Клуб Анонимных Сыновей. Часть седьмая

КЛУБ АНОНИМНЫХ СЫНОВЕЙ

( часть шестая http://proza.ru/2021/03/11/1861 )

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Когда Павел выбежал из здания «Сигмы», шел снег. Мягкие сухие снежинки покрывали асфальт пушистым ковром, искрившимся в свете фонарей. Похолодало. Павел на мгновение замер, охватив взглядом посветлевший городской пейзаж, затем сел в машину.

Принятое им решение в любом случае бесповоротно меняло будущее, но к лучшему ли, зависело только от него самого.  Вначале – проблеск идеи, далекая музыка, еще не вполне различимая, затем – ясно сформулированная для самого себя мысль, но не высказанная до этого дня.  И – слова, после которых отступление невозможно.

- Домой, - сказал Павел Максиму, - Саша едет? 

- В дороге, вышла чуть раньше вас, - откликнулся Максим. – Павел Андреевич, музыку?

- Позже, - ответил Павел и закрыл глаза.

Он провел на совещаниях и встречах почти двенадцать часов, и все еще оставались дела, но уже те, которыми можно было заняться дома.  Ел какую-то невыразительную чепуху. Пропустил вечернюю тренировку – не успел. Его тело молило о пощаде: постоянное напряжение нервной энергии изматывало физически, словно Павел весь день носил тяжести.

Саша, сегодня я готов поделиться с тобой, думал Павел, готов рассказать, что занимало меня все последние дни, о чем я размышлял далеко за полночь, оставаясь наедине с колоссальной головоломкой, мною же и созданной. Теперь, наконец, каждый фрагмент паззла встал на свое место. Саша, я соскучился. Видел тебя утром и все равно соскучился. 

Зазвенел коммуникатор, Павел ответил на звонок. Важнейший разговор.

Снегопад тем временем усиливался. Зима наступала. Автомобили на дорогах сбавляли скорость, но все еще продвигались вперед. Заторы начнутся позднее; если же ночью разыграется метель, утром город встанет в «пробках».

- Макс, - Павел закончил разговор, - давай завтра пораньше поедем. В восемь тридцать.

- Отлично, Павел Андреевич, - согласился Максим. – Так спокойнее. Хорошо, мы на «резине» зимней. Вовремя переобулись.

- Ну, мы вообще молодцы, - убедительно сказал Павел. – Можно музыку. Нашу любимую.

- Ура, - обрадовался Максим, и салон «Мерседеса» заполнил чуть хрипловатый голос Лемми Килмистера.

Так, с песнями, они и добрались до Хамовников.

Саша все еще не подъехала, но от нее пришло сообщение:

«Буду через полчаса. Оставь мне сырничек, плиз»

Павел рассмеялся и, простившись с Максом, сквозь метель вбежал в подъезд. У лифта стоял сердитый и засыпанный снегом Степа с пакетом из винного магазина в руках.

- Привет! – Павел подошел к Степе. – Гулял?

- У машины копошился, - раздраженно вздохнул Степа. – Все время забывал что-нибудь.  То коммуникатор, то ключи от квартиры. Потом и вовсе вино не взял. Понимаешь, пока вертелся, снегом и занесло. Метет-то как.

- Лифт специально не вызываешь? – Павел нажал на кнопку вызова. – Ладно, Степ, прости.  Сам еле живой.

- Приходи с Сашей к нам в субботу вина попить, - Степа перестал сердиться и широко улыбнулся. – Или чаю с мороженым. Поговорим о том, о сем.

Павел расхохотался:

- Чаю с мороженым?

- А, моя бабуля с отцовской стороны любила чай с мороженым. С пломбиром сливочным.  И с печеньем «Земляничное», или как там оно называлось. Понимаешь, печенька, сверху, понятное дело, пломбир. Слово, кстати, смешное – пломбир.  И чай горячий.

- Крутая бабушка, - уважительно кивнул Павел. – Реально круто.

Подъехал лифт.

- Ничего не забыл? – серьезно спросил Павел у Степы.

- Вроде все взял, - также серьезно ответил тот и добавил, - до сих пор бабули не хватает. И деда, но бабули – больше. Дед мне фигурки из папье-маше делал.  Родители матери другими были. Строгими.

- У меня со старшим поколением вообще не сложилось, - признался Павел. – Ни пирожков, ни наставлений.

Мужчины помолчали. Лифт благополучно довез их до нужного этажа.

- Придем в субботу, - решил Павел. – На чай с мороженым. Ближе к вечеру?

- Да, можно на шесть договориться.

- Отлично. Передавай привет Ане.

- А ты – Саше.

- Обязательно. Счастливо!

Павел вошел в квартиру и перевел дух. Так, принять душ. Спортивная сумка осталась в рабочей машине, кстати. Ну, пригодится. В ванную, потом съесть что-нибудь домашнее. Но сперва – снять пальто, ботинки, с наслаждением освободиться от галстука. Одежду не раскидываем, хотя очень хочется. Костюм – в шкаф, все остальное – в стиральную машинку. Главное – одолеть коридор.

Павел побрел в спальню и ванную. Замер. В квартире пахло… Сашей. Она не оставляла свои вещи на виду, ни одежду, ни косметику, посторонний человек никогда и предположил бы, что несколько дней в неделю здесь ночевала женщина. Однако в сухом чистом воздухе комнат и коридора витал запах Сашиных духов, горько-сладких, стойких, то нежных, то резких, живших своей жизнью. Павел улыбнулся.

До приезда Саши он успел принять душ и съесть две паровые котлетки из шести, приготовленных днем Елизаветой Петровной, домработницей.  Сырники Павел решил приберечь. Теперь они стали еще полезнее – не только запеченные, но и из рисовой, безглютеновой муки. Елизавета Петровна была крайне взволнована появлением в жизни Павла женщины, стройной, судя по изящным дорогим вещам, и очень аккуратной. Жирные блюда были решительно удалены из меню.  Елизавета Петровна меньше всего хотела выглядеть в глазах новой подруги Павла старозаветной домохозяйкой, увлеченно хлопотавшей у чадящих сковородок.

И вот – звук открывшейся входной двери.

Саша. 

- Привет! – Павел вышел из гостиной в холл, и на миг ощутил легкое головокружение, как и при каждой встрече с Сашей. Он все еще не мог привыкнуть, не хотел привыкать к чуду ее появления в его скучной одинокой жизни. Обнять Сашу и убедиться, что она – живая. теплая, не греза, не фантазия.

-Привет, - Саша послушно замерла в руках Павла. – Снегопад, как в страшной сказке.

- Успела на тренировку?

- Да, позанималась, но недолго. Разберу сумку.

- Сырнички оставил, -  улыбнулся Павел. – И, Сань, поговорить бы.

- Только заброшу форму в стирку и переоденусь,- Саша осторожно освободилась из объятия Павла. – Пару минут. Умываться не стану, - решила она, - только что в клубе душ приняла.

- Вот и правильно, нечего все время умываться, - согласился Павел. – Буду в кабинете.

Саша убежала в глубь квартиры, Павел помедлил в холле, затем прошел в кабинет.  Переставил несколько книг на полках. Провел пальцами по статуэтке китайского воина, одной из двух, подаренных ему Сашей на день рождения.

- Готова, - Саша вошла в кабинет и села в низкое кресло напротив рабочего стола. В домашних брючках и просторной футболке она выглядела юной, хрупкой. И все же, эта женщина – прирожденный лидер и грандиозный стратег, напомнил себе Павел.  Саша не знает и не претендует на знание всего, однако она одарена тончайшей интуицией, своего рода ясновидением, способностью заглядывать в будущее и менять его, выстраивая последовательность событий в настоящем.  Я начинаю действовать также, подумал Павел, я впервые смотрю вперед не на годы, а на десятилетия, впервые ощущаю все переменные значения, все нюансы своей великой игры в жизнь.

- Сань, - Павел сел напротив нее во второе низкое кресло и соединил пальцы рук, - я решил выводить «Сигму-Инвест» на азиатские рынки. Гонконг, Китай, Сингапур, Юго-Восточная Азия.

Он внимательно смотрел на Сашу. Она не могла знать тонкости инвестиционного бизнеса в азиатском регионе, ее деловые интересы оставались в пределах России. Именно поэтому Сашина реакция и была так важна. Что она выскажет? Сомнения? Нерешительность?

- Великолепно, - Саша подалась вперед, к Павлу. – и… правильно. 

Она чуть подняла руку, прося дать ей несколько мгновений, потерла переносицу.

- Звучит, как грандиозное приглашение, - продолжила Саша. – Ничего толком не знаю о регионе. Прямо признаюсь. Пока работаю только дома. Но ощущение, словно ты распахнул дверь. И с закрытой дверью – хорошо, тепло и безопасно, но с открытой – прекрасно.   

Павел выдохнул.

Вот так.

Мост в будущее перекинут.

-   Сань, - мягко сказал Павел, - это будет… процесс, не всегда гладкий. Сейчас определяю самую общую стратегию. Но, да, это – приглашение, я думаю.

- Полетишь в Гонконг? – спросила Саша, и Павел едва не ахнул. Саша предвосхитила его слова.

- Да, сразу же после Нового года.  Летим со мной. – Павел улыбнулся и сказал, не сводя с Саши глаз, - Саш, второго или третьего января вылетим. Готова побыть моей спутницей?

Сашины глаза вспыхнули озорством.

- В смысле, твоей девушкой? Гулять днем, пока ты на встречах, по магазинам и музеям? Вечером – рестораны, прохладное вино и секс?

- Да, - кивнул Павел. – Моей девушкой.

Саша могла вежливо отказаться, понимал Павел. Она не привыкла находиться в чьей-либо тени, он же предлагал ей перелететь вместе с ним через весь континент, чтобы проводить большую часть времени одной. 

Саша вновь потерла переносицу. Ее охватило чувство величайших перемен, не надвигавшихся, а уже произошедших. 

Как бы мы ни были свободны, всегда остаются границы, сказала себе Саша. Можно многое, но не все. Однако истина в том, что можно все, чего мы захотим. Паша, ты зовешь меня в параллельную Вселенную. Там я могу стать другой Александрой Леганьковой – той, которая никогда мучительно долго не выбиралась из покореженной машины, не слышала хруст собственного носа от удара кулаком, не заключала сделку с дьяволом-Крестным, не читала, леденея от ужаса, предсмертную записку матери, не опознавала ее гротескный труп в морге, не проходила через опустошающее разочарование в отце. Паша, ты соединяешь эти Вселенные, возможно, ты- ось моего существования. 

- Всегда мечтала ничего не делать, - улыбнулась она, - хотя бы несколько дней. Летим.      

Павел расслабился.

- Ты подозрительно милый, - заметила Саша, - уютный чистенький красавчик. Признавайся, что ел.

- О, Сань, пару котлеток всего, - убедительно ответил Павел. – Мороженое не ел. Пока, во всяком случае. Сегодня акционеры собирались по моему поводу. Обратно уже не отыграю, подписался. Поработаю еще, чуть позднее.  Ты как?

- Принесу себе перекусить и расскажу, - Саша встала и потянулась. – Что-нибудь захватить?

- Мороженку, - тихо выговорил Павел. - Можно сразу две. Чтобы не ходить туда-сюда. Какие-то хитрые видел в морозилке, безмолочные.

- Да. Елизавета Петровна осваивает современную диетологию, - рассмеялась Саша. – Ничего, Гуля всегда выручит. Манты, плов, шурпа.

- Нас, говорю, пока не забыл, в субботу Степа зовет на чай или вино, что выберем, - вспомнил Павел. – Сказал, придем.

- С удовольствием, - и Саша вышла из кабинета.

Павел включил домашний компьютер, проверил коммуникатор. Новых сообщений пока нет, пауза. Отлично.

Вернулась Саша. Она поставила перед Павлом тарелочку с двумя рожками мороженого. На другой тарелочке она принесла сырник и горсть голубики. И как Саша все делает аккуратно, умилился Павел, сам вечно ем у холодильника, прямо из контейнеров, настоящий поросенок.

- Красивая подача, - похвалил он Сашу.

- Ну так, - закивала та, - давно поняла – если еду красиво разложить, меньше съедаешь.

Павел взял рожок мороженого, Саша полюбовалась сырником и отправила в рот маленький кусочек. Прожевав, она сказала, возвращаясь к разговору о планах Павла: 

- Я увязла в повседневности, Паш.  Понимаешь, все становится рутиной. Да, ребята из агрохолдинга строят новые мега-фермы, «Пчелка» научилась поднимать с поверхности мелкие предметы и летать с ними, не роняя, и так далее. Скучно. – Она улыбнулась. – Затеваю Комитет по стратегии для разнообразия. Только обмолвилась, и тут же желающие туда проникнуть потянулись один за другим. Это же так важно – войти в Комитет по стратегии.  Я не для того душу продавала, чтобы скучать. Поэтому, когда ты заговорил о новых рынках, я и восприняла твои слова, как приглашение.  Приглашение пойти в неизвестное.

- Вместе не так страшно, - Павел чуть вздохнул, - но все равно страшно.

- Ты победишь, - просто, как нечто, само собой разумеющееся, сказала Саша, и Павел ощутил дрожь, не неприятную, - в тебе это есть – побеждать.

Саша чуть вздохнула и продолжила:

-  Не знаю, что делает нас победителями, тебя, меня, немногих других. Возможно, это дар. – Она чуть улыбнулась. - Или утешительный приз.

Саша умолкла и изящно доела сырник.      

Затем она глухо произнесла:

- У меня декабрь – всегда сложный месяц. Мать в эти дни разбилась. Предупреждаю, что могу быть… невеселой.

- Ездишь к ней? – спросил Павел, представив себе сумеречное заснеженное кладбище. Когда-нибудь не станет и его матери. Инна уйдет, навсегда забрав с собой саму возможность примирения. Горько.

- Нет, - Саша покачала головой, - не езжу.

Она посмотрела Павлу в глаза.

- Я с ней не помирилась, - Саша отставила тарелочку, - не знаю, помирюсь ли когда-нибудь.

- Мне жаль, Сань, - вздохнул Павел.

Павел все еще звонил Инне, но разговаривал теперь с Кешей, ее вторым мужем. Павел понял, что по вечерам к телефону подходил именно он, Инна смотрела сериалы и не любила отвлекаться, поэтому Павел и начал звонить после восьми, ближе к девяти. Кеша шепотом, явно оглядываясь через плечо, сообщал ему нехитрые новости.   Здоровы, ходят в бассейн.  О Лизе, сводной сестре Павла, никогда не говорили. Ее словно и не существовало – для незнакомого ей брата.

Саша встала и подошла к окну. Метель, скользкие дороги. Самое злое время года. Умирать – так летом, быстро подумала Саша и сказала, повернувшись к Павлу:

- Паш, не думал своей маме банковскую карту оформить?

- Думал, - искренне отозвался Павел, - тогда вообще не будет повода ее видеть. 

- Верно, - согласилась Саша.

Павел доел второй рожок мороженого.

Когда-то Жанна, его бывшая жена, всеми силами старалась наладить отношения со свекровью. Павел знал, что Жанна потерпит неудачу, однако ценил ее недолгую преданность.  Жанна вдумчиво выбирала подарки к праздникам, не забывая ни Кешу, ни Лизу, звонила Инне, ждала ответных шагов – приглашения на чай, участливых вопросов о Павле. Попытки Жанны раз за разом разбивались о глухую стену равнодушия и презрения. Позднее, когда между Жанной и Павлом началось стремительное охлаждение, Жанна пришла к мысли, что, возможно, проблема заключалась не в матери, а в сыне, в его тяжелом характере. Как-то, во время одной из ссор, которые Павел называл «односторонними», потому что гневно высказывалась Жанна, а он молчал, та ясно выговорила:

- Недаром мать так к тебе относится.

Позднее Жанна много раз извинялась за свои слова. Однако они были произнесены, как и многие другие.

Саша же пережила подлинную трагедию. Она знала, что материнская любовь может обернуться разрушением для ребенка, выбравшего свой путь в жизни. Прощальные слова матери: «Ты предала меня, дочь!» жгли и жгли, не остывая со временем – так много в них было желания ранить. Душевная боль сделала Сашу не добрее к людям, а мудрее, научив принимать неизбежное – не все родственные, кровные связи следовало поддерживать любой ценой. 

Спасибо тебе, Саня, за то, что ты никогда не станешь мирить меня с матерью, подумал Павел, благодарю тебя за высшее милосердие.

Вслух он сказал:

- Мороженки вкусные. Поработаю, однако. Ложись первой, если засижусь.

- Тоже есть, чем заняться, - улыбнулась Саша. – Перебираюсь на диванчик.   

Она вышла из кабинета, оставив дверь открытой, прошла в гостиную и постояла у дивана. Затем подошла к окну. За прочным стеклом - недобрая ворожба метели. Подоконник казался достаточно широким. Саша улыбнулась и умело устроила себе уютное место для работы с видом на город. Ей понадобились две декоративные диванные подушки и плед. Саша села на одну подушку, подложила вторую под спину, закуталась, полюбовалась летящим снегом и быстро набрала в поисковике: «Investing in Hong Kong».  Она погрузилась в изучение найденных поисковиком материалов. Можно было бы поручить подготовительную работу Алексею, попросив его выбрать самые толковые ссылки, но осторожная Саша хотела до поры, до времени сохранить решение Павла в полной тайне. Она неожиданно поняла, что Павел, возможно, сам того не осознавая, попросил ее полететь с ним в Гонконг не только потому, что не мог расстаться на неделю. Путешествие с женщиной подразумевало романтику, не дела, скрывало истинную цель поездки. Будет и так, подумала Саша, что сам факт того, что Павел отправляется в тот или иной город, в ту или иную, страну станет предметом для анализа участниками инвестиционного рынка.  Войду в историю, как девушка Павла Терехова из «Сигмы-Инвест», тихо рассмеялась Саша.  Почему для меня так важно оставаться в тени, руководить «Легалексом», оставаясь невидимой для внешнего мира?  Может быть, причина в том, что единственный человек, которого я бы хотела впечатлить своими успехами, давно мертв? Мать. Ей невозможно позвонить, невозможно написать письмо, приложив к нему хвалебную статью из солидного делового журнала.  Она разбилась до того, как «Легалекс» обрел нынешнюю мощь; сама идея того, что я смело ушла в мир мужчин, чтобы сразиться с ними на их же поле, наполнила ее ужасом и отвращением. Сейчас я понимаю, что обесценила ее жизнь. Однако разве мать не испытывает радости от того, что ее ребенок преуспел? Только не наши с Пашей матери. Мы с ним – заброшенные дети. И, все же, девушка Павла Терехова. Идеальное прикрытие. Анонимная дочь.

- Я – твоя девушка, - сообщила Саша Павлу, когда час спустя он зашел за ней по дороге в спальню.

- Да, Сань, - согласился Павел. – Пойдем? Или посидишь еще? Гнездо у тебя- супер, конечно.  Смотри-ка, и подушки, и плед.

- Пойдем, -  Саша соскользнула с подоконника. – Ты помнишь, мы утром сексовались?

- День такой напряженный, запамятовал, - ответил Павел, который ясно помнил стремительный, обжигающий секс ранним утром, еще до перезвона будильников,- можем сейчас, на всякий случай.      

- Можем, - Саша с лукавой улыбкой смотрела на Павла, - чтобы крепче спать. И я плед в спальню возьму. Ты одеяло утаскиваешь. Я не в плане критики, просто прихвачу плед. 

- Как скажешь, красавица. Ты бы меня ножкой попинала, когда я одеяло утащил.

- Зайду, зубки почищу, - Саша зашла в «свою», гостевую ванную.

Что-то изменилось.

Что?

Колено не болело.

Только сейчас, перед сном, Саша поняла, что, несмотря на налетевшую на город метель, колено так и не дало о себе знать.  Барометр отключился.

Психосоматика?! Все эти годы колено болело только в моем уме?! Саша смотрела на себя в зеркало. Прощай, боль.

Она почистила зубы и подмигнула своему отражению.

В спальню, к Паше.

Завершить день также, как начали – близостью, но в этот поздний час не бурной, а нежной, умиротворяющей.

Павел уснул первым. В прохладной тишине спальни Саша с улыбкой слушала, как менялось его дыхание.  Спокойнее, спокойнее, глубокий вдох, и – сон. Саша протянула руку, взяла с тумбочки беруши, повернулась на правый бок. Вслед за Павлом, в грезы…

… И в кошмар, всегда один и тот же, как и жуткие сны Павла о матери.   
Саша стояла у двухэтажного домика с облупившимися стенами. Мелкий колючий дождь со снегом. Сумерки. Декабрь. Тусклый свет в окошках.

Морг.

Саша шла опознавать свою маму.

Внутри домика - лабиринт зловещих низеньких комнат и комнатушек, едва освещенных мигавшими лампочками, изогнутые коридоры, щербатые лестницы, едва различимые в глубине сумрачных помещений пустые каталки, прикрытые несвежими простынями.

Безысходный ужас сна заключался в том, что Саша не могла найти мать.

Она брела и брела по лабиринту, то поднимаясь, то спускаясь, проходила, стараясь не смотреть по сторонам и все же смотря, по коридорчикам, в конце которых ее ждали тупики, и все это время мучительно ныла больная нога, сильнее, чем когда бы то ни было наяву.

Кошмар, конечно же, не имел ничего общего с событиями той ночи, когда Саше позвонили с известием о дорожно-транспортном происшествии. Саша и не помнила, что тогда происходило на самом деле, зловещий сон, повторяясь раз за разом, исказил реальность, стал реальностью.

Войти в морг и пуститься в странствие по лабиринту.

Однако в этот раз Саша медлила.

Я – в кошмаре, быстро думала она, я должна войти, но я не хочу входить.

Не хочу входить.

Я вижу сон.

Рядом со мной спит Павел.

Мама, отпусти меня!

И все же Сашу неумолимо влекло внутрь домика. 

Найти мать, во чтобы то ни стало.

Нет.

Нет, беззвучно крикнула Саша, не пойду! Не в эту ночь, не сейчас, никогда больше! Нет, и будь, что будет!

Домик содрогнулся от Сашиного крика, по стенам поползли трещины, в окошках начал лихорадочно пульсировать свет.

А твоя мама-то – там, вкрадчиво зашептал кто-то Саше, домик рухнет, и не найдешь ее, сколько не ищи. И так предала мать, так хочешь еще и тело бросить?! Могилки, и той не будет, чтобы цветочки положить. Да ты, кстати, и не найдешь мамину могилку, верно? Не помнишь, где мать лежит? Не помнишь. Сон этот – все, что у тебя от матери осталось. Так что смотри, наслаждайся.

Не буду, вновь беззвучно крикнула Саша. Не буду!

Колоссальным усилием воли она отвернулась от домика.

И оказалась лицом к лицу с призрачной, повисшей в воздухе фигурой.

Мать.

- Ты меня предала, - мягко выговорила та, - предала, Саша. Бросила одну. Если бы не ты, я бы жила себе, поживала. Не развелась бы с Юрием. Знала бы, как все обернется, не рожала бы тебя.

Сашу мгновенно охватил огонь ярости.

-Мама,- Саша, сжав кулаки, смотрела на мать, - ты все еще жива только потому, что я тебя помню. Забуду – тебя не станет. Помни об этом. Не смей меня ни в чем винить.  Ты меня предала, не я –тебя. Исчезни!

Саша проснулась.

Щеки влажные.

Плакала?!

Беруши так и остались в кулачке.

Сколько длился кошмар?!

Размеренное дыхание Павла.

Свист вьюги за окном.

Саша сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

Вставила беруши.

Подвинулась поближе к Павлу.

Не одна.

Возможно, кошмары рассеиваются, если о них рассказывают близкому человеку?!
Очень близкому человеку?!

Тому, кто плывет через ночь рядом с тобой, готовясь утром покорить мир?!

Он – очень, очень умный, неимоверно работоспособный, прекрасный друг, опаснейший враг, стратег, дипломат, изощренный манипулятор; он умеет смешить, доводить до экстаза, в глубине его светло-карих глаз порой проступает отчаяние, и ранимость делает его человечным.

Все мы ранены, нет не раненых. 

Если есть любовь, то я готова любить.

Я уже люблю.

Он меня любит.

Не обязательно говорить о чувствах вслух, достаточно знать, что их сила развеивает страх.

Павел, не просыпаясь, обнял Сашу и прижал к себе.

* * *

- Сань, у меня сегодня Правление, - Павел пил кофе в кабинете, просматривая новости финансовых рынков, - освобожусь очень поздно.

- Заеду на Арбат, - Саша подняла глаза от планшета, - если хочешь, приезжай туда.

- У меня же там есть рубашка? – Павел повернулся к ней. – Есть, точно. Тогда
приеду. Но ближе к часу.

- Ой-ой, превращусь в Золушку.

Павел расхохотался.

Легкая, удивительно легкая женщина.

Ее улыбка, и мрачное декабрьское утро стало светлее.

- Через пятнадцать минут выхожу, - Павел сделал глоток кофе, - всю ночь мело. Дороги стоят наверняка.

- Поработаю немного дома, - Саша показала Павлу язычок. – Посижу в твоем кресле.

- Можешь даже музыку завести, - разрешил Павел. – Знаешь, где диски?

- Найду, - серьезно ответила Саша.

Она проснулась с мыслью о том, что настала пора навестить мать.

Сегодня или никогда.

Именно в это утро, пока не утихло эхо ночного кошмара.

Мерзкий голосок из зловещего сна был прав в одном – Саша не помнила, где именно похоронили прах матери. Пятницкое кладбище. Слева от церкви. Третья или четвертая аллея, тоже слева. Но третья или четвертая?  Позвонить отцу? Нет, не надо его тревожить. Не найду, так пройдусь, решила Саша. Побуду рядом.

Павел решительно ушел, рассеянно поцеловав Сашу в макушку.

Тишина просторной квартиры.

Саша прошлась по комнатам, постояла у окна в кабинете Павла. Просмотрела свое расписание на день. Первая половина дня свободна.  Если приехать в офис, то, конечно же, кто-нибудь, да и прибежит.  Если приехать.

Сейчас.

Саша позвонила Алексею:

- Леша, привет! Подъеду сегодня попозже. Назначай встречи после часа, двух.

Алексей тут же встревожился:

- Александра, вы в порядке?

- В порядке, -ответила Саша. – Небольшое дело, которое я хочу завершить именно сегодня.

- Предупредить Николая? Сегодня он вас возит.

- Спасибо, Леша, позвоню ему сама. Езжай в офис, держи оборону от желающих заниматься стратегией. И, кстати, я решила, продаем нашу долю в лесопилке. Она и так небольшая. Или нужно увеличивать, или продавать, пока цена хорошая. Озвучь, кому нужно знать.

«Лесопилкой» Саша называла целлюлозно-бумажный комбинат, не самый ее любимый актив !Легалекса».

- Хорошо, Александра. Буду держать оборону.

- В случае чего, пусть Гоша присылает Пчелку на подмогу, - улыбнулась Саша, вспомнив о разумном дроне. – Будете кидать в атакующих мелкие предметы.

Алексей расхохотался и добавил:

- Положение о Комитете готово, Саша. Отправить или просмотрите в офисе?

- В офисе, - решила Саша. – До встречи, Леша.

Затем она набрала и отправила сообщение Николаю:

«Выхожу в девять пятнадцать».

Она села в кресло Павла и покрутилась по часовой стрелке.  Павел. Ошеломляюще быстрое сближение, словно они знали друг друга всю жизнь.   Так, не тянуть время, строго сказала себе Саша. Решила – действуй.

- Доброе утро, Коля! – сказала Саша, садясь в свою «рабочую» машину. – Едем на Пятницкое кладбище.

Николай заметно вздрогнул.  Выучка не позволяла ему повернуться и посмотреть на Сашу, спросить, что случилось, и та, понимая это, объяснила:

- У меня там мать.

Николай кивнул. Мать. Ему очень нравилась Саша, сильная, решительная, смелая; он без колебаний пошел бы с ней на сложное задание, зная, что та никогда не бросит и не предаст, теперь же она стала более… человечной, что ли.  Живой. Он работал у Саши семь лет, но не помнил, чтобы она ездила на кладбище; значит, теперь нечто важное заставило ее пуститься в дорогу. Только бы сама была здорова, суеверно подумал Николай.

Пока ехали через заснеженный город, Саша, чтобы отвлечься от мрачной цели поездки, вспоминала, как на днях ненадолго встретилась на чашку кофе с давним приятелем, чиновником на очень высоком посту. Он, один из очень немногих, знал о Сашином увлечении молодыми мужчинами и мягко поддел ее:

- Как личная жизнь, Саш? Молод и прекрасен?

- Ровесник и прекрасен, - миролюбиво ответила Саша.

- Как так – ровесник? – недоверчиво спросил Сашин приятель. – Не верю. Выдумала, Саша, признавайся.

- Павел Терехов из «Сигмы», - улыбнулась Саша. – Курирует у них инвестнаправление во всей группе.

У нее мелькнула мысль, что ее приятель мог бы быть полезен Павлу. У Павла, разумеется, были свои, наработанные связи, но все же.

Приятель, холеный, некрасивый, но привлекательный скрытой силой мужчина, погрустнел и обиделся:

- Знаешь, Саша, если такая перемена, то могла бы в первую очередь рассматривать давних знакомых. Честно. Я – холостяк, например, как тебе прекрасно известно. Никогда не был женат. И всего на три года тебя старше. В великолепной форме. Никаких вредных привычек. Немного коньяка раз в месяц, не курю. Спорт. Концерты классической музыки.  Путешествия в интересные страны. А то – Павел. Обидно.

Саша расхохоталась.

- Был бы конфликт интересов.

- А я ушел бы со службы, -мечтательно ответил приятель, - ничего не делал, то есть, ублажал тебя.

- Оставайся, где есть, - распорядилась Саша, - и двигайся наверх. От тебя там больше пользы.

- Повинуюсь, - вздохнул приятель, - как скажешь.

И теперь, по дороге на кладбище, глядя на снег за окнами машины, Саша едва заметно улыбнулась. Зачем сказала про Павла приятелю, спросила она себя. Зачем?  Потому, что мне нужно было услышать свои собственные слова. И потому, что мне нужен свидетель, человек, который знает о нашем в Павлом…романе? Нет, не романе. Дружбе? Да, дружбе, или любви, или любовной дружбе, или дружеской любви.   

Затем, неожиданно для Саши, Николай вывел машину на проспект Мира. Они неотвратимо приближались к Пятницкому кладбищу. Сашу зазнобило.

Паша, если бы не ты, я не нашла бы в себе сил поехать к матери еще долгие, долгие годы, подумала она. Или никогда. Но нас с тобой роднят боль и гнев, потому что мы – дети, преданные матерями. Матери никогда не простят нас, ни твоя, ни моя, но мы с тобой можем простить их. Именно это я и собираюсь сделать – простить мать. За пьянство, незаметно перешедшее в алкоголизм, за постоянное манипулирование отцом и мной, за истеричные телефонные звонки, за нежелание признавать мои достижения. За отказ поддержать меня любовью и верой в мои силы. За аварию со смертельным исходом.  Мне нужно вспомнить что-то хорошее, связанное с тобой, мама. Но не могу.  Где-то в памяти, возможно, и скрыто светлое, легкое воспоминание из детства, но его нужно высматривать, перебирая более поздние, тяжелые – разыскивать жемчужинку среди камней с острыми углами.

- Александра Юрьевна,- глухо сказал Николай, когда они съезжали с Крестовского моста, - позвольте пойти с вами. Не рядом. В отдалении.

- Спасибо, Коля, - отозвалась Саша. – Я сама. Так нужно. - добавила она, смягчая свои слова.

Николай припарковал машину и вышел, чтобы открыть Саше дверцу

- Пошла, - Саша растерянно посмотрела на него снизу вверх, вдруг став маленькой и потерянной. – Не помню, где точно могила. Очень давно не приезжала. Ну, разберусь, - и она побрела к входу на кладбище, к церкви.

Николай с тяжелым сердцем смотрел ей вслед. Его собственные родители были, Слава Богу, живы-здоровы, жили в соседнем доме, мать помогала с внучкой, без нее жена не смогла бы выйти на работу. Но когда-нибудь, когда-нибудь, и он осиротеет.  Невозможно представить, каково это –знать, что матери больше нет, что она больше не испечет к его приходу затейливые оладушки с яблоками, не положит украдкой в карман куртки сына образок-оберег.

Саша вошла на кладбище, в этот час тихое, пустынное. Вдали, сквозь кисею снега, виднелось только несколько темных фигурок, старушек, решила она. Обойдя церковь слева, Саша остановилась. Третья аллея или четвертая? На миг возникло и тут же угасло желание войти в церковь, потянуть время в тепле, под скорбными взглядами святых на иконах. Саша вздохнула и пошла вперед. 

Она прошла к четвертой аллее.

Сердце болезненно сжалось. Здесь. И не Леганькова, вдруг вспомнила Саша, не Леганькова Нина, а Проскурина Нина – после развода мать вернула себе девичью фамилию. Мама, тихонько позвала Саша, где ты? Мама. И, сделав несколько шагов, справа от себя, в некотором отдалении от аллеи, увидела изящный бело-розовый памятник, звавший ее к себе.

Саша подошла к оградке. Мать, бабушка, дед, и прабабушка, прадед с дедовой стороны– как я могла забыть? Саша покачала головой. Конечно же, после смерти мать вернулась к своим родителям, к своей семье. Тогда же Саша заменила старый памятник на новый, и Проскурины оказались навечно вместе; специально нанятые люди за умеренную плату ухаживали за могилой, убирали листву, снег, возможно, даже приносили цветы, поддерживали иллюзию внимания. За оплатой услуг следил личный бухгалтер Саши, занимавшийся ее счетами.

Проскурина Нина.

Саша постояла под снегом, успокаиваясь. Заехала, проведала. Пришла глубочайшая грусть. Саша приоткрыла калитку, осторожно протиснулась к могиле, стряхнула снег с букв на памятнике. Тихо расплакалась. Горячие слезы обожгли щеки. Стало легче.
Ладно, мам, приеду еще, сказала Саша памятнику. Где бы ты ни была, надеюсь, тебе там хорошо.

Саша повернулась и пошла обратно, к машине.  У церкви собралось несколько человек, стоявших в отдалении друг от друга, но объединенных общей потерей. 

- В офис, - сказала Саша, нырнув в уютное тепло, - я в порядке. Можно музыку.

- Металл? – уточнил разом повеселевший Николай. 

- Да, что еще?! – рассмеялась Саша. – «Металлику», пожалуйста.

- Всю жизнь их слушаю, - заметил Николай. – Кто же им на смену-то придет, Александра Юрьевна?

- Они – вечны, - вздохнула Саша. – Молодежь талантами не блещет, Коля. Могут песню хорошую записать, максимум – альбом. Но чтобы последовательно играть крутую музыку, таких пока не появляется. 

Она позволила себе спокойно прослушать две песни, а затем включила рабочий коммуникатор. Ей уже писали по поводу продажи доли «Легалекса» в «лесопилке». Сомнений топ-менеджеры не высказывали. «Легалекс» становился группой высокотехнологичных компаний; оставались исключения, конечно же – агрохолдинг, например, но общий курс был очевиден.

До самого офиса Саша занималась делами, и, поднявшись к себе в кабинет, поняла, что настало время паузы. Едва уловимо ломило между бровями, хотелось немного спокойно посидеть, закинув ноги на стол, и поговорить о всякой всячине с приятным собеседником.

С Лешей.

Словно услышав ее мысли, Алексей заглянул к Саше.

- Все тихо, - сказал он, любуясь женщиной за массивным письменным столом. – Кофе или чай, Саша?

- Мне – чай, крепкий, и тростниковый сахар кусочками, - улыбнулась Саша. – Буду грызть. Если не занят, поболтай со мной. Давно не общались.

Алексей вспыхнул от радости. Он тут же распорядился о чае и вернулся к Саше, пересевшей в низкое кресло. Леша теперь – самый молодой мужчина в моем ближайшем окружении, подумала она. И прекрасно. Не хочу больше покупать юных любовников, неинтересно, я поглощена Павлом, на долгие годы, навсегда, но можно наслаждаться мужской молодостью безгрешно. 

Алексей расположился напротив Саши. Она чуть хмурилась. Голова болит, понял Алексей. Эхо ее утренних дел. Саша, пожалуйста, будь счастлива, пусть Саша будет счастлива, попросил он у высших сил. Пусть у Саши все складывается хорошо.

- Держал оборону? – спросила Саша.

- Да, весьма успешно, - рассмеялся Алексей. – До вызова Пчелки не дошло, слава Богу.  Не знал, что столь многие у нас чувствуют в себе призвание стратега.

Вошла девочка-секретарь и подала чай.

- Спасибо, Юля, - любезно улыбнулась ей Саша.

Юля просияла; она была уверена, что великая Александра не то, что не помнит, а и вовсе не знает имен незначительных секретарей.

- Пожалуйста, Александра Юрьевна, - Юля смущенно улыбнулась и вернулась на свое место в приемной, чувствуя приятнейшую бодрость, словно ее озарило Солнце.

- Леш, встречаешься с Лерой? – Саша взяла кусочек сахара, обмакнула в чай и осторожно отгрызла уголок. Вкусно.  Вкуснее любых конфет.

Алексей покачал головой.

- Не знаю, Саша. Искренне не знаю. Встречался пару раз, но не уверен, что хочу продолжать. Она ушла из «Сигмы», кстати.

- Почему не уверен? – прямо спросила Саша.

- Она очаровательна, конечно, но… тяжелая. – Алексей вздохнул. – У меня все время ощущение, что у Леры готов сценарий наших отношений. Но у нас нет «отношений». Не люблю само это слово.  Саша, правда, не люблю.

- Понимаю, - кивнула Саша и улыбнулась. – История из глянцевого журнала.

- Именно, - горячо согласился Алексей. – И в результате я все время подаю не те реплики.   

Они расхохотались.

Алексей внимательно посмотрел на Сашу и спросил:

- Саша, можно задать вам личный вопрос?

- Можно, - разрешила Саша.

Заснеженное кладбище мало-помалу утрачивало реальность, превращалось во фрагмент сна. Я - снова я, быстро подумала Саша. Немного улучшенная версия меня. Великолепное чувство.

- Как понять, что встретил… того самого человека? – Алексей чуть подался к Саше. – Ту самую женщину, в моем случае?

- Очень просто, - тут же ответила Саша, уже размышлявшая над тем, как складывалась близость между ней самой и Павлом, - желание быть с этим человеком, с этой женщиной, в твоем случае, перевесит неизбежную утрату части личной свободы. Существенной части личной свободы,- и она мягко улыбнулась.   

- Действительно, просто, - немного недоверчиво сказал Алексей.

- И ты сможешь рассказать ей абсолютно все, что для тебя важно, - добавила Саша.

- Это возможно – полная откровенность? -  Алексей представил себе, как сообщает своей подруге, что любит Сашу и никогда не перестанет любить. Неужели возможно, что женщина поймет его? Согласится оставаться в тени другой, великой? Присоединится к его культу поклонения Александре? Одиночество не неизбежно?!

-Да, откровенность и доверие возможны – с теми самыми людьми, - кивнула Саша. – Но, как я сейчас понимаю, мы сами должны быть готовы… к уязвимости.

-Ну, Лера – точно не она, - решил Алексей.

- Ищи дальше, - улыбнулась Саша. – Критерии ясны.

- Точно, - согласился Алексей. – Спасибо. Саша.

- Леш, никогда тебя не спрашивала, - неожиданно для самой себя произнесла Саша, - у тебя хорошие отношения с матерью?

- Вообще никаких, - Алексей вздохнул, - ее третий муж всего на пять лет старше меня. Я как-то не вписываюсь в ее жизнь. Не прихожусь кстати. И отказываюсь понимать, зачем нужно обязательно выходить замуж. Затем делить имущество, приобретенное, заметим, матерью – у нее сеть салонов красоты. Почему каждый раз должна случаться великая любовь. Для чего мне обо всем этом знать. И так далее.

Алексей произнес эти слова и замер. Господи, зачем сказал, в ужасе подумал он.  Саша может отнести это на свой счет. Как будто я…осуждал ее увлечения. Но Саша – другая, абсолютно, совершенно другая.

Однако Саша, которой никогда бы не пришло в голову сравнивать себя с какой-либо женщиной, искренне сказала:

- Жаль.

- Я привык, - улыбнулся Алексей. – Человек ко всему привыкает

- К сожалению, не ко всему, - возразила Саша. – Вернее, случается, что человек не хочет к чему-то привыкать. Не желает с чем-то мириться.

Она чуть вздохнула, и, уходя от сложных тем, спросила:

- Леш, куда летишь на Новый год?

- Ааа, надеялся, буду нужен вам в Москве, - расхохотался Алексей. – Не придется никуда ехать.

- Придется, - рассмеялась Саша. – Улетаю сразу после Нового года, дней на десять.

- Тогда нужно бронировать билеты и отель! – разволновался Алексей. – Саша, в ближайшие дни!

- Павел занимается поездкой, - успокоила его Саша. – Да и страна не самая очевидная для новогодних каникул. Гонконг.

- Круто, - уважительно сказал Алексей. –А я, наверное, в Таиланд соберусь. Куда-нибудь туда.

- Массажи со счастливым концом? – Саша лукаво улыбнулась.

Обожаю ее, быстро подумал Алексей. Эта улыбка… И раскованность, божественная раскованность. 

- И это тоже, - ответил он в тон Саше.

Смех.

- Ты же не был в Гонконге? – спросила Саша, пока Алексей, все еще посмеиваясь, подлил ей чаю из красивого чайника.

- Только в аэропорту, - ответил он, - и в не самое удачное время. Все было закрыто, Саша, магазины, кафе. Спал на жесткой скамейке, подложив куртку под голову. Но видел горы. Очаровательно.

- Тоже пересаживалась там с рейса на рейс. Мне больше повезло, накормили жареной лапшой. С крохотными креветками.

- Заговорили о еде…

- И поняли, что голодны, - расхохоталась Саша. – У меня же в два встреча? Здесь, по поводу нашего банка?

- Да, верно, в два.

- Тогда после встречи поем. Спущусь в «Солей».

- Павел подъедет? – как бы невзначай уточнил Алексей.

- Нет, занят до часу ночи. Можно столик в общем зале.  Буду угрюмо глазеть на людей.

- Ха-ха! Напишу Луке прямо сейчас.   

- Отлично. Спасибо.

Они еще немного поболтали.

- Ладно, пора работать, - решила Саша. – Спасибо за компанию, Леша. Покупай себе билеты в Тай.

- Сегодня же займусь, -  заверил ее Алексей, начиная прикидывать, стоило ли искать себе девичью компанию, или проще и спокойнее было полететь одному и, возможно, познакомиться с какой-нибудь барышней уже на месте. 

Он поднялся.

– Хорошо, Саша. Я нужен на встрече?

- Будь поблизости, - Саша тоже встала, - но думаю, что справлюсь сама. Леш, вспомнила. Можем тебе премию заранее перевести. В середине декабря.

- Буду очень признателен, - искренне сказал Алексей. – Я, кстати, полностью погасил кредит.

- Великолепно, - Саша подошла к своему столу. – Дай знать, когда понадобится новый. Организуем.

Два года назад Алексей брал беспроцентный, бессрочный кредит – покупал новую квартиру. Такие кредиты могли получать высшие управленцы «Легалекса», и помощник Саши пользовался всеми привилегиями избранных.

- Спасибо, Саша. Итак, я рядом, в случае чего.

- Постучу три раза в стенку, - со смехом ответила Саша и села к компьютеру,
завершая чаепитие.

Алексей, улыбаясь, прошел в свой кабинет. Постоял в тишине, перебирая, миг за мигом, драгоценную беседу с Сашей. Она не сказала, куда ездила утром, и Алексей уважал ее право на сугубо частную жизнь, скрытую не только от посторонних, но и от близких ей людей. Я – близкий Саше человек, думал Алексей, очень близкий. Однако я не могу претендовать на ее откровенность, и никто не может – она сама решает, кому открыться.

К великому счастью и изумлению Алексея, его слова непостижимым образом долетели до Саши.

Ближе к восьми вечера она, уже в курточке со смешным капюшоном, заглянула к нему в кабинет.

- Выхожу, - Саша остановилась в дверях, как делала всегда, не нарушая личное пространство другого человека, - хороший день.

Алексей вскочил ей навстречу.

- Проходите, Саша! Как раз смотрю отели в Тае. Номера остались в самых шикарных.

- Молодец, - Саша сделала два шага внутрь кабинета, - у тебя здесь хорошо. Бери себе какой-нибудь супер-люкс.

Она чуть помедлила и, чуть понизив голос, произнесла:

- Утром ездила к матери. Много лет не была. Очень много лет.

Алексей знал, что мать Саши погибла, но не представлял, при каких обстоятельствах произошла трагедия. На миг его охватило острейшее желание обнять Сашу и утешить, но поступить так мог только Павел.

- Знаешь, если представится возможность, примирись со своей матерью, - очень мягко, нежно сказала Саша, смотря в глаза Алексею, - примирись, хотя бы формально. Так легче…  потом.

Она вздохнула, улыбнулась и помахала маленькой перчаткой:

- Все, Леша, выхожу. Я сегодня на Арбате, - и стремительно вышла из кабинета, оставив Алексея наедине с произнесенными ей словами. 

* * *

К вечеру субботы москвичами овладела тяжелая свинцовая усталость.  Первую половину дня все четверо работали. Павел и Саша приезжали в свои офисы, Степа встречался с партнерами на ранний ланч, Аня ездила в загородный дом к новым клиентам.

Решили пить чай. Декабрь только-только начинался, впереди простирались бесконечные суетливые недели, праздники едва виднелись где-то вдалеке, потерявшись в сумрачных буднях. Вино, а никто из четверых не любил крепкие напитки, принесло бы не приятное расслабление, а головную боль. Силы берегли.

- Дом неприятный, - со вздохом сказала Аня, рассказывая о поездке к клиентам, - много углов, и каждый хочется… закрыть, что ли. Выровнять пространство. Строили прежние владельцы, не новые. Не удивляюсь, что решили продать. Какие-то энергетические провалы из-за этих углов.

- Возьмешься? – Саша полулежала на диване, позволяя телу расслабиться. – Интересно выправить дом?

- Возьмусь, - улыбнулась Аня, - будет много работы. Участок у дома хороший, яблоневые деревца растут. Пока осмысливаю то, что увидела. Но возьмусь. Договор подпишем в понедельник. Хозяева за выходные могут и передумать. Такое бывает. Решают оставить все, как есть, поменять обои, цвет стен, плитку в ванных – обойтись минимальными затратами.

У Саши завибрировал коммуникатор.

- Прошу прощения, - Саша быстро взглянула на экран, открыла пришедший ей файл, просмотрела его и подмигнула Павлу, - Полный порядок. Я –космонавт.

Накануне утром Саша сдала полный анализ крови. Она проходила тщательное медицинское обследование два раза в год, во флагманском отделении принадлежавшей «Легалексу» столичной сети клиник. Павел разволновался. Сам он крайне не любил такие мероприятия, но раз в год покорялся врачам и мрачно ждал какого-нибудь рокового диагноза, всякий раз получая общие рекомендации о режиме сна, питания, биодобавках и необходимости отдыхать, хотя бы иногда. Файлы с результатами Сашиных анализов шли и шли, один за другим, весь вечер пятницы и всю субботу. Только теперь Павел наконец-то с облегчением выдохнул, поняв, насколько сильно тревожился за Сашу. Слава Богу, здорова. Спасибо тебе, Господи. Вот так, полюбишь – и уверуешь, подумал он.   

- Обследование проходила, - объяснила Саша Степе и Ане, - если хотите, приходите в мою клинику. Великолепные врачи и диагносты. Оборудование – самое лучшее.

- Спасибо, - хором ответили Степа и Аня, и Степа добавил, - своя клиника – впечатляет.

-Да, - улыбнулась Саша, - и очень удобно.  Кровь в офисе брали, например. Не нужно никуда ехать.

- Мы, в принципе, то и дело проходим всякие чекапы,  как сейчас говорят, - сказала Аня. – И Степа приучился кровь сдавать. А было дело, чуть не бегали за ним по всему медицинскому центру –я, медсестра, врач – так боялся уколов.

-Мне в детстве так укольчик сделали, что ножку подволакивал неделю,- объяснил Степа. – На всю жизнь страх остался.

- Сочувствую, - Павел быстро и цепко взглянул на Степу.      

- Бедный мальчик, - рассмеялась и Саша.

Они, Степа и Аня, - друзья, мои друзья, наши с Сашей друзья, подумал Павел. А откровенность мне все равно дается с трудом. Нужно бы рассказать что-то личное в ответ, а вот не могу. Маски-то на мне нет.  Понимаю теперь, для чего маски нужны в Клубе Анонимных Сыновей. Не обойтись без них.

Он собрался с силами. Попробую. Саша уже об этом знает, расскажу и ребятам.

- У меня астма была, - сказал Павел. – В общем-то, и остается, наверное, просто не даю приступу развиться.  Когда родители разводились, началась. В армию не взяли. А намеревался  театрально уйти служить.  Прямо в военкомате накрыло. Меня скоренько оттуда выставили, с той поры не беспокоили.

- Ха, а я служил, - расхохотался Степа. – После института. В армии и понял, что карьера инженера-электронщика  – не мой путь.

- Какие войска? – заинтересованно спросила Саша.

Не женский вопрос, мелькнуло в мыслях у Павла. Или, вернее, вопрос человека, прошедшего через свою собственную войну. Пусть другую, пусть деловую войну, но войну. И получившего ранения. 

- Космический десант. – серьезно, доверительно ответил Степа. – Никому не говорю, но вам можно. Намотался по Вселенной. От звезды к звезде. Защищал интересы Родины.

- Круто, - с уважением закивала Саша. – Межзвездные перелеты – четкая тема.

Аня тихо смеялась; Саша нравилась ей, но немного смущала.  Аня, всерьез изучавшая даосизм и другие учения Востока и Азии,  удавливала в новой знакомой мощную, яростную силу, родственную Солнцу, огню,  в то время, как подлинно женской энергией являлась Луна, вода, а квинтэссенцией женского – отражение полной Луны в прохладной темной ночной воде. 

- В инженерных войсках и служил, - продолжил Степа. – Было время, в молодости завидовал военным. Нелегкая жизнь, но какая-то… ясная, что ли.

- Да, понимаю, о чем ты, - согласилась с ним Саша. – Я стрельбы люблю.

- И я в тир езжу, - улыбнулся Павел. – Захватывает.

-А, Саша, ты же – женщина с обрезом, - Степа мягко поддел Сашу, не зная, как она воспримет его слова, но та  кивнула:

-Точно. Женщина с обрезом, - и искренне рассмеялась.

- Саша, я все никак не признаюсь, а пора. – Степа вздохнул. – Когда мы только познакомились, осенью, искал о тебе информацию в Сети. Фамилия знакомой показалась. Еле-еле нашел, в глубинах Интернета. А я умею искать, по делам нужно, знаю, где покопаться.

- Не свечусь, - согласилась Саша. – Просто не хочу. Не из-за безопасности. Но кое-что моя команда специально в Сеть выкладывает. Как раз для тех, кто знает, как искать. 

Аня поежилась. Она знала, что их со Степой новые знакомые искренни – и все же никого не пускают дальше четко определенных границ. Искренни в том немногом, что решают открыть другим людям, но не откровенны, быстро подумала Аня, Павел и Саша доверяют только друг другу, никому больше. Как и мы со Степой.

- Улетаете куда-нибудь на Новый год? – спросила она, не сомневаясь, что Саша и Павел проведут новогодние праздники вместе. – Мы – в Таиланд, на три недели.

- В Гонконг, - ответил Павел, - оба в первый раз.

- Бывали только в аэропорту, - подхватила Саша, - стыковочные рейсы. Хотим разведать, что за место.   

- Расскажете, - кивнул Степа, - если понравится, тоже слетаем.

- Слышала, там баснословно дорого, - Аня взяла чайник, стоявший на подставке со свечкой внутри, - дороже только Токио. И улочки  на острове Виктория –лабиринт. Вы на материке или на острове остановитесь?

- На материке - улыбнулся Павел, уже выбравший отель рядом со станцией метро и поблизости от торгового центра. Так Саше будет удобнее гулять по городу, решил он. 

- Разузнаем, - Саша пододвинула свою чашку ближе к Ане, - привезем гостинцы.   

- Гостинцы мы любим, - широко улыбнулся Степа.- И мы из Тая прихватим что-нибудь вкусненькое.

- И остренькое, - рассмеялся Павел. – Мне, если можно, адски острую сушеную рыбку к пиву. Тайских снетков.

- Непременно, - заверила его Аня.  – Тоже их любим. Степ, - она обратилась к мужу, - вот того  печенья можешь есть, сколько угодно. Оно без сахара, молока и яиц. Но вкусное.

- У меня, наверное, с возрастом начинает характер портиться,- вполголоса, невесело произнес Степа, беря и подозрительно осматривая печенье. – Кажется, что все больше странных людей в моем бизнесе появляется.  Не кидал. Просто дурных.

-Не кажется, - Саша чуть вздохнула. – Так и есть.  Все дело в цели, я думаю. В цели и в умении целиться. А у многих, к тому же, прицел сбит.

Степа присвистнул, мельком взглянув на Павла.

- Не думал в таких терминах. А верно, Саша. Целеполагание – это все. Но вы с Пашей – стратеги.

Саше наслаждалась чаепитием, беседой, чудесным вечером с друзьями, однако на миг ее охватила дикая тоска по молодости, по мужской молодости – не по Стасу, нет, о нем Саша и не думала, хотя время от времени встречала в спортивном клубе. Она тосковала по юности, как таковой, и олицетворением вечной весны мог стать любой, будь он хорош собой и послушен. Затем мутная волна схлынула.  Любовь требует бесстрашия- перед жизнью, перед смертью, подумала Саша. Но есть настоящее мгновение, и оно великолепно, потому что рядом со мной Павел. Сейчас я не одна, а будущее определяется настоящим, нашими мыслями, желаниями, стремлениями.       

Павел уловил настроение Саши и как бы невзначай дотронулся до ее руки. Саша повернулась к нему и нежно улыбнулась.

Степа хладнокровно использовал романтическую паузу в общем разговоре, чтобы решительно взять маленький пончик, обсыпанный ореховой крошкой. Аня сделала строгие глаза, Степа показал ей язык. 

- Саша, - решилась Аня,- хочешь посмотреть мою коллекцию сумок? Собираю винтажные сумки Луис Вуиттон.

- Как раз раздобыл одну на днях, - гордо сказал Степа и добавил, обращаясь к Павлу. – Знаешь, и сам начал в женских сумках разбираться.  Весьма любопытно. Такая отдельная вселенная сумок.

- А, - с глубочайшим интересом ответил Павел, - обращусь в случае чего за консультацией, если ты не против.

- Да, Ань, конечно, хочу посмотреть, - просияла Саша. – У меня «Биркин» разные есть, но не коллекция, конечно. И маленькие сумочки. Ходить в гостиницах на завтрак.

- Девочки, девочки, - покачал головой Степа, - все необходимые вещи должны помещаться в карманы.

- На женской одежде не делают удобных карманов! – вскричала Саша и, смеясь,  встала. – Я так в детстве конфету потеряла. Положила в карманчик, а карманчик мелкий оказался. Выпала конфета. С тех пор ничего в карманах не ношу.

- Мы вас покидаем, надолго, - поднялась вслед за ней Аня. – Степа, в холодильнике – блюдо с маленькими бутербродиками.

- Понятно, постараемся все их съесть, - заверил ее Степа.

Женщины, переговариваясь, ушли вглубь квартиры.

Степа чуть вздохнул.

- «Анонимных Сыновей» придумала Аня, - негромко произнес он, не глядя на Павла. – Изначально Клуб – ее замысел.

Павел сел прямее. Несмотря на чудовищную нагрузку в «Сигме», он задавался вопросом о создании Клуба, о его основателях. Ритуалы «Анонимных Сыновей», то, как было устроено место собраний,  сама идея того, что мужчины обсуждали свои отношения с матерями, все это говорило о сильнейшем, искреннем, бескорыстном желании исцелить раненые мужские души. Деятельное сострадание, наивысшее женское качество. Конечно же, и мужское, сильный пол не чужд сопереживанию, отзывчивости, но сострадание – сама суть женственности, оно и есть истинная женственность. Значит, Анна.

- Думаю, в какой-то момент мое несчастье, или, вернее, моя несчастливость, неспособность радоваться жизни стала так велика, что передалась Ане.  Я заглушал страдание, как мог. То Ане нагрублю, то загуляю. Ну, знаешь, о чем  говорю. В таких случаях женщины уходят, насколько знаю. Или сами гулять начинают, чтобы отомстить. Слышал такое. Но не Аня. Аня – боец. Она осталась и решила помочь мне выздороветь. Зная, как она сама говорила позже, что исцелившись, я мог уйти сам.

Степа поднял голову и посмотрел на Павла.

- И мы с Аней говорили, говорили о моей матери, об отце, о моей семье,  я все наговориться не мог, когда понял, что Аня – мой лучший друг, ей можно абсолютно во всем довериться, во всем. В какой-то момент и появилась мысль создать такое место, клуб, что-то наподобие «Анонимных Алкоголиков», чтобы мужчины там делились друг с другом своими проблемами. Но строго анонимно.  Каждый понял бы, что он – не один такой. Потому что со стороны как раз наоборот. Все счастливы, один ты мучаешься.    

Саша – мой лучший друг, подумал Павел, я тоже могу поделиться с ней самым сокровенным. Вслух он сказал:

-   Степ, а как… сложились ритуалы Клуба?

Степа улыбнулся:

- Приснились. Мне, Паша, и не смейся, пожалуйста, приснился вещий сон.

Павел вспомнил свои собственные недавние сны, о Тени и об особняке со статуей девушки-охотницы, превратившейся в Сашу.  Кошмары же оставили его, возможно, всего лишь на время, но с первой ночи, проведенной с Сашей, Павел спал спокойно. 

- Верю в сны, - негромко сказал он. – Они бывают удивительно… реальны.

- Тот сон начался с того, что я гулял в парке. Один.  Ощущение ясного солнечного дня.

Степа остановился и прислушался. Из глубины квартиры до гостиной едва доносились нежные женские голоса.

- Девочки и вправду надолго, - сказал Степа, - очень большая коллекция сумок. Я, вообще-то попросил Аню Саше сумки показать. Решился тебе рассказать о Клубе. Почему-то важно выговориться.

Степа помедлил и осторожно спросил:

- Саша знает о Сыновьях?

- Да, - ответил Павел. – Знает.

- Ну, тогда перескажешь ей нашу историю. Итак.

Степа собрался с мыслями.

- Гуляю в парке. Ясный солнечный день. И вдруг, как это в снах происходит, у моих ног появляется белая крольчиха. Я почему-то знал, что видел именно крольчиху.  Она мне ноги обнюхала.  Босиком был. Смешно, щекотно и мило. Ну, я и пошел за ней. А она – к деревьям. И парк меняется. Превращается в лес. Ни дорожек, ни цветов. Лес. Идем это мы, идем, и оказываемся на полянке с холмиком. А в холмике- пещерка. И где-то рядом шумит вода. Как будто из-под земли.

Павел, завороженный, ловил каждое слово Степы.  Сон нового друга казался Павлу смутно знакомым. Лес, крольчиха, пещера, гул подземной воды. Символы, и я каким-то образом узнаю их, с изумлением подумал Павел.

- Степ, не представляю, как такое возможно, но я, кажется, знаю твой сон, - признался он.

- Конечно, знаешь, - кивнул Степа.  Он улыбнулся, смягчая важность разговора, - Мы же братья, Братья по Великой Матери.

- Точно, - согласился Павел. – Братья.

- Крольчиха исчезла. А я, пригнув голову,  вошел в пещерку, - продолжил Степа. – Только внутри пещера оказалась огромной. И свечение, камни светились, как будто под полной Луной. Пошел вперед. Шум воды усиливался. Раз, и увидел ступени, уходящие еще глубже, в воду. Знаешь, не боялся совсем. Спустился. Мощный поток, река.

Степа помедлил, вновь переживая сон.

- Паш, и я вошел в реку. Мелькнула мысль, что умираю, инфаркт во сне, но все равно вошел. Завещание на Аню оформлено, если пора, то пора, пусть и так рано.

Степа вздохнул.

- Стоило мне войти в поток, как течение изменилось. Стало плавным. И я поплыл, спокойно, без страха. Понял, что не умираю. Река вынесла меня на отмель. Слушай, так странно и здорово тот сон пересказывать. Я уже не был под землей. В каком-то другом мире. Помню два Солнца, например. Одно- золотое, другое – серебряное. Но именно Солнце, не Луна. Так вот, я выбрался из воды. Увидел часовенку. Простую такую. Снова появилась крольчиха. Мы вместе вошли в часовенку. Паш, там я увидел Великую Мать. «Увидел» - не то слово. Я пережил встречу с Матерью. Великая Мать – переживание. А когда проснулся, знал, каким должен стать Клуб.   

Степа искренне рассмеялся.

- Потащился в кабинет записывать. А потом вернулся в спальню и вырубился.

- Я потрясен, - искренне сказал Павел. – До глубины души.

- Далее. Обстоятельства сами собой стали складываться так, что Клуб возник в реальности. И вот что. У меня появилось чутье на тех из нас, кому суждено прийти в Клуб. Ну, это стало моей миссией – собирать вместе Братьев. Кто-то приходит один раз и никогда не возвращается. Я так понял, бывает достаточно просто знать, что ты – не один. Есть те, кто в Клубе с самого начала.

- А статуэтка? – перед Павлом возникли два лика Матери, светлый и темный.

- Отдельная история,- Степа очень быстро съел еще один пончик, - нашли с Аней в Праге.   В какой-то лавочке старьевщика. Причем лавочка потом исчезла. Пришли на следующий день, а лавочки уже нет. Пивная на ее месте.  «У кого-то там». «У котика» или «У медведика».

- Мы идем, - раздался смеющийся Анин голос, - ваш последний шанс съесть по пончику!

- Спасибо, брат, - быстро сказал Павел Степе. – Спасибо!

В гостиную вошли Аня и Саша, и разговор стал общим.

- О Праге говорили, - Степа встал. – Я – за бутербродиками.

- А, мистический город, - Аня проверила чайник на подставке. – Сделаю еще одну заварку. Очень хороший улун, можно много раз заваривать. Московская эклектика.  Зеленый чай и закуски, - добавила она.

- Да, аромат божественный, - Саша изящно села рядом с Павлом. –  Но кто знает, Ань, как пьют чай сами китайцы, в своем кругу, когда рядом нет иностранцев? Может статься, вообще с куриными крылышками. А Прага чудесна. Но ноги! Горели к вечеру.

Степа торжественно принес блюдо с нарядными бутербродами на шпажках. Саша тут же взяла один, увенчанный оливкой, и  с наслаждением съела.  Аня прошла на открытую кухню и включила электрический чайник.

- Мы в ноябре ездили, - пояснил Павел. Он не помнил, говорил ли Степе о поездке в Прагу. Возможно, упоминал, когда они встречались у лифта. И живем по соседству, а обмениваемся парой фраз, в лучшем случае, подумал Павел. Здорово, что выдаются такие вечера, как этот.

- Пиво пили? – улыбнулась Аня.

- А представь, нет, - рассмеялась Саша. – И так хорошо.

Аня быстро и внимательно взглянула на нее. Саша, поняв смысл ее взгляда, искренне расхохоталась.

- Нет, нет, не люблю пьянеть в темное время года, только и всего.

- Я пару кружечек себе позволил,- признался Павел,- решил, в случае чего Саня до отеля доведет.

- Я там как-то летом гулял очень пьяный, -с улыбкой сказал Степа. – Очень пьяный. Ань, помнишь? Никак не могли на нужную улицу выйти. Кругами ходили.

- Я и сама тогда с черничным пивом перебрала, - Аня прислушивалась к шуму закипавшей воды . – Пилось незаметно. Трезвая, трезвая, а потом еле встала.

- Ань, ты курила когда-нибудь? – спросила Саша. Ей было внове приятельски общаться с другой женщиной,  и вначале она держалась настороженно, любезно, но прохладно, также, как и осенью, когда они вчетвером отмечали день рождения Павла в Серебряном Бору. Однако сейчас Саша чувствовала себя свободнее. Интуиция подсказывала ей, что соседи Павла и сами тщательно охраняли свои личные границы от посторонних. Четверо одиночек, решила Саша, понимаем друг друга, как никто другой.

- В юности, - Аня выключила чайник и вернулась в гостиную. – Потом как-то само собой перестала.

- Я курила сигары, - расхохоталась Саша. -  Нравился сам ритуал. Раскуривание. Аромат.

Павел знал, что Саша начала курить незадолго до встречи с Крестным и бросила после смерти матери. С сигарам ее приохотил Крестный, для него они являлись символом богатой жизни. Саша время от времени упоминала того человека, почуявшего в красивой девочке из обеспеченной семье несгибаемую волю к победе. Павел представлял себе Сашу, залатанную  «на живую нитку», как она сама говорила, попавшую в мир серьезных мужчин с темным прошлым. В двадцать два года! Была ли Саша близка с Крестным? Или ее мрачная красота, ставшая только глубже и тревожнее от шрамов, тогда еще свежих, служила щитом от любых домогательств?  Павел не спрашивал. 

- Было дело, увлекался сигарами,- просиял Степа. – Действительно, захватывает.

- Толком не курил, - вздохнул Павел. – Пробовал, не пошло. Астма, к тому же.

- Очень хорошо, - похвалил его Степа. – Не куришь и разумно инвестируешь свободные средства в надежные акции.

- Возможно, перейду на коллекционирование сумок, - расхохотался Павел. -  Никогда ничего не собирал. Должно быть, интересно.

- Ты не представляешь, насколько,- серьезно сказал Степа. – И нужно постоянно следить за рынком. Это тебе не этюд Сезанна на аукционе купить. Тут требуется адское терпение.

Павел улыбнулся. Нервное напряжение затянувшейся рабочей недели отступило. Теперь он чувствовал приятную усталость. Еще немного поговорить о том, о сем с друзьями, вернуться к себе, обменяться впечатлениями от вечера с Сашей, перейти в спальню и, после секса, именно такого, какой ему нравился, крепко уснуть. Счастье намного проще несчастья, мелькнуло у него в мыслях, страдание, одиночество, ненависть, все тяжелые переживания поглощают намного больше душевных сил, чем любовь, ясность и покой.

Саша украдкой зевнула. Долгий душ, мечтала она, секс, и спать.

- Засыпаешь? –Павел погладил ее по голове. – Давай чай допьем и пойдем.

Саша кивнула и взяла последний пончик. И она, и Павел сбросили вес, по несколько килограммов. Павел втайне считал, что таким благоприятнейшим образом сказывался постоянный секс с Сашей. Молодею, говорил он себе, годы долой. В интимной жизни Саши никогда не случалось пауз, четыре килограмма ушли сами собой, и она решила, что так проявилась новое для нее чувство любви к Павлу. Как бы то ни было,  теперь она могла спокойно съесть хорошенький пончик, похожий на игрушечную еду.

- Чем завтра занимаетесь? – поинтересовался Степа. – В спортзалы?

- Утром едем к Сашиному отцу, - ответил Павел. – А там видно будет. Единственный выходной за неделю.

- Мы – на спорт, - Степа с интересом смотрел на Павла и Сашу, думая, как мастерски судьба свела этих сложных, очевидно тяжелых в близких отношениях людей – но легких и простых друг для друга. – После завтрака, естественно.

Павел же исподволь присматривался к Ане. Клуб Анонимных Сыновей возник из ее желания помочь Степе обрести душевный покой. Теперь Павел видел скрытую глубину милой сероглазой женщины, разливавшей по чашечкам оставшийся чай.  Саша, Аня. В них – сила Великой Матери, неожиданно для себя понял Павел и вздрогнул, словно от холода. Да, избранные Ей женщины, которые призваны воспитывать и исцелять  не детей, а взрослых мужчин, искалеченных земными матерями.

В завершение вечера обсудили сериалы.

- Начали «Обратную сторону Луны», - говорил Степа. – Теперь переживаем, вдруг герой погибнет. Как-то тревожно. Что это он все время себя в телевизорах видит? Не к добру.

Аня, тайком прочитавшая про счастливое окончание первого сезона «Обратной стороны Луны», закивала, соглашаясь со Степой и добавила:

- Отличный сериал.

- Надо будет посмотреть, - Саша допила чай. – Там есть мистика? Люблю мистику и ужасы.

- Мистика как раз есть, - ответил Степа.- Герой одновременно в настоящем и в прошлом. Мы медленно смотрим. Через день, в лучшем случае. Хочется вечером в тишине побыть.

- Или послушать металл, - расхохотался Павел. – Что, в принципе, одно и тоже.

- Верно, - согласился Степа. – Иногда хочу на концерт сходить, когда кто-нибудь известный приезжает. А потом думаю, куда мне,  не по возрасту.

- Я бы с тобой пошла, - улыбнулась Аня.

- И я бы присоединилась, - рассмеялась Саша. – У меня и «косуха» есть. Честно, «косуха».

Если кто-то из нас и готов на самом деле отправиться на рок-концерт и самозабвенно танцевать в толпе молодежи, то это Саша, с улыбкой подумал Павел. Никаких внутренних барьеров. И еще запросто познакомится с каким-нибудь юным металлистом, добавил он. Не отпущу одну. Буду прыгать из последних сил.

- Мы – к себе, я думаю, пора,  - сказал Павел. – Чудесный вечер. Спасибо!

- В январе, после праздников, когда вернетесь в Москву, приезжайте в Серебряный Бор, - предложила Саша. – Там чудесно гулять в морозец.

- Приедем, - ответил Степа. – Ну, еще до Нового года увидимся. Мы второго улетаем. Если тридцать первого будете в Москве, побегаем по Хамовникам с бенгальскими огнями.

- Супер, - Павел поднялся с дивана и подал Саше руку, - побегаем. Второго или третьего улетим. Первого отоспимся.

На этом дружеское чаепитие завершилось. 

Саша всегда и со всеми прощалась быстро и решительно, и Павел начал перенимать у нее эту привычку. Он знал, что Саша, не прилагая никаких усилий, вовсе не задаваясь такой целью,  меняла его – к лучшему. Павел становился легче, резче, азартнее; он с удивлением понимал, что возраст – сорок лет, утрачивал над ним власть. В сорок можно позволить себе гораздо, гораздо больше, чем в тридцать, а в пятьдесят – больше, чем в сорок. Теперь Павел шел не к достойной старости, а к свободе, возмутительной, неприличной, непривычной для большинства его ровесников свободе.   

- Сань, давай доставлю в душ, - сказал Павел, когда они с Сашей вошли в его квартиру. – Забирайся.

Саша с восторгом подпрыгнула и оседлала Павла со спины.  Когда-то так ее возил Стас, а до Стаса –прежний любовник; Саша будила в мужчинах, независимо от возраста, социального положения и роли в ее жизни чудесное желание дурачиться и показывать ей, женщине, свою силу.   Кататься на рослом Павле  было очень забавно.

Павел донес Сашу до ее ванной комнаты, некогда гостевой, и открыл дверь.

- Плескайся, сколько хочешь,- великодушно разрешил он Саше, - не торопись. Я час поработаю, не меньше.

- Хорошо, напущу пара, - Саша быстро сняла футболку. – Все, Паш, не отвлекай меня. А то не уложусь в час.

Она любила без суеты и спешки приводить себя в порядок, ухаживать за телом, и очень часто именно в под журчание теплой воды к ней приходили деловые озарения. Салоны красоты Саша не любила, не хотела тратить там время. Стилист приезжал к Саше в офис раз в три недели – подправить ей стрижку, подкрасить волосы, привести в идеальное состояние брови; в салон Саша, скрепя сердце, отправлялась на педикюр, который, по понятным соображениям, сделать на рабочем месте не представлялось возможным, а также для сложных аппаратных процедур для лица. Саша всерьез подумывала купить свой собственный аппарат для лазерного лифтинга.   Однако  для уединения в ванной комнате она всегда находила и час, и полтора.

- Удаляюсь,- Павел пощекотал Сашу и побрел в кабинет.

За окном стеной шел снег. Три с небольшим недели, и я с Сашей улечу в Гонконг, подумал Павел. Невозможно представить, что совсем недавно я не знал о самом существовании Саши. И вот – она здесь, в моей квартире, согретой ее целительным присутствием. Несмотря на мрачную, царапающую сердце красоту, несмотря на огромное состояние, Саша удивительно легкая женщина. Заслужить ее невозможно, Саша – подарок свыше.

Затем Павел подошел к письменному столу, включил компьютер и погрузился в работу. Он перешел в особое измерение, где время и пространство подчинялись законам, неведомым большинству людей. Будущий успех или провал уже существовали в настоящем, именно в этом часе, в этой минуте; победа или поражение объяснялись не удачным или неудачным стечением обстоятельств, а решениями, принятыми сейчас. В деловом мире Павла, как и в мире Саши, не было прошлого в общепринятом понимании; любой анализ произошедших событий устаревал и утрачивал смысл еще до завершения. Игра развивалась ужасающе стремительно, и обдумывать каждый ход означало катастрофу. Следовало думать, не думая – двигаться вперед, к следующей клетке на игровом поле, интуитивно, не логично.

Через полтора часа Павел вернулся в привычное время. Потянулся. Тишина. Где Саша? Все еще в ванной, окутанная ароматным лавандовым паром?!

Она дремала на диване в гостиной, укутавшись в плед. Павел осторожно прошел в спальню, снял с кровати покрывало, вернулся в гостиную и на руках перенес свое сокровище в постель, вместе с пледом. Он не хотел шуметь в смежной со спальней ванной и принял душ у Саши, рассеянно размышляя о сне Степы. Выйдя из душевой кабинки, Павел из озорства вытерся Сашиным полотенцем, хотя на полке лежала стопка свежих.

В постели Павел заботливо накрыл Сашу половиной одеяла. Она крепко спала, обняв подушку, и чуть посапывала. Что ей снилось? Завтра я узнаю о тебе еще больше, моя любовь, подумал Павел, наше сближение продолжается. Когда-нибудь я покажу тебе свою мать. Именно так, Саша, - не познакомлю вас, не посажу за один стол, мы не поднимем бокалы с шампанским, ты не увидишь моих детских фотографий;  я покажу тебе Инну, испытывая стыд – но не за себя, отвергнутого сына, а за нее, женщину, возненавидевшую своего ребенка.

* * *

- Жена отца меня побаивается, - безмятежно сказала Саша и искренне улыбнулась. – и, по правде говоря, небезосновательно. Она мне не нравится. У отца сменилось немало любовниц. Не понимаю, почему он выбрал именно ее. Ни во что не вмешиваюсь,  естественно, да и навещаю отца редко. Но могу быть очень скверной. Так что увидишь меня с новой стороны, - и Саша снова улыбнулась.

Она уверенно вела мощный  кроссовер по скользкому шоссе.  Полдень воскресенья. На обратном пути за руль собирался сесть Павел.  Машина сопровождения деликатно следовала позади, не выделяясь из потока автомобилей.  Но и сама Саша была крайне внимательна. Дорога есть  дорога, особенно зимняя. Всякое может случиться. Необязательно что-то ужасное. Просто… всякое.

Ее философия воина, всегда и везде готового к бою, вначале неосознанно пугала Павла, не желавшего расстаться с привычной милой картинкой мира. Да, в его иллюзорной реальности происходили ужасные, жестокие события. Матери предавали сыновей, и так далее. Однако речь не шла о выживании, как таковом, о физической боли. Затем, одномоментно, Павел осознал, что Саша была права. Несмотря на комфорт повседневной жизни, человечество вело существование в недружественной среде. Природа могла легко стереть достижения цивилизации, и стирала, показывая сонным людям свою неумолимую мощь. Успех же привлекал внимание криминальных структур. Сашина Служба Безопасности работала, как центр контрразведки, цель которого состояла в предотвращении любых нападений на «Легалекс».    Однако именно поэтому моменты близости, любви и покоя приобретали величайшую ценность.

- Скоро будет очень хорошая заправка, - Саша мастерски обогнала грузовичок с рекламой мебельной фабрики по бокам,- заедем. Я там всегда бегаю в туалет. – Она рассмеялась. – И покупаю кренделек. Можно же иногда.

- Какой-такой кренделек? – заинтересовался Павел.

- Там же и выпекают. Ну, может быть, и не кренделек. Закрученная булочка.

Павел расхохотался. Саша, ценительница простых удовольствий.

- Устала за неделю? – спросил он.

- Да, - призналась Саша и мечтательно добавила – Когда-то я отойду от повседневных дел. Оставлю себе только самое общее управление холдингом.   

- Ясно, - Павел представил себе время, когда они с Сашей, освободившись от  ежедневных обязанностей,  смогут путешествовать по миру месяцами, конечно, поддерживая связь со своими компаниями, но все же вольные распоряжаться временем, как им двоим захочется. – Лет десять продержимся, Сань?

- Да, - улыбнулась Саша, - отметим наши юбилеи в джунглях.

- И на Северном полюсе отметим.

Они посмеялись.

- Заправка все ближе! – Саша перестроилась в правый ряд. – Ура!

Павлу пришла неожиданная мысль.

- Сань, умеешь колесо менять? – спросил он, вдруг поняв, что сам никогда этого не делал.

- Угу, - отозвалась Саша, съезжая с шоссе, - конечно. Попросила меня научить,  освоила. Ха, и на прежнем кроссовере поменяла один раз! Сама.

- Уважаю, - серьезно сказал Павел.
- Не так сложно, как можно подумать, - скромно ответила Саша, паркуя машину. – Приехали. Я быстро. 

Стандартное стеклянное зданьице, внутри – теплый рай, аромат кофе и сладкого теста. Саша целеустремленно направилась к туалету, Павел – к витрине с выпечкой. Он сразу увидел Сашины любимые крендельки, весьма аппетитные на вид и, без сомнения, очень вкусные.  Кроме того, обнаружилось, что, кроме кофе, можно было выпить какао. Девушка за стойкой с любопытством смотрела на рослого посетителя. Интересный мужчина. Очень даже. .  Но сразу видно, характер тяжелый. Властный. Она вздохнула. Затем девушка увидела Сашу, выходившую из туалета, и узнала ее, вспомнив, как искренне и просто держалась взрослая, явно богатая женщина в прошлый раз. 

- Я вас помню, - застенчиво сказала девушка подошедшей Саше. – Вы в конце лета приезжали.

Саша быстро взглянула на именной бейджик на курточке девушки.

- И вас помню, Валя, - ласково ответила Саша и обратилась к Павлу. – Крендельки?

- Крендельки и  какао, - улыбнулся Павел.

Саша, когда хотела, могла очаровывать людей так же легко, как и он сам. Поэтому Павел знал, что Сашин гнев мог быть не менее, если не более, разрушительным, чем его собственный. Они оба выбирали  настроение, предназначенное для окружающих и никак не затрагивавшее их внутреннее состояние. Павел чувствовал Сашину грусть перед встречей с отцом; она так и не стала любимой девочкой Юрия, они никогда не были соратниками, отец не передал дочери знания о том, как вести дела – она напугала его и продолжала пугать.  Характер Саши выковал Крестный.

Павел и Саша выпили какао, съели три кренделька на двоих, тихонько подурачились у полок с товарами в дорогу, где, среди прочего, лежали нарядные войлочные шапочки для сауны ( Саша уверяла Павла, что такая шапочка ему бы очень пошла), попрощались с Валей и продолжили путь.

До самого дома Сашиного отца они слушали рок, тяжелый и не очень, и болтали о всякой легковесной чепухе, например, о том, что подарят Степе и Ане на Новый год, и делать ли один общий подарок или два отдельных.

- О, Сань, у нас числа двадцать пятого закрытая вечеринка Наблюдательного Совета. Ну, не совсем закрытая. Пойдешь со мной?  - вспомнил Павел. – Очень хотел бы. 

- Да, - расхохоталась Саша, - представляй меня, как «Сашу».  Ладно? Не упоминай «Легалекс». Хочу подурачиться.

- Дурачься, милая, - нежно сказал Павел, и сам намеревавшийся подразнить своих коллег, придя на ужин с . загадочной красавицей, – я обойду их всех, обойду.

-  Абсолютно в этом уверена,- Саша мимолетно дотронулась до его руки, решив, что отправится на вечеринку в платье с открытой, очень открытой спиной и крохотной шубке. Саша редко надевала вечернее платье и не очень любила мех – шубка предназначалась для зимних поездок в регионы, где молодежная куртка на взрослой хозяйке холдинга выглядела бы признаком крайне плохого вкуса. 

Они проехали еще километров пять, развернулись в сторону Москвы и свернули с шоссе на  узкую дорогу, уходившую в лесок. Павел понял и содрогнулся. Та самая дорога, тот самый лесок. Здесь разыгралась драма, навсегда изменившая ход Сашиной жизни.  С Сашиной стороны показался овраг.

Она чуть повернулась к Павлу и подмигнула ему:
- Овраг. 

Затем, глухим голосом:
- Отец все в том же доме.

И, уже спокойнее:
- Место великолепное. Года три назад чуть дальше от нас построили небольшой коттеджный поселок. Отец предлагал, чтобы я там дом купила. Приезжать на выходных, выспаться, продышаться, к ним зайти . Не захотела.

Рассмеялась:
- Тяжелый характер, наверное. И отец у меня в Серебряном Бору не был. А познакомить тебя с ним стоит. Ну, мы ненадолго.

- Буду рад увидеть твоего отца, Сань, - искренне сказал Павел и добавил,- и брата.

Саша погладила его по руке, но промолчала. Поездка в прошлое. Так она называла встречи с отцом и его семьей, но сегодня с ней был Павел. Прошлое завершилось.

Машина сопровождения, черный внедорожник, теперь ехала прямо за ними. 

Дом Сашиного отца скрывался за темно-зеленым сплошным забором, из-за которого с дороги была видна только крыша и верхняя часть окон, должно быть, второго этажа. Саша посигналила.

- Высокие технологии, - пояснила она Павлу.- Или выходить и звонить через переговорное устройство, или сигналить.

Сашу, очевидно, услышали, потому что ворота начали медленно открываться. Машины гостей въехали на участок.

Двухэтажный дом с не очень уклюжей пристройкой, просторная лужайка перед парадным входом, укутанные на зиму и занесенные снегом цветочные клумбы.  Деревья, подстриженные кустарники.  Флер увядания, не неприятный.

Хозяева, очевидно, ставили свои машины в гараже-пристройке или за домом. Для гостей предназначалась открытая площадка у ворот. Саша изящно припарковала свой впечатляющий кроссовер.

- Ребята подождут над гаражом, - сказала она Павлу, когда они вышли из машины,- там комната отдыха. Я, в общем-то, настояла, чтобы отец распорядился оборудовать место для водителей.

Рассмеялась.
- Сказала, иначе не приеду.

Павел потянулся. Свежий подмосковный воздух, аромат хвои. Холоднее, чем в городе.
- Морозно, - он поднял воротник на Сашиной куртке, - взять торт, или ты возьмешь? И наши тапки.

- Я возьму тортик, а ты подхвати тапки, если можно. - решила Саша. – И мы можем идти в дом. Нас встречать не выйдут.

Она подхватила с заднего сидения нарядную коробку с тортом из модной кондитерской и, включив сигнализацию, взяла Павла за руку.

Павел чуть подсмеивался над своей наивностью. Он представлял, что Сашу выйдут встретить отец или его жена; Саша заслуживала любви, признания, уважения, теплых слов, почестей. Как можно не гордиться такой дочерью?! Ты спешишь, сказал себе Павел, подожди и присмотрись. Тебе ли не знать, насколько сложны порой бывают отношения взрослых детей и родителей?!

Их все же ждали; когда гости поднялись по ступенькам к парадной двери, та чуть приоткрылась, и Саша, чуть вздохнув и подмигнув Павлу, решительно распахнула ее.

- Саша, обязательно с охраной приходить? – высокая женщина с золотисто-каштановыми волосами до плеч, очень худая («Бывшая модель»,- сразу же понял Павел) и нервная, с огромными карими глазами, заломила руки. – Это…раздражает.

Ей сорок, сорок с небольшим, решил Павел, глядя на женщину. Лицо -  идеально гладкое, но чувствуется… усталость от всех и всего. 

- Паша, знакомься, это  -Настя, жена моего отца, - мягко сказала Саша, без лишних церемоний снимая куртку, - Настя, соберись, пожалуйста. Павел – мой друг. Торт возьми. Я писала отцу, что приеду.

Павел понял, что Настя приняла его за охранника Саши и искренне  рассмеялся.

- Спасибо за комплимент. Не зря хожу в спортивный клуб. Рад свами познакомиться.  Павел,– он протянул Насте руку. – Красивый дом.

Настя вспыхнула и церемонно ответила на рукопожатие гостя.  Павел ощутил слабенькие пальчики, никогда не поднимавшие ничего тяжелее дамской сумочки.

- Извините, - теперь в ее глазах проступил интерес к спутнику Саши, - просто…
Павел аккуратно достал (именно достал, а не вытряхнул) из нарядного бархатного мешочка их с Сашей кожаные тапочки, гордясь своими манерами.

- Я никогда не приезжала к отцу с друзьями, - закончила Настину фразу Саша. – Как всегда, когда не понятно, как себя вести, самое разумное -  придерживаться правил хорошего тона. Верно, Настя?

Настя уловила намек и светским тоном произнесла:

- Проходите, пожалуйста. Стол к чаю накрыт. 
Изящно помахивая тортом, она прошла в гостиную. Туда вела арка с колоннами, и, пройдя сквозь нее,  Павел вспомнил испанский дом Саши в Серебряном Бору, строгий и лаконичный, совершенный в кажущейся простоте архитектурных и дизайнерских решений. Здесь интерьер был нарядным, приукрашенным, но говорило, скорее всего, о вкусе Насти, а не Юрия, отца Саши. Лепнина, позолота, пышные растения в кадках, живые цветы в вазах.

На второй этаж вела пологая лестница; по ступенькам бочком спускался маленький мальчик, очень нарядный- Сашин брат. Увидев Сашу, мальчик подпрыгнул от восторга и, сосредоточенно глядя себе под ножки, поспешил вниз.

- Никогда не смогу понять, почему не сделали детскую на первом этаже, - понизив голос, сказала Саша Павлу, - лестница опасная.

Настя сделала вид, что не услышала Сашиных слов. Павел начинал понимать, как складывались отношения двух женщин.  Беспощадная Саша ничего не прощала жене отца, та же мирилась с резкой падчерицей, но почему? Из любви к мужу? Из пока непонятных Павлу корыстных соображений?

Мальчик спустился вниз и помчался к Саше. Та чуть присела, поймала мальчика и легко подняла его вверх.

- Привет, Мартын, - серьезно сказала Саша. – Как дела, брат?

Мальчик захихикал:

- Я не Мартын, Саша!

Саша опустила брата на пол и спросила:
- А кто ты?

Мальчик свел бровки, что-то вспомнил и ответил:
- Я - Дмитрий Юрьевич Леганьков!

Павел не выдержал и улыбнулся.  Мальчик заметил его улыбку и смутился. Павду стало его жаль, и он, чуть нагнувшись, протянул Диме руку:

- Я – Павел. Можешь звать меня по имени. Приятно с тобой познакомиться, Дима!

Сашин брат с восторгом пожал руку Павла, снова смутился и тихо, но внятно произнес:

- Мне тоже приятно с вами познакомиться, Павел. 

- И мне, - раздался приятный мужской голос.

Из глубин первого этажа (через несколько минут Павел узнал, что там находился кабинет хозяина дома) вышел Сашин отец. Приятный старик, сразу же решил Павел. Дорогой домашний костюм, мягкие бархатные шлепанцы, свежий аромат классического мужского одеколона. Карие глаза, не Сашины, коротко подстриженные седые волосы.  И – легкая растерянность во взгляде, очевидно, последствие перенесенного год назад инсульта.  Шел он, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Павел невольно вспомнил, что когда-то с тростью ходила и Саша.

- Юрий,- старик протянул Павлу чуть дрожавшие пальцы.

- Павел, - ответил Павел, осторожно пожав руку Сашиного отца.

- А ты, дорогая, можешь не представляться, - тот обратился у Саше и рассмеялся, - я все еще тебя помню. Но можно заезжать и чаще.

- Можно, -миролюбиво согласилась Саша и лучезарно улыбнулась. – Я покажу Павлу первый этаж, если вы не против. Мартын, идем с нами!

- Я не Мартын! – горячо возразил Дима и взял Сашу за руку. – Мне с вами можно в папин кабинет, верно?

- Но не отходи от нас не на шаг, -рассмеялась Саша. – Итак, Паш, гостиная. Интерьером первого этажа, кстати, в основном занималась Настя. 

- И у вас замечательно получилось, - вежливо сказал Павел хозяйке.

- Хотела создать уют, - ответила та, заинтригованная приехавшим с Сашей мужчиной.
– Ощущение дома, именно дома,  для семьи.

Последние слова предназначались Саше; как бы презрительно несносная  и всесильная дочь Юрия не относилась к Насте, у той всегда оставался козырь – семья. А у Саши семья ни с кем не сложилась, так ведь?! Ни мужа, ни детей.

- Смотрите, смотрите, - Сашин отец махнул рукой, - потом – к столу. Сань, книги покажи в кабинете.  Те, что за стеклом.

- Антикварные,-пояснила Саша.- Итак, идемте, дорогие друзья!

Дима подпрыгнул от восторга.  Очевидно ласковый и не шаловливый,  с чуть вьющимися светло-каштановыми волосами,  он напоминал хорошенькую послушную девочку. Настя воспитывала сына, как воспитывала бы дочь, не осознавая своего влияния на всю последующую жизнь Димы. И – снова мать, снова ее ужасающая, не благая власть над растущим мужчиной. Павел чуть вздохнул. Он начинал понимать скрытые силы, руководящие  человеческими судьбами.

- Направо – ванная, - Саша вела Павла и Диму вперед, - налево – кухня.  Впереди –кабинет. К нему примыкает небольшая библиотека. Отец собирает книги по истории Российской Империи.

- У нас общий папа! С Сашей. - серьезно пояснил Павлу Дима. – А мамы – разные.

- Я знаю, - также серьезно ответил ему Павел. – Саша мне говорила.

- А про меня Саша рассказывала?- осторожно спросил Дима.

- Конечно, - заверил его Павел. – Говорила, что у нее есть замечательный брат.

- Я, в общем-то, очень хорошо себя веду, - тихо выговорил Дима и еще тише добавил, - как правило. 

Саша смеялась. Она предложила Павлу (искренне не ожидая согласия) съездить вместе с ней загород, потому что тем самым подводила черту под своим прошлым, давним и недавним.   Павел очевидно обрадовался приглашению. Не питаю никаких иллюзий, говорила себе Саша, не мечтаю о теплых родственных праздниках. Я знаю, что никогда не буду близка с отцом. Когда-то его раздражала возведенная в Абсолют женственность матери, но и я для него – чужая.  Годы, когда я неосознанно все еще ждала внимания, понимания со стороны отца, завершаются здесь и сейчас, в эти мгновения.  И хорошо. Пора.


В просторном кабинете, очевидно, служившем и для отдыха Сашиного отца – на диване
лежал плед, Павел с интересом перебрал антикварные книги. Дима, тем временем, осторожно крутился в кресле, стоявшем  перед письменным столом. Саша, присев на краешек стола,  как раз и поворачивала кресло.

В кабинет заглянула Настя.

- Идемте к столу, - позвала она, -  Зина пирожки испекла, с вишней и яблоками.  Зина – наша домработница,- пояснила она Павлу. – Есть еще горничные, естественно. Но Зина – командир.

Саша остановила кресло. От нее не укрылось то, с каким тщательно скрываемым интересом Настя смотрела на Павла.  Когда-то, в пору знакомства с Сашиным отцом, Настя, возможно, и была искренне захвачена чувством зрелого и богатого, как она наивно думала, мужчины, однако теперь она скучала.  Саша это знала; порой у нее возникал соблазн проследить за Настей, проверить, не встречалась ли та с любовником, но какой в этом заключался бы смысл?! Юрию предстояло умереть на руках Насти – или в одиночестве. Пусть будет Настя.

- Помоем руки и придем, -улыбнулась Саша Насте. -  Дим-Димыч, выберешься сам?
Дима соскользнул с сидения.

-Идем, моя радость, - сказала ему Настя.- Мы с тобой на кухне руки помоем и Зине поможем торт нарезать.

Павел и Саша остались вдвоем.

- Хороший кабинет, - Павел закрыл книжный шкаф.

- Мне кажется, отец тут и ночует, - вполголоса проговорила Саша. – Чтобы не подниматься наверх. Не люблю эту лестницу. Никогда не любила.

-  Ты здесь долго жила с родителями? – спросил Павел, вдруг осознав, что почти ничего не знал о Сашиной юности.

- Отец оставил мне городскую квартиру, после того, как они с мамой переехали в этот дом. Но у меня здесь была комната, на втором этаже. Там сейчас детская. Приезжала на выходные. А потом события так закрутились, что и выходных не стало. После смерти мамы отец городскую квартиру продал и купил себе студию в центре.

Саша чуть вздохнула и улыбнулась:

-Невеселая история.

- Моя не лучше.

- Идем чай пить?

- Идем.

По дороге в гостиную они по очереди помыли руки в нарядной светлой ванной комнате.  Саша, судя по всему, была права, предполагая, что ее отец ночевал на первом этаже –на раковине стоял мужской бритвенный прибор с помазком и тусклой чашей.

В гостиной Павла и Сашу ждал накрытый к чаю стол. Торт, пирожки, ветчина, сыры, хлебная корзинка с булочками, нарядные вазочки с вареньем.  Из кухни вышла, чуть смущаясь, Зина – она торжественно несла самовар. Павел невольно рассмеялся.

- Самовар, подумать только! – сказал он. – Изумительно.

- Да, - гордо ответила Настя, -  жаровой самовар. Отлично держит тепло.  Зина его на террасе растапливает.

- Можно греть баранки! – воскликнул Дима и пояснил Павлу, - Самовар горячий.

- Павел, если хотите, Зина отлично варит кофе, - предложил Юрий. – Вернее, отлично управляется с кофемашиной.

- Спасибо, люблю чай, - искренне ответил Павел.

Началось застолье; к удивлению Павла, худенькая Настя вовсю налегала на пирожки и булочки.

- Настя моделью работала, - Юрий, отец Саши, уловил  взгляд гостя, - совершенно другой обмен веществ. Инопланетянка. Чтобы ни ела, не набирает вес.

- И я бегаю по два часа каждый день, - со смехом добавила Настя, -- на дорожке. Пилатес, к тому же.

Саша чуть вздохнула. Она, судя по выражению глаз, предполагала другое объяснения Настиной стройности, далеко не такое благонравное. Однако Саша промолчала. Павел уловил, как Юрий с признательностью посмотрел на дочь. Очевидно, и он не верил в глубине души в действенность бега и пилатеса. Настя что-то принимает, с изумлением понял Павел,  или у нее, как это называется, пищевое расстройство. Ела же Настя с явным аппетитом. 

- Чем занимаетесь, Павел? – спросил Сашин отец.

- Работаю в инвестиционном банке, - ответил Павел, спонтанно решивший не говорить, кем именно работал.

Спросят, уточню, быстро подумал он. Свободен, я – свободен. Мне больше не нужно производить впечатление.  Или, точнее, стремиться произвести впечатление. 

Когда -то Павел знакомился с родителями Жанны, а еще раньше – с родителями, как правило, с матерями  своих прежних девушек; тогда он очень хотел нравиться.  Теперь же Павел ощущал, скорее, любопытство к людям, их взаимоотношениям, судьбам; он не судил, а смотрел на величайшее полотно, сотканное из нитей человеческих жизней, и увиденное завораживало.   

Завязался легкий общий разговор. О делах говорили вскользь, не более. Взрослые мастерски избегали сложных тем; Дима же, очарованный Павлом, помалкивал и по крошке ел кусочек торта, в восторге от замечательного воскресенья.

Павел сделал то, что всегда считал немного неприличным – положил руку на спинку Сашиного стула. Жест подчеркивал их близость. Саша могла чуть податься вперед, и Павел убрал бы руку, но Саша чуть закинула голову назад и мимолетно потерлась затылком о его пальцы. Отлично, подумал Павел. Еще немного, и начнем целоваться в ресторанах. Почему бы и нет, кстати?!  Он внутренне рассмеялся и понял, что чувствовал себя оглушительно счастливым.

- Скоро будем ставить елочку, - сказала Настя, - и письмо Деду Морозу писать.

- Что за письмо? – искренне спросил Юрий.

Отец забыл, о каком письме шла речь, поняла Саша, и ее сердце сжалось.

- Дима, расскажи о письме, - Настя обратилась к сыну. – Саше и Павлу тоже будет интересно.

- Мы с мамой, - Дима свел бровки и сел прямо, отставив блюдечко с тортом, - написали письмо Деду Морозу. С подарками. То есть, с подарками для меня, - смущенно пояснил он. – Чтобы Дед знал, что дарить. И положили в холодильник. Это -почтовый ящик Деда Мороза.

Настя начала посмеиваться, следом за ней- Саша и Павел. Юрий с величайшим вниманием слушал сына.

- И письмо исчезло! –торжествующе заключил  Дима. – Его точно Дед мороз забрал, я знаю. Подарки все были, как в списке. Как бы Дед Мороз узнал без письма?

-И, действительно, как? – согласился Павел.  – Не узнал бы без письма   

- Я вас оставлю на минуту, - Настя решительно встала,- нужно кое-что проверить на втором этаже, - и она стремительно, как по не терпевшему отлагательства делу, ушла, убежала из-за стола.

На миг воцарилась пауза.

- Пап, - чуть понизив голос сказала Саша,- у тебя остались мамины фотографии?
Хочу показать Павлу.

Юрий словно проснулся.

- Да, Саня, есть фотографии Нины. Павел… знает? – осторожно уточнил он у дочери.

- Павел в курсе, - отозвалась Саша. – Достанешь?

- В сейфе, - просто сказал Юрий. – Помнишь код?

- Наше число, - торжествующе улыбнулась Саша. – Помню, пап. Мы пойдем посмотрим, пока Настя… занята.

- Идите, -кивнул Юрий, - мы с Димой приналяжем на пирожки.

Павел и Саша вернулись в кабинет Юрия, оставив отца и сына вдвоем. Проходя через нарядную гостиную, Павел подумал, что, какие бы секреты ни хранили отец Саши и его жена, в те воскресные часы в их доме царила приятная атмосфера загородного безделья. Возможно, спокойному настроению способствовал самовар; гордо стоявший в центре стола, он придавал всей просторной комнате празднично-театральный вид. И здесь никто не занимается делами,  неожиданно осознал Павел, ни Сашин отец, ни, тем более, его жена.

- Сейф – в тумбе письменного стола, - Саша вошла в кабинет, - если верно помню. И я перебрала с пирожками. Третий был лишним.

- Вообще пять пирожков съел, - улыбнулся Павел. – Вкусно.

Саша исчезла за письменным столом. Павел видел только ее макушку, и ему почему-то стало смешно. Точно, объелся,  и все смешит, решил он. Ну, иногда можно.

Раздалась мелодичная трель - Саша открыла сейф.

Павел сел на диван. Хороший кабинет. Однако глаз что-то ищет и не находит. Что? Кинги, роскошно изданные альбомы по искусству. Но нет компьютера, недоверчиво рассмеялся Павел. Вот чего  не хватает. И я не сразу это заметил, признался он себе , в моем представлении в кабинете должен стоять компьютер или, хотя бы, ноутбук. Отец Саши окончательно отошел от бизнеса.  А ноутбук наверняка есть у Насти.

- Итак, - Саша села рядом с Павлом и положила ему на колени раскрытый альбом с фотографиями,  - здесь мама –моя ровесница. Ее звали Нина.

Павел ахнул.

С уже поблекших фотографий на него смотрела Саша, другая Саша, никогда ни за что не боровшаяся и никогда не побеждавшая; мать и дочь были удивительно похожи, но совершенная красота старшей женщины так и не обрела тревожной, манящей глубины, свойственной женщине младшей.

- Мне жаль, что она погибла, очень жаль, - Павел обнял Сашу и быстро поцеловал в висок. – Красивая. Очень красивая.

- Я к ней ездила на этой неделе, - Саша еще не рассказывала Павлу о поездке на Пятницкое кладбище, - впервые за очень много лет.  И рада, что навестила.

- Умница, - сказал Павел и, вздохнув, добавил, - мне все это еще только предстоит.

- Хочешь наладить отношения с матерью? – прямо спросила Саша. – Попытаться еще раз, во всяком случае?

- Хотел бы, - ответил Павел, - хотел бы. Говорил тебе, что старался годами. Десятилетиями. А сейчас понимаю, она не примирится со мной. Никогда.

Саша закрыла альбом. Улыбнулась.

- Но у нас остались отцы.

- О, да, - улыбнулся и Павел.

Он понизил голос и спросил:

- Сань, Юрий уже не у дел?

Саша также тихо произнесла:

- Очень давно. Расскажу на обратном пути.

- Скоро поедем?

-  Да, я думаю, если ты не против.

- Готов.

- Отлично. По последнему пирожку?

- Точно.

Не хочу выходить  к людям, с удивлением понял Павел. Не хочу ни с кем делить Сашино внимание, уж точно не в воскресенье. Воскресенья – наши дни. Проведем вечер дома, вдвоем. Можно и не разговаривать, главное – находиться в общем пространстве. Достаточно знать, что Саша – рядом, ощущать ее близость. Но здорово, что съездили сюда вместе.  И болтать о том, о сем в машине  - прекрасно. 
Павел встал с дивана и подал Саше руку. Мимолетное объятие. Поцелуй. Альбом отправляется в сейф.

У стола гостей ждала бледная, но пугающе воодушевленная Настя. Юрий и Дима пересели к телевизору и смотрели мультфильм. По экрану бегали смешные зверюшки.

- Самовар еще теплый! По последней чашечке? Я вас не тороплю, ни в коем случае! Оставайтесь до вечера! Можно посмотреть наш зимний садик, - воскликнула Настя.

- В следующий раз,  -мягко сказал Павел, - мы поедем.

Чутье подсказало ему, что задерживаться не следовало.

- Дать вам с собой пирожки? – надрывно-весело вскричала хозяйка . – У нас много, целая гора. Гора, и даже больше! До неба пирожков!

- Спасибо, - улыбнулась Саша, - не нужно, Настя.

- Ну, как хотите, - и Настя неожиданно, разом поникла, причем новая перемена в ее настроении никак не могла быть связана с пирожками.

Прощание вышло сухим, формально-вежливым. Даже Дима, почувствовав настроение матери, рассеянно пробормотал: «До свидания!» и вернулся к мультикам. Отец Саши с явным трудом поднялся из кресла и быстро обнял дочь. Павлу он помахал рукой, утратив к спутнику Саши всякий интерес.

Настя весьма нелюбезно захлопнула за гостями дверь, и Саша тихонько рассмеялась:

- Каждый раз так, Паш. Вроде бы все ничего, а потом – щелчок, и я уже на улице.

Павел обнял ее.

-  Отец тобой гордится, Саня. Иначе не может и быть.

- Кто знает. Я – прекрасный кандидат в Анонимные Дочери, по-моему.  Кстати, вы в декабре встречаетесь?

- Нет, Степа предупредил, собираемся сразу после новогодних праздников. До Нового Года мы полны надежд на чудо, а вот после каникул – самое время поговорить.

- Степа с Аней начали великое дело, - чуть вздохнула Саша (Павел пересказал ей разговор со Степой), - вот бы и филиал появился – для дочерей.

Переговариваясь, Павел и Саша подошли к кроссоверу. Уже смеркалось. Едва уловимые дни, бесконечные ночи. Снег, снег, снег.

Охранники Саши сели в машину сопровождения.

-Так, я – за руль, - и Павел открыл Саше дверцу со стороны переднего пассажирского места. – давно хотел на «Урусе» прокатиться.
- Попробуй, - Саша изящно села в машину, - ха-ха, понравится – купишь себе такой же. Но для начала посигналь, пожалуйста, чтобы ворота открыли.

Сигнал, однако, не возымел действия. Ворота оставались закрытыми.

- Блин, - рассмеялась Саша, - пойду нажму секретную кнопку на заборе, - и она стремительно вышла в легкий снежок.

К ней подбежал охранник.

- Александра Юрьевна! Зачем вышли в снег? Сейчас откроем!

- Спокойствие, только спокойствие, - Саша сосредоточенно водила пальцами по забору, - кнопочка-кнопочка, выпусти нас, пожалуйста. Ха! Нашла! – она торжествующе повернулась к охраннику. –Раз, два, три!

Створки ворот начали медленно открываться.

- Скорее обратно по машинам! – Саша начала хохотать. – Миша, главное успеть выехать, пока ворота снова не закроются!

Охранник Михаил, чувствуя щемящее, нежнейшее обожание к великой Александре, покачал головой и споро побежал к машине сопровождения.

Саша вернулась к Павлу.

- Вперед, Паша! За нами гонятся пирожки!

Павел расхохотался вместе с ней.

- Ну, Урус, не подведи! – крикнул он, и они стрелой пролетели сквозь ворота, причем створки, как и говорила Саша, начали снова закрываться.

За воротами обе машины остановились.  Нужно было отсмеяться, и уже потом ехать по скользкой дороге.

- Сань, до слез, - Павел  вытер глаза, - до слез смеюсь.

- Рада, что позабавила тебя,- скромно сказала Саша.

- Ну, едем. Твои ребята в порядке? – Павел сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Боже, что за феерическое приключение! Вот так всегда с Саней. Восхитительный дар привносить в жизнь веселье. Там, где другая женщина ворчала бы, сердилась  и дулась, Саша видит смешную сторону. 

- Должны быть в порядке, - Саша мило улыбнулась. – Приятно вот так похохотать.

- Да, и прекрасная идея для рекламного ролика «Ламборгини», - Павел уже не мог смеяться. –  Breaking Through the Gates. Прорываясь через ворота. Это было по настоящему круто.  Ну, едем потихоньку.

До выезда на шоссе Саша не отвлекала Павла разговорами, давая ему время привыкнуть к машине.

Уже в потоке автомобилей, двигавшихся из области в центр, она сказала, возвращаясь к вопросу Павла о ее отце:

- Отец давно толком не занимается делами.  У него есть кое-какая коммерческая недвижимость в центре, приносит умеренный доход. И в «Легалексе» специально для него создана должность Почетного Советника Наблюдательного Совета, что-то в этом роде. Без обязанностей, но и без прав. Плачу ему зарплату и премии, так будет, пока он жив.

Саша помедлила.

- Паш, знаю, могу показаться холодной. Но семья отца – это его семья. Как он обеспечит Настю и сына – не моя забота. Я не раздаю деньги просто так. И никогда не буду.

Она помолчала, рассмеялась.

- В моем понимании, деньги нужно заработать. Чем-то, важным для меня. Раз я кому-то плачу, значит, есть за что.

Павел кивнул, соглашаясь.   Слова очень зрелого человека.

- Единственное, что я сделаю – помогу Диме с образованием, когда время придет, и если будет нужно. Но строго на своих условиях. Не захочет – не надо.

Пауза.

Павел наслаждался ездой. Великолепный автомобиль.

- Саш, - спросил Павел, - совсем на другую тему. Почему именно «Урус»?

- Самой водить удобно, - отозвалась Саша.- Это – раз. Потом, могу себе это позволить. Не люблю спорткары, но всегда хотел по-настоящему крутую тачку. Реально крутую тачку.   

Павел рассмеялся, так убежденно Саша  произнесла «реально крутую тачку».

- Поедем вечером спортом заниматься? – уточнила она. – Сжечь пирожки?

- Давай съездим, - согласился Павел. – Ты, кстати, встречаешь в клубе своего бывшего? – коварно, как бы невзначай, добавил он, искренне не зная, что ответит Саша, и ответит ли – вопрос мог ей не понравится.

-  Мельком, - безмятежно улыбнулась Саша.  – А вот вопрос. Будем в Гонконг спортивную форму брать? Или отдохнем от спорта?

- Форму возьмем,- решил Павел, - но отдохнем.  Максимум, побегаем. Без фанатизма.

- Согласна, - кивнула Саша. Она чуть помедлила, прежде чем  вернуться к разговору о своем отце. – Знаешь, мы взрослеем, по другому воспринимаем родителей. Начинаем видеть их… настоящими, что ли. Я для себя это называю разобожествлением. Сама и  слово придумала.

Саша едва слышно вздохнула.

- У отца всю жизнь… болезненные отношения с женщинами. Именно болезненные. Он вообще не доверяет женщинам. Никому. И рад бы, возможно, да не может. В нем что-то давно и непоправимо сломалось. Я его знаю только таким.

Все мужчины – Братья, Братья по Великой Матери, подумал Павел. И я не доверял женщинам, ни одной, пока не встретил Сашу. И пока не начал общаться с Анонимными Сыновьями. Удивительно и прекрасно, что эти два грандиозные события совпали.      

Саша неожиданно рассмеялась.

- И я женщинам не доверяю, если подумать, - сказала она. – Ни единой подруги за всю жизнь.

- Ну, у меня друзей детства тоже нет, - задумчиво сказал Павел. – Степа, наверное, мой друг.  Но недавний.

- Они с Аней – приятные, - улыбнулась Саша. – Очень приятные ребята.

Некоторое время Павел и Саша молчали, вполне довольные просто быть друг с другом.

Затем Саша серьезно спросила:

- Паш, а можно ли тебя попросить о деловой консультации? Лично для меня.
Павел изумился вопросу.
- Конечно, - ответил он, ожидая, что Саша заговорит об управлении своими личными средствами. Это было бы… естественно, учитывая колоссальный профессиональный опыт Павла.  Естественно, но этично ли?!

Саша пояснила:

- Мне бы очень хотелось узнать о первичном размещении ценных бумаг компании на бирже. То есть, я кое-что знаю, естественно. Но без нюансов.

- Расскажу, что сам знаю, - искренне пообещал Павел. – Сегодня можно. Вечером.

- Ура! -  обрадовалась Саша.  – После тренировок. Где переночуем, кстати?

- В Хамовниках,- решил Павел. – Если ты не против. Сразу тебе много чего покажу на компьютере, из домашнего кабинета проще.

Они снова умолкли. Павел включил музыку, тягучий, бередящий душу блюз.  Саша закрыла глаза.  Она давным-давно научилась ловить каждую минуту отдыха – в офисе,  в машине, где угодно, но больше всего любила дальние прямые авиаперелеты.

Павел погрузился в рабочие мысли; помимо общих, стратегических вопросов, оставались и повседневные дела, требовавшие его внимания. Премии по итогам года, например. В субботу Павел наскоро просмотрел списки предполагаемого вознаграждения рядовых сотрудников инвестиционного банка, подготовленные Костей, но не утвердил их. Костя, конечно же, обладал многими качествами идеального заместителя, но мог жадничать и вечно боялся кому-нибудь переплатить, невинно рассчитывая на внушительную сумму для самого себя. Костя, Костя, будущий помощник Председателя Совета Директоров «Сигмы-Инвест» - но не более. На январь у Павла уже были запланированы встречи с претендентами на ключевые посты в новой инвестиционной компании.  Несколько кандидатов прилетали в Москву из-за рубежа.

Уже в Москве Павел вспомнил о матери.  Новый Год, повод увидеться, но стоит ли?! Позвоню ей завтра и решу, приезжать ли, сказал себе Павел.  Всегда остается надежда на чудо. Именно это и имел ввиду Степа, когда говорил, что Анонимные Сыновья собираются не до Нового Года, а после. Сейчас се мы полны оптимизма. Вдруг именно в эти дни, в конце именно этого года матери полюбят нас безусловной, сострадательной любовью, чуждой манипуляциям, стремлению подчинить себе сына, наказать его за грехи отца, да и всего мужского рода?! Мы, сыновья, все еще верим в сказки, даже если до сих пор в них торжествовало зло. Павел улыбнулся.  Ну, я-то расколдован. Сашин поцелуй, и лягушонок превратился в принца.
Вечер воскресенья ознаменовался тем, что Павел наконец-то встретил Стаса.

В Хамовниках, очень довольные тем, как приятно можно усложнить жизнь и основательно запутать простые дела, Саша и Павел пересели на его машину.  Проверили спортивные сумки. Ничего не забыли, кажется.  Ха-ха. Сашины охранники с умилением смотрели на хлопоты двух взрослых, серьезных людей, явно и сильно влюбленных друг в друга.               

Павел отвез Сашу в спортивный клуб, пожелал хорошо провести время и поехал заниматься сам. По дороге он позвонил Пете, который теперь назывался не «тренер», а «инструктор тренажерного зала». Петя, однако, наслаждался домашней идиллией.

- Я, в принципе, могу подъехать, - неуверенно проговорил Петя, - только не вот прям сразу.

- Ладно, не нужно, поработаю на выносливость, - решил Павел, - отдыхай.

- Спасибо, - повеселел Петя. – Мы тут вафли печем с женой и дочкой.

- Реально круто, -  Павел ответил Сашиными словами и улыбнулся. – Завтра вечером, надеюсь, увидимся.

… Почти четыре часа спустя, свежий и приятно уставший, Павел вошел в Сашин спортивный клуб.  Водопад, скажите как, подумал он, увидев эффектный каскад воды в глубине холла, а у нас – только пальмы в кадушках и цветочки. Он огляделся.  Группка молодежи, парень и две девушки,  у стойки администраторов.    Увидел Сашу, выходившую из массивных темных дверей раздевалки.  Пошел ей навстречу и вспомнил, что в клубе Сашу знали, как Александру Проскурину.

- Привет! – Павел легко поцеловал Сашу в прохладную щеку. – Едем? Курточка где?

- Давай сок попьем, - предложила Саша, - у нас хорошо соки смешивают. Например, яблоко и сельдерей, или сельдерей и шпинат. Посидим буквально минутку. Дух переведу. А курточка в гардеробе.

- Посидим, конечно. А я бананом что-нибудь есть? – рассмеялся Павел. – Что-нибудь сладенькое.

- Найдем, - серьезно кивнула ему Саша. – Кафе – за водопадом. Идем! Хотя, - она посмотрела в сторону молодежи, - представлю тебе кое-кого.

Саша властно подняла руку.  Парень у стойки администраторов тотчас увидел ее жест и, оставив девушек, очень эффектно, вразвалочку, подбежал к Саше и Павлу.  Он остановился в шаге от них, ожидая Сашиных распоряжений.

Стас, понял Павел, Стас. Сашин бывший любовник.  Мог бы вдохновить скульптора итальянского Ренессанса на создание  бессмертного шедевра, так хорош собой. Простая мужская красота без современного надрыва. Саша, Саша, ты- воистину великая женщина, потому что тебе неведом страх ни перед молодостью, ни перед старостью. 

- Стас, привет, - просто сказала Саша,  немного понизив голос, - это- Павел, мой очень близкий друг.

Стас резко побледнел, и Саша добавила:

- Павел знает о студии.

Красивый мальчик с облегчением выдохнул. Если бы Павел и предполагал, что встретит Стаса, то готовился бы к волне неприятных чувств – ревности, презрению,  неприязни. Парень спал с Сашей за деньги,  и так далее. Однако Павел с удивлением понял, что Стас ему нравился. Ладный, свежий, приятный.

- Чрезвычайно рад с вами познакомиться, - застенчиво произнес Стас. Теперь он смотрел на Павла с восторгом – Сашин друг его сразу же очаровал. Стас знал, что Саша никогда не лгала, и, раз она сказала, что влюбилась в ровесника, то так оно и было. Стас представлял себе строгого важного дядьку, вроде клиентов клуба, Павел же не казался ни строгим, ни важным. В очень дорогих затертых джинсах, утепленной кожаной куртке с капюшоном, надетой поверх толстовки, тоже  очень дорогой.  На ногах - кроссовки. Доброжелательный. И, видно, занимается спортом. 

Мужчины пожали друг другу руки, причем Стас от волнения немного не рассчитал силы и так сжал пальцы Павла, что тот искренне присвистнул:

- На силу работаете?

- Записался на соревнования, - скромно ответил Стас.

Саша подняла правую бровь.  Не знала о соревнованиях, не говорила со Стасом, действительно, только видела мельком, быстро сказал себе Павел.

- Бодибилдинг? – уточнил он.

- Нет, - и Стас искренне, широко улыбнулся, - пойду на пауэрлифтинг. Тяжелая атлетика, - пояснил он. – На мастера спорта. Так  будет легче в институт поступать, я думаю. Со званием. В конце марта соревнования. А институт – Институт физкультуры. Управление в области спорта.

- Круто, - сказал Павел. – И соревнования, и институт.

- Стараюсь, - Стас тревожно взглянул на Сашу. – Саш, у меня получится?

- Да, - твердо ответила Саша, - получится.

Она, со свойственной ей прямотой, добавила:

- С деньгами хорошо?

- Отлично, - Стас снова искренне улыбнулся, - больше ста тренировок закрываю. Намного больше сотни. Я…

Он хотел сказать, что больше не встречается с богатыми женщинами, не собирается искать состоятельную подругу, повзрослел, хочет всего достигать сам , но постеснялся. Саша, однако, уловила его мысли и невинно спросила:

- Что там за девочки с тобой?

- Клиентки, - Стас чуть кивнул в сторону девушек, - приходится общаться и после тренировок. Когда время есть. 

Саша взяла Павла за руку, и Стас понял намек.

- Я вас задерживаю!

- Мы идем сок пить, - сказал Павел, - репейно- сельдереевый.

Все трое посмеялись, затем Стас крайне строго посмотрел на Сашу и Павла:   

- Холодает. Пожалуйста, носите шапки!

- Обязательно, бабуля, только не ворчи на нас, - тут же ответила Саша.

- А у меня вообще нет шапки! – гордо заявил Павел. – Кепка где-то дома завалялась.  Пальтецо с капюшоном, и все.   

Стас огорченно развел руками.

- Ладно, будем тепло одеваться, - примирительно улыбнулась Саша. – Дай знать, когда соревнования.

Стас вспыхнул:

- Можно будет вас пригласить? Придете?

- Придем, если только не уедем, - мягко пообещал Павел. – Ну, твои девушки уже беспокоятся, я вижу. Иди к ним!

- Саша, я искренне, искренне тебе благодарен, - быстро сказал Стас, отчаянно взглянув на Павла , - я абсолютно, совершенно счастлив.  Студия – мой рай.

- Ставь великие цели и добивайся их, -  ласково ответила Саша, - как я говорила, мне будет приятно знать, что ты учишься.

Она по дружески обняла Стаса; Павел, тоже по дружески, похлопал его плечу, но осторожно, помня о стальных мышцах красивого мальчика.

На этом разговор завершился. Стас отправился к девушкам, Павел и Саша – в кафе.

В ожидании заказа (бананово-клубничный смузи для Павла, яблочно-имбирный – для Саши, вегетарианские роллы с овощами для обоих), они проверили свои коммуникаторы. Ответили на самые важные сообщения. Павел чуть вздохнул и признался:

- Слушай, а вот до меня дошло только что. Разбираюсь тут с премиями. Леру, моя уволенная помощница, отработала большую часть года.  Всегда платил ей премии из своего личного фонда в «Сигме». И сейчас мог бы. Или мне к концу года чепуха в голову приходит?

- Это называется порядочность, - Саша серьезно посмотрела на Павла, - редкое качество. Заплати за вычетом двух месяцев, или сколько там получается.

- А как передать?

- Отправим с Пчелкой, дроном, - Саша понизила голос до шепота, - сбросим сверху, прицельно. Или, еще лучше, Пчелка подлетит к Лере и передаст своей ручкой конверт. Задействуем группу слежения и наведения.

Павел расхохотался

- Понял, передам с  Максом. 

Принесли роллы и напитки; Павел с опаской потыкал вилкой один из трех изящных зеленых конвертиков на своей тарелке.

- Оно съедобное? – он удрученно посмотрел на Сашу. – Там что внутри?

- Овощи печеные, - заверила его Саша. – Очень вкусно. Не понравится, съем и твои.

- О, нет,  - и Павел театрально прикрыл свою тарелку обоими руками. – Просто они зеленые, я и растерялся.   

Теперь расхохоталась Саша.  Заговорит Павел о Стасе или нет, подумала она, нет, не заговорит, если я начинаю понимать Павла. И славно.

- Можно неприличный  вопрос? – Павел цепко посмотрел на Сашу и продолжил, не дожидаясь ее ответа, - Кто из холдинга собирается бумаги размещать?

Саша кивнула, дожевала кусочек ролла и ответила:

- Аграрии. На них все это обкатаем, а там посмотрим. Позднее, возможно, фармацевтов разместим. Мне поэтому и важно самой в вопросе разобраться.

- Помогу, чем смогу, - Павел улыбнулся.  – Будешь знать все нюансы. Доедаем и едем?

- Точно, - согласилась Саша, и они приналегли на еду.

… Большую часть вечера Павел подробно рассказывал Саше о том, как и для чего компании размещают свои ценные бумаги на биржах. Саша задавала вопросы, что-то записывала в блокнот, вставала с кресла, чтобы пройтись по кабинету и обдумать новую информацию. Пили чай, осторожно грызли сухое итальянское печенье.  В какой-то момент поняли, что устали. Немного поболтали о всякой всячине, перешли в спальню. Спокойный секс. Еще немного болтовни. Долгая неделя завершилась. Лучший год моей жизни, подумал Павел, засыпая. Свобода и страсть.  Азарт и риск.  Я наконец-то возмужал, и мне не нужно разрешение матери, чтобы наслаждаться жизнью, сражаться и побеждать. Я ее больше не боюсь.

* * *

- Алло!

Молодой женский голос.

Не туда попал, быстро подумал Павел, неверно соединили. Он звонил матери, чтобы договориться, когда прислать Макса с деньгами, с новогодним конвертом.  В будние дни после обеда она, как правило, проводила время дома, готовясь к вечернему просмотру сериалов. Кеша, ее второй муж, все еще работал (как подозревал Павел, не столько ради денег, сколько ради возможности отдохнуть от требовательной супруги), он подходил к телефону позднее. Впрочем, мать могла отправиться на прогулку, например – стоял редкий для декабря солнечный день.

- Добрый день, - сухо сказал Павел. – Могу я поговорить с Инной?

- Мамы не дома, - ответил женский голос. – Кто ее просит?

Лиза, понял Павел, я говорю со своей сводной сестрой.

- Ваш брат, - также сухо произнес Павел. – Когда лучше перезвонить?

- Она на новогодней ярмарке в ГУМе, - объяснила Лиза. – не знаю, когда ее ждать. Что-нибудь передать?

Интонации Инны. Павел не помнил, говорил ли когда-нибудь с Лизой по телефону; он ничего не знал о ней, не представлял, кем та работала, чем увлекалась, насколько близка была с матерью.

- Нет, спасибо, - решил Павел и, неожиданно для себя спросил, - Как у вас дела?

Пауза.  Лиза решала, что сказать – правду или ложь, и это отличало ее от матери – та лгала легко, естественно, как и причиняла душевную боль.

- У родителей все в порядке, а я осталась без работы, - вздохнула Лиза. – Сокращение. Как раз под конец года.

- Кем работала? – по праву старшего, Павел перешел с Лизой на «ты».

- В банке, - горько ответила Лиза, - с клиентами. Довольно успешно. Но стаж маленький, оставили тех, кто там давно. И клиентов пришлось передать. Иначе бы выходное пособие не заплатили.

Затем она спохватилась:

- Но вас это совершенно не касается.

- Почему? – разговор становился интересным; Павел с приятным удивлением понял, что перестал бояться не только матери, а женщин вообще, всех женщин – он освободился от их власти.

- Мама говорила, вы ее предали, - тихо произнесла Лиза. – Поэтому.

- Лиза, я ушел жить к своему отцу еще до твоего рождения, - искренне рассмеялся Павел. – Что я успел сделать такого, что не исправили бы два с лишним десятилетия?!

- Не знаю, - прошептала Лиза. – Этого мама никогда не говорила.

-  Вот что я тебе предлагаю, -  Павел прошелся по своему кабинету, - запиши мой номер. Не найдешь до Нового года работу, звони мне.

- Активно ищу, - ответила Лиза, - но именно в банке. У вас знакомые в этой сфере есть, да? 

Мать ничего обо мне не рассказывала, подумал Павел, или, скорее всего, наговорила обо мне всякой чепухи.

- Я сам в этой сфере, - внушительно сказал Павел, - в Правлении одного из крупных банков.
- Ой, - встревожилась Лиза, - извините. Я ничего о вас не знаю.

- Как и я – о тебе, - чуть вздохнул Павел. – Ну, записывай номер. У меня сейчас совещание начнется. И скажи, кстати, Инне, что я звонил уточнить, когда прислать водителя с деньгами.

- Какими деньгами? – едва слышно спросила Лиза.

- Теми, что я даю вам каждый месяц, - терпеливо объяснил Павел, уверенный, что передаваемые им деньги шли в семейный бюджет.

- Первый раз об этом слышу, - голосок Лизы угас. – Честно, Павел, не подозревала о деньгах.

- Тогда ничего Инне не говори, - распорядился Павел, - так лучше.

Он продиктовал Лизе свой номер, пожелал ей удачи на собеседованиях и завершил разговор.

До совещания оставалось несколько минут.

Павел вернулся к рабочему столу, не садясь,  рассеянно пролистал на мониторе компьютера страницы таблиц и графиков, подготовленных к совещанию неутомимым Костей.

Задумался, рассмеялся и тихо сказал самому себе:

- Ты перестал быть занудой, Паша. И у тебя появилась сестра.

И, произнеся эти слова, осознал нечто настолько важное, что у него перехватило дух.

Не просто сестра. Возможно, союзница. Союзница против матери.

* * *

… Как и случалось каждый год, после двадцатых чисел декабрь неожиданно набрал обороты и стремительно помчался к праздникам.

Череда совещаний, вереница завтраков, обедов и ужинов с важными людьми, суета с подарками для деловых знакомых – предновогодние хлопоты, захватившие Павла и Сашу, закончились в одночасье тридцать первого декабря. 

Новый год они встретили со Степой и Аней в Хамовниках; пили шампанское, ели запеченную утку, гуляли по набережной, желали друг другу счастья.

Второго января Павел и Саша улетели в Гонконг.

(окончание следует)