Крольчиха

"Светк, а Свет! иди-к сюда. Гля-кось, чо я надыбала", - бабка скинула сумку с плеча на кухонный стол, - "Это ж сколь добра на ярмонке! А народу! Народу... тыщи. И все торгуются. Хучь богато одеты, хучь голодранцы какие, торгуются за кажинный рубль. Да, чего там, рубль! за копейки торгуются! Да где ты провалилась? Зову, зову... Не докликаться. Кому сказала, подь сюда!" Бабка уже сердито выгружала из сумки бумажные пакеты. Светка лениво соскочила с запечья, где отогревалась после уборки, по поручению матери, в холодном подполе.

 "А ты чего это на печь-то полезла? какое время спать? день в разгаре, а она спать завалилась, на-кось, полюбуйся на неё... Я ей подарки, значица, неси, а она дрыхнуть будет. Ну, ни стыда, ни совести! Вся, как есть, в мать уродилась," - бабка уперла руки в полные бока и укоризненно закачала головой в цветастом платке. Концы платка, повязанные узлом вверх и заправленные под повязку, выбились и теперь торчали, как заячьи уши, покачиваясь в такт движениям бабки. Светка глянула на эти "ушки" и засмеялась, представив бабку в образе крольчихи Альбы, о которой она вчера прочитала в он-лайн уроке по биологии.

 "Ну, и чо зубы скалишь? Ох, выспетка на тебя нет! Ну, погодь, родители явятся, я им всё расскажу!" - бабка уже и думать забыла, что принесла с ярмарки подарки внучке. А Светка продолжала хохотать, заливаясь смехом тем сильнее, чем сердитее становилась бабка.

 Мать и отец зашли в сени в тот момент, когда бабка, вконец расстроенная и обиженная, запихнув свои пакеты обратно в сумку с причитаниями: "Вот так, идешь к людям с подарками, с радостью, а тебя встречают, как клоуна какого. Ха-ха-ха, да хи-хи-хи. Тьфу, на тебя, бесстыжая", - с обиженным видом выскочила в сени. Светка бросилась вдогонку за бабушкой, но та была неумолима: "И не проси у меня ничего больше, так и знай - не дам!" - бабка уворачивалась от Светкиных попыток примирительно обнять развоевавшуюся любимую бабушку.

 Изумлённые родители даже дверь забыли закрыть, увидев как непримирима бабка к своей любимице. Клубы пара ворвались в сени, окутывая всех липкой влагой. "Что за шум, а драки нет?" - громко вопросил вошедший отец. "А, явились-не запылились" - язвительно откликнулась бабка, - "всё гуляете на парочку, а дитё совсем от рук отбилось. Это ж где такое видано, чтоб девчонка над бабкой насмехалась?" Отец сурово взглянул на дочь. Мать, в робкой попытке усмирить разбушевавшуюся свекровь, проговорила: "Мама, да она не со зла это. Так, дурь детская". "А ты заступайся за неё больше, заступайся. Отольётся тебе это попустительство слезьми горькими. Во, помяни моё слово!", - бабка грозно потрясла воздетой к потолку рукой, словно приглашая в свидетели само небо или даже призывая это небо обрушить на невестку и её дочь все возможные кары.

  И от этого трясения рукой кончики платка еще сильнее затряслись тоже, а сама бабка стала похожа уже не на Альбу, а на Степашку из "Спокойной ночи, малыши". И Светка, уже не имея сил хохотать, так сильно закололо в боку и где-то в области желудка, в изнеможении схватилась за живот: "Ой, не могу. Ой, живот надорвала!" - с трудом, сквозь истеричные всхлипы смеха, проговорила она.

 "Вот, оно, вот исчадие-то! это что ж с ней дальше-то будет, коль она в свои двенадцать-то лет так себя ведет?!" - бабка грозно оглядела сноху, сына, внучку, - "Тьфу на вас всех, да и только! Ноги моей в вашем доме больше не будет!" Она вскинула свою сумку на плечо и двинулась к двери.

 - Светка, не дури. Проси у бабушки прощения немедленно! Мама, ну куда Вы?
 - Светлана, это как тебя понимать? Ты это что себе позволяешь?

 Родители хором, в унисон, набросились на дочь.

 Светка в недоумении посмотрела на них. Боль под желудком не утихала. У Светки навернулись слёзы и она прошептала: "Не буду".

 - Чего не будешь?
 - Просить прощения не будешь?

 Снова в унисон закричали родители. Бабка потопталась на пороге, плюнула через плечо: "Тьфу на вас всех и ваше отродье!", и вышла, хлопнув дверью.

 Светка скорчилась в три погибели. Боль в боку была невыносима. Светка побледнела, на лбу крупными каплями выступил пот. Мать испуганно схватила Светку за руку. Рука была холодна, как из проруби. "Доню, что с тобой?!" - жалобно простонала мать, глядя на то, как Светка заваливается на бок, теряя сознание. Отец подхватил Светку на руки и, как была она раздета в избе, так и выбежал с ней на улицу, на крещенский мороз. Мать, сдирая на ходу пуховой платок с головы, кинулась вслед. Они, ни слова не говоря, обогнали  бабку и побежали, спотыкаясь на ледяных колдобинах, к дому старого доктора.

 Доктор Неклюдов уже несколько лет не практиковал, выйдя на пенсию в семьдесят пять лет, он считал, что клятву Гиппократу выполнил с избытком. Если к нему обращались за помощью соседи, он, торопливо помахивая пухлой ладонью, спроваживал их в поликлинику, если дело касалось каких-нибудь пустяков, типа ангины или чирия.  Но когда возникала серьезная проблема, он, забыв свое обещание самому себе не вмешиваться в дела медицины, мог сутками дежурить около больного. Оттого в селе к нему относились как к чудаку, называя "получокнутым на научной ниве". Вот к этому "свихнувшемуся  к старости" доктору Неклюдову и прибежали с потерявшей сознание Светкой родители.

 Увидев Светку, доктор замахал обеими руками, велел положить девочку на диван и выметаться обоим из комнаты. "Эт куда выметаться, ирод ты, недоделаный?!" - завопила бабка, ураганом влетевшая в дом доктора вслед за сыном и невесткой, - "эт ты родителев гонишь, нехристь?! У их дитё, может помирает, а ты их вытуриваешь, дурья башка?!" Доктор обескураженно вскинул глаза на развоевавшуюся старуху и твердым голосом велел: "А ты, бабка, первая. И не мешай мне работать, если внучку живой хочешь видеть!"

 Бабка изумленно подняла брови и, пятясь, вышла на крыльцо, следом вышли и родители Светки. Все трое обессиленно опустились на лавки по бокам крыльца. Бабка обиженно жевала губами и шептала: "Бабка, не вы слыхали? от ирод. Как только язык повернулся? Это мне-то? Студент какой выискался!" Отец схватился за голову: "Это что же такое было? Мать, я тебя спрашиваю, что у вас там было?" Бабка обиженно шмыгнула носом: "А че было? Ничего не было. Я ей с ярмонки подарок принесла, а она как зачнет смехоточки свои. Во как! Досмеялась. Николи незя смеяться над старыми да хворыми. Бог, он всё видит! Того гляди, помрёт девчонка с таким-то дохтуром"."

 - Мама, да что Вы такое несёте? Как Вы можете сейчас такое говорить?

 Светкина мама заплакала, глядя вдаль, сквозь свекровь.

 - Да, уж, мать, ты, это, того, ты не больно-то, язык-то придержи, хоть сейчас.

 Отец Светки чувствовал себя не в своей тарелке, делая замечание матери. Ему с трудом давалось каждое слово.

 Бабка глянула на обоих и заплакала: "Да я чо, я ж ни чо. Я ж Светку эту вашу, заразу, больше всех люблю. Одна она у меня, внучка-то. И как у меня язык-то повернулся проклинать её. А и она хороша. Над бабкой старой насмехаться. Во оно как повернулось-то. А и зря ты её к Неклюдову потащил. Надо было к Семанчихе. Она все травы знает и молитвы отчитывает, как поп заправский. А Неклюдов твой чо? Он еще меня старее будет. Уже небось и мозгов-то нет"

 - Это у кого мозгов нет? Ты, старая говори, да не заговаривайся.

 На пороге стоял улыбающийся Неклюдов. Бабка испуганно посмотрела на доктора: "А я чо? Я ни чо! А внучка моя где? Что ты с ней, ирод, сделал?" "Бабушка, ты не кипишись. Здорова я", - из-за спины доктора выглянула Светка, - "Обморок у меня был, а доктор вылечил"

 - Значит, так, уважаемые дамы, господа, товарищи. Обморок обмороком, а причины обморока устранять надо. Не буду читать вам лекцию по медицине. Что и как случилось с девочкой. Вам надо знать следующее. Возраст у неё сейчас такой, что никаких сильных физических нагрузок быть не должно. Никаких мешков с картошкой не давайте ей таскать, как сегодня. Воду ведрами тоже. Нужна вода из колодца, пусть отец принесет. Это первое. Второе. Нельзя ей резких перепадов температуры. Как сегодня. То она в подполе у вас в холоде, тут же на печку, едва отогрелась - опять на холод... Третье. Диета должна быть у неё. Побольше овощей разных. Тыкву обязательно всю зиму чтоб ела. Ну, и четвертое. Это уж к тебе, красавица, вопрос. Что это тебя так развеселило, что остановиться не могла?

 Светка виновато посмотрела на бабушку, на доктора и сказала: "Не могу я". "Что не можешь" - уточнил доктор. "Ответить Вам" - прошептала Светка и вскинула взгляд на бабушку. Доктор проследил за этим нечаянным взглядом и улыбнулся: "Да, понимаю. Я бы тоже так ржать стал". Светкины родители удивленно смотрели на доктора. Неклюдов смотрел на бабку и улыбался. Бабка подбоченилась и ехидно поинтересовалась: "А чо эт Вы, доктор Неклюдов, такого интересного нашли в моей персоне?" Светкин отец посмотрел на мать и тоже разулыбался. "Не, я вам чо тут, кловун итальянский? Чо лыбитесь? Чо лыбитесь, я вас спрашиваю?" Светка зажала рот руками. Светкина мать робко улыбалась, она еще не отошла от пережитого стресса. Светкин отец почесал горло, прокащлялся и задал матери вопрос: "Ты на себя в зеркало глянуть не хочешь?"

 "Чо?" - взвилась бабка, - "эт ты матери? страмник, ай, страмник... А я-то, дура, подарки им с ярмонки... А мне, что мать его - кловун..."

 "Нет. Не клоун. Простите", - вслух засмеялся доктор, - "не клоун. Крольчиха. Идите к зеркалу. В коридоре висит. Прямо у входа" Он уже не мог скрывать смеха. Рядом смеялись Светка и её отец. Бабка обиженно поджала губы и вошла в коридор, глянула в зеркало и обомлела. Со стены, с зеркала, на неё смотрела старая толстая зайчиха. У бабки затряслись руки. Она суетливо стала заправлять концы платка под повязку, но длинные торчащие уши не давались. Теперь один уголок платка озорно торчал вверх, а второй уныло свисал к плечу.Бабка схватилась за щеки и запричитала: "Эт чо ж, я так-то по улице бежала? Эт я в таком-то виде срамном по ярмонке ходила? Эк меня угораздило!" Бабка сняла растрепавшийся платок, перемотала его заново вокруг головы и вышла улыбаясь: "Ну, чо, нет больше крольчихи-зайчихи? Выкусили? Посмеялись, и будя!" - и надменно приподняв голову, вышла на улицу, повернулась и скомандовала: "Будя ржать, ровно кони. Мою авоську не забудьте. Там все подарки вам. А я домой пошла".

 "Мама, куда Вы?" - окликнула бабку Светкина мать, - "Это не по-людски будет. Как же без чаю Вы пойдете? И у нас для Вас подарки есть. Идемте к нам".

 "Как же! Они меня крольчихой-зайчихой ославили, а я к им чаи распивать потопаю. У меня свой дом с чаем имеется, хучь я и крольчиха по-вашему, тьфу на вас всех с доктором вашим" - на всю улицу прокричала бабка и гордо удалилась.

 
 И закончилась бы эта история на этом моменте... Да с тех пор за бабкой в деревне закрепилось прозвище "Крольчиха" заместо былого уважительного "Петровна", а бабке так и не удалось выяснить, кто ж тот поганец, кто так её ославил.