Заброшенная клумба

 Здание Научно-исследовательского института земледелия располагалось в живописном городском парке. Каждое утро дворник подметал его высокое мраморное крыльцо с многочисленными выбоинами и пытался содержать в чистоте аллею, тянувшуюся от него до выхода из парка.
В центре этой аллеи находилась заброшенная клумба с неработающим фонтаном и взор созерцателя радовали лишь две свежевыкрашенные скамейки, установленные недалеко от мраморного крыльца.

Дворник Борисыч очень удивился, когда увидел на одной из них заведующего лабораторией перспективных разработок Ивана Ивановича Галибина.

Иван Иваныч был немного чудаковатым, но очень талантливым, поэтому острословы-коллеги за глаза называли его "Академиком" и, чтобы он вот так, средь бела дня, просто сидел на скамейке — это было нечто из ряда вон выходящее!


И хоть Борисыч был слегка выпимши, он без промедления присел рядом. Однако, Иваныч не обратил на него внимание. Он смотрел в одну точку, задумавшись о чем-то важном.

— Что-то случилось? — участливо спросил дворник.

"Академик" вздрогнул, встал и медленно побрёл по аллее к выходу из парка, оставив Борисыча в полной растерянности.


***


Иван Иванович, как и дворник, сам был в недоумении, и не мог поверить в то, что произошло этим утром. А началось всё, когда его вызвали к директору.

Направляясь в приёмную, он радовался: "Наверное, шефу всё же удалось выбить деньги на оборудование..."

Но, мрачное лицо всегда улыбчивой секретарши Зиночки заставило насторожиться.



Дмитрий Петрович сухо поприветствовал Иваныча и пригласил его присесть за стол. Потом он посмотрел в окно и не повернув головы, удручено сказал:

— Иван Иванович! Институту необходимо срочно сократить штат сотрудников. Вы ведь в предпенсионном возрасте, поэтому выбрали вас. Сейчас идите в отдел кадров. Там с вами обговорят детали, а дела передайте Сергею Викторовичу.



Услышав этот вердикт, "Академик" даже перестал дышать. Он сидел, потупив взгляд, потом начал судорожно хватать ртом воздух, пытаясь возразить, но издавал лишь нечленораздельные фразы. А директор, не обращая на него внимания, убрал со стола документы и как ни в чём не бывало, вышел из кабинета.


Ошарашенный и подавленный, Иваныч ещё некоторое время не находил в себе сил подняться со стула. Зиночка проявила к нему участие, предложив стакан воды. Бедняга сделал несколько глотков, поблагодарил девушку и только тогда медленно побрёл к кадровичке. В голове у него крутились сумбурные мысли: "Как же так? За тридцать лет работы в институте пережил пять директоров и все уважали, и считались с ним, а этот, шестой, молодой и заносчивый, вдруг посчитал его самым ненужным!"


Обида за то, что его как бесполезную вещь выбросили, не посчитавшись с прежними заслугами, "обволакивала" разум, мешая трезво мыслить.

Молоденькая кадровичка, озабоченная своими проблемами, разговаривала с ним как робот, хотя он всё равно ничего не понимал и даже не пытался вникнуть в суть сказанного. В голове у него звучало набатом: "Почему это произошло именно сейчас? Почему, почему?"

Ведь он обожал свою работу, жил ею и даже дышать не мог без неё, любимой. Его ценили, награждали, премировали, но, правда, дальше завлабораторией так и не продвинули. Карьера его не интересовала — он что-то изобретал, кому-то по дружбе писал диссертации, кого-то учил, а главное — чувствовал себя нужным и это делало его счастливым.


***

"Очнулся" Иван Иванович только тогда, когда на лестничной площадке столкнулся лицом к лицу с соседкой. Женщина, увидев его, ужаснулась:

— Иван! Что с тобой? На тебе же лица нет!

Устало прислонившись к стене, Иваныч впервые за много лет внимательно посмотрел на Аделаиду:

— Сократили… А что теперь делать? — не знаю…

Он говорил и одновременно удивлялся тому, что до сих пор не замечал, какая соседка, несмотря на возраст, привлекательная и приятная во всех отношениях особа.

"Вот дурень, и где же я был раньше?" — мелькнуло в его голове и в памяти всплыли её назойливые звонки, приглашения, подношения, тортики, пироги, а он всегда пробегал мимо, спеша к своей единственной, любимой, ненаглядной работе, которая теперь, когда он отдал ей всего себя, выбросила его вон за ненадобностью.


В глазах соседки, сквозь шальную поволоку, проглядывала жалость. Аделаиду, побывавшую три раза замужем и превратившуюся из милой девушки в разбитную «оторву», которую, казалось, уже ничто не может разжалобить, плачевный вид её первой и безответной любви, тронул.


Она схватила Иваныча за руки и втащила в свою квартиру. Он не сопротивлялся. Аделаида, усадив соседа за стол, принялась почивать его чаем, при этом что-то рассказывала, утешала. Гость не слушал. Он просто смотрел на неё и видел перед собой такое же одиночество, как и он сам, и был благодарен ей за то, что она не отвернулась и не прошла мимо так, как всегда делал он.

Вдруг его осенило:

"Какое же это счастье — просто сидеть и слушать человека, говорящего ни о чём, и не требующего, ни отчётов, ни результатов, ни помощи в чём-то.."

Беглый осмотр шикарной квартиры Аделаиды обезоруживал, свидетельствуя, что помощь как раз нужна ему самому…


***


Аделаида приняла на себя всю боль и отчаянье Иваныча. Постепенно ему стало легче дышать, сердце отпустило и оно наполнилось чем-то, до сих пор ему неведомым. Соседка не раскрывала себя всю, в глубине души радуясь, что мужчина позволил жалеть себя и даже изредка приглашал её к себе. Это её ни к чему не обязывало. Она не привыкла варить борщи и, тем более, стирать и делать уборку. Ей хватило ума, накопить денег на старость, поэтому все работы по хозяйству делала приходящая домработница.


Иванычу же, приходилось всё делать самому, но теперь это доставляло ему удовольствие, так как, прибрав в квартире и прикупив деликатесы, он мог пригласить на посиделки Аделаиду. Мысли о ней сглаживали воспоминания о работе и наполняли его жизнь новым смыслом. Может так всё бы и продолжалось, но его сбережения таяли и он понял, что только на пособие посиделки будут не частыми, а потерять Аделаиду он уже не мог — она заполнила ту бездонную пропасть, в которую он едва не провалился.


Теперь его мучила мысль о дополнительном заработке. Попытки, найти подработку, успехом не увенчались. Везде отвечали отказом, ссылаясь на его преклонный возраст. Как-то в супермаркете, он встретил свою бывшую сотрудницу. В разговоре выяснилось, что завхоз и, по совместительству, дворник их института, совсем спился, и руководство подыскивает ему замену.


Не откладывая на потом, Иваныч тут же поспешил в «родные пенаты». Директор встретил бывшего сотрудника радушно и по его масляно-витиеватой речи "Академик" понял, что пришёл не зря.

— А почему бы и нет?! Ты, Иваныч, ещё мужик, хоть куда! А Борисыча уволю!


Так решилась дальнейшая судьба Иваныча. Многие сотрудники жалели его, но что-то исправить было не в их власти. Втянувшись в работу, новый завхоз взялся за заброшенную клумбу и у него созрел план.

Сначала он отремонтировал фонтан и соорудил вокруг клумбы пластиковый бордюр, имитирующий камень. Благодаря его знаниям и мастерству, институту это обошлось совсем не дорого.


А весной на клумбе зазеленела рассада. В начале июня, на окрепших побегах появились светло-зелёные бутоны. Они были круглые, величиной с кулак. И если раньше рассада с тёмно-зелёными, многослойными, круглыми листиками, похожими на маленькие слоёные пирожные, просто задерживала на себе взгляд, то необычные бутоны вызвали удивление и разговоры среди сотрудников института.



В один прекрасный день, все кто шёл мимо клумбы, останавливались и не могли отвести взгляда от ошеломляющей красоты неведомых до селе цветов — это были большие бордовые розы, лепестки которых были созданы будто из бархата и они были такого насыщенного цвета, что невольно вызывали неописуемый восторг. Таких до сих пор никто не видел.


Вскоре вокруг клумбы образовалось живое кольцо из сотрудников института и случайных прохожих. Солнце поднималось всё выше и на лепестках удивительных цветов засветились лучезарными бликами капельки росы, а в брызгах фонтана "заиграла" радуга.

От созерцания удивительной картины всех отвлёк Иваныч, который прикатил большую тачку и, оставив её возле бордюра клумбы, начал срезать чудо-цветы.


Толпа зароптала:

— Иваныч! Ты что с ума сошёл? — послышалось со всех сторон, — зачем такую красоту губишь?

Все были растеряны и оторопело наблюдали, как завхоз невозмутимо складывает охапки цветов в тачку.

Первым опомнился Сергей Викторович, которого назначили вместо "Академика".

Он, поправив галстук, подошёл к нему и громко, чтобы все услышали, прокричал:

— Иваныч! Если на директора обиделся, то такую красоту уничтожать — преступление!

"Академик" даже бровью не повел. Он обвёл взглядом толпу и все притихли.

— Это необходимо сделать, чтобы растения начали развиваться, — пояснил он, — с завтрашнего дня вы сможете любоваться постоянно меняющимся цветочным ковром. Если сегодня вы видите розы, то завтра, к примеру, вас встретят георгины, а потом, возможно, пионы.. и так будет бесконечно!


"Академик" хотел ещё что-то добавить, но ему не дали — все разом загомонили: кто-то возмущался, кто-то подсмеивался, а кто-то вслух обзывал завхоза очередным пропойцем, который на деньги института вырастил розы, а теперь нагло срезал их для продажи.. были и такие, которые крутили пальцем у виска, многозначительно показывая на Иваныча.

А завхоз как ни в чём не бывало пошел прочь с тачкой роз и вскоре скрылся в пристройке.

Директор выглянул в окно и, увидев собравшихся вокруг клумбы сотрудников, возмущённо потребовал занять рабочие места, а сам ещё некоторое время любовался красивым трёхструйным фонтаном, выбрасывающим ввысь мощные потоки воды.


Зиночка, как обычно, задержалась в этот день. Она несказанно удивилась, увидев в приёмной Иваныча с букетом прекрасных роз.

— Это тебе за доброту, — завхоз вручил девушке цветы и ушёл не оглядываясь.

Зиночка растерянно поднесла розы к лицу и вдохнула их необыкновенно приятный, сладко-нежный аромат. Он обволакивал сознание, унося в сказочные грёзы.. Рассматривая лепестки, девушка поразилась их ярким сочным цветом и бархатной поверхностью, а капельки росы на многих из них так и застыли, превратившись в кристаллики, излучавшие розовые всполохи. Телефонный звонок заставил её отвлечься и оставить букет в приёмной, так как идти с ним в ресторан она не решилась.


***

Утром следующего дня взору сотрудников представилась удивительная картина. Клумба действительно изменилась. Вместо роз на ней цвели пышные георгины и все поняли, что "Академик" не шутил.

А Зиночку в приёмной тоже ждало чудесное превращение букета — бордовые розы вдруг стали белыми.

И тут настал звездный час "Академика" — все в институте только и говорили о нём и его удивительных цветах.

Но, к сожалению, он не услышал хвалебных реплик и восторженных откликов о себе, потому что не пришел на работу.

Директор послал к нему домой одного из сотрудников, узнать, в чём дело. Соседи завхоза рассказали, что рано утром он с Аделаидой и багажом выехал в неизвестном направлении.


Когда на третий день на клумбе зацвели пионы, возле неё появились люди в чёрных костюмах, а вскоре цветник оцепил спецназ. В институт приехала правительственная комиссия. Но и лучшие умы не смогли разгадать секрет "Академика". Клумба преображалась каждый день, радуя глаз разноцветьем всевозможных видов цветов.

С помощью оставшихся сотрудников директор пытался восстановить проект, над которым Иваныч работал последние годы, но им не удалось ничего добиться. Необычные растения изучали, пытались пересаживать, размножать, но ничего не получалось. Они могли расти только на клумбе Иваныча, причем не замерзали даже зимой. Загадочным оказался и букет, подаренный Зиночке — он менял каждые двадцать четыре часа цвет, оставаясь всегда благоухающим. Ни один цветок, срезанный с загадочной клумбы "Академика", больше не обладал таким свойством.


Руководство института сменили, выделили на исследования громадные средства, а клумба цвела и благоухала, как вечный памятник "Академику" и живой укор тем, кто не ценит своих гениев.


***

Ходили слухи, что где-то в Тихом океане, на одном из частных островков, появились необычные цветы, ежедневно меняющие свой вид, от самого экзотического до полевой ромашки.. Но это были только слухи.