Отчаяние

— Скоро ли мы придём, друг?
— Не скоро ещё, до метели вряд ли доберемся, — вишь как дует сивера… лучше за мной идите.
    Гудел в тёмном бору всё нарастающий северный ветер, угрюмо качал он пышные ветви елей, обдавая белой снежной пылью наши замершие лица.   
    Становилось холодно и темнело стремительно, да и снег повалил с такой густотой, что и в двух шагах невозможно было различать предметов. По глупости зазевавшись, я потерял из виду своих товарищей и дальше шёл уже наугад.
       Метель тем временем нарастала всё сильнее и сильнее, её дикие и жестокие напевы беспокойно отзывались в моем сердце, а мысли наполнялись тревожным завыванием. Целые облака пушистого снега крутились в воздухе и не только ослепляли меня, но и мешали дышать свободно. Тропу быстро замело. Я щурился, протирал глаза, то останавливался, то бежал, и не хотел верить тому, что я сбился с пути, что я обречён остаться здесь, среди сердито воющего ветра, вечной зимы и изводящего холода, а главное — обречён остаться один… Я не знал, что делать и просто от отчаяния шёл по внутреннему чувству, поворачивая то вправо, то влево по бесконечным извилинам тропы. Так продолжалось час, два, три… Я весь дрожал от напряжения и усталости, одежда моя была облеплена снегом, а ветер так и пронизывал её насквозь. Может крикнуть, чтобы услышали? Но кто услышит? Я всё равно собрался с силами и закричал. Но тут же задохнулся от режущего, беспощадного ветра, который захватил горло… Как в бессилии, как сраженный, кашляя, упал я на снег.
— Боже мой! Неужели это конец?
    Казалось, что всё вымерло на земле, казалось, что никогда уже не настанет утро и не водворится ясный день, казалось, что все человеческие радости и чувства потеряли всякий смысл, и лишь метель и холод навсегда останутся в мире, всё гуще и гуще окутывая человеческую жизнь. Укрывшись рукою от ветра, я закрыл глаза.
    Странное чувство — моё отчаяние начинало укреплять меня. Отчаяние это переходило в стойкую покорность судьбе, при которой так сладостна безнадёжность, а каждое испытание становится вызовом. Я смело поднялся.
— Мне нечего терять, — сказал я себе.
    Мой шаг становился тверже, увереннее. Злость, от которой сжимались зубы, радовала меня, а окоченевшие руки и ноги — горели огнём. Спотыкаясь, я брел, словно во сне. До утра далеко. Ночь была впереди.
— Буду брести, пока не свалюсь, вопреки всему!
    Сколько времени это продолжалось — не знаю. Я забылся, а когда пришёл в себя, то увидел, как передо мной показалось что-то чёрное, быстро двигавшееся в мою сторону, похожее на смерть.
— К черту смерть! — закричал я, сквозь густую муть метели.
    Но то были мои товарищи.
— Сказал же, за мной идите… А вы… Давайте руку.
    Я смотрел и сам себе не верил: человек! товарищ! И всю усталость, всю злость вместе с отчаянием как рукой сняло. Я никогда и ничему так не радовался, как этой встречи. В этот миг я думал только об одном — ощутить сладость тепла после долгого холода.
    К счастью — метель уже утихала и мы довольно скоро увидели одинокий огонёк избушки на опушке гудящего бора.