Однажды...

                Однажды…

             Однажды в студеную зимнюю пору я из дому вышла… И снова зашла.
             А на кой ляд переться куда-то, коли пора мало того, что зимняя, так еще и студеная. Тем паче, выходной сегодня. Нормальные добропорядочные граждане сейчас в теплых постелях последние или предпоследние или предпредпоследние сны досматривают.
             Теперь вот сижу дома. Тупо уставилась в кухонную стену. Думы в голове бестолково роятся пчелами. Вернее, думы мои вязко текут хаотичными потоками туда-сюда. Ни о чем. Вернее, обо всем сразу, а по факту ни о чем. И из дум моих мрачных и тягучих, вырисовывается безрадостная картина моей неудачной и малосодержательной жизни.
             Другие как-то самореализовываются, развиваются, чего-то добиваются, достигают поставленных целей, покоряют вершины и в переносном и в прямом смысле, удачно выходят замуж и еще более удачно разводятся, путешествуют по миру. Некоторые даже в Монако ездят.
             Монако – моя заветная, заведомо нереализуемая мечта. Как для некоторых слетать в космос: мечтать-то можно, чего не помечтать, а вот слетать в реальности – это фига, это не то, что навряд ли, это из разряда «никогда».
             Монако, конечно, достижимей, чем космос. Теоретически, вполне реализуемо. Но это теоретически.  У меня таких теоретически достижимых мечт – вагон и тележка: теоретически – запросто, а по факту – фиг вам.
             В этом вагоне и тележке чего только нет: и фантастический карьерный рост, и не менее фантастический финансовый успех, и шикарный дом в пригороде, и путешествия, и тот же Монако, и кофе в постель…
             …А не выпить ли мне кофейку для поднятия тонуса? Я тяжко вздыхаю: не выпить. Только из запоя недавно вышла. Сейчас у меня непродолжительный период воздержания. Должен же между запоями быть хоть символический перерыв. И здесь облом…
             Может, уборку капитальную замутить? От мыслей мрачных отвлекает. Уборка – это запросто. Это хоть каждый день. Только неохота. Вот почему так: то, что неохота – это пожалуйста, легко и доступно, а то, что охота – это в задраенном наглухо и опечатанном вагоне.
             Поливаю цветы. Протираю пыль. Уборку буду мутить позже, когда проснуться все мои мужчины – муж, сын, кот. Тихонько заглядываю в комнату сына, пугаюсь, быстро прикрываю дверь. Мой старшенький сынок живет с нами – его родителями. Никак не отделится, не отпочкуется в самостоятельность. Свою самостоятельность сынок реализует в том, что в своей комнате живет так, как ему комфортно. Понятие комфорта у него весьма своеобразное: в комнате Андрея черт не только ногу сломает, он там весь перекалечится до полной инвалидности, если вообще жив останется. А сын ничего, приспособился, научился гармонично существовать в хаосе и антисанитарии. Мы с мужем уже отступили, единственное условие выдвинули: чтобы не развелись тараканы, клопы, мыши, крысы и прочие земноводные твари.
             Ставлю чайник. Жду свистка, вглядываясь в снежную безнадежную сумеречную мглу за окном, сродни моему настроению. Чайник протяжно завывает одиноким голодным волком в снежной пустыне. Выключаю. Наливаю. Плюхаю в кипяток бумажный пакетик, именуемый в Китае отбросом чайного производства. Разбавляю обезжиренным молоком. Пью, безрадостно глядя в кухонную стену.

              Дубль два.
              …Однажды, в студеную зимнюю пору я из дому таки вышла.
              Иду…
              Фонари еще светят. Восемь утра для зимы – почти ночь. Снег искрит и переливается в свете фонарей не хуже бриллиантов в короне английской королевы.
              У меня, вообще-то, не было возможности сравнивать искрение снега с сиянием бриллиантов, да еще в короне, да еще английской королевы. Еще не было. Эта возможность, как и многие мои другие возможности, тоже в вагоне притаилась. Но уверена, что все же снежное искрение не хуже бриллиантового сияния.
              Небо звездами усыпано. Красиво. И под ногами, и над головой.
              Хорошо…
              Я улыбаюсь.
              Однажды, неважно сколько лет назад, мой тогда еще будущий отец встретил мою будущую маму. И зародилась музыка взаимного интереса, счастья… Была скромная, но веселая свадьба. Были ночи любви.
              Однажды, одной такой ночью от пятидесяти миллионов до полмиллиарда юрких сперматозоидов устроили гонку с целью зачатия. И в такой фантастической конкуренции победил МОЙ сперматозоид! Это ли не чудо из чудес, на фоне которого меркнут и бледнеют любые случаи выигрыша в лотерею фантастических денег. Подумаешь, деньги… Жизнь выиграть, да при таком раскладе – это да!
              Однажды, шести лет от роду я чуть не утонула, подобно легендарному комдиву, в славной реке Урал. Обошлось. Слава моему ангелу-хранителю.
              Однажды… Сколько таких больших и малых «однажды»  сплелись - сцепились в линию моей жизни, моей судьбы. Сколько раз эта линия могла навсегда прерваться, но ничего, живу, дышу, надеюсь, планирую, падаю и поднимаюсь. И все мои претензии и унылые занудства про мрак погоды и безнадежность бытия – из серии смертных грехов.
              Тем паче, что впереди (очень хотелось бы верить) еще весьма немало разных «однажды». Глядишь и сбудется прогноз моей сестры Светы: «Да поедешь ты в свою Монаку. Куда эта Монака от тебя денется!» Действительно, куда?..
              И дымящийся ароматный кофе в постель кто-нибудь принесет.
              И студеная зима рано или поздно закончится. И однажды в весеннюю теплую пору я из дому выйду и попаду в ослепительный сиреневый щебечущий май…