Пропала Люська

 Итак, прошло немало дней с того лета, когда я, пытаясь завоевать симпатии Люськи,  бесстрашно полез на стену древнекаменную, башню. В общем, после бесславного подвига я долго валялся в больнице на грани жизни и смерти. “Черепно-мозговая травма” – диагноз вполне оправдывал кошмары, терзавшие меня в бредовой горячке. Однажды (очевидно, дело тогда уже шло на поправку) мне приснился сон, тоже довольно, странный такой сон, где, как и во всяких снах, “смешались в кучу кони, люди…».  Одно было правдой – пропала Люська. Она пропала не только во сне, она пропала из моей жизни, и, кажется, навсегда. Остались лишь воспоминанья. Ах  да, сон: мне снилось… Впрочем, всё по порядку, как было. А было так: на летнюю практику нас с Люськой направили вместе. Маленький, далёкий от больших дорог городок встретил нас приветливыми аллеями проспектов и старинной гостинницей, расположенной на улице «Гостиннодворская». Потому как летние каникулы и школы закрыты и все по отпускам, практику нам дали в конторе наробраза, правда, обещали дать место в пионерлагере, ппока мы осваивали канцелярию, листали архивы. «Где-то в этих краях жили мои пращуры – вспомнил вдруг я: может  прокатимся? Говорят это километров сорок отсюда». Люська  со мной не поехала:  «Должен же кто-то быть на работе!». И я один отправился на поиски прародины.
Автобус выплюнул облако вонючего газа, сердито хыркнул и, тяжело переваливаясь на ухабах и рытвинах дороги местного значения, укатил за ближайший холм. Я остался один на пустынной дороге, бегущей в разные стороны. Из дальнего тёмного леса по зелёному полю, мимо ярких букетов кипрея, наперегонки с кудрявыми легкомысленными кустами ивняка и чапарыжника торопилась пыльная гужевая дорога. Молодые зеленокосые берёзки и трепетные осинки, собравшись небольшими компанийками, тихо шелестели листьями, шептались о чем-то с ветром. Травы здесь были не кошены, и, казалось, земля покрыта ярким разноцветным ковром. Наконец-то, исполнилось моё давнее сокровенное желание! Я - на земле моих предков. Я родом отсюда! Я дышу ветром родимого края! Своими глазами гляжу в глубь высокого неба, как когда-то глядели в него мои деды и далекие пра-пра... И небо всё такое же синее и бездонное, с россыпью звёзд по ночам, с яркими зорями. И были мои прадеды так же молоды, полны сил и надежд. И вот, стою здесь теперь я и не помню имён их.  И грустно мне от то-го, и жалко себя, давным-давно осиротевшего.  Может, вот здесь когда-то прошёл молодой и статный, такой же как я и лицом и статью. А тут вот...  Фантазия уносила меня в синюю вечность. Я ходил вдоль дороги по зелёному полю, по краю лесной поляны свободно и вольно(как на выпасе конь!), не боясь нарушить запрет городской - “ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ - ШТРАФ!”.  Вот когда-нибудь, через много-много лет, может, и мои правнуки забредут невзначай сюда, а здесь всё давно поросло мелколесьем - пусто… И я жалел уже, что так неосмотрительно, под наплывом чувств, остался один в незнакомом, мне месте. До ближайшего селения километров пять-шесть. Если уйду - прозеваю автобус. Следующим, - решаю, - поеду обратно в город, А пока щёлкну-ка несколько кадриков на память. Пока прицеливался и щёлкал фотоаппаратом, очередной автобус фыркнул мимо, обдав клубами пыли. Я поздно заметил его приближение и не успел проголосовать. Проворонил! - досадливо махал кулаками вслед улетучившемуся запаху бензина, крыл себя последними словами:прид-дурок! - пнул я в сердцах попавшийся под ноги камешек. Камешек странно дзинькнул и хрустальным звоном покатился в канаву. « …романтика заиграла!» - кипел я, внимательно приглядываясь к странному со стеклянным блеском камешку. («Захотела жопа кислово!» - ехидно подсказывает бабкин голос из небытия, ну, да а дед бы ещё хлеще сказал «Што, на пердячёй травы не сижывал?»). 
Наклоняюсь - под слоем засохшей грязи угадывается знакомая форма. Поднимаю,  рукавом оттираю от грязи  находку - в моей руке сверкает позоло;той бокал - вот и память от родных пенатов! Где-то в этих местах родился мой отец, деды, бабки по отцовской линии, но не осталось от них ничего, кроме случайных, обрывочных воспоминаний. Будто и не было никого до нас. А, если и жили, то... ну, жили, а теперь всё ушло в прошлое. А мы - будущее страны! Надежда и слава её! (Никак не меньше!) «Ээх, напрасно не послушался я Люськи!» - с тоской вспомнил я  свой промах. «Вот теперь и куку;й тут!» - торжествует, хихикает моё второе “Я”. «Сиди, как заяц под кустом, жди волка!» - терзался я поздним раскаянием. Автобуса, по всей видимости, уже не будет. Втайне надеясь ещё на его появление, гляжу на убегающую в горизонт серую ленту дороги. Правду Люська-то сказала «Что тут можно найти? Одни пеньки да кусты!» «Ой-и, дура-ак! –права-права Люська. Теперь-то, поди, уж в кровать забралась! А я...  Костерок бы, что ли, развести!..» Уже не надеюсь и на попутку. «Какие попутки?!  Половина ночи на часах. По;лночь, а светло, и закат в полнеба. Красиво-то как! С этой стороны - луна, только какая-то слишком белая,  и яркое зоряное небо. А с той – небо тёмное. Но лес там залит лунным светом и оттого ещё темнее кажутся тени его. Что-то во всём этом есть колдовское. Жутковато - вот она пердя;чяя травка-то дедова! По спине - холодок, подмышками мокро - не иначе как цыганский пот прошы;б!  Костер, нужен костёр! - лихорадочно хлопаю по карманам, нахожу спички, собираю сухие ветки, всё, что может гореть. Нет, - думаю, - одного костра мало - спина замёрзнет, да и мало ли что...  Оглядываюсь - длинное бревно. - Пойдёт!  А рядом - ещё (как по заказу) такое же. Да, что здесь – лесоповал что-ли? Ну, да ладно. Нашёл, и хорошо, чего рассуждать! Одно - передо мной, другое - сзади. Правильно! Теперь поджечь.  Костры стали разгораться одновременно и быстро. “Хорошо-о!” - потираю руки над огнём, успо-каиваясь. Страх пропал. Теперь я был защищён и со спины. Теплоо! Куртку под спину, сумку под голову.- лежу в огненном коридоре, глядя в небо. Когда-то, может, на этом самом  месте вот так же - руки за голову, глазами - в звезды, мечтал мой пра-пра...