                – уточнил он, можно купаться.   – Я договорился с ребятами  с утра сходить на озеро, – сказал я.  – Сходи, искупайся, узнаешь какое оно солёное. Я прошел  по знакомой дороге и присел на скамейку у Колькиного дома.  Минут через пять из дома вышел Колька и крикнул: заходи Николой во двор.  Перед домом, во дворе, была небольшая площадка, и  слева от неё стоял сарай,  на оставшейся части двора росли  картофель,  помидоры, огурцы и капуста.  Я с удовольствием осматривал посадки: на кустах помидор уже имелись зелёные плоды, в это время во двор вошли трое ребят.  Один из них  сразу вошел в дом, через минуту вышел с Колькой и он сказал – Николай, пошли. Пройдя четыре дома, мы вышли на степной простор и по грунтовой дороге направились к лесополосе. Я познакомился с ребятами: Генка был коренастый, одного роста с Александром и немного полноватый; Александр более стройный с большой гривой на голове, а Валентин и Колька были одного роста. Валентин шел молча, а Генка болтал без устали  и  расспрашивал про северную местность.   Я рассказывал с одушевлением: про лес, про реку, про озёра и конечно, как мы катались на товарном поезде.  Перед моим взором раскинулась степь с её разнотравьем.  Простор, покой, ароматы степных трав, местами росли метёлки ковыля. Тёплый ласковый ветерок дул со стороны лесополосы с  озера. Знойное солнце уже набрало силу – припекало основательно, но мы шли бодро. Чувствовалось по местности, что дождей давно не было: на дороге местами попадалась пыль.  – Пора перекурить, – сказал Генка и достал из кармана портсигар; к  нему подошли Александр и Валентин, я с Колькой отказались. Тут я услышал птичью трель, звук шел откуда-то  сверху, задрав голову  начал искать взглядом птицу. – Вон он, жаворонок, чуть левее,  – показал рукой Колька,      – под ним в траве гнездо,   и самка сидит на яйцах.   Лесополоса меня тоже удивила своим изобилием плодовых деревьев и кустарников: росла смородина, малина, особенно меня поразили ранетки:  яблоня, но яблочки размером с вишню и растут так же кучками. В траве попадалась земляника. Лесопосадки были посажены для защиты пахотных земель от сильных ветров, которые сдували поверхностный слой, а зимой задерживали снег на полях. За лесополосой показалось озеро, до него было около ста метров. Озеро средних размеров,  вокруг него нет ни какой растительности кроме степных трав.  Ласковый ветерок гнал по поверхности воды мелкую, подрумяненную солнцем рябь,  радостно приветствуя нас солнечными бликами.  Три чайки летали над водой, а две сидели на воде вдалеке от нас. Не успели ребята раздеться, как я уже шел по воде. Колька последовал за мной, крепко сложенный, загорелый, вызвал у меня зависть.  Водная поверхность оказалась обманчивой – мелководье: пришлось идти  по воде около 40 метров,  чтобы оказаться по грудь вводе. Сразу обратил внимание на дно: нога проваливалась через поверхностный слой в чёрную маслянистую массу грязи. Постояв немного, осмотрелся и нырнул, но нырок получился слабый: солёная вода  вытолкнула меня на поверхность. Колька плыл рядом  перевернувшись на спину и я последовал его примеру. Было очень интересно: приподняв руки и ноги над водой – спокойно лежал на воде и не тонул.  Бултыхались  в воде с часок,  все вышли  на берег. На берегу обмыли ступни ног от чёрной жижи и пригладили волосы, высыхая  они  покрылись незаметной соляной корочкой.  – Вот ты и искупался в нашем озере – Щекулдук, – сказал Колька.      – А я думал это  Кулундинское   озеро,  –  произнёс удивлённо.     – Нет,   оно от нас расположено в 50 километрах,    – уточнил он.  Про наше озеро говорят, что чёрная грязь лечит суставы, а от солёной  воды на коже все болячки заживут быстро. Возможно, в будущем, здесь лечебный санаторий построят.  – Я с матерью в Новороссийск на Чёрное море ездил, там тоже на косе такая черная грязь есть. Некоторые люди мажут этой грязью все тело, – подтвердил я, – ходят чёрные, как негры. На берегу лежала водоросль, слегка коричневого цвета, выброшенная волной  из озера. Колька начал ходить по берегу и что-то собирать в этой траве.   – Что собираешь? – заинтересованно спросил я. Он раскрыл ладошку и показал мне маленькие зёрнышки, похожие на гречневую кашу: съедобно, вкусные. Я попытался тоже искать зёрнышки в водорослях, но у меня не было опыта, поэтому  нашел гораздо меньше.  За это время успели  обсохнуть на ветерке, оделись и направились домой. Подойдя к лесополосе, решили зайти в неё и  поискать смородину и землянику, но виднелись  только порозовевшие ягоды.  Выходя из неё увидели взрослого парня и девчонку, которую он тащил в лесополосу.  – Это Вера, перешла в 9 касс, да она пьяная, еле стоит на  ногах, – сказал Генка, – подойдём к ним, выясним в чём дело.   – Я устала, хочу домой, хочу домой, отпусти, – услышали мы её голос, – хочу спать.  – Парень отпусти её, она хочет домой, – сказал             утвердительно  Генка.  – Идите своей дорогой, – огрызнулся парень. Мы обступили их и все сразу сказали – отпусти.  Увидев, что его окружили, он отпустил  руку  девчонки,  рванувшись, она  упала и Колька помог ей встать.    – Иди  домой, отдыхать, – спокойно произнёс он,  помог ей пройти по дороге к селу. Мы расступились, парень попятился шага на три к лесополосе, остановился, глядя на Генку выдавил из себя: «Еще встретимся, и последнее слово будет за мной», развернулся и   исчез в лесополосе. Немного постояв,  мы тоже пошли домой. Впереди метрах в ста по дороге шла Вера, и     навстречу ей ехал мужчина на мотовелосипеде.  Подъехав к ней, остановился, посадил её на велосипед и повёз в село.  – Ну, вот доброе дело  сделали, – весело произнёс Генка, – пора и перекурить, достал их кармана портсигар, открыл  и протянул его нам.   Некоторое время мы шли молча, каждый думая о своём. Первым прервал молчание Генка: с весёлым настроением предложил сходить в субботу в кино, новый кинофильм показывают. Александр предложил собраться у Колькиного дома в семь часов вечера,  Генка посмотрел на часы и сказал: на вечерний сеанс успеем.   К вечеру вернулась мать домой и сказала: устроилась работать в детский садик поваром и с утра идёт на работу. Я вспомнил, как Генка смотрел на часы,  и у меня закралась мысль тоже обзавестись часами. С этими мыслями обратился к матери, но она меня разочаровала: у нас нет денег в данный момент на покупки. Юра слышал нас разговор и сказал – что-нибудь придумаем. К семи часам вечера все собрались практически одновременно, кроме Валентина.  Фильм  демонстрировали в Доме культуры подходя к нему  увидели афишу. Цветная афиша привлекла наше внимание: в голубом небе  вверх летит самолёт, внизу море и в нём подводная лодка, а на скалистом берегу стоит пограничная вышка. Через всю афишу наклонно написано название фильма: Голубая стрела.  У билетной кассы было человек двадцать и люди продолжали подходить, но кассир продавал билеты быстро и за 30 минут до начала сеанса  у нас уже были билеты на десятый ряд.  Основная масса были молодёжь, но и взрослых было достаточно. Солнце  спустилось за горизонт, начали наступать вечерние сумерки и подул слабый охлаждающий ветерок. Молодёжь стояла у входа в здание небольшими группами, некоторые ребята с девчатами перемещались по площади ожидая начала сеанса. Неожиданно мой взгляд поймал двух взрослых парней, один из них привлёк моё сознание, но небольшая группа перемещающихся взрослых людей загородили их от моего взгляда, а когда они отошли – этих ребят уже не увидел. К началу сеанса зрители начали заходить в Дом культуры  и собираться перед  входом в кинозал. Прозвенел первый звонок,  открылись двери и людская масса начала плавно переливаться из фойе в зал расходясь по рядам и местам. Но меня гложет одна мысль: где я видел этого  парня? Наконец начали раздвигаться голубые бархатные шторы, освобождая белый экран.  Сразу стал гаснуть свет в люстрах и начался фильм без киножурнала.   На экране появилась голубая даль моря, морской пляж и на нём  весёлые отдыхающие. Крупным планом показали  молодую женщину и молодого мужчину, который оказался военным офицером, разговаривающих между собой.  Из разговора женщина поняла, что офицеру сегодня надо быть на службе.  – Что это за служба срочная, – поинтересовалась она,              – сегодня выходной и всего одиннадцать часов.  – Это военная тайна,              – улыбаясь сказал он, –  мне надо уже быть в 12-30  в части, и, уходя, назначил ей свидание.  Сюжет фильма переместился в кабинет генерала, в нём собрались высшие военные чины: обсуждается полёт скоростного самолета с секретным оборудованием. В кабинет входит майор  и докладывает: перехвачена радиопередача и на почту поступила телеграмма к человеку в Москве по адресу и в ней указаны цифры 12-30.  Но у меня снова появилась мысль о взрослом парне и фильм перешёл на второй план, не пуская разум окунуться  в просмотр фильма. – Да это парень,  который тянул девчонку в лесополосу, – вспомнил я, –  мне как-то стало неспокойно на душе. В фильме всё интригующе развивались  события,  я про парня забыл, увлёкшись просмотром фильма.  Военные были довольны:  полёт самолёта проходил успешно. Неожиданно руководитель испытания произнёс: 12-30 цифры, это время начало  эксперимента. Иностранной разведке стало известно время начала испытания секретного оборудования и заинтересовано завладеть им. – Немедленно прервать полёт самолёта и вернуть его на базу, –  но было уже поздно, связь с самолётом прервалась.   Оказалось, самолёт был сбит над морем в нейтральных водах. Остросюжетный фильм зрители смотрели с интересом и по окончании, выходя из кинозала  на тёмную улицу, продолжали обсуждать отдельные   эпизоды. Людская масса начала редеть, расходясь по переулкам их гомон утих. Мы шли  не спеша,  на ночном небосводе выделялась светлая полоса с множеством ярких точек. Генка шел на полкорпуса впереди с Александром,  ногами пинал лежащие на дороге веточки, упавшие с деревьев. Я шёл справа оп него с Колькой, ночная улица была  наполнена запахами разных цветов  из палисадников, в метрах сорока виднелся освещённый вход в больницу. Наступил короткий промежуток молчания и у меня в голове снова всплыл образ парня, которого я увидел в толпе перед Домом культуры.  Мои мысли начали метаться, как загнанные волки между красными флажками. Вдруг из темноты перед нами появились два взрослых парня. От неожиданности мы опешили  и остановились. Парень, который стоял напротив Генки, спросил:    – Дай закурить, глядя на него.  –  Нет папирос, – ответил он. – Да ты ещё и жадный, в кармане есть портсигар. Какая-та сила, заставила меня правой рукой дёрнуть Генку за руку на себя, и, в это же время я увидел взметнувшуюся руку  парня. В руке  у него блеснул блестящий предмет, отражая свет от  ламп  у входа в больницу, и этот блеск  вошел в грудь Генки. Всё это происходило так быстро, что мы продолжали стоять на месте, а двое парней сразу растворились в темноте.          – Он ударил меня ножом в грудь,  – произнес Генка.  Я посмотрел на его рубашку и увидел,  как по ней двигается темная полоска сверху вниз.         – Больница рядом, пошли быстро,   – сказал Александр. Мы быстрым шагом направились к больнице и постучали в дверь. За дверью послышались шуршащие шаги, открылось маленькое окошко в двери,  и, женщина спросила: – Что надо?  – Ударили ножом в грудь,   – громко проговорил Колька и показал рукой на Генкину грудь. Увидев   тёмную полоску на рубашке, женщина тут же открыла дверь и сказала: Заходите, присаживайтесь, сейчас разбужу дежурного хирурга. Вышел сонный врач, и,  увидев  кровавый след на рубашке сразу оживился, расстегнул рубашку, посмотрел на рану.  – Дышать не  больно? – произнёс он,  и, повернувшись к медицинской сестре сказал:– Готовим к операции, местный наркоз.  – Дышать не больно, – уточнил Генка, слабо улыбнувшись, – только  ощущаю слабую боль при движении рукой.  – Это хорошо, – тихо проговорил врач и ушёл в операционную. – Наркоз укорачивает жизнь, не нужен мне наркоз, – утвердительно произнёс Генка.  – Дурачок! – выдавила из себя медсестра, – тебе просто два укола обезболивающих вокруг раны сделает, обработает  и зашьёт ранение.  – Ну, это другое дело, – довольный  произнёс он. – Проходите, – выглянув из операционной, произнёс хирург.         – Вы остаётесь дежурить, – уточнила медсестра и удалились с Генкой.  Дежурить пришлось не долго: прошло около получаса,   из операционной вышла медсестра, и за ней появился Генка.  Грудь у него была перевязана, рубашка была надета на левую руку, и он пытался надеть её на правую, но у него ни как не получалось.   Я встал  и помог ему надеть  рубашку на  руку.        – Присядьте на минуточку, надо позвонить в милицию, – сказала медсестра.  «Извините, звонят из больницы, к нам пришли ребята и один был с ножевым ранением в грудь. У молодого парня нож прошел в 2,5 см от сердца, ему повезло: нож не повредил ни каких внутренностей. Проведена операция, через неделю всё заживёт–организм молодой. Данные его зарегистрированы в журнале». Подошёл хирург, посмотрел на Генку и произнёс: – Не курить, ни чего не поднимать, постарайся рукой не двигать. Через неделю обратись к терапевту в поликлинике. – Как это случилось?         – уточнил он. – «Шли из Дома  культуры после просмотра кинофильма,   не доходя до больницы, из темноты перед нами появились два взрослых парня. Один, который был передо мной, спросил: Дай закурить.  Я ответил,  что у меня нет папирос.        – Да ты ещё и жадничаешь! – уверенно произнёс он.  Сразу резко поднял  руку и ударил меня в грудь, закончил рассказ Генка».       – Странно, – медленно заговорил врач, – если он был перед тобой, то почему удар пришелся в  бок наискосок?  – Меня дёрнул за руку Николай, – уточнил он.     – Зачем ты его дернул за руку,–  вопросительно спросил хирург, глядя на меня.   –   « Когда  увидел взметнувшуюся руку и блеск в ней, – медленно выдавил я из себя,      – какая-то внутренняя сила заставила меня дёрнуть Генку за руку. Я машинально  сделал это действие».    – Странные стечения обстоятельств, – задумчиво произнёс врач,   – это действие, можно сказать, спасло жизнь пареньку.  – Иди домой и выполняй мои наставления,                – произнёс хирург, – повернулся и ушел в комнату отдыха. – Всё ребята, успокоились, давайте по домам, – спокойно проговорила медсестра, проводила нас до дверей и закрыла их за нами. Пройдя по улице метров 20, Генка разразился хохотом: наркоз жизнь укорачивает, достал из кармана портсигар и закурили с Александром. Молча дошли до дома Генки и здесь расстались. .                .      Дома  меня встретила мать вопросом: –  Где так поздно был?   – Ходил с ребятами в кино на вечерний сеанс, – уточнил я.         – Перекуси и ложимся спать, – предупредила она, – Юрий нашел тебе работу, утром хочет тебя с ней познакомить.    Новость: что с утра  пойду на работу меня взбодрила,   я  лежал с открытыми глазами, подложил под голову руки и не мог уснуть. Ночи здесь тёмные, в комнате была сплошная темень и она проникла в меня.         Я потерял  ощущения пространства и почувствовал   бесконечность темноты.    В разрывах сознании всплыла Вероника и как она далека от меня. Вдруг  почувствовал легкость, ощутил полёт в этой темноте, и услышал усиливающийся знакомый голос: Николай, Николай …  Темнота стала светлеть, и, я уже стою перед большим зеркалом, но в нём не вижу себя, а вижу знакомую комнату.  В глубине комнаты на диване лежала Вероника в своём любимом халате, под головой у неё была стопка подушек. – Ну что  же ты стоишь, проходи, присядь ко мне,                – произнесла она, и отодвинулась на диване, пола   халата плавно сползла с ноги, оголив её выше колена.   – Расскажи о своих впечатлениях на новом месте житья. Я присел на указанное место, она взяла мою правую руку и положила  себе на ногу выше колена.        – Почувствуй тепло моего тела и успокой свою душу,  – произнесла с улыбкой на губах,  не отпуская моей руки,  – поведай о своей тревоге.    – Сегодня  с ребятами я ходил в кино и по возвращении домой встретили взрослого парня который …  – « Все знаю, дорогой мой мотылёк,    – прервала она  мой рассказ.   Я закончила домашние дела, прилегла на диван, одиночество  навеяло мне мысли о тебе, дотронувшись левой рукой бус:  почувствовала твою тревогу и решила сопроводить тебя в этот вечер. Заглянув в прошлое и в будущее твоего сознания с помощью бус – они поведали мне об агрессивности молодого человека и как предотвратить трагедию. В последний миг перед ударом    ножом в грудь,  я дала тебе команду: дёрни друга за руку правой рукой с определённой силой.  Удар пришёлся в ту область груди Геннадия, где  не было основных внутренних органов. Ты всё сделал правильно».  Вероника взяла меня свободной рукой за плечо и стала наклонять к себе, к своим губам…   Тут  всё исчезло, темнота снова окутала моё сознание, но  чувствовал, что меня тянут за плечо. Лёжа на груди приподнял голову с подушки, увидел на полу утренний луч солнца и мать, тянувшую  за плечо.       – Вставай, я ухожу на работу, позавтракайте с Юрием и тоже пойдёте на работу, –  сказала мать, убедилась  что  я проснулся и ушла.   Опустил голову на подушку  и прикрыл глаза: перед глазами снова появились губы Вероники, сердечко увеличило свой ритм.        – «Как всё это было наяву рядом и это касание её ноги ладошкой, – подумал я, – нет, это был не сон, я был там».     Быстро открыл глаза, потянулся, бодро встал и оделся. Тут заглянул в комнату Юрий и сказал – пошли завтракать.  По дороге на работу Юрий  ввёл меня в курс моих обязанностей.  – «Работа не тяжёлая, но однообразная и требует терпения. Нужно нарубить куски проволоки в размер, в шаблоне прутки разложить и связать их между собой: получится прямоугольный кусок сетки.  Так нужно  делать с утра до обеда и часы будут у тебя в кармане».   На    ремонтном участке в конторе  меня записали в журнал и отправили  на участок к мастеру. Мастер провёл со мной инструктаж по технике безопасности и заставил расписаться в журнале,  выдал мне: рукавицы, очки, молоток, зубило и плоскогубцы. – Теперь пошли на твоё рабочее место, –  сказал он. На улице солнце начало припекать, но мы прошли под навес, где было сравнительно прохладно. Я увидел стол с шаблоном, рядом на земле лежали две бухты проволоки и кусок железнодорожного рельса. – Твоя задача делать вот такие куски сетки из проволоки, – показал он рукой на небольшую стопку  готовых прямоугольных сеток. Взял два  прутка, положил их в шаблон и связал их тонким куском проволоки в перекрестии. – Молоток, зубило в руки и начинай работать, – утвердительно произнёс мастер и ушел.  – Наруби куски проволоки,  выпрями их в прутки и свяжи первую сетку, – сказал Юрий, – я буду рядом.  Проволока 6 мм была довольно твёрдая, но я все-таки отрубил кусок проволоки и выпрямил с трудом в прямой пруток.       – Ни чего, наловчишься и дело пойдёт, – подбодрил он  меня.  Действительно  с каждым действием я набирался ловкости в работе и у меня появился даже какой-то азарт, а когда собрал первый кусок сетки, почувствовал даже гордость.  – Терпение мой друг, все у тебя будет отлично, – весело произнёс Юрий, –  я оставляю тебя.     Я так увлёкся работой, что и не сразу заметил, как ко мне подошёл мастер.    – Я вижу, ты сообразительный малый, освоился быстро, всё заканчивай работу и до завтра, – сказал он,  – инструмент отнеси ко мне.  Настроение у меня было отличное, я бодро вышагивал по улице, не замечая усталости, и, смотря по сторонам –  всё мне казалось в «розовом» цвете.