809. Хуторская чертовщина. Волчий капакан

          
                Шоба поторапливал себя, преодолев водный накопитель в узком месте, выбрался на гору, оттуда глянул в сторону кургана, где двое сопливых растяп, как Песя с Тазей, торчали у разрытой им ямы с кладом Песиных накоплений о чём – то призадумавшись.
           Одного не мог понять Шоба, как смогли догадаться  эти два тупорылых бестолоча, чтобы организовать проверку спрятанных сокровищ.
        Была ли это курьёзная случайность совпадения  или же продуманный за раннее их план? 
           Но это уже было не так важно, следовало спешить в усадьбу, чтоб опередить Песю с Тазей и не заметно улизнуть, куда по – дальше из этих скучных мест.
          Шоба почти влетел в подвал, заскочил в комнатушку, в полной темноте похватал кое – какие вещи, сунул их в сидор и помчался вон.
          Спустившись по извозу к своей мельнице, сгоревшей к этому времени, сочувственно вздохнул и подгоняемый страхом преследования, скорым шагом вышел к речке и пустился в бега.
           Шустро шагая и изредка оборачиваясь назад, едва не оказался жертвой двух неизвестных личностей.
           И только благодаря тому, что эти двое не успели выйти на общую тропу у кургана с хуторским кладбищем на верху и услышав торопливо приближающие шаги, присели в зарослях чакона, с зажатым в руках оружием.
           Ещё Шобе повезло в том, что они если бы и открыли стрельбу, то только в исключительном и безвыходном положении.
            Привлекать к себе подобным способом внимание им категорически воспрещалось, тайное проникновение на чужую территорию с целью шпионажа, в любой момент могло закончиться для них трагическим исходом.
             А раз им повезло остаться незамеченными каким - то случайным типом, которому не спиться по ночам и у которого явно имеются не здоровые намерения, ведь все честные люди в это время спят крепким сном, то пусть себе шагает своей дорогой.
         Шоба скорым шагом удалился в восточном направлении, немного переждав из зарослей чакона показалась голова одного из неизвестных.
          Он, внимательно оглядевшись по сторонам и убедившись, что всё тихо и спокойно, тихо произнёс:
-Носят же черти по ночам, не пойми кого.
- Едва нос к носу не повстречались.
-Лизавета Петровна можете не беспокоиться, всё чисто.
- Идёмте в усадьбу.
           Вот и разошлись пути – дорожки, Шоба удалялся вдоль берега речки, покинув усадьбу, а на его место уже нашлись две кандидатуры с явными намерениями переждать там  наступающий день.

               Шоба спешил, торопился успеть к рассвету оказаться за линией обороны красно - зелёных, он не стал обходить курган дальней стороной, как это проделывал раньше, а сразу решил приступить к делу.
         Перейдя на другую сторону речки, прошёлся берегом, затем сквозь заросли болотной растительности вышел к кургану, оглядевшись и прислушиваясь к ночной тиши, все ж не рискнул подняться к закопанному им здесь кладу, а обошёл в круговую курган у его основания.
           Ритуал частично исполнен, подозрительных и посторонних свидетелей им не замечено, а значит имеется возможность вскрыть свой клад.
            Наученный горьким опытом неудавшейся затеи присвоить чужой клад, Шоба то и дело оглядывался по сторонам, то вдруг переставая копать землю, временно замирал, вслушиваясь в ночную тишь.
           Убедившись, что ничего постороннего не угрожает ему выкапывать свой клад, продолжал интенсивно рыть, как суслик свою норку, аккуратно выкладывая землю горкой.
            Ничего так не  придаёт внутреннего волнения, как сам вид спрятанных сокровищ.
          С замиранием сердца и учащённым дыханием снимается крышка с кувшина, и мощный прожекторный луч ударяет свои золотым светом, ослепляя на мгновение заворожённую рожу Шобы.
          Шоба испытывает лёгкий испуг и прикрывая яркий  блеск из кувшина своей лапищей, опасаясь, что золотой луч, как указатель клада, уходящий высоко в небо, могут заметить те же Тазя с Песей.
           А ему, ох как не хотелось, чтоб эти два бездаря в отсутствии должного присмотра, устроили поиски его клада.
           Одной рукой прикрывая сверху кувшин, а другой, вынув специальный мешочек, выделанный из кожи бодливого козла, зажимает верхний край в своих зубах.
          Шоба с лёгкой дрожью пальцев просовывает свою лапищу  в кувшин с жадностью загребает в ладонь золотые изделия.
            И вот тут возникает парадокс его жадности, кулак с зажатыми золотыми изделиями не пролезает в довольно широкую горловину.
           Ему бы часть злотых изделий оставить на другой раз, но Шоба проявляет упорство, что поделать давняя привычка, что успел ухватить, то и забирай себе.
             Вращательными движениями он пытается вытащить кулак с зажатым золотом, но как тут ни крути, горловина имеет идеальную окружность, сопя и злясь, уже был готов вообще вынуть кувшин из земли и разбить его о своё колено.
         Да вовремя спохватился, со стоном и пересиливая в себе муки терзаний, всё же решается, часть золотых изделий выпустить из своего кулака, это невероятное усилие заставить себя с трудом разжать пальцы, даже вышибло  у него печальную слезинку.
           Имея руки загребущие, бери в меру возможности, иначе потраченное время может обернуться большей утратой.
           Понимать это Шоба понимал, но в силу дурного характера противился сам саму себе, не уподобясь жизненному опыту курочке, которая клюёт по зёрнышку и всегда бывает сыта.
           А вот когда жадность с глупостью, что две сестрицы гнусные, из собственной противности, всё норовят  ухватом подцепить солидный куш, то в этом проку мало от их сварливой суеты.
          Шобе даже показалось странным, как же так не понятно получается, когда он солидную горсть золота всыпал в кувшин, то оно легко и с приятным звоном туда входило, а вот чтоб его взять обратно той же мерой, получался полный парадокс.
           Не желало оно в больших количествах покидать своё надёжное обиталище объёмного кувшина.
         Как и хотелось бы Шобе  всё проделать довольно быстро, но пришлось щепотками доставать золотые изделия и складывать в кожаный мешочек, что тоже занимательное действие, доставляющее огромное удовольствие.
           Если кто – то в этом сомневается, то пусть проделает сам подобную процедуру и убедится в этом, чертовски приятным окажется такое время провождение, от которого очень трудно оторваться.

              Чувствуя собственными зубами, как тяжелел кожаный мешочек, куда запросто можно вместить полпуда золота, Шоба испытывал невероятно приятное чувство с позывами на возбуждение отдающими в пах,  подобно собаке готовой приподнимать свою ногу у любого столба.
              В подобные минуты, когда смесь опасений,  страхов и удовольствий представляют собой подобие винегрета, отчётливо работает голова, просчитывающая до мелочей, сколько следует взять с собой средств на ближайшие расходы.
           Вытащив очередную щепотку червонцев и положив их мешочек, Шоба решил, что этого ему будет достаточно, чтобы обосноваться на первое время, а уж там он окончательно решить, куда подевать своих не сметные сокровища.
           Каждый меряет в меру своей привычной меры, для кого – то это невероятное богатство, а кому – то покажется  копеечной тратой.
         Не давая блеску золото прожекторным лучом вырваться высоко в небо, Азатулия, прикрывая своим телом место клада, запечатывает кувшин, присыпает сверху землёй и наученный недавним опытом своего лукавого товарища Тази, справляет свою нужду, что и послужит временной надёжной защитой, сбив с толку того, кто попытается добраться до его клада.
            Не выпуская из своих зубов кожаный мешочек, Шоба окончательно засыпает землёй место клада, тщательно маскирует его, не оставляя подозрительных следов.
             И только после того, как убедился в надёжности спрятанного клада, берёт в руки и завязывает надёжным узлом, если можно так сказать, свой пропуск  в лучшую жизнь и прячет за пазуху.

              Спустившись с кургана, Шоба обходит его трижды против хода солнца, бормоча заклинание, которое если не отведёт в сторону искателей чужих сокровищ, то хотя бы задурит им голову, заставляя рыться совершено в другом месте.
             После того, как подобный ритуал наложения запрета был совершён, Шоба не оглядываясь назад, что поделать, приходится верить во всякие приметы, а как них не верить, когда сама жизнь заставляет это делать,  вышел к речке, где произвел омовения рук и своей горящей от приятного возбуждения рожи.
          После чего глянув на звёздное небо, определил, что ему следовало поторапливаться, воспользовавшись самым наилучшим временем перед рассветом пробраться незамеченным через линию фронта и оказаться по другую сторону.
            Шагая берегом речки,  Азатулия размышлял, что мог бы поступить иначе, ничего проще не было, как наивным Песе с Тазей задурить мозги и рассказать  скорбную историю своего хождения на другой край хутора к несуществующему должнику.
           А там мели, как мельничные жернова зерно, неси всякий бред да сочиняй истории, про то как заглянул к солдатке Глашке, где случилось вступить в драку с её хахалем Василём.
           Вот и оправдание своим заметным побоям, да в придачу железное алиби, которое подтвердит сама же Глашка.
           Вышло бы всё просто и логично с полным оправданием своего временного отсутствия, но с другой стороны Шобе до жути не хотелось возвращаться в это нищенское жильё, надоела ему до самых печёнок эта спартанская жизнь, да и эти два примитивных типа надоели своими глупостями.
            Уж если двигаться, то только вперёд не оглядываясь назад, иначе прошлое, что гиблое болото, медленно и методично засасывает в свою топь, откуда с каждым днём всё труднее выбраться.

               Размышляя о делах предстоящих, беглец из усадьбы и не заметил, как вышел из тростниковых зарослей и оказался в том месте, где широкая балка сужалась до такой узины, что брошенный камень с одного берега мог долететь до другого.
           Чем вам не волчий капкан, поставь с двух сторон дозорных и здесь не проскользнёт даже самая маленькая мышь.
           Азатулия притаился, прислушиваясь не только к ночной тиши, но и лаю собак двух поселений, которые располагались на противоположных берегах.
          Всё указывало на то, что общем здесь было всё спокойно и если случались конные разъезды, то они больше придерживались степной зоны.
         Крадучись тёмной тенью, Шобе удалось незаметно проскользнуть через опасный участок и вскоре оказаться в лесу, где балка вновь раздвигалась в обширную ширину.
           Пробираясь речкой Азатулия вскоре подошёл к месту двух временно затихших фронтов, конкретной линии здесь не было, всё только в относительном расположении, верстой больше, верстой меньше, сплошных окопов не наблюдалось.
            Что поделать, издержки  лесного массива, где сегодня могут оказаться красные, а завтра замелькают белые.
         Шобе приходилось опасаться и тех и других.
      Попасть в случайную засаду, означало быть разоблаченным и тогда не ожидай ни чего хорошего, запросто обложат со всех сторон, устроив облаву, как на зверя.
         Удалившись от речки и блукая тайными тропами, Азатулия удачно пробрался через самый опасный участок на его пути, не доходя до станицы Курской занятой восставшими казаками, не признавшими новой власти, решил наступающий день провести здесь, спрятавшись среди станичных огородов.
        Здесь же собрал себе на пропитание, не ахти какая пища, но всё же найденные овощи, помогли утолить возникший лёгкий голод.
            Вообще, голодать Шоба не собирался, уже следующей ночью он выйдет в моздокскую степь, где хуторов, что звёзд на небе, там и запасётся провиантом, от профиля царя на золотой монете ещё ни кто не отказывался, так что сытная дорога ему обеспечена.

03 - 04  сентябрь 2021г.