Цветам тоже больно

Цветам больно. Сирень распустилась в сентябре - ещё раз, последний раз.
Долго думал об этом.
Цветам больно. Пионам что пролежали в магазине весь август.

Мой народ гибнет под ударами цивилизации. Наркотики, алкоголь, наркотики, деньги, Москва, вторые браки, всеобщая безотцовщина, сауны, гостиницы. Город - где теряют свой язык. Мой народ помнит всех и - уже не может сказать. Мой народ не хочет работать. И в этом виноват я.

В четыре часа в ангаре можно оглохнуть от рассвета который видят только воробьи. Желторотые выбегают в ворота и падают в обморок: мир такой большой!
Я еду в трамвае, мне много лет: заиграла музыка, которую так и не перекричали те воробьи - я вспоминаю ребят, хороших ребят с ножами: если ты его достал, то.
Рядом, на соседнем сиденье у бабки тоже плачут простые цветы.
Без ангара быстро вымрут воробьи и далекие селения. Камеры снимают про это фильм. Как мы прячемся от себя в ангаре. Где Павловна режет розы на стол. Они плачут.

Она обожает цветы. Она оборачивается и - прощается. Я все понял. Очень жаль. Но нет времени думать: там впереди...
В оранжереи и в доме, повсюду боль.

Другая смотрит будто открыто смотреть в глаза это и есть любовь. И беременность тут не причём.
Будто дети, животные и цветы -для тех кто никуда не поедет.
Кто останется здесь без меня.
Кому больно.

Но мне очень надо. Меня ждут.

Мы с ним едем по среди полей и холмов. Он проницательно: ты делаешь фото на память.
Ему нужно помолиться. Я перекрестился увидев храм.