Мой день

Не могу вспомнить, когда бы я выглядела так же идеально, как этим торжественным майским днём. Как и не могу вспомнить, чтобы всё внимание было приковано ко мне, и ни к кому больше.

На фарфорово-бледной коже моих скул яркими пятнами выделялись персиковые румяна, а волосы были аккуратно прибраны в тонкую, но тугую косу. На запястье левой руки блестел серебряный браслетик – он достался мне от любимой прабабушки. Маленькие ступни 35 размера были облачены в бежевые туфли на каблучке. А платье – самое лучшее – то, что я берегла для своего выпускного бала: корсет ловко огибал мою точёную талию и небольшую девичью грудь, струящаяся ткань, расшитая россыпью камней, играла на солнце, что застенчиво пробивалось сквозь дрожь зимостойкой рябины.

Народу собралось немало: ни на один мой день рождения столько гостей не приходило! Родственники, друзья, одноклассники, соседи, даже те, кто меня плохо знал – пришли. Пожалуй, это было как факт приятно, с одной стороны, а с другой – сейчас это ровным счётом ничего мне не давало. Мертвым же без разницы.

Несмотря на большое количество людей, никто не галдел: негромкий шёпот в одной стороне, сбивчивая речь – в другой. Говорили обо мне. И говорили, конечно же, только хорошее.

– Куколка ведь, самая настоящая! – тётя Наташа, украдкой утёрла слезинку тыльной стороной руки.

– И не говори, - сосед дядя Паша вздохнул и чиркнул спичкой о коробок, чтобы прикурить сигарету, – совсем молоденькая, невеста…

В деревьях копошились какие-то чёрные птицы, гаркая на разный лад. Влажная земля прилипала к подошвам и марала обувь. Лёгкий ветерок застревал в кронах деревьев, но, просочившись ко мне поближе, ухитрялся нежно гладить по безупречному лицу. Вдалеке послышался голос кукушки, он разносился эхом по округе, будто насмешка: мол, рассказать, сколько лет тебе жить осталось?

– Всё-таки красивая, чертовка… – Староста класса, вытянув шею в мою сторону, стояла с кучкой других одноклассников, которые, при жизни в лучшем случае не замечали меня, а в худшем – обращались, но не иначе как «тощая» или «эй, ты».

– И ведь всегда же не по годам умна была. Красавца, хозяюшка, помощь отцу с матерью… - Себе под нос пошёптывала баба Галя, шуршала кулёчками с конфетами и пирогами, выкладывая их на деревянный столик с отколотым углом.

Я, наверное, никогда бы не узнала, сколько любви, тепла и доброты для меня уготовано было на этой Земле, если бы не решилась шагнуть вниз из окна. Как пленительно было слушать о себе – такой хорошей девочке, дрянное поведение, ошибки которой никто сегодня и не думал вспоминать! Никому не было дела до моей «двойки» за годовую контрольную по алгебре. Ни кем не было сказано про мою дружбу с Вадимом из 10 Г класса – хулиганом и дебоширом с удивительными карими глазами. Не имело значения то, что я поссорилась накануне с отцом, потому, что он застукал меня за просмотром журнала для взрослых. Он, кстати, устроил жуткий скандал, пообещав меня выпороть и посадить дома на всё предстоящее лето с обеспечением мне ежедневных работ на огороде.

Теперь папа не сердился за порно-журнал, а мама не билась в истерике на кухне о том, что «когда все узнают, что её дочь встречается с этим отбросом общества - все решат, что она шлюха, и на их идеальную семью ляжет клеймо позора».

Теперь вспоминали только хорошее.
Не оскорбляли, а восхищались.
Не осуждали, а гордились.
Не ругали, а хвалили.
Не наказывали, а жалели.
Родители не злились, а плакали, обессиленно упав друг другу в объятия.

Чудный майский день позволил наконец-то почувствовать, как меня любили. Жаль, что это был день моих похорон. Однако это был лучший день.

Это был МОЙ ДЕНЬ.