Виктор Шевляков

               

   Палагин Владимир Васильевич начальник опытно-методической геофизической партии, базировавшейся в городе Фрунзе (ныне Бишкек). Партия подчинялась непосредственно Управлению геологии при СМ Киргизской ССР. Ранее она находилась в составе Северо-киргизской геофизической экспедиции в поселке Сокулук в пятнадцати километрах от столицы. Так как руководство активно вмешивалось в дела партии, Владимир Васильевич добился ее переподчинения непосредственно Управлению и переезда во Фрунзе.

   В партии вначале трудились только мы вдвоем, я в качестве старшего геофизика. Через полгода, благодаря моим стараниям, численность партии увеличилась до шести сотрудников, трое из них перешли из телевидения: Виктор Шевляков, Володя Бобло и Виктор Прохоров - инженеры, а Друзь Геннадий Иванович - старший инженер. Все они были хорошие специалисты по радиотехнике. Вскоре появился молодой механик Виталик.

   Почему нужен был такой состав? Дело в том, что сам Владимир Васильевич просто фонтанировал идеями. Он сам выстроил себе на окраине Фрунзе дом, прежде просто арендовал квартиры. Как известно, в подобных случаях всегда ощущается, что жилье не свое, чужое.  Идея о строительстве дома пришла к нему, когда хозяйка очередной квартиры набросилась на него с бранью по поводу вытоптавшей цветы на огороде собачкой, подаренная детям квартирантов за день до этого.
 
   Расскажу на одном примере, как идея Палагина воплощалась в жизнь. Однажды, рассматривая карту с данными аэромагнитной съемки, он вспомнил, как самолет прокладывает маршруты полетов в горных условиях при отработке заданной площади. Профили отработки обычно ориентируются поперек долины, концы их располагаются таким образом, чтобы самолету было удобно подлетать к ним, и съемка начинается сверху вниз к долине и дальше вверх к другому концу профиля на склоне соседнего хребта. Здесь обычно самолет на самый верх профиля не дотягивает, поэтому ему приходится дополнительно набирать высоту и дорабатывать профиль.

    Таким образом образуются лишние затраты времени и расходы горючего. Кроме того, в случае необходимости изучения участка на самом хребте дополнительно проводится наземная магнитная съемка. Владимир Васильевич предложил прокладывать маршруты полета самолета по горизонталям с их фотопривязкой с помощью специального фотоаппарата для нанесения трассы полета на топокарту. Почему этого не делали раньше? Дело в том, самолет обладает своим магнитным полем, вектор которого раньше легко учитывали, потому что при прямолинейных полетах он был постоянной величиной.

   При полетах по криволинейным маршрутам этот вектор был по отношению к магнитному полю земли величиной переменной, явление называемое девиацией, и учесть его было невозможно. Палагин предложил простейшую схему компенсации магнитного поля самолета с помощью трех взаимно перпендикулярных магнитных стержней с дополнительными обмотками, по которым пропускались регулируемыми постоянными токами для настройки компенсирующего вектора, направленному навстречу вектору магнитного поля самолета, то есть попросту говоря, таким образом устраняется девиация магнитного поля летательного аппарата.

   Идея была воплощена в жизнь. Далее самым сложным делом было получение карты изолиний магнитного поля. Во-первых, нужно было вынести точки наблюдений на карту, используя снимки топопривязки, чем занимался картограф из топоотряда, одновременно составлявший таблицу с координатами точек наблюдений. Во-вторых, эти координаты и значения магнитного поля надо было автоматически наносить на носитель информации для ввода в ЭВМ и затем отвозить его в Москву для обработки на вычислительной машине.
 
   И у нас появился программист 50-летний Вяткин Виктор Иванович, офицер запаса. Мы установили, что носителем информации должна быть перфолента, основой которого служила засвеченная кинолента или списанная магнитная лента (мы добыли ее в большом количестве) в которой покадрово пробивались все значения в двоичном цифровом коде.

   Чтобы получить перфоленту требовался перфоратор для набивки прямоугольных отверстий в ленте. За дело взялись механик Виталик и электронщики Друзь, Шевляков и Бобло – все бывшие телевизионщики с телестанции. Мы вначале пригласили перейти к нам на работу Виктора, а уж потом он переманил остальных. Виктор Прохоров вскоре уволился.

   Аэромагнитная станция значения индукции магнитного поля записывала на бумажной ленте в аналоговой форме в виде кривой Y - гамма. Эти значения через определенный интервал переводились в цифровую форму в двоичном коде, значение которой выбивалось в кадре перфоратором в виде комбинации отверстий на магнитной ленте. Там же в следующем кадре набивались топокоординаты данной точки.

   Вяткин при составлении программы то и дело считал кадры, шевеля губами, и при этом абсолютно не обращал внимание на окружающих, даже не отвечал на вопросы – до такой степени бывал погружен в свою работу. Я как-то подсказал ему изобразить на столе мерную линейку для подсчета кадров, но он только отмахнулся со словом – «не мешай!». Однако через полчаса сделал зарубки на крае стола и по ним определял количества кадров. Только на следующий день поблагодарил меня за подсказку - очень понравилась рацуха.

   От Шевлякова часто попахивало винным перегаром, но он тоже увлеченно трудился над монтажом схемы управления перфоратором, составленной Друзем, который предложил заменить транзисторы неонками МТХ-90 в переключающих устройствах из-за отсутствия в магазинах полупроводников, а неоновых ламп у нас было в изобилии. Причем Виктор иногда изменял схему на лету при монтаже без внесения коррективов в основную схему.

   - Ты так потом заблудишься в схеме.
   - Не беспокойся, я ее держу в голове, а корректировкой занимайся сам, меня это отвлекает и сбивает с толку.
 
   Я не огорчался и когда заработал перфоратор, все шевляковские изменения внес в общую схему. Перфоратор смотрелся как новогодняя елка – висящие на стойке  неонки беспрерывно мигали, а в такт им стучали пуансоны, пробивающие отверстия на магнитной ленте. Это был опытный образец, поэтому никто не обращал внимание на бардачный монтаж.

   Магнитная съемка проводилась на площади, уже ранее изученной аэромагнитной и наземной съемками, с целью выявления эффективности сравнением нового метода при полете самолета или вертолета по горизонталям. Так как при нашем Управлении геологии в то время (1962 год) не было ВЦ с ЭВМ, Палагин заключил договор с одним московским вычислительным центром, и мы с программистом Вяткиным повезли туда наши перфорированные ленты, где ЭВМ должна была нам выдать карту изолиний Y.

   На московском ВЦ встретили нас с любопытством - с окраины приехали аборигены с перфорированными на собственном перфораторе лентами , «изобретатели велосипеда»! Они критически отнеслись к качеству пробитых отверстий в ленте и предложили перебить ленты на своем реперфорирующем устройстве, и только после этого запустили наш материал в работу на ЭВМ. Были незначительные сбои, столичные программисты помогли Виктору Ивановичу разобраться в недоработках.
 
   Как потом выяснилось, полученная карта полностью совпадала со старой картой. Это была крутая победа. В комитете по изобретениям работа Палагина получила оценку как рационализаторское предложение и выделили максимальную премию в сумме 1500 рублей, то есть равную почти десятикратной зарплате ст. геофизика. Владимир Васильевич пригласил в ресторан всю партию, и мы хорошо отметили знаменательное событие. Метод Палагина был включен во Всесоюзную Инструкцию по проведению аэромагнитной съемки, где метод был рекомендован при работе в горных условиях как в СССР, так и в странах Народной демократии.

   Кстати, компенсатор девиации для аэромагнитной съемки тоже был уже разработан ВИРГом (Всесоюзный институт разведочной геофизики), об этом мы узнали позже, будучи в Москве, но схема его была очень сложной, весил прибор около 15 килограмм (точно не помню), был не надежен.

   Шевляков Виктор был компанейский мужик. Когда он со своими друзьями работал на телестанции города Фрунзе их часто командировали дежурить на ретранслятор высоко в горах. К ретранслятору им приходилось подниматься по крутой тропинке на несколько сот метров. Рядом с ретранслятором располагался домик, в котором несколько дежурных жили по два-три месяца.

Здесь, естественно, действовал фактор психологической совместимости. Ребята друг друга знали, поэтому они дежурили подобранными в группах друзьями. Но и здесь иног- да происходили срывы, возникала смертельная вражда. Было два случая: одного отравили на смерть, другого столкнули с обрыва. Виноватых не нашли, списали на неосторожность.

   Не рекомендовались пьянки. Шевляков рассказывал, что он иногда гнал из сахара само-гон и строго дозированно выдавал его своим собратьям, так что их на подвиги не тянуло. Во время выпивки строго запрещалось выходить в одиночку. В общем ребята понимали всю опасность проживания в экстремальных условиях, и техника безопасности не была для них пустым звуком.

   Однажды Виктор пригласил меня и друзей к себе в гости в двухкомнатный дом на окраине города. Неплохо набрались. Наслушался всяких историй от Виктора и Володи Бобло. У меня сложилось мнение, что Шевляков ведет полукриминальную жизнь, например, уговорил своих друзей на электроподстанции поднять в одном из районов города в дневное время на 5 минут поднять сетевое напряжение до 380 вольт. В результате посыпались вызовы на ремонт домашней электротехники. Виктор хорошо подзаработал.
   Наконец я встал и собрался идти домой. Виктор предупредил меня:
   - Во дворе близко к будке не подходи - там порвет тебя собака!
   - Я собак не боюсь! – заартачился я по пьяни.
   - Я предупредил.
   Во дворе увидев собачью будку, подошел к ней и заглянул внутрь. Большой черный пес вопросительно без всякой злобы уставился на меня.
   - Хороший пес, умный… - произнес я.

   Тот равнодушно зевнул и отвернулся. Обычно собаки не любят запах спиртного, но жизнь с алкашом, видать, приучила его не обращать внимание на такую мелочь. Уходя к калитке, я заметил в темноте фигуру хозяина, наблюдавшего за мной, но ничего не сказал ему. На следующий день на работе мы посмеялись над этим происшествием.

   Палагин сделал ему несколько замечаний по поводу его появления на работе подвыпившим. В конце концов он уволил Виктора. Вместе с ним уволились и его друзья. Этот случай не принес нашей партии ущерба, так как буквально через несколько дней у нас появился Петя Дик - выходец из немецкой семьи, переселившейся из Германии в годы Гражданской войны в город Семипалатинск в Казахстане.

   Петя оказался хорошим радиотехником, великолепно делал электромонтажные работы на наших макетах. Именно это и явилось главной причиной моего желания получить радиотехническое образование. Поэтому вскоре я уволился и переехал в Куйбышев с целью поступления в Авиационный институт, что у меня и получилось.

   Еще до увольнения из опытно-методической геофизической партии однажды вдруг, когда я был на работе, нарисовалась троица: Шевляков, Бобло и Прохоров. Шевляков вкрадчиво обратился ко мне:
   - Альберт Георгиевич, у нас кончились деньги, купи, пожалуйста, нам пару пузырей, страсть хочется выпить. Нет, ты используй не свои деньги, а те, которые ты сделал в качестве заначки при поступлении нами на работу к вам.

   - Но деньги, ты же знаешь, Виктор, ушли на покупку деталей. Так что, извини, ничем помочь не могу.
   - Нас не колышет, куда ты потратил бобло. Если не выполнишь просьбу, доложу главбуху о твоих махинациях!
   - О, не пытайтесь меня шантажировать! Я в принципе отвергаю шантаж!

   И гордо подняв головы, электронщики удалились. У нас в партии, баланс которой был незначителен, и из-за отсутствия статьи расходов в проекте мы не имели права расходовать бюджетные средства на покупку радиодеталей, ассортимент коих и так в магазинах был не значителен. Мне пришла в голову идея: оформлять поступающих к нам на работу работников на месяц раньше даты поступления, а полученные за этот месяц деньги копить  на закупку, не предусмотренных проектом, материалов. Делалось при согласии нанятых работников. Палагин не возражал против такой аферы, работа не должна была тормозиться из-за отсутствия материалов.

   На следующий день после демарша шантажиста Шевлякова меня вызвал к себе главбух Управления. Я уже был с ним знаком по интересному делу. Зарплату для всех работников партии я получал в кассе по ведомости, затем раздавал деньги на руки уже у себя на рабочем месте. Как-то после выдачи зарплаты под роспись, у меня на руках остались 120 лишних рублей! Я не знал, что с ними делать: то ли вложить в наш фонд, то ли вернуть кассирше. Посоветовался с Палагиным. Тот сказал, что недостачу в бухгалтерии обязательно обнаружат, заставят кассиршу выплатить деньги при ее зарплате 90 рублей.

   И я пошел к кассирше и сунул через окошечко ей пакет с деньгами.
   - Что это?
   - Это тебе подарок на день рождения от нашего коллектива.
   - Но у меня день рождения через полмесяца.
   - Через полмесяца денег у нас не будет.

   Тут я рассмеялся и сообщил ей об излишке, допущенной ею в результате ошибки. Она даже пустила слезу от радости. С тем пор у меня появилась поддержка в администрации Управления, меня даже вызывал благодарить Главбух. Тот самый, к которому я направлялся по его вызову по делу Шевлякова. Страха у меня не было - считал, что дело закончится только выяснением обстоятельств моего «преступления». Так оно и случилось.

   Через некоторое время при увольнении в связи с отъездом в Куйбышев секретарша в отделе кадров записала мне «Уволен по личной просьбе» (начальник ОК был в то время в командировке). Ребята, провожавшие меня на вокзале, рассказали о ярости начальника ОК к своей секретарше по поводу такой вольности, так как с этим упрямым хохлом у меня были, прямо скажем, недружественные отношения.

               
                07.10.2021г.