О глоболизации и правах человека

     По материалам СМИ.

     Сегодня во всём мире говорят о «сужающемся пространстве политической свободы» народов мира и нельзя не заметить, что это следствие действий представителей власти капиталистического мира. Но все мы должны честно ответить на вопрос о мере нашей собственной ответственности, с нашим нынешним образом мыслей и действий, за это «сужение». Как и почему некогда одно из самых успешных политических движений трудящегося народа, оказавшее решающее влияние на мировые политические изменения первой половины XX века, сегодня в России и на всём пространстве бывшего «социалистического лагеря», потеряло свое лидерство?

     Почему с правом на труд трудящиеся больше не требуют законных прав жить достойно труда и почти все в этом лагере согласились жить по неизвестно как добытым капиталам? Или всем очень понравилось такое изречение, что пока не пойман – не вор? А с большими деньгами даже если поймают, то можно откупиться? Значит прав был Марк Твен, когда сказал, что того, кто украл булку посадят в тюрьму, а того, кто украл железную дорого, того выберут в парламент.

     Или может быть коммунистическое движение потеряло своё лидерство у трудящегося народа только на пространстве бывшего «социалистического лагеря», который социалистическим-то никогда и не был?  И те, кто интересовался этой темой за пределами «лагеря», уже давно поняли, что в этом лагере социалистическим было лишь одно название…

     Общим на этот вопрос будет такой ответ, что почти все в этом лагере согласились с подменой идеи универсальных экономических прав трудящегося человека жить по труду, капиталистической идеологией жить по любыми способами добытым деньгам!  И это для всего народа стало универсальным правилом, позволяющим каждому искать разные способы добывать деньги, которые каждому стали мерилом своего счастья, а не праведный труд на благо всех, чтобы каждый трудящийся на благо общества имел законное право на свои нормы необходимых каждому благ для своей счастливой жизни по количеству и квалификации своего труда.   

     Ежедневно участвуя вместе со всеми в равное для всех рабочее время экономической жизни общества, чтобы производимые в обществе и ежедневно необходимые каждому средства для жизни были доступны каждому по достойным человека нормам от их общего производимого в стране количества достойно количества и квалификации труда, такая цель вдруг для каждого стала чуждой?  А когда-то ради достижения этой цели люди шли на смерть, погибали на баррикадах социальных революций, сражаясь с любителями жить за счёт народного труда в гражданских войнах, а теперь опять всё ради денег???

 
           Развитие и застой глоболизации.

     После Второй мировой войны в ответ на циклично повторяющиеся кризисы капиталистической системы управления экономикой,  многие народы мононациональных северо-западных государств продолжали жить по своим общинным законам как одна большая и дружная семья. Но вскоре появился концепт универсальных прав человека для многонациональных государств и вместо двух самых массовых идеологий, вариантами которых были либерально-буржуазная парламентарная демократия и коммунистическая идеология Маркса и Энгельса. Либералы были за рыночные, товарно-денежные социально-экономические взаимоотношения в обществе, марксисты за смену монополии капитала на монополию законов о социальных гарантиях по количеству и квалификации честно и справедливо нормированного труда в экономике общества и прежде всего в социально-бытовой сфере. Но появилась концепция мировой капиталистической глоболизации.

      В результате беспрецедентных достижений в науке стала быстрыми темпами развиваться техника и технологии производства средств связи, транспорта и промышленности, что резко усилило капиталистическую интеграцию в мировой экономике и это оказалось вдруг неизбежным явлением в истории человечества!

     Мир в результате обмена разными товарами и информацией, знаниями и культурными ценностями стал более взаимосвязанным. За последние десятилетия темпы этой глобальной интеграции стали гораздо более высокими и впечатляющими.

     И хотя глобализация ускоряет развитие человечества, она представляет собой процесс, который создаёт серьезные проблемы и трудности в жизни трудящегося народа разных стран. Такие быстрые темпы перемен стали принимать угрожающий характер для жизни многих людей и большинство стран пытаются ими управлять и контролировать эти процессы. Там, где это удаётся, сохраняется мир и социальное благополучие трудящихся, а где не получается, развивается новая классовая борьба угнетённых с угнетателями.

     Именно капиталистическая глоболизация пришла в России на смену большевистско-ленинской «коммунистической идеологии» с диктатурой пролетариата в лице тоталитарной партии и с отменой частной собственности на средства производства.  Эта идеология вдруг быстро потеряла свою мировую монополию у трудящихся народов, ибо многие народы поняли, что это путь в никуда.

      Если то, что, якобы, и определяло социалистическое общество,  сначала постепенно подменили тоталитаризмом, а затем и капиталистическим глобализмом, а теперь вместо двух массовых социально-экономических идеологий появилась концепция глоболизации, в основе которой стала ответственность человека перед общественным мнением за свои слова, действия и даже мысли не только без каких-либо социальных гарантий по труду, но и простое право на труд с зарплатой пропорционально труду вдруг стало мало интересовать трудящееся население.


     Принятая в 1948 году Всеобщая декларация прав человека провозгласила примат ответственности человека перед своей совестью и разумом над его ответственностью перед государством и общественным мнением. Власть государства ограничивалась признанием права народа на восстание против государства, нарушающего естественные права человека.

     Общественное стало ограничиваться подчинением морали требованиям разумности и соблюдения законности, а также признанием за каждым человеком права оценивать моральные предписания с точки зрения их разумности (поскольку, якобы, «все люди наделены разумом») и действовать на основании этой оценки в согласии с собственной совестью (так как «все люди наделены совестью»).

      Но если совесть это реакция психики на противоречия между поступками и убеждениями, то какая совесть может быть у людей, которые всегда убеждены, что поступают правильно???

     В основе этой новой концепции прав человека лежала идея о человеческом достоинстве основанном на универсальных правах человека. Эта концепция во многом противоположна «старой» концепции прав человека и гражданина, сложившейся в XVIII в. и легитимизированной в американском Билле о правах и французской Декларации прав человека и гражданина, основанной на свободе и «стремлении к счастью».

     Концептуальные истоки этого различия лежат еще в споре стоиков и эпикурейцев о высшем благе и общественном договоре. Предтечей нового понимания универсальных прав человека можно считать экзистенциалистскую философию.

     Но Всеобщая декларация оказалась мертворожденной программой, потому что во многом опиралась на идеи и реалии предыдущей эпохи, которые в условиях новой глобальной социальности больше не работали.

     Народы уже не могли по-настоящему организоваться и восстать против ненавистной власти, потому что в условиях демократического парламентаризма сами стали как бы частью этой власти!?  Все «успешные» восстания заканчивались воссозданием той же системы власти капитала с новыми лицами из класса угнетателей и класса угнетённых, которые стали мирно жить со своими депутатскими зарплатами, ещё более жестоко подавляя подлинно  человеческие права и свободы своих народов жить достойно количества и квалификации своего труда.  Разумная критика морали оказалась невозможной потому, что сам разум был урезан до инструмента воспроизводства той же морали и власти.

     Настоящую жизнь, новую плоть и кровь концепция универсальных прав человека обрела в диссидентском движении 60-80-х годов прошлого века. Это движение надо понимать достаточно широко, включая в него и активных противников войны во Вьетнаме («трибунал Рассела»), и борцов с политическими репрессиями (Amnesty International), и, собственно, диссидентов СССР и стран Восточной Европы. Эти движения, в лице их интеллектуальных лидеров (Сартр, Паточка, Сахаров, Амальрик, Гавел и др.), не только сформулировали ряд важных политических идей, полностью актуальных сегодня, но и доказали реалистичность, основанных на них, стратегий.

     Эта новая концепция определяет честность как самовыражение в согласии со своим голосом совести, что должно быть важнее следования интересу (как личному, так и общественному), важнее самосохранения (как личного, так и общественного), важнее достижения каких-либо целей (как личных, так и общественных).

     Совесть понимается здесь в сократовском значении этого слова — как внутренний голос, предостерегающий и упрекающий — а не в фрейдовском — страх перед наказанием со стороны «значимых лиц». Диссиденты не были морализаторами. С требованием честности они обращались исключительно каждый к себе, а не к окружающим.  То есть совесть теперь — это реакция психики на противоречия между собственными поступками и собственными убеждениями, в которых НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ РАЗНОГЛАСИЯ!  Каково это вам???

    Теперь, якобы, разум позволяет человеку понять, что говорит ему голос совести, понять его как положительное веление, указывающее на недостаток существования (собственное человеческое желание) и, затем, возвысится над этим недостаточным существованием к человеческому достоинству и открыть свои собственные возможности.

     Собственная совесть, убеждения и разум, что определяет человеческое достоинство и которое сам человек определяет для себя, это в какой-то мере есть у всех людей. А те возможности, которые они должны открыть в себе через своё достоинство и есть универсальные права человека.

     Всё остальное — цели, интересы, мнения и, фабрикуемые на их основе, желания создаются и воспроизводятся обществом часто без какой-либо связи с человеческими смыслами, а только исключительно ради продолжения автоматического процесса воспроизводства вещей и власти, которые нужны и должны быть только для собственного воспроизводства.

     Системы производства и власти в таком обществе больше не служат развитию разумной жизни, а лишь поддерживают жизнь себе. Власть превращается в автоматизированный механизм, «деталями» которого являются все члены общества. Целью данного механизма является увеличение производства новых вещей, развитие технологий и средств власти, но сами члены общества не только больше не управляют этим механизмом и не имеют прав пользоваться производимыми средствами для жизни достойно своего труда, имея лишь зарплату пропорционально труду, но и должны выполнять предопределенные системой действия для продолжения ее функционирования, что и является её основной целью. Вот так стал развиваться государственный патриотизм у российского народа…

     В такой системе редко появляются лидеры, ибо они создают истинные смыслы, а для индивидуумов, обеспечивающих автоматическое функционирование системы ради сохранения её жизнедеятельности, истинные смыслы и не нужны!  Им не нужно понимать, зачем работает система в целом, ибо общий смысл работы системы предполагает наличие внешних, по отношению к ней, членов общества, которые ей нужны как детали машин или запчасти к ним, но насущные интересы этих людей система может и не замечать.

     Индивидуумам, обеспечивающим функционирование такой равнодушной автоматической власти, которая лишь на словах работает для людей, а на самом деле вся система работает на самосохранение! А это все члены общества, поэтому необходимо понимать правильный смысл их частичных действий, то есть смысл, выводимый из правил данной системы (будь то идеология, общественная мораль, традиции или законы). Смысл этим правилам придаёт исключительно их соблюдение всеми членами общества. Поэтому идеология, мораль, традиции и законы существуют как бы в автоматическом режиме в форме привычек, вырабатываемых с помощью дисциплинарных практик, применяемых ко многим поколениям людей.

     Правила такой жизни полностью подменяют её истинный смысл, имеющий отношение к подлинному разумному бытию каждого человека в обществе.

     Подобно тому, как автоматическое производство перестаёт реагировать на спрос и начинает само создавать спрос, соответствующий производимым им вещам, такая власть больше не реагирует на реальные вызовы угроз, от которых она должна была бы защищать общество.

     Эта система сама вдруг начинает создавать вызовы и угрозы, вроде современной борьбы с терроризмом или борьбы с Ковидом, чтобы «отвечать» на них и, тем самым, оправдывать свое существование. Разумеется, эти «вызовы» соответствуют правилам, по которым эта система власти существует и сама участвует в этой борьбе.


          Индивид в застойной системе

     Индивидуальная свобода в обществе с такой застойной социально-экономической моделью системы, в лучшем случае, означает возможность выбора из предложенного набора устоявшихся ролевых персонажей. При этом отказ от выбора, или попытка самостоятельно создать для себя (действительно индивидуальную) роль воспринимается системой либо как преступление (например, «тунеядство»), либо как душевное заболевание. Однако какую бы роль из предложенного набора человек не выбрал, (даже при полной «свободе выбора»), это будет набор не его желаний и правил, а желания и правила власть и богатство имущих, способных за свои, законным образом награбленные у народа большие деньги,  играть в свою войнушку и диктующих определённые условия жизни своим народам.

     Из сказанного уже давно должно быть понятно, что такое общество невозможно изменить изнутри, поскольку оно и существует только затем, чтобы не меняться. Однако систему регулярно сотрясают кризисы и катастрофы, а поскольку сама система со временем стала глобальной, то и катастрофы приобретают глобальный характер. Такое общество лишено обратной связи и не реагирует на внешние изменения. Но сами изменения от этого не исчезают и проявляют себя в катастрофических формах. Если глобальные катастрофы (возможно, по чистой случайности) до сих пор не уничтожили человечество физически, то они всё равно каждый раз выбрасывали из системы массы людей.

     Перемещенные лица и беженцы, оказавшиеся без родины; жертвы Холокоста, массовых политических репрессий и эпидемии ВИЧ/СПИД; фронтовики, сознание которых не смогло вернуться к «мирной жизни» - все эти люди (которых Ян Паточка назвал «потрясёнными») на более или менее длительное время оказывались вне системы, или на ее границах, где их инструментальный разум больше не помогает понять смысл происходящего потому, что правила системы для благополучия «потрясённых» в таких условиях не действуют. А так как пойти против системы они не в состоянии, то срывают своё недовольство на простых людях…
      

     Разумное суждение и понимание истинности могут возникнуть только в диалоге между теми, кто оказался за пределами такого общества. А для диалога, в свою очередь, необходима солидарность и объединение единомышленников. И здесь речь идет о солидарности в общепринятом, социально-политическом, смысле, основанной на постоянной общности интересов.

      Но «солидарность потрясенных» может основываться только на их безусловной личной неустроенности без заботы о человеческом достоинстве друг друга и почти без взаимной ответственности, как поступили и с ними.

     Это то, что во Всеобщей декларации должно бы определять «дух братства». Но он невозможен в бездуховном, автоматическом обществе, в котором человек обязан заботиться только о самом этом обществе и когда это общество не несёт за него ответственность. Но такое братство является абсолютно необходимой предпосылкой всякого мышления об истинной цели жизни. Следовательно, без «духа братства», или «солидарности потрясенных», невозможно осознание человеческого достоинства. При этом познание истинного не может быть простым созерцанием, оно возможно только через сплочённую и хорошо организованную деятельность. Точно также, как реальные забота и ответственность должны быть обязательно деятельными, а не только декларированными.


     Но иногда «солидарность потрясенных» это еще и сообщество, способное действовать, когда это сообщество понимает, что общество без идеологического стержня не есть истинное человеческое бытие. Такое сообщество может развиваться параллельно сущности государства со своими принципами свободы и демократии.

     Такие параллельные сообщества пока только появляются в пространстве и до них не всегда дотягивается рука системы контроля государства, если они хорошо законспирированы в своих внутренних играх. Даже в самом тоталитарном обществе существуют «свободные зоны» между легальным и нелегальным, где для «потрясенных» возможно существование в согласии с собственной совестью с заботой и ответственностью о человеческом достоинстве других (андеграундное искусство и образование, маргинальные субкультуры, альтернативная экономика и даже международные отношения, как «зазор» между национальными юрисдикциями).

     Освоив эти «свободные зоны», реализуя в них свои подлинные человеческие возможности, а не предлагаемые системой роли, «потрясённые» способны расширять пространство своего параллельного мира. Почему это возможно? Просто потому, что люди перестают соглашаться с правилами своего государства. Но последние работают только при условии единодушного согласия с ними. Как только появляются несогласные (и не важно сколько их), система перестаёт быть для них авторитетом и пространство их параллельного мира начинает расширяться. Особенно это возможно, когда такие люди оказываются в государственных структурах.

     Такие изменения происходят пока не на уровне государственных политических структур, которые могут казаться незыблемыми, а на уровне сознания людей, вовлеченных в новый параллельный мир. Их смыслы, построенные на отживших свой век правилах капиталистических государств, разрушаются и замещаются более прогрессивными социальными смыслами.

      Попадая на границу этих двух миров люди начинают открывать для себя не только истинный смысл собственного бытия, но и более прогрессивного бытия общественного! Следовательно, люди получают возможность использовать свои возможности, даже если физически и юридически они остаются «во владении» эпохи капитализма и новый истинный смысл жизни им пока недоступен. В эпоху застоя освобождение человека (через изменение сознания) при достижении пороговых величин постепенно приводит людей к необходимости овладеть производительными силами и силами власти, чтобы отпустить рвущуюся на волю новое родившееся социально-экономическое сообщество, в котором с правом на труд законом будет гарантироваться каждому и право на жизнь достойную труда! А не только на зарплату пропорционально труду без всяких социальных гарантий, как было в застойном обществе.

       Развитие параллельной мировой политэкономической системы, которую полтора века назад предсказали Маркс с Энгельсом и которую даже тогда они пытались внедрить, оказывает косвенное, но решающее влияние на социальные и политические структуры всей мировой капиталистической системы. Внутри этой застоявшейся системы влияние этой новой развивающейся во многих странах системы людьми чаще всего почти не замечается (замечают только его результаты, не отдавая пока отчета в подлинных причинах), ибо в обществе, где истина подменена ложными выводами, истинные смыслы происходящего очень редко замечаются. Однако представители власти, если пока не понимают, то чувствуют (привычные правила-то нарушаются!) опасность, исходящую от более социально прогрессивного параллельного политического мира и начинает бороться с ним. Борется репрессиями или подкупом, пытаясь вернуть этот новый мир в рамки своих, отживающих свой век, капиталистических законов.