Ч. 240 Преступный обман

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/10/05/1333

В своём донесении, отправленном с Бутаковым,  Путятин, чтобы подсластить пилюлю, предложил  отправить фрегат «с меньшим, против положения, числом людей и артиллерии, дабы судно это, в видах сокращения расходов, могло вместе с тем доставить в Камчатку полный груз разного рода припасов и военных снарядов, ежегодно посылаемых на военных транспортах».

Одновременно он написал письмо и Александру Васильевичу Головнину, ближайшему помощнику великого князя, с мнением которого тот очень считался. Не зря же Путятин стал дипломатом!

По расчётам Ефима Васильевича, годовое содержание фрегата «Диана» не должно было превысить 75 тысяч рублей. Общее число офицеров и гардемаринов он предлагал ограничить 14-ю человеками, иначе лишних офицеров придётся отправлять из Аяна через Сибирь, а это не покроет расходов из сумм на содержание фрегата.

Кроме того, рачительный адмирал, который всегда думал, где можно сэкономить казённую копейку, предложил привести «Палладу», сняв с неё всю артиллерию, обратно в Кронштадт под конвоем фрегата «Диана».

Однако Александр Сергеевич Меншиков уже хорошо изучил Путятина и знал, что его стремление сократить государственные расходы часто выходит за пределы разумного, поэтому просто отмахнулся от рекомендаций вице-адмирала.

1853 год и без истории с «Палладой» сложился крайне неудачно для морского ведомства. В тот год отправили на восток невиданно большое число судов, нагрузив их под завязку всевозможным имуществом и продовольствием для колоний и Камчатки.
 
После передачи грузов им предстояло войти в состав эскадры Путятина. Великий князь Константин, генерал-адмирал русского флота, по молодости лет горевший тогда похвальным желанием совершить переворот в трясине Морского министерства, считал, что матросы и офицеры, отправившиеся в дальнее плавание, по возвращении будут передавать свой приобретённый богатый опыт остальным морякам.
 
К великому сожалению, опыт сей оказался очень печальным. 22 августа отправился из Кронштадта в Петропавловский порт транспорт «Неман» под командой капитан-лейтенанта Павла Яковлевича Шкота.

23 сентября ночью при сильном ветре с дождём перепутали огни маяков и налетели на камни в проливе Каттегат. Волны били транспорт о прибрежные скалы. Шкот во время крушения проявил большую выдержку и самообладание.

Когда попытки спасти транспорт ни к чему не привели, он стал спасать команду. Срубили грот-мачту, которая упала на скалу. По мачте передали на берег леер (туго натянутый трос – прим. автора).

Сначала на берег переправили больных, затем матросов, после них офицеров, и последним переправился командир, который положил за пазуху корабельные документы. Через несколько секунд после того, как Шкот покинул «Неман», транспорт исчез под водой.

Капитан-лейтенанта генерал-аудиторат признал виновным в неосмотрительности, но отметил мужество и хладнокровие при гибели корабля. Николай I не утвердил предложение посадить Шкота на два месяца на гауптвахту, а приказал «отставить от службы, предоставив поступить в оную вновь первым офицерским чином».

Павел Яковлевич уволился в отставку, но когда началась война, поступил на службу вновь мичманом. Сражался в Севастополе, через год ему вернули прежнее звание.

Старенький корвет «Наварин», отбитый у турок в Наваринском сражении, в 1851 году прошёл капитальный ремонт. Он был освидетельствован флотской комиссией и признан не только пригодным для плавания, но и одним из самых надёжных судов Балтийского флота.
Правда, почти вся артиллерия на корвете оказалась негодная. Менять турецкие пушки на отечественные не стали, изготовили недостающие и отремонтировали сломанные колёса к артиллерийским станкам, с большим трудом подобрали подходящие по калибру ядра, и – вперёд, с богом!

На корвет погрузили грузы для Петропавловска, в том числе ящик с экспериментальными мясными сухарями, изготовленными из экстракта воловьего мяса и крупчатой муки, и даже 10 экземпляров книги Владимира Ивановича Даля «Матросские досуги» с тем, чтобы оставить их в Петропавловске для чтения матросам и солдатам.
 
Командовал корветом молодой капитан-лейтенант, красивый блондин с пышными усами, Павел Иванович Истомин, брат будущего севастопольского героя Владимира Истомина.

21 августа 1853 года на корвет прибыл великий князь Константин, простился с офицерами и командой. В тот же день «Наварин» вышел в море. Истомин был моряком от бога, но крепко пьющим. С командой обращался жестоко, до садизма.

Один из гардемаринов, бывших в то плавание на корвете, вспоминал:  «На другой день, в 7-м часу утра, я явился в кают-компанию напиться чаю, и через открытый люк услышал жалобные вопли:

то капитан наказывал линьками в чём-то провинившегося фельдшера. Наказание было жестокое и продолжительное. И так подействовало на меня, что я во всё время моей морской службы ни одного разу не употребил линьков».

10 сентября корвет подошёл к мысу Скагену. Ветер был такой силы, что пришлось сутки отстаиваться за мысом. Северное море встретило, когда немного ветер стих, огромной зыбью. Но затем начался сильный шторм.

 Из воспоминаний того же гардемарина: «…Барометр падал. Воздух удушлив. Чайки раздражали своими криками. Укрепляли гребные суда, пригоняли брезенты к глухим люкам. Найтовили (крепили, связывали верёвкой – прим. автора) якоря. …

Гардемарины работали вместе с матросами на мачтах…. шторм усилился до урагана. С носа вкатился вал, сорвал и перекинул запасной якорь, снёс сетки с койками, повредил рулевой аппарат.
 
Капитан (он спускался переодеться и выскочил в одной белой рубашке) через мгновенье сидел на сорванном якоре и сбивал железное яблоко на конце штока, через несколько ужасных минут этот шток уже был вставлен в руль и корвет приведен к ветру.
Капитан мгновенно сообразил вставить шток. Капитан позвал после того гардемаринов, поздравил с настоящим штормом, выразил надежду, что этот случай останется у них в памяти, как доказательство того, что в море не должно теряться, и гибель судна часто зависит не от стихий, а от недостатка распорядительности.

Капитан пригасил к себе вахтенного начальника и меня, отстоявших вахту,…по предложению капитана с наслаждением выпил рюмку водки с рижским бальзамом. На столе лежал кусок сыра и копчёные оленьи языки, всё это было привязано к столу, и, чтобы отрезать кусок, надо было стать на колени, держась левою рукою за стол, а правою резать…».

Истомин решил идти в Христианзанд. Только благодаря его искусному управлению парусами, стали благополучно на рейде. Когда проходили маяк, «капитан со слезами перекрестился».

На том месте разбился корабль «Ингерманланд», и на нём погиб его родной брат Алексей Иванович Истомин.

После ремонта дошли до Портсмута, где снова ремонт.

Англичане убеждали Истомина, что корвет не выдержит ещё одного шторма. Но Павел Иванович, несмотря на эти предупреждения, вышел в море. При первой же качке вода начала  хлестать фонтанами внутрь корпуса. Вернулись в Портсмут, стали на ремонт.

Когда узнали о Синопском сражении, Истомин понял, что война с Англией неизбежна. Вышли из Портсмута и направились в ближайший голландский порт. Это был ужасный переход, воду откачивали все, кроме вахтенных. Конец страданий наступил только  тогда, когда увидели Вест-Каппель и Флиссингские дюны.

С дипломатической почтой сообщили о случившемся в Петербург. Оттуда для проверки прислали флигель-адъютанта Аркаса. Вот что он доложил в Морское министерство: "При подробном осмотре корвета, у которого местами была вскрыта обшивка, я был совершенно поражен его ужасным положением.
 
Гниль оказалась во всех местах; можно сказать, что ни одного шпангоута не было вполне здорового. Все держалось на наружной обшивке, которая прикреплялась, вместо цельных медных болтов, только головками их снаружи, а с внутренней стороны также коротенькими концами болтов с расклепками. Обман преступный!"

Продолжение http://proza.ru/2021/10/07/973