Тундра

Тундра
Поездка в воинскую  часть мужа первоначально не предполагалась. Вечером накануне последнего дня перед Новым годом он сообщил, что не сможет приехать в Мурманск,  ей надо приехать самой и привезти елку. Он был командиром учебного центра,  где молодые пацаны, только что призванные, проходили подготовку на службу на подводных лодках.
Надо сказать, что в северной части Кольского полуострова елка была большой редкостью. В Мурманск их привозили с южного побережья полуострова или из Карелии. И ей предстояла непростая задача достать елку пред новым годом, сократить свой рабочий день и успеть  в Североморск на катер, который идет в Гаджиево, где дислоцируется  воинская часть.
Все складывалось довольно удачно: по уголовным делам срочных следственных действий не было,  сотрудники ОБХС принесли ей небольшую елочку. Портфель с бутылкой коньяка и палкой копченой колбасы был заготовлен заранее.
В Североморск доставили на служебной автомашине – постарался начальник  ОБХСС Морозов, который полагал, что она потом  отработает по сырым неперспективным материалам о хищениях.
На катере уже было много пассажиров и ровно в 11 часов   отправились через залив с заходом  в город Полярный.
Катер был старый. Все в нем стучало и содрогалось. Поднимаясь  даже на небольшую волну, он с огромной силой  ударялся кормой об воду так, что дух захватывало.
Измотавшись таким плаванием,  пассажиры добрались  на другую сторону залива.
В Полярном произошла неожиданная заминка, а потом по громкому было объявлено, что катер дальше не пойдет: из-за непогоды или по техническим причинам - было непонятно.
Она автоматически выгрузилась с несколькими  пассажирами, которые видимо,  следовали только до Полярного. Не обратила вынимание, что большая часть мужчин  женщин остались на катере: им видимо  надо было,  как и ей,  в Гаджиево. Не обратила внимание и на то, что некоторые женщины возмущались негромко, насколько  им  позволял статус жен офицеров флота.
Пройдя от причала сотню метров, она спросила у встречной женщины, как пройти в Гаджиево. Та  махнула рукой в сторону окраины города.
Увидев табличку с надписью «улица  Гаджиева» поняла, почему  прохожая не удивилась ее вопросу – ведь до поселка Гаджиево двадцать пять километров и ей  в голову не пришла мысль, что эта молодая женщина собирается идти пешком именно туда. Усмехнувшись ее наивности, она пересекла последнюю улицу города и  бодро зашагала по дороге на Север. Она была уверена, что какие-нибудь запоздалые служаки будут  спешить на машине в свою часть и подбросят ее.
Был полдень последнего дня перед Новым годом. Дорога ясно белела, освещаемая отблесками далеко за горизонтом спрятавшегося солнца.
Шла бойко. Елку предусмотрительно закутала в тряпку, а сверху привязала портфель. Все катилось  легко катилось  заснеженной дороге. Безмолвная белизна тундры не пугала. О каких-то там рысях и других зверях не думалось – что им делать в этом совершенно пустынном белом безмолвии.
Так прошел час, может быть немного больше. Дорога пошла под уклон, и она, не задумываясь,  последовала по ней. Через пару сотен метров путь ей преградило   недостроенное здание. Стало понятно: она сбилась с пути и надо возвращаться. Разозлившись на себя за допущенную  небрежность, решила спрямить путь и полезла напрямик через сугроб на основную дорогу.
Меховые сапоги моментально набились снегом, руки замерзли, так как пришлось упираться  ими  о сугроб, чтобы вытащить ноги.  С большим трудом  выбралась на основную дорогу. Паники еще не было,  но и энтузиазма поубавилось.
Постояла на дороге,  обдумывая дальнейшие действия.  Возвращаться назад в Полярный? Но там ее никто не ждет. Идти в РОВД города Полярный, но там наверняка уже все пьяные и что она может сказать?. Вернуться через  Североморск в Мурманск невозможно:  катер уже ушел и вероятнее всего  это был последний рейс.
Остается   идти  только вперед. Стало неуютно: впереди не менее двадцати километров,  а если опять дорога будет вилять?  Как не сбиться с пути?  И  возможно  не будет ни одной попутной машины…
Была такая тишина, что хотелось кричать.  Она не представляла,  какая это пытка, когда нет ни единого звука. В ушах звенит и слышно биение собственного сердца.  Говорят, что раньше так пытали, посадив в одинокую камеру, куда не проникал ни единый звук. Мозг мертвел и   заключенные сходили с ума.
В голове громоздились воспоминания десятилетней давности. Она студентка Института холодильной промышленности. Борис - сосед по коммунальной квартире на улице Маяковского, дом 56, где она остановилась у бабушки и недовольных этим тетушек,  так увлекательно рассказывал про кафедру глубокого холода и проводимых  там исследованиях, что она тоже решила туда поступать. Борис готовился к профилирующему экзамену по химии и по ночам на кухне коммунальной квартиры с умным видом читал толстый учебник под редакцией Некрасова. Она боялась даже листать его, так как много просто не понимала.
Она поступила, а он - нет.
Институт находился в центре Ленинграда на Пяти углах. Аудитории были старые, но хорошо оснащенные.  Лекции были очень интересными. Училось  много иностранцев. Первые остроумные  Капустники, джазовый оркестр – все было для нее в новинку. Жизнь в институте била ключом. Учиться было легко и  интересно.
Но в  один из ноябрьских дней в аудиториях стало странно пусто.  Студенты говорили о каких-то танковых подавлениях выступлений народа  в Венгрии. В течение нескольких дней  уехали все:  болгары, чехи, поляки… В прессе об этом ничего не сообщалось. А в институте наступила непонятная тишина.
Ничего не понимая в политике, ей вдруг захотелось овладеть иностранными языками, чтобы поездить по другим странам и понять мир.
Уйти из института было не сложно, но поступить в Ленинградский университет на переводческое отделение с плохим произношением немецкого языка, полученного в  провинциальной школе,  которую она хоть и закончила с медалью, оказалось невозможным. В Питере уже были школы с глубоким изучение иностранных языков.  Окончившие  их, имели приоритет при поступлении в университет.
Мечта  - учится в университете   оказались несбыточной. Только что исполнилось восемнадцать лет.  Прописки в Питере нет. Что дальше?
Пошла  во  Фрунзенский райком ВЛКСМ, который располагался в историческом дворце…. на Невском  проспекте около Фонтанки. Огромный зал, наверху маленькие кабинеты со «служащими комсомола». Попала в первый попавший. Уже не комсомольского возраста инструктор встретил вопросом - что надо? Дайте мне комсомольскую путевку на стройку народного хозяйства - заявила она  твердо. Бегло ознакомившись с заполненной ею анкетой,  предложил придти на следующий день.
По комсомольской  путевке она выехала в город Шахты якобы на стройку молодежного города Первомайский в Каменско-Шахтинской обасти.  Проучилась на  курсах штукатуров и получила направление на станцию Зверево, рядом с которой строился этот призрачный Первомайский.  От бараков, куда ее расселили с другими комсомольцами, до строящего города было километра два. Ходили по бетонным плитам, проложенным по  черной  глине, по которым  машины доставляли  стройматериалы. Когда машина шла, надо было спускаться в эту липкую глину. На некоторых местах бетон рассыпался, и острая арматура выступала наружу. Утром удавалось не наступать на острые концы. Но вечером, когда ноги едва волоклись, бесформенные резиновые  сапоги прокалывались острыми прутьями. Через несколько дней  работать пришлось уже в мокрых сапогах.
Штукатурами, землекопами и прочими «специалистами» работали комсомольцы, вербованные, расконвоированные зеки,  а рядом за поволокой - заключенные. Зарплата была низкой и вербованные рабочие стали  уезжать. За ними последовали и комсомольцы, не выдержав тяжелой  работы, полуголодной жизни, неустроенности жизни в бараках. Но  она  выдержала целый год , за который много узнала о жизни.
Когда после стройки  приехала в Питер поступать в университет, она уже не хотела быть клерком - переводчиком. Муж сестры Борис Спасский в обсуждении с ней о перспективах жизни, с уверенностью заявил, что ей надо поступать на юридический факультет. Она и сама об этом давно думала. Не романтика привлекала ее к этой профессии. У нее появился интерес к человеческим судьбам.  И хотя трудно было поступить, так как преимущество было у мужчин, по результатам экзаменов она была зачислена на юридический факультет. Судьба наконец,  улыбнулась ей – у нее будет любимая профессия на всю жизнь, главное не свернуть с выбранного пути.
Уже пять лет работает следователем. Начинала в Василеостровском РОВД Ленинграда, потом перевелась в Мурманск  поближе к месту службы мужа. Трудностей было много, но она не жалеет о выбранном пути и профессию свою любит.
Теперь надо пройти всего- то двадцать километров. Ради чего – еще и сама не понимала.
Она предполагала, что прошла уже километров десять. И ни одной машины почему-то не было.
Неожиданно резко стемнело. Окружающие сопки стали черными, а редкие корявые деревца стали похожи на опасных зверей.
Пошел ледяной дождь, что зимой на Кольском полуострове не редкость. Мурманск в народе называют дамским Севером.  Здесь не бывает сильных морозов. Но вечная мерзлота и полярные ночи истощают человеческий организм до предела. Не мороз, а этот дождь сейчас был для нее губительным. Идти стало очень скользко. Ноги быстро устали. Пальто и сапоги покрылись ледяной коркой.
Теперь оставалось  бороться с километрами. Чувство расстояния уже было утрачено. Она  ощущала  сильную усталость, но  понимала, что  останавливаться нельзя. Стиснув зубы, продолжала путь. Главное - никакой паники!
Муж часто упрекал ее в том, что она увлеклась своей работой  и лишила его радости видеть, как растет сын. Но  ведь она  из Киева, устав жить с его  мамой,  неоднократно давала телеграммы,  что готова приехать к нему.   Но каждый  раз получала ответ, что он в очередной раз уходит в автономку на несколько месяцев. И это было правдой: тогда Советский Союз отправлял на подводных лодках на Кубу наши ракеты.
Какой смысл было сидеть в поселке подводников и ждать его возвращения?
И она  служила  в Ленинграде год за годом, встречаясь  с мужем в длинных отпусках.
Но однажды все изменилось.  По просьбе сослуживцев мужа она навещала капитана 2-ранга Уварова в военном госпитале в Ленинграде. В очередной приход он сообщил, что их загнали в другое  место, так как весь комфортабельный корпус отвели команде подводной лодки, где произошла утечка радиации. Там каждый день умирали  от цирроза печени.
Стало страшно за мужа,  и она решила перевестись на Север хотя бы поближе к нему.  На  рапорт о переводе в Мурманский УВД  ей было отказано дважды по мотиву: женщины у нас не служат. 
В это время у нее в производстве были непростые дела. Ей поручали наиболее сложные, так как она была признана лучшим следователем отдела. Было у нее и стандартное дело об угрозе убийством. Муж – бывший узник  концлагеря зверски избивал жену и угрожал ей убийством. Он был маленький ростом, кривоногий. А столько злобы было в его взгляде и  словах! И хотя пьяные мужики часто без причины просто угрожают своим женами или сожительницам убийством,  такие уголовные дела часто не имеют судебной перспективы – женщины забирают назад  свои заявления и дела разваливаются. Считается, что уголовное дело возбуждено необоснованно, а это брак в работе.  Но в этот раз она почувствовала  реальную угрозу,  задержала подозреваемого и пошла к прокурору  района за санкцией на арест. Грамотный, но мягкий прокурор,  выслушав ее может быть недостаточно убедительные доводы или посчитав их эмоциями молодого следователя, отказал в аресте. Вернувшись в отдел, она стала доказывать своему начальнику о  необоснованном отказе в аресте.  Начальник отдела полковник Матвеев считался с мнениями своих подчиненных и в этот раз,  внимательно выслушав ее доводы, согласился направить материалы прокурору города.
Это была  пятница и  в прокуратуре города ее принял один из заместителей. Даже не прочитав материалы уголовного дела, косо посмотрев,  на  настырную молоденькую «институтку», в санкции отказал, прикрывшись письменным указанием о проведении подозреваемому психиатрической экспертизы.
В воскресенье  было ее дежурство. Был вызов в одну из коммунальных квартир. Соседка позвонила сообщив,  что слышала очередной скандал у соседей. Когда все стихло, она пыталась позвать соседку, но та не отзывалась. Обычно на семейные скандалы следователи не выезжают, а выезжают только участковые и реже оперуполномоченные.  Но взглянув на адрес вызова, у нее все похолодело в груди. Она несколько раз печатала этот адрес в постановлении на арест подозреваемого по находящемуся у нее  в производстве уголовному делу и хорошо его запомнила. Вместе с  оперуполномоченным она выехала по адресу. Дверь в комнату была заперта.  Опер без труда выбил дверь. Картина увиденного потрясла ее: брызги крови до потолка, на полу  с треугольной вмятиной на лбу бездыханной тело заявительница, которую она еще три дня назад допрашивала в своем кабинете. Рядом чугунный утюг – вероятнее всего  орудие убийства.
В понедельник о ЧП стало известно в главке. Прибыла с проверкой из инспекции по личному составу  полковник милиции Овчинникова. Ее незамедлительно вызвали из дома, где она отдыхала после воскресного дежурства. Рапорт у нее оказался слишком коротким: да ставила вопрос об аресте. Было отказано прокурором района.  Почему не обжаловали это решение? Ответ: обжаловала прокурору города. Вопрос – и что есть его письменное подтверждение? Да, сказала она,  протянув  проверяющему  материалы уголовного дала.
Позже, при очередном рассмотрении вопроса о переводе,  Овчинникова скажет своему сокурснику полковнику Капелькину – начальнику следственного отдела Мурманского УВД, что она  эту женщину – следователя, не поменяла бы на двух мужчин. Так был положительно решен вопрос о переводе ее в Мурманск.
 Уже три года работает в Мурманске, с мужем видится чаще. И вот теперь с таким трудом пытается добраться к нему в часть на Новый год.  Она в пути уже часов пять. Какое расстояние удалось преодолеть по такой скользкой дороге – не определить. Шла все медленнее. Стало совсем темно и скользко. Дождь мышцы, но она понимала, что единственным спасением для нее было движение вперед. Надежды, что какая-нибудь машина догонит ее и подбросит, уже не  было.  Дойти, доползти,   во что бы то ни стало. Другого исхода она не допускала: где-то ее ждет сынок, волнуется мать. О муже не хотелось думать, как будто он в чем-то был виноват.  Но себе поклялась, что если останется жива, обязательно родит еще одного сына. Пусть радуется его появлению, наблюдает,  как растет и делает первые шаги.
Неожиданно она услыхала глухой звук мотора – ее догоняла какая-то машина.  Она сдвинулась к обочине и отчаянно замахала руками.  Крытая грузовая машина остановилась. Из кабины вышел видимо офицер в бушлате. Погонов, а стало быть звания,  из-за спущенного капюшона видно не было. Выслушав ее равнодушно – словно каждый день здесь встречаются  молодые женщины – он дал команду кому-то там в кузове. Ей протянули руки и с легкостью подняли в кузов. Было темно, пахло прелыми осенними листьями и новой форменной одеждой. По тихим переговорам она поняла, что там было несколько мужчин, которые спали на подстеляном брезенте и проснулись из-за внезапной остановки. Она устроилась у заднего борта, положив елку кому-то на ноги. Машина медленно двинулась вперед, как будто нащупывая дорогу в этом темной снежной пустыне. Все опять затихли, продолжая сон.
Она почувствовала, что по щекам и подбородку  на шею стекает вода. То ли это были слезы, то ли растаявший лед с воротника. Обтереть было нечем.  Она ладонью стряхнула с лица воду, почувствовав  на губах соленый привкус, и тихо сидела с мокрым лицом.
Через пятнадцать-двадцать минут машина остановилась. Тот же офицер подошел к кузову и приказал высаживаться. Он пояснил, что машина пойдет направо в какую-то Уру-губу, а мне надо налево километров пять к  побережью. Мне предстоит ждать на КПП, куда за мной должны приехать. Он завел ее в помещение КПП. Лейтенант в морской форме с удивлением выслушал офицера и молча кивнул.
КПП был в виде будки.  В помещении  был единственный табурет, куда ей  предложили сесть. На столе стояла  громоздкая рация, на которой висела огромная телефонная трубка. В углу стоял топчан, на котором спал мужчина в тельняшке.
Лейтенант под тусклым светом лампочки внимательно изучил все ее документы, с нескрываемым любопытством задержав взгляд на удостоверении капитана милиции – следователя Октябрьского РОВД города Мурманска.
Затем стал дозваниваться в Гаджиево. Звонил долго, много раз выкрикивал свой позывной, который она никак не могла разобрать: то ли идиот, то ли остолоп, то ли бегемот или так он обзывал нерадивых связистов, которые никак не могли найти начальника учебного центра. Лейтенант был веселый, говорливый. Между звонками ему очень хотелось поговорить со следователем, но она так устала, что даже слова ей давались с трудом.
Между тем, видимо собрались «ранги» и тот же или другой катер все-таки прибыл в Гаджиево в восемнадцать часов. Муж сбегал на причал,  жену не встретил и, огорчившись,  окунулся в подготовку   новогодних мероприятий.
Когда мужа, наконец, нашли, он долго не мог понять, куда прибыла жена  и откуда  ее надо забрать. Потом долго искал транспорт, чтобы съездить за ней на КПП.
Муж ничуть не удивился,  и она была обижена, что он  не оценил ее «геройства». Он ни о чем на расспрашивал, наверное,  полагая, что она доехала на попутной машине.
В часть они прибыли уже в двадцать часов. Там все  было готово к встрече  нового года: в углу стояла жалкая сосенка, кое-как украшенная бумажными игрушками и ватой. В огромный чан слили несколько трехлитровых банок  яблочного сока и литр чистейшего спирта, какой бывает только на подводных лодках. Вкусно пахло  мясом.  Она почувствовала страшный голод. Ей отдельно принесли тушеное мясо с гречневой кашей, так как команда уже поужинала в соответствие с распорядком дня. После сытной еды  ей очень хотелось спать. Но надо было выдержать по традиции до боя курантов.
Все сидели почему-то  на полу вокруг убогой «елки». Пили из больших металлических  кружек. Стали чокаться,  знакомиться и произносить тосты. В этой компании была только одна женщина  - она - жена командира. Загадывали судьбу. Почему-то человек все помнит, что было в прошлом, но  не может предвидеть будущее. Поэтому часто гадают на кофейной гуще в прямом и  переносном смысле. Оказалось, что я сижу между Радиком Юрченко и Юрой Радченко. Какое странное соседство. Что здесь можно загадать? Видимо, и жизнь пойдет дальше по спирали.
В следующем году у нее родился сын.