Sapozhnika razbil paralitsch

Икона, спасенная отцом
Рассказ-быль
Казанский храм в селе Паспаул.

«Пока живая, хочу поведать о своем отце, чтобы память о нем сохранилась…», — с такими словами подошла к автору одна пожилая прихожанка. Храм наш многострадальный — в честь Казанской иконы Божией Матери — был выстроен в Паспауле в конце позапрошлого века, а восстановлен после большевицкого вандализма в конце прошлого века. Последняя служба в нашем храме прошла в праздник Покрова Пресвятой Богородицы 1935 года.

Назавтра уже под предводительством местных коммунистов паспаульский сапожник Иван Агулов взял топор, влез на храм и срубил кресты на куполах. Лестницу держал его друг — Николай Курчеганов. Через два дня здорового, энергичного Ивана внезапно парализовало, и уже через неделю его схоронили. Через месяц похоронили и его друга-подельника. За шесть десятилетий храм сотни раз перестраивали: резали стены, забивали, вновь резали, пристраивали кинобудку и зрительный зал… Не осталось буквально ни одного живого места на теле храма. Председатель сельсовета руководил всеми этими перестройками, и в конце 80-х у него погибла семья в автокатастрофе.

Говорят, что в конце жизни, когда храм восстановили, он приезжал сюда и каялся… И вот ровно через 60 лет, день в день, над крышей Казанского храма снова сияли купола, а свящ. Георгий Балакин, взобравшись по лестнице, освятил крест. А лестницу держал Константин Банник. Через какое-то время благочинным о. Ростиславом уже на освящение престола в храм была привезена икона Пресвятой Богородицы из Горно-Алтайска и вручена настоятелю со словами: «Эта икона из Паспаула. Её к нам на временное сохранение передала старушка из вашего села».

Елена Ивановна Дымова у спасенной ее отцом Казанской иконы Божией Матери. Сейчас икона находится в Казанском храме алтайского села Паспаул. По виду этот образ был не моложе нашего храма. А историю иконы приоткрыла недавно одна прихожанка нашего храма — тётя Дуся, как мы все её зовём, хотя по паспорту и в крещении она — Елена Ивановна Дымова. Так уж почему-то смолоду повелось — звали не Леной, а Дусей, так и теперь зовут. 86 лет ей, а какой здравый рассудок, отличная память и, главное, — вера. Она ещё на своих ногах ходит в храм, принесла мне фотографии своего отца и попросила: «Пока я жива, напиши о моём отце, это ведь он спас нашу престольную икону от неминуемого уничтожения. Звали отца Иван Прокопьевич Разгоняев. Жили мы в селе Усть-Иша, тогда село звали Поповичи, Старобардинского района.

Очень верующий был отец и подолгу молился. Помню, поехал он на лошади за сеном, дело было пред Рождеством. И заходит домой уже поздно вечером, в слезах. Как выяснилось, уже когда повернул он в обратный путь, из леска вышли шесть волков. И — к нему… «Страх напал неимоверный при виде стаи, — рассказывал отец, — но я перекрестился и давай читать «Живый в помощи». Волки подбежали ближе и, разделившись по три с каждой стороны, пошли рядом с лошадью. Так и дошли, не смея напасть, до самой деревни, и конь даже ни разу не дернулся, как будто не видел их и не чуял». Вот в таком «почетном» сопровождении сено доставлено было домой. И плакал тятя уже от радости, что Бог так рядом бывает с нами.

Всегда ему Господь помогал! Ведь сколько бед повидал! На правой руке у отца остался только большой палец, но трудился он до конца дней своих и помогал батюшке в храме. Умер отец в 1936 году, после того как в 1935 году был разорен храм, и похоронили его в Усть-Ише. А икону эту отец принёс домой, когда коммунисты били и ломали иконы прямо сапогами. Вот угол-то у иконы отбитый, и видно: осыпалась краска. По нему-то, по этому углу, я и узнала икону, когда её привезли в наш храм из Горно-Алтайска, и заплакала сразу: «Господи! Да это же та самая икона, которую отец принес и до конца дней молился перед ней». И сейчас как приду в храм, так и плачу, видя икону. А в 1950 году мы переехали в Паспаул. Икона всегда была у нас в доме, но мама в 1954 году перед смертью попросила нас передать её одной глубоко верующей женщине, видимо, на нас, молодых, не надеялась, боялась, что не сохраним.

Мы и передали образ Аксинье Булгаковой, а после её смерти икону родственники передали в храм Горно-Алтайска, ведь тогда это была единственная церковь в округе. А по возрождении здесь церкви икона вернулась в село Паспаул и стала престольной храмовой иконой. А в Усть-Ише последний батюшка был — Чевалков, имя не помню. Их вместе с дьяконом репрессировали. Помню, заходит домой тятя в слезах и рассказывает, что батюшек арестовали и под стволами оружия повели в Барду. И приказали им не озираться по сторонам, но только смотреть под ноги. Так, ссутулившись, они и шли, не поворачивая и не поднимая своих голов. Дьякона ещё по дороге убили, а священника — слышала, что расстреляли. А те, кто разоряли храм, они все страшно померли. Среди них была одна женщина, она внезапно умерла, а по её телу поползли сразу же какие-то белые большие черви с усами. Ужасался народ. А храм превратили в клуб. Сгорел клуб.

Построили школу — и она сгорела, и другое что строили, всё сгорало. Один фундамент лишь целый оставался». И до нынешнего года место, где прежде в Усть-Ише стоял храм, было пустырем, а этим летом расчистили по благословению Епископа Барнаульского и Алтайского Максима, и оказалось, что фундамент отлично сохранился, и, как у прихода появятся средства, то храм в Усть-Ише встанет на своем месте. А пока службы ведутся в приспособленном помещении. Это уже Дальний Восток. Не помнит тетя Дуся, как и когда, и сколько её тятя был там. Защитник Родины, он же и защитник веры! Твёрдый, спокойный и мудрый взгляд человека со старой фотографии, человека, который спасал Россию, человека, который спасал веру! Теперь он всматривается в потомков, придут ли они к спасенной иконе и помолятся ли пред ней Пресвятой Богородице и за себя, и за его душу. Его душа сейчас, верим, на Небесах, а спасённая им икона продолжает радовать верующих.

Помню, как на престольный, где-то лет 10 назад, когда прихожане во главе со священниками шли Крестным ходом вокруг храма, возле церкви остановилась «крутая» иномарка. Из неё вышли молодые люди, чтобы посмотреть на храм. И вдруг — душераздирающий крик. Приехавшая женщина билась в истерике. Двое крепких парней не могли её удержать. Процессия с иконой в окружении священства приближалась. Визг и крик из женской груди становился всё страшнее, а когда она увидела икону, то, высунув язык, стала дразнить, как это делают маленькие дети, показывать именно иконе. Отец Ростислав крестом осенил её и приложил крест к голове. Женщина обмякла и повалилась на колени, как подкошенная, а уже в храме спокойно подошла к иконе и приложилась. Другой случай. Закончилась Литургия. Одна женщина попросила разрешения у священника рассказать прихожанам то, как она, войдя первый раз в открытый храм, увидела эту икону и сразу же узнала её. Она видела её во сне, именно эту икону. Как бы на небе был этот образ. Такая благодать! Такая красота изливалась и свет небесный от этой увиденной иконы… — такая радость! Верующая женщина плакала от радости, что встретила этот образ здесь. А скольких Богородица через свою икону за эти годы утешила и исцелила, известно лишь Богу, ибо даже явное чудо мы чаще всего привыкли называть случайностью, совпадением, не ведая, что это тоже есть язык Бога, на котором Он говорит с нами.

Вот такую радость помог сохранить русский воин Иван Разгоняев для своих потомков. Прости, Господи, все его прегрешения и упокой душу его в селениях праведников.

Смотрю на фотографии, что принесла мне тётя Дуся, где бравый солдат русской армии Иван Разгоняев с двумя товарищами — видимо, после боя. И понимаю, что они тоже смотрят на нас. Здесь он ещё молодой, статный. Наверное, снимался во время Первой Германской войны. А вот на другой фотографии, на стуле, уже бывалый солдат и вновь с однополчанами. На обороте печать фотоателье: «Крепость Владивосток, Русский остров, 36. Сибирский стрелковый полк».
Николай Суртаев, с. Паспаул Чойского района Республики Алтай.