Перекрёстки

…Поток пешеходов неспешно ленивой волной катился по тротуарам старинной улицы, глядевшей на прохожий, проезжий люд во все века
широко распахнутыми глазами торговых витрин.  «Мороженое» - зазывают  надписи на витринах: мороженое фруктовое, пломбир, в стаканчиках, в
вафлях, на палочке, на развес. «Надо же, мороженое» - изумляется Валечка, - ешь, сколько хочешь, какое хочешь, глаза разбегаются! А у нас на
«крайнем» – редкость, зато в отпуске – досыта!» – жадно слизывает Валечка потёкшее мороженое. Мороженое таяло, нежно растекалось сладкой
прохладой на языке, губах.  … в бананово-лимонном Сингапуре…- пело уличное радио.  Обворожительная мелодия навевала сказочные картины.
И душа готова вспорхнуть и улететь в загадочные лимонно-банановые
рассветы далёкого прекрасного Сингапура.  Купив вожделенную пару
стаканчиков, источавших блаженство фруктовой прохлады, Валечка уселась на скамейке под старой липой.  …в бананово-лимонном Сингапуре… Снова лето, снова отпуск и снова одна.  Мимо проходили люди со своими
радостями, заботами – всё отражалось на их лицах. Потом она перестала
 замечать прохожих, уплывая мыслями в далёкое далеко… «К- 29» ушла глубоко в океан. «Се ля ви…» – развёл руками, улыбнулся, обнял, прижал, обжёг поцелуем, пощекотал усами в ухо… прощай, не скучай, скоро ворочу-ся… и сомкнулась волна, затонул перископ. Пока он в море, мой отпуск кончится, а там осень. Господи, как давно это было!
 
      …Народ остановился. Стоят, ждут, через дорогу не бегут. Ага, это их красный припугнул, а мы дружненько, осторожненько катим  вниз по
бывшей Кирилловской сквозь строй магазинов, магазинчиков.  Тут вот
когда-то (в моём детстве)  «молочный» очереди собирал; четвёртая школа – теперь ЗАГС; направо – кинотеатр «Искра»; налево – облисполком буквой «П», а рядом – вот тут, в ограде, в липах густых церковь стояла, - нет её, снесли, видно.  Обжужжим сейчас сквер, припаркуемся у политеха, как,
вроде бы, мы свои. Встали. Замерли. Отдыхай, «пчёлка», не жужжи.
Прогуляюсь по магазинам.

        …Старый парк – густо зеленый в кронах, прозрачен в аллеях. Высоко
в зеленом кружеве листвы – голубыми лоскуточками летнее небо. Ветерок шуршит в кустах.. В парке тихо, прохладно.  Валечка нехотя поднялась со скамейки и шагнула на тротуар в людской поток, неторопливо текущий
мимо белых от жаркого солнца домов,  и жёлтых, гроздьями висящих,
огромными гроздьями лежащих на прилавках бананов; мимо огромных
букетов цветов в вёдрах с водой; мимо прозрачных, отсвечивающих
солнцем, красочных витрин магазинных…

…Я шагнул в толпу, в шум суетный, весёлое разноголосье летнего
жаркого полдня. Глянул на витрины, и в глазах зарябило рекламно,
броско – это солнце резко отрикошетило от стекол витрин. Зажмурился,
отвернулся: люди… люди… Не может быть! Точно! Она! Может, нет?
Сомнение останавливает, но глаза радостно морзянят во лбу: “о-на, о-на!”-  Узнает или нет? – я стоял и ждал.

Валечка медленно шла мимо магазинов, задумчиво разглядывая витрины. Неожиданно почувствовала, что кто-то пытается вырвать сумочку. Отчаянно охнув, резко выбросила кулачок… Удар проваливается в пустоту, а её плечи схвачены крепко и сама она отрывается от земли. «Не узнаёшь?» – весёлый мужской голос. И есть что-то знакомое-знакомое в этом голосе.

«Не узнаёшь?» – я опускаю Валечку на землю.
«Ну, ты же напугал!» – Валечка радостно смеётся: «Кто так делает? Ты от-куда?» – повисает она у меня на шее: «Сто лет не видела!»
«Шею не сломай!» –отбиваюсь от её поцелуев: «Ну, люди же кругом! Что подумают?»
«А, ну и пусть, что хотят, думают!» – отпускает она мою голову, но крепко ухватывает под руку:
«Ещё сбежишь!» – хохочет.
«Не сбегу! А ты не спешишь?»
«Не-а, я в
отпуске.»
«И я - с сегодняшнего дня. Только что отпускные получил.
Гульнём?»
«Ой, гулё;о-на!» – расхохоталась.
«Валь, смотри, вон как на тебя парень вытаращился. Знакомый?»
«Неэ. И правда, чё это он?  Ну, што, запомнил?» – глядя в упор на глазею-щего парня,она ехидно-назидательно наклоняет голову чуть в сторону, как бы намекая этим , что он против неё  «тьфу» – сопляк. Парнишка краснеет. «Иди-иди, пиши… портрет!»
«Што?» – изумляется смущённый парень.
«Сто!»– отрезала насмешливо Валентина: «Ходят тут всякие!». 
«А ты – грубиянка, оказывается!»
«А! Не бери дурнэ у голову!» – хохочет она беззаботно: «Ну, и чем  ты
занимаешься? Всё учишь, небось, воспитываешь?!» «
Что делать- что делать –развожу руками:  А ты всё хвосты накручиваешь?» – намекаю на её зоотехнические обязанности в Крутых Берегах. 
«Нет» - грусть в её голосе, но она не хочет, чтоб я это понял, и, смеясь, до-бавляет: «Ничем я не занимаюсь!»
«А-аа, печаль с пелёнок…»– подыгрываю ей (пусть думает, что я ничего не заметил).
«И временами – беспричинное веселье» - подхватывает она расхожую шутку из анекдота. «Пойдём в тенёк!»
«Можно через скверик – там прохладно.» 
«Там вороны на берёзах! По аллее страшно пройти – не отмоешься потом!».

 Этот небольшой скверик, когда-то неухоженный (кому надо!) зелёный ост-ровок среди серых, со всех сторон окружающих его автодорог, живописным букетом красовался на площади: непроходимые заросли бузины, сирени, шиповника…- всё разрослось и росло, как хотело. Среди кустарников и кри-вых низкорослых стволов прятались под зелёным шатром деревянные ска-мейки, очевидно, поставленные подальше от любопытных глаз там посети-телями, не боявшимися ни иголок шиповника, ни тёмных дебрей. (По на-блюдению горожан, там властвовали школьники соседней школы и студен-ты, а вечерами к заветным своим скамеечкам стремились счастливые влюб-ленные). Теперь в парке, парадно разметенные, чистые дорожки; стела – па-мять землякам, погибшим в Отечественную войну; цветники, и никаких ди-ких зарослей. Кусты аккуратно подстрижены. И только вороны не желали сдавать позиций.
«Вот эта вот аллея - единственная легко проходимая - может, рискнём?
Давай, по середине аллеи!».
Не зря волновалась Валечка. Какая-то, вероятно, сытно откушавшая  птичка расслабилась и…
«Не все, что сверху - от Бога!» – оттирая белую пляму на моём плече, усме-хается Валентина.
«Мадам, вам куда?» – шутливо, по-хозяйски ставлю ногу на крыло «пчёл-ки».
«Твоя?!» – ахает Валечка.
«Сам смастерил!» – гордо поглаживаю «пчёлку».
«Ну, тыы даёо-ш!»– восхищённо смотрит она.
«Прошу!»– широким жестом распахиваю дверцу.
И до поздних сумерек катались по улицам, сидели в кафешках, ели мороже-ное и говорили, говорили… «А помнишь!»  «Нет, ты помнишь?!.».
«Вот бы съездить туда!»– мечтательный взгляд мимо меня куда-то в далё-кое.
«No problem!»
«Долго ехать, далеко.» - грустно смотрит она на дорогу, убегающую под ко-леса.
«Хочешь, обрадую?» – я выдерживаю паузу: «Теперь туда – прямая
асфальтовая шоссейка!»
© Copyright: Клеопатра Тимофеевна Алёшина, 2018