Вместо ступы - паратрайк

Может ли быть, что кто-то ещё не знает, что такое паратрайк? И может ли быть, что совсем недавно и мне само это понятие ни о чём не говорило. А что это вообще-то? Представьте себе платформу на четырёх колёсах, на которой располагаются два кресла для пилота и пассажира,  На задней части устроен мотор. К платформе специальными тросами крепится так называемое мягкое крыло. Мягкое крыло своим видом напоминает парашют: кусок материи, развивающейся на ветру и обеспечивающей летательной машине стабильность в воздухе. Всё вместе – платформа с мотором и мягкое крыло и называется паратрайком. Надо сказать, что без мотОра паратрайк полетит, а вот без крыла не сможет.
В преддверии поездки мне сильно импонировал тот факт, что девять лет назад Путин летал на похожей конструкции со стерхами.  Что ж, полечу как президент, - решила я для себя. Если полечу. Если хватит смелости. Прошлый мой полёт на прогулочном самолёте оставил в душе кисловатое послевкусие, в том отношении, что струсила я не по-детски. А это не я, не мой имидж. Я должна, обязана узнать жизнь во всех проявлениях, узнать и написать об этом.
Ведь радость бывает редко,
как вешняя звень поутру.
И мне, чем сгнивать на ветке,
уж лучше сгореть на ветру…
Кто знает меня, подтвердит, что эти Есенинские строчки полностью отвечают моей натуре.
А что, как вы думаете, можно назвать вихристым, нараспашку словом «Разметелево»? А это, представьте,  аэродром, с которого совершают свой полёт паратрайки и подобная им летательная техника не только от коммерческих фирм, но и спортивных клубов.
Аэродром «Разметелево» никак нельзя сравнить с аэропортом «Пулково». Ни о каком здании с очередями и толкотнёй нет и речи. Открытое поле, шатёр для регистрации, палатка и кострище для отдыха персонала – это и есть «Разметелево».
Позже мне рассказали, что во время нашего пребывания на аэродроме было немало спортсменов паоапланеристов. Многие  приехали на дорогих машинах. При этом никакого разделения на классы здесь нет и в помине. Персонал и любители летать  - все доброжелательны, улыбчивы, открыты. Наверно, потому, что незаасфальтированная просёлочная дорога, чистейший воздух, красота окружающей природы и, главное, небо, они ведь для всех. Кому придёт в голову их делить?
В ожидании полёта я сама не своя. В прошлый раз после своего позорного испуга я дала слово поучаствовать ещё раз в полёте и не произнести ни звука, демонстрирующего страх.
Но, откровенно говоря,  мне страшно. А ещё - холодно, хотя казалось, бы, для всё ещё летнего дня я утеплилась больше чем нужно: джинсы, джемпер, ветровка.
Организатор полёта уже знакомая  фирма «Питер Полёт». Непосредственно полёт осуществляется клубом парапланеристов.
Мы знакомимся, здороваясь за руку, с руководителем и владельцем клуба Алексеем Кучеренко, а также заместителем руководителя Иваном Некрасовым.
Моя очередь лететь. Мне предлагают комбинезон. Вообще-то он был бы очень кстати, но так не хочется возиться со всеми этими «Молниями».
- Да не надо, спасибо, так обойдусь.
Но мои «не надо» не принимаются. Мне помогают одеться. Хорошо-то как сразу стало! Тепло! Ещё шлем и  очки.
Мне объясняют, что во время полёта на паратрайке общение с пилотом голосом не предусмотрено. В воздухе шумно, кроме того, шлем устроен так, что уши во время полёта плотно закрыты.
- Поэтому ещё на земле необходимо обговорить два момента. Первый:  Пилот просит тебя показывать большой палец, если полёт нравится и всё идёт хорошо. И второй: нужны ли трюки в воздухе?
Я делаю вид, что последний вопрос проскользнул мимо моего сознания. Ну, не заметила.
Поднимаю вверх большой палец:
- Так показывать?
- Да.
- Вот и славно.
- Но ты ещё должна сказать, нужны ли тебе виражи в полёте.
Мне нужны? Да упаси бог! Эти мысли мелькают в голове, но… ведь я на две соцсети с бравадой пообещала читателям с честью выдержать очередной полёт, чтобы ни под каким видом не привязался ко мне образ дурочки, которая думает, что её красят обмороки при виде лягушек и мышей.
- Да, виражи нужны обязательно.
Мне помогают устроиться в паратрайке.
Ничего даже отдалённо напоминающего кабину самолёта. Сиденье – мягкое, удобное, Мой пилот Герман Сабанин размещается сзади. Иван Некрасов до упора застёгивает «молнию» моего комбинезона. Накрепко затягивает у меня на поясе ремень безопасности. Я пытаюсь сориентироваться, за что буду держаться мёртвой хваткой во время полёта. По бокам поручни, передо мной протянуто кожаное такое ограждение в виде ремня. Понятно, что оно ничего не ограждает, но в любом случае есть за что ухватиться. Так и сделаю прямо сейчас. Не тут-то было. Иван мягко берёт мои руки и складывает крест-накрест у меня на груди. Ассоциации возникают нехорошие. Я делаю попытку изменить позу, но мне показывают настойчиво, что сидеть нужно так как велено. Я сижу, уже не смея шелохнуться. Потом узнала, что во время взлёта и посадки руки по правилам техники безопасности должны занимать только такое положение. В полёте  же можно держать их как угодно.
Разгон, как в самолёте, Только в паратрайке никаких стен кабины, крыши, иллюминатора - ничего между мной и воздухом… Мной и…
Сейчас последует мной и землёй. Не может же удержать меня этот ремень на поясе.
Взлёт.
Нет, я не смогу.
Полминуты паники.
Ещё секунда и я выставлю руки с направленными вниз всеми десятью пальцами.
Нельзя. Я обещала. Надо взять себя в кулак
Что произошло в следующий миг, я не могу даже объяснить.
Нет ничего между… Между мной и небом. Я полностью расслабилась. Ремень держит прекрасно; Никакие поручни мне вовсе не нужны; Сидеть удобно; Пилот - вот он. Лечуууу.
Счастье!
Я показала Герману большой палец. Он дотронулся до моего плеча: понял.
Воздушные потоки. Их ощущаешь всем телом. Они то нежные, лёгкие, то  тугие, напористые. Как будто говоришь с небом, которое делится с тобой своим настроением.
Мотор стих. Мне не страшно. Я знаю, что на паратрайке мотор играет вспомогательную функцию. Мы взмываем вверх. Потом как будто наклон в сторону и вниз. Сердце замирает на миг. Вместо того чтобы повиснуть на ремне, как я ожидала, я оказываюсь вжатой в кресло. Оооо! Всплеск адреналина,  но вот уже снова меня накрыла волна восторга. Пилот включил мотор, а я показала ему большие пальцы обеих рук. Значит, нравится очень, очень, очень.
Сравниваю свой полёт в самолёте и на паратрайке. В самолёте были наушники и микрофон для общения. Но там я не слышала, что говорят, поэтому не чувствовала обратной связи с пилотом, Здесь же перед каждым виражом Герман предупреждает прикосновением. Я уже знаю, что сейчас наш полёт станет необычным. Впрочем, и так бы поняла: выключенный мотор говорит о предстоящем воздушном танце.
Тишина. Мы туда, в ветер. Нет у меня здесь ограничений в движениях. Это на земле они есть, а здесь ни-ка-ких. Воздух, скорость, любое направление – всё моё.
Мотор.
Плавный полёт и чистая без примеси радость на сердце.
Тишина.
Мы мчимся ввысь, мы ныряем и кружимся в воздушных струях. Думаете, в эти секунды я сравниваю себя с президентом? Нет, я чувствую себя стерхом, Птицей, доброй волей людей поднятой на крыло во имя спасения.
Виток, восторг. Мотор.
Я влюбилась в небо, а оно обнимает меня и что-то рассказывает своим воздушным языком.
Когда приземлимся, Поцелую пилота в щёку, - решаю я..
Понимаю, что времени полёта осталось совсем немного. Пилот дотрагивается до плеча. Я откуда-то знаю - он хочет сказать, что сейчас мы пойдём на посадку. Так и есть.. Кажется, воздух становится холодней, лицо покалывают крошечные иголочки, но как же не хочется на землю, туда ведь даже малюсенькую частичку неба не прихватишь с собой на память. А мне бы ещё и ещё играть в пятнашки с облаками, с ветром, не думая ни о чём.
Жить нужно легче,
жить нужно проще,
всё принимая, что есть на свете.
Вот потому, Обалдев над рощей,
свищет ветер,
серебряный ветер.
Опять Есенин. Да что это со мной?
Паратрайк коснулся земли.

- Спасибо, Вы сделали меня счастливой, - не осмеливаюсь я лезть к пилоту с поцелуями.
Перед отъездом осматриваю палатку персонала. А это… Техника для занятий парапланеристов.  О, раскалённый после полёта мотор.
- Спортсмен не выражал недовольства моими действиями?, - спрашиваю потом у сопровождающего.
- Нет, он стоял возле своего «Мерседеса» и по-дружески тебе улыбался.
Герман Сабанин убеждён, что паратрайк может водить любой человек. Зрение и слух здесь не нужны. Воздушные потоки скажут всё сами за себя. Их просто надо научиться понимать. Знал бы этот замечательный пилот, как сильно его слова перекликаются с моими чувствами.
Чувствами и желаниями. Как это реализовать, я ещё не придумала, я лишь могу признаться, что уже никогда не расстанусь с мечтой вернуться в небо и не просто так, а в числе тех, в чьих руках полёт, Высота, виражи.
Можно улыбаться и даже смеяться, но да, на пятом десятке лет я захотела стать парапланеристом. Возможно ли это, как вы считаете?
Вероятно, этот текст кому-то покажется слишком многословным, слишком восторженным. Но мне очень-очень бы хотелось, чтобы в моём рассказе вы увидели не воду, А воздух. Целые потоки воздуха и поняли, что я всё-таки захватила немного неба. Для  вас.