Морские рассказы. Попса

               
                Попса.

 В 1974 году в клуб Архангельского мореходного училища имени капитана Воронина на вечер танцев девушкам попасть было не просто. Если нет пригласительного билета от профкома училища – на КП не пропустят. Со всей ответственностью можно сказать, девичий состав был отборным. 
 Отчаянные девушки рисковали. Они штурмовали мореходку попытками перелезть через забор. Были случаи ранений о железные пики. Коридоры училища перекрывались накрепко большими фанерными щитами: не перелезешь. Это от постороннего глаза(в Училище военно-морская подготовка), ну, и для того, чтобы фантазёры и романтики не смогли проникнуть в укромные уголки аудиторий. А укрыться в субботней тишине лабиринтов учебного корпуса было где.
 На сцене клуба играла самодеятельная группа курсантов (ВИА) «Аргонавты». Заведующая клубом Ирина Сергеевна, яркая, невысокого роста, заботливая блондинка, делала всё, чтобы ансамбль сохранить и всячески его по-матерински опекала. Это выражалось и в освобождении курсантов от нарядов и, при крайней необходимости, даже от строевой подготовки.  Начальник ОРСО, капитан третьего ранга Берензон, смотрел на это попечительство с немалым раздражением.
 Но против великой "силы искусства" организационно-строевой отдел был бессилен. Живая музыка была очень востребована. Руководство училища это хорошо понимало. В старейшем в стране мореходном училище, основанном ещё Петром Великим, должны были звучать не только медные трубы и марш Преображенского полка на парадах; неплохо бы иметь и собственный ВИА на училищных вечерах по субботам. И, безусловно, самодеятельность, также как и дисциплина, должна быть на высоте и обязательно под контролем. За этим и следил Первый отдел училища в лице товарища Махина и начальник строевого отдела - капитан третьего ранга Берензон Михаил Михайлович. (Он же в"народной среде" курсантов - Парманзон, Пармезан, Франкмасон, Партайгеноссе, и просто - Махалмахалыч). 
 О-о, это была эпоха «попсовой» западной меломании, сокрушающая советскую песню, петую в тридцатых и сороковых. Это была культура, проникающая, вездесущая и формирующая новое, непонятное, но уже несоветское сознание. Доктрина Алена Даллеса начинала работать и давала свои плоды. Но мы тогда и имени такого не знали. Это сейчас с высоты возраста, задним умом мы понимаем, кого тогда использовали "втёмную", а у кого была выверенная долгоиграющая политика.
 Все наши взоры, как ни крути, были обращены к «западной попсе». Битловские хиты, а они были дьявольски хороши, как вирус, прилетали не только короткими радио-волнами, но часто сами курсанты, попадая на плав-практику, привозили с морей виниловые пластинки, магнитофонные записи западных хитов записанные в проливах Ламанш, Зунд, Каттегат и Гибралтар с судовых радиостанций. И, уж если откровенно, некоторые поступали в мореходку именно с этой мотивацией.
Сирены далёкого берега, запах винила и звуки рока манили в свою "Западню". (Многие до выпуска не дотянули. Одних просто "вычислили" за "мотивацию" по линии первого отдела, другие не закончили по дисциплинарным и другим причинам.От нашей роты к пятому курсу осталось 100 человек. Набрано в 1972 году было 150. Каждый третий был отчислен. Для молодого человека в 19 лет этот приговор к отчислению был похож на приговор к высшей мере наказания. Судьбы этих ребят были зачастую поломаны. Они шли служить на  Северный флот, т.е. ещё на три года и потом уже кого куда занесёт. Вернулись к образованию далеко не все.
  И если говорить о вреде "горбачёвской перестройки", то она зародилась в СССР не во времена Горбачёва, а гораздо раньше.
 Если не вспоминать Каина и Авеля, то с полной уверенностью можно сказать- при Хрущёве.
 В шестидесятые, когда появились на Западе твист и чарльстон. Наши руководители были озабочены "оборонкой". Оборонялись от вешнего врага, не понимая как уберечься от внешней культурной пропаганды.   
  Конечно, если бы Владимир Высоцкий, один из первых отечественных рокеров, получил бы в то время признание от ЦК КПСС, и его редкий в то время голос прорвался в домашние «матюгальники», то, может быть, в СССР развитие массовой культуры пошло другой дорогой. Но, увы, о Высоцком мы впервые услышали ночью после отбоя в ротном  уголке,когда крутили ручку "Ригонды" и ловили «Голос Америки из Вашингтона». Его там представили,как борца с режимом. Уж они тогда старались притянуть его на это поприще.
 На отечественных пластинках его не было. Только на "ребрах"в киосках звукозаписи можно было купить в плохом качестве.
  А эта попса, с непонятным содержанием, сразу, почему-то, как наркотик, попадала в мозг. Песни были очаровательны, с непонятным содержанием, несмотря на запреты, они звучали на всех танцплощадках страны. Их пели волосатые зазвездившиеся юноши с электрогитарами, читая с листа непонятные английские слова, крупно написанные русскими буквами. Но не у нас в мореходке. У нас западная попса была запрещена. И нашим поэтам–курсантам немало приходилось потрудиться во время самоподготовки, чтобы переделать "битловскую" остросюжетную «Why don't we do it in the road» ("Почему мы не делаем этого на дороге") в патриотическую песню протеста.
 Первому удачному опыту на ротном конкурсе самодеятельной песни, когда курсант первого курса судоводителей - Федя Россихин сделал поклон после заключительного аккорда, в ладоши захлопал сам "Махалмахалыч" Берензон. Он сидел рядом с Ириной Сергеевной:
- А кто музыку придумал? - наклонился он к начальнице клуба.
- Сами ребята пишут,- невозмутимо отвечала Ирина Сергеевна. Она действительно так думала. О существовании какой-то группы «Битлз»,"Лед Зеппелин" и прочих, а тем более, о рок-опере «Jesus Christ» она конечно где-то слышала, но не подозревала, что всё "это" уже находится рядом, в её родном клубе.
Старшее поколение,(наши родители), пережившее войну были воспитаны на советских фильмах, таких как "Весна на заречной улице", "Верные друзья", "Кубанские казаки".
 Песни из этих фильмов всегда звучали в застольях. Старшие относилось к западной культуре, не то чтобы с опаской, но порой и с ненавистью. Каким-то подсознанием они чувствовали к чему всё это приведёт через многие годы. Моя мама, к примеру, песни "битлов" и "ролингов" называла лаем собак. А нам их застольные пьяные песни просто надоели. Не знали мы глупые, что через годы вернёмся и к ним.
 

  ВИА архангельского мореходного училища с романтическим названием «Аргонавты» (каких по стране было немало), держался исключительно на сумасшедших, музыкально-одаренных энтузиастах. К примеру, курсант Кривополенов Игорь закончил музыкальную школу. Курсант Перевощиков играл на баяне, умел обращаться с паяльником, ремонтировал аппаратуру и играл на бас-гитаре. Были шикарные вокалисты: Филиппов Олег или в народе-Мамочка, прозванный так за сходство с героем фильма «Республика ШКИД». Ваня Тарутин пришёл в группу уже "звездой". Обладал высоким вокалом, на танцплощадках города его знали. Курсант Смолин С., очень любил группу «Цветы». Саня уже закончил училище и работал на сухогрузе помощником капитана, но "Аргонавтов" бросит не мог. Он регулярно приходил на репетиции, когда пароход стоял в Архангельске на рейде. На сцене он был как все. Он снимал китель третьего помощника капитана и надевал форму курсанта. Было забавно смотреть на него на сцене, он был высокий и форма, взятая у первокурсника, всегда была ему мала. Парманзон смотрел на это, в ущерб дисциплине и строевой подготовке, сквозь пальцы. Не срывать же мероприятие!
  Гитарист у нас был просто подарок судьбы. Боб(Борис)Серебро, не пройдя в Питере по конкурсу, он приехал в Архангельск. Так многие питерские ребята делали. Боб, закончив спец. школу с углублённым изучением английского языка  наизусть знал всю оперу Вебера «Иисус Христос». Он впервые нас с ней и познакомил. Музыкальная комната,она же гримёрка и инструменталка называлась у нас - "Шкера". Здесь мы и слушали оперу ночью на магнитофоне, погасив свет. И она нас, в буквальном смысле, накрыла. Мы бредили ей, проигрывали партии на фортепиано одним пальцем. Ария Магдалины звучала и во сне.
   И вот, однажды, на ротном конкурсе мы поставили на сцене клуба рок-оперу в стиле "водевиль": «Сватовство курсанта»(не гусара). Благо, поэты у нас были, и довольно незаурядные. Либретто и все стихи написал курсант Алексей Косцов. Содержание либретто было незатейливое и смешное с актуальным мореходским юмором на злобу дня:
  Место действия - абстрактная южная страна, где-то между Италией и Бразилией. Время действия так же не определено: где-то между ХVII и XX веком. Дело происходит не много, не мало: в Замке. Декорации рисовали на ватмане, сами, гуашью. Художник-Смолин.
  Незадачливый студент-судоводитель сватается к богатенькой принцессе Франциске. Сцена начинается с её диалога с папашей-королём. Франциска утром с чашечкой кофе и пудовой гирей выходит на балкон. Сделав несколько упражнений с "пудовкой", она, потягиваясь и зевая, совсем не девичьим баритоном ведёт диалог с папашей:
    
    -Ну как спалось сегодня?
   
   - Сон приснился мне ужасный:
     Один верблюд был синий
     Другой летел на север
     Мне предложили холодильник,- папаша изумлённый:
   - Что ж ты не взяла?
   - Так я же не курю... 
 
  В общем, юмор в стиле "Бойни номер пять" Курта Воннегута, где солдаты разыгрывают спектакль о Золушке, и героиню играет, конечно, солдат. В нашем случае-курсант.
 Если у Воннегута солдаты выступали в казарме и цензуры у них не было, то наши курсанты не смогли бы влепить в глаза и уши училищного руководства, сидящего в партере: "Бьют часы, ядрена мать, надо с бала мне бежать!"
  У нас всё было мягче, скромнее:
  Курсант сватается к принцессе, она не соглашается, но и не отвергает его.
 У курсанта много конкурентов: на руку принцессы претендует страстный, бывалый, механик. Это укол в адрес конкурентов по специальности. Механиков. Судоводители, звали их-"маслопупыми":

    …Мы дышим парами бензина,
     Но это для нас О Кей,
     Масла серого тина над головами,
     Ветер в топливных танках,
     пляска стрелов стальных
     И если выйдет из строя динамка
     Мы заменяем их… 

 В текстах пародии на преподавателей с их популярными «в народе» фразами. Механику Франциска отвечает, мягко говоря,отказом:

   - Вери вел живёт механик,
     Но это нам не подойдёт,
     Потребляйте, сударь, сами
     Вместо молока тавот…
 
Униженный и оскорблённый механик не сдаётся:
 
   - Отвергла,папа её дороже
     Родригес её не подойдёт
     В печали я друзья, но всё же
     Механик лучше всех живёт...

 Сватается к невесте капитан:
 
   - Я капитан, мой порт приписки – Тикси
     Хоть этот городишко - не Батуми,
     Но я прошу вас поселиться
     В большом красивом
     Двухэтажном чуме.

 Но сердце Франциски принадлежит бедолаге курсанту-судоводителю, однако, на её условиях:

   - А ежели «стимулятор» ты по астрономии получишь - захаживай,
   
     Возьму большую скалку в руки
     Потренируюсь ей от скуки
 
 Про "стимулятор"-это экивок уже в сторону преподавателей.
(Николай Иванович Головкин, замечательный наш педагог, «стимулятор», то есть, двойку по мореходной астрономии, ставил нерадивым в науке и нужно было «захаживать» в свободное от нарядов время до тех пор, пока балл не будет повышен.

 Все гитарные «рифы» Боба(Бориса)Серебро и мелодии к нашей «опере-водевилю» напоминали «Jesus Christ». Успех был огромный. Премьера была при полном зале, люди стояли  в дверях и вдоль стен клуба.
 Были разговоры, что Архангельский театр имени Ломоносова просит показать наш «опус» на большой сцене. Но дальше разговоров дело не пошло.
   
  У нас в роте были представители мореходных династий, как Манило Игорь. Ребята были отовсюду: с Дальнего Востока, Одессы, Туапсе, Оренбурга, Армении, Украины, Белоруссии, Чувашии… 
 
  Серега Осипенко, родом из Чебоксар, ещё на карантине начал прививать нам «чувашскую культуру», распевая чувашские народные песни на языке оригинала. Дело в том, что в Чебоксарах живут и русские и чуваши, а радио одно на всех. Русские слушают чувашское наречие, а чуваши привыкают к русскому языку.
  Серёга часто в курилке изображая барабанные "брейки", рассказывая о буйной жизни на Чебоксарской танцплощадке.
 Серёга щеголял модными словесами - «чуваки», «попсово!» И он как-то быстро вошёл в "авторитет", к нему приклеилась кличка «Попса». В «Аргонавтах» он стал незаменимым барабанщиком. А в роте от Попсы пошла мода на его чувашские шутки и куплеты. В общем, пошла по рукам «чувашская народная культура»:
 
 В кубрике жили по шесть человек. После утренней команды «Рота подъём!»  начинались чувашские приколы Попсы: «Ун цагар загетти ун пиликум минут, –  говорил Попса, заправляя койку, – «Шупашкар калазять»(это он копировал чебоксарский радиоприёмник: «время» и «Говорят Чебоксары»).
 На зарядке, по пояс голые, мы стояли на морозном плацу и как идиоты  махали руками чтобы не околеть. Когда становилось совсем тоскливо от холода и все мысли были только об одном - скорее бы уже прозвучала команда "в роту", Попса выкрикивал: Эхх, Щарадэть! (это в переводе с чувашского:«Эх,хорошо!») И все, кто уже успел "изучить" чувашский от Попсы, начинали ржать.
 К концу карантина в нашей группе не было человека, который не знал хотя бы одного слова по-чувашски: «Как щаба, так виляреть!» (Как вдарю, так помрёшь!). «Айда пшёл капста варламать» (Пошли капусту воровать). Курсант с морской фамилией Пенин, из города Кимры, пропевал целый куплет, не понимая о чём песня:


  Ка-ай, ка-ай Ивана,
  Магамаста-магамаста Ивана.
  Эх, щарадэть!(ну.., это слово вы уже знаете).

Был у нас Каспарян Олег, армянин. Закончил училище с красным дипломом, но не смог нам привить армянскую культуру. Сам подсел на чувашскую. И он напевал песню, также не понимая, о чём она:

  Харес-харес хилюда-а
  Хилияла-хилияла фаинче
  Эх, щарадэть!(Щарадэть- вы уже понимаете)

 Близился смотр строевой песни.  Предлагались отделом ОРСО разные песни для марша:  «Не плачь, девчонка», «Идёт солдат по городу», «Нам нужны такие корабли на флоте». А Попса хорошо пел, в «Аргонавтах» он часто солировал, сидя за ударной установкой.  На областном телевизионном конкурсе самодеятельной песни пел «Главные слова» В.Добрынина. (Нам присудили тогда второе место. Хотя это было лучшее выступление. Первое место отдали студентам "Культпросвета" потому как культура-это их профиль. Мы-то, моряки, мы- самодеятельность!
 Мы утешали себя тем, что всё равно лучшие девушки города всегда собирались по субботам в Мореходке. А в Культпросвет никто и не ходил. Ну кто пойдёт на "пляски" в какой-то "Кулёк" женихов искать, если весь цвет Архангельска, девчонки из институтов"Меда","Педа" и "АлтИ"- все у нас, в Архангельском Мореходном Училище.
 
  Я как-то в клубе на репетиции говорю Попсе:
- А ведь песни чувашские твои как раз попадают в ритм шага...
 
  Через неделю наш взвод был назначен в дежурство.
Вечером по плацу после самоподготовки взвод из тридцать курсантов строем шли на камбуз чистить картошку. Бетонный колодец, образованный вокруг плаца  учебным корпусом с одной стороны и зданием экипажа с другой создавал прекрасную акустику.
И вдруг неожиданно в темноте, в тишине под удары ботинок зазвучало:

  Ка-ай, ка-ай Ивана,
  магамаста- магамаста Ивана
 
Хор чеканя шаг и сдавливая смех подхватил:
 
  Харес-харес хилюда-а
  Хилияла-хилияла фаинче.., Ать-Два-а-а.

Из последней шеренги курсант  Манило лихо пискнул:

  - Эххх, щарадэть!
  - Щарадээть! щарадээть! щарадээть! – повторило эхо в бетонном колодце.

  Навстречу дежурному взводу шёл начальник ОРСО, капитан третьего ранга Берензон:

 - Взвод! Стой! Раз-два... Кто старший?