Средь травы

Виктор Матюк

Средь травы

Слушаю каждый шорох средь зелёной травы, новостей ворох на необозримых просторах,
Каждый шелест опавшей листвы подобен искре, вылетевшей из груди, разум чаруя,
Радуясь и ликуя, колдуя и озоруя, жду от природы страстного нежного поцелуя!
Всуе бытия  линчую себя, стеная и скорбя, сердцем скрипя, встаю у придорожного столба,
Наблюдаю втихаря, как природа делает вид, что она не дремлет, лишь беспробудно спит! 
Судьба уже давно вынесла свой вердикт, сердце едва скрипит, его ритм ждёт помощь от молитв,
Мне ли менять жизни алгоритм? Мне надлежит сухари сушить, и тише воды и ниже травы быть,
Только шёпотом говорить и только на ухо, бурлит втянутое вовнутрь брюхо, во рту сушит,
Плоть дрожит, будто её кто-то трусит, словно ветер грушу, вот-вот вытряхнет душу злой рок,
Ему, небось, невдомёк, что срок чужой жизни давно туже истёк! Уж небо осенью дышало,
Глянешь влево, посмотришь вправо, и везде сопки и горы одни и те, а в душе – пустота,
Ни травинки, ни деревца, ни куста, вокруг неё непроходимая тайга, моя тайна вовне,
Пока я на своей земле, я свободен вполне, всё при мне, нет летних штиблет,
Но мне же не ходить в них на балет! Вот потому думаю грустную думу свою,
Отчёт своим словам отдаю, всё перетерплю, любые невзгоды осилю,
Пусть мои следы ветер занесёт серой пылью, я же не моргну даже
Ни одним глазом, прилягу посреди зелёной душистой травы, прикроюсь
Опадающей листвой, увы, покой нам только снится, ночью до утра не спится,
Можно притвориться, что спишь, но кого же ты в противном убедишь? Тишь вокруг,
Слышен каждый звук, хотя птицы с рассветом всё громче поют, муравьи снуют
И покоя грешнику они не дают! Чайки парят над водной гладью, им по душе прохлада,
Не то, что мне, так написано на моей судьбе, что я должен жить в тепле! Едва трону лиру свою,
И она сразу призывает стареющую память к забытью, никого не сужу, ни зачем не плачу,
Силы напрасно растрачу и что тогда? После меня останется пепел, глина, песок и ржавая вода!
Прыг – скок с пятки на носок, оплачен небу оброк, теперь снятся мне сладостные сны,
Они на вид просты, как мои утлые челны, плавающие посреди полноводной реки,
На них издали взирают рыбаки, бывшие выходцы от крестьянской сохи,
Сапоги стоят в сторонке, будто незамужние девчонки, только солдат Конкин 
Подглядывает им под юбчонки,  у него хватит силёнки, чтоб сказать бабе правду прямо в лоб!
Каков поп, таков приход! Ежели ты – бомж, заранее грехи итожь, авось, бог подаст в руки трость 
И ты дальше пойдёшь, обметая серую пыль и пагубную ложь со старых солдатских сапог,
Хотя на них грязи по голенища, в таких ходит тыща, таких грешников как я,
У каждого своя пятьдесят восьмая статья, ты враг народа, лишённый чести и прав,
Не лукавь ни перед кем, а зачем? Всё – тлен, всё – суета! Ни травинки, ни куста,
Вдали видны контуры сельского пустыря, на нём пасутся колхозные стада,
Слышен у пруда рёв огромного на вид быка, нахрапом его не взять за рога,
У каждого своя доля, своя судьба, уходить в бега - пришла пора! Осень красит зековское житьё,
Он всё своё носит с собой, трудно смириться с пятьдесят восьмой статьёй! Бог ты мой,
Где же я могу обрести душевный покой? Вокруг шумит Соловецкие острова, дыбится вода
От порывов ветра, трещат сухие ветки  на маленьких деревцах, всё – тлен, всё – прах!
Не суждено рабам подняться с колен, а зачем? Всякое в жизни бывало, я улыбался девкам лукаво,
Лазил к ним под стёганое одеяло, теперь сижу на лесосеке у гаснущего костра с вечера и до утра,
И жду с моря погоды, уходят годы, улетают дни. Мысли одни сменяются другими,
Следом за ними наплывают грусть и тоска, на пятки уже наступает стынь, куда взгляд ни кинь ,
С раннего утра холодная роса обжигает два дырявых сапога,  два дня уже хромаю,
От боли мучаюсь и страдаю, но не утрачена алость щёк, запавших в беззубый рот!
Наслаждаюсь дыханием осенней тишины, любуюсь светом ущербной Луны,
Здесь проходит жизнь моя, а я ожидаю Судного дня, когда? Не знаю,
На небо уповаю, ни слова не говорю, как рыба молчу, я лишь тобой, моя любовь, живу
И во сне и наяву, но выживу ли я? Не знаю! Горюю, во сне кричу и даже днём стенаю,
Моя печаль, как солнечное затменье, она в одно мгновение достигает точки кипения!
Была жизнь весёлая, её сменила унылая, но ещё высок грешной души полёт,
Она как челнок от швейной машинки  мельтешит при взгляде на зелёную тропу,
По ней в барак иду: по горам, по долам, кланяюсь иногда облакам, устоять на льду
Вряд ли когда-то смогу! Холод  и голод, снег падает за поднятый кверху ворот,
Как хочу я быть рядом с тобой, нет жертвы такой, чтоб  не дать себе зарок,
 Что я уже никогда не увижу родные места!  Селяви! Нам и дня не прожить без любви,
Как не суди, как не ряди, везде тебе не рады ни мужики, ни рано состарившиеся бабы!
Они на передок все слабы, дают и спереди и сзади не хлеба ради, и не потому, что ****и,
Какая им жизнь без мужика?  Душу заела тоска, плоть кричит: «Мне бы мужика,
Даже сухопарого старика!», но где его взять, везде лагерные вышки стоят, 
А на старинном тракте запрещены любые контакты! Факты на лицо,
Не пожалеет никто, трудно быть в одном лице отцом, мужем и сыном,
А наяву тебя зовут скотиной! Рот разинув, взглядом даль окинув.
Пытаюсь в жизнь что-то воплотить,  и прошлой жизни забыть!
Ветер громоздит листву, пот стекает по высокому челу прямо в зелёную траву,
Наяву ещё поживу, буду топтать зелёную траву в городском саду, там в самом заде
Немало благодати можно утратить, у моей симпатии в состоянии апатии
Нет собственной партии, мыс ней расстались, не потому что она сопротивлялась
И быстро отдалялась от толпы! Если бы не звучные тирады, вылетающие из её уст,
Не лишили доморощенного поэта высоких и нежных чувств! Собачья чушь
Вертится вокруг, хочет взять разум на испуг, а вдруг получится и  душа ссучится?
Я же мне траву, подойду, нагнусь и сорву полевой цветок, пока он не засох,
Рано поутру скот мычит в хлеву, топчу пожухлую листву, она прилипает к подошве сапог,
В былые бы времена парторг не пустил бы тебя на порог, но бог его главнее,
У Творца старинные идеи, они старше, чем стены Колизея, вспомнилось Евангелие от Матфея,
В нём кроме елея есть бессмертная идея – святая для каждого верующего иудея!
Он пьёт настой из сельдерея, докучает ему хроническая гонорея, особенно с похмелья
Он отходит после пьянки три ночи и четыре дня, зато опосля он слушает трель соловья!
Пьянки продолжались несколько дней, их сопровождала осенняя капель,
В те дни любовь была, хотя опосля вздыбилась грешная земля 
И мы стремглав расстались, ты особо не сопротивлялась!
Как оказалось, наяву наземь не бросила горькую слезу   
В пожухлую траву, и вот теперь один на перекрёстке судьбы стою
На промозглом ветру, слёзы не лью подобно проливному дождю.
Уходу в себя, мне свобода нужна не на час или полчаса, а на всю жизнь,
Капли дождя в потоки воды слились, и понеслись стремительно вниз по долам и оврагам,
По буеракам и под корягами, но не общались с позорными людьми, летели дорогами торными
Бог весть куда, лишившись покоя и сна! Наглотавшись всякой дряни без чёткого названия,
Приходили в ярость, когда свальная драка в бурном потоке стремглав начиналась
И никогда уже не кончалась! Одну капля пролетающая цапля в клочья разорвала,
Будто бы безумец стоял у её штурвала, всякое в жизни та цапля видела,
Но такого хода событий она даже во сне не предвидела, она же никого не обидела,
 А её грозят кандалами из ржавых цепей до скончания дней! День хмур и бешен,
Его багрянец с гневом смешан, нос долу повешен, потому каждый здесь грешен,
Миг жития безутешен, душе не до песен! Мир тесен, много встретишь распрей и сплетен,
Они прячутся среди высокой полыни и придорожной травы,
Их можно встретить в горной теснине и на бескрайней равнине,
Мир безумен, скоротечен и непредсказуем, а мы сидим в городском саде в самом заде,
Где полупьяные бабы, накурившись дряни, любуются цветами увядающей герани,
Сидят и говорят о том, и о сём, чешут язык  о бытии мирском,
Разговор идёт фактически ни о чём, природе страстей не писан закон!
Они не знают ни греческого, ни латыни, не читают книги старинные, 
Взирают на небосвод синий и на белый иней на пожухлой полыни,
Все застыли в ожидании стыни, о России – ни слова, разнообразий линий вдалеке,
Напоминают нательный крест, зажатый в кулаке, я же сижу невдалеке, пишу наедине
О Боге и природе, о роке и судьбе, гордыня ещё теплится вовне, в удивлении великом
Оглашаю округу сумасшедшим криком, душе одиноко, нет прока от соблазнов мирских,
Что толку от них? Порыв ветра быстро затих, вестей нет никаких, только смог и дым
Простёрся у ног моих, учиться на ошибках чужих время не пришло, плоть будоражит вино,
Но и оно с чужого гостя требует наивно и просто в душе создать собственный остров любви,
Чтобы в тиши и во мраке заточенья черпать для души и плоти невиданное вдохновенье!
После бессонной ночи распри и тревоги терзают душу и плоть, пока тебя хранит господь,
Ты ему обязан по гроб верой и правдой служить и не забить, что вокруг тебя одна полынь-трава,
И жизнь без бега будет пуста, лишь любовь тебе верна и то не всегда, она, как дождевая вода,
Через время, оставив после себя в душе проросшее семя, стремительно уходит в песок,
Чтоб не дай бог никто твои чувства обнажить не смог! Взгляд упирается в небесный свод,
Я здесь всего лишь гость, новую жизнь продолжит безлюдный сельский погост,
Судьба и рок дадут последний аккорд, и ты покинешь мир суеты сует,
Мелькнёт Фаворский свет перед глазами, зазвонят колокола в божьем храме,
Затихнет трепыхание церковных свеч, едва слышно прозвучит поминальная речь,
Но не будет церковных песнопений, после побед и поражений ты – не состоявшийся гений
Покинешь мир отчуждения и через свои ведения и новые ощущения без предупреждений
Уйдёшь туда, где твоя душа останется жить навсегда, а здесь останутся шумные веси и города,
Толпа в процессе осознания, что ты через годы, через расстояния многих подонков простишь,
И звон будильника в тот миг ты не проспишь, только покинутых женщин ничем уже не удивишь!
Дождь тихо капает с покатых крыш, шумит зелёный камыш у водоёма,  шум грома и воды
Пытается отдалить мысли твои от рока, доли  и пожухлой намедни травы! Надежды пусты,
Предстоит уйти бог весть куда, покинуть родные веси и города, поля и леса,
Моя душа в процессе познания иных высот спокойно ждёт, когда придёт её черёд
Скромно присесть на скамью подсудимых, там нет безвинных, и в день нравственного суда
От тебя навсегда отрешатся и рок и судьба, отныне ты – сирота, душе осталась толика стыда,
Ты сидит у столика, где судят алкоголика, но за что? Этого не знает никто!
Всё, что было, прошло, назад уже нельзя вернуть ничего! Быть может, выживу,
Все истязания рока выдержу, и вновь наверх всплыву, пока живу, надеюсь,
Пусть чуть-чуть ускорится пульс, но от разгильдяя сбегут и тоска и грусть,
И он сможет легко выдохнуть  прежние издержки земного бытия,
Примет на грудь двадцать капель коньяка, хватит ему валять дурака,
Таких, как я имена не помнит шальная толпа, зато знают те,
Кто в суете сует дарит людям яркий свет, я же по воле семи планет
Всенощным трудом зарабатываю на ключевую воду и чёрствый хлеб,
Перед тем, как отсюда улететь  в незнакомые края,
Где тебя встретит всесильный, но праведный судья,
Ты просто обязан дать ему обет, что оставил заметный след там,
Где свободы и правды, как не было, там и нет!  Яркий свет исчезает во тьме,
Ты лежишь, будто бы на зелёном пуховом ковре и зришь в небесную высь,
Тебе руками машет уходящая жизнь, дождь, капающий с двускатных крыш,
Смывает твои следы с проторённой тропы, но написанные тобой стихи  от руки
На помине легки! Они летят и летят, как перелётные птицы, им есть чем гордиться,
Слова, собранные по крупицам, преодолевают все границы, долетают до столицы,
Спрятавшись за облучком старого возницы! Ночь гонима утренней зарёю,
Убегает прочь, бог весть куда,  перед ней новая тропа, иная стезя, чем здесь была,
Пот последний раз капает долу с чела, разум слышит песню замерзающего в степи ямщика,
Окинув взглядом орлиным зелёную долину, утихомирив гордыню, ты в миг единый
В последний раз видишь огонь неугасимый, образ непогрешимый останется здесь,
Как яркий факел, он характеризует твой характер, глаза упираются в яркий цвет рябины,
Отныне только она одна будет тебе на всей зелёной плате верна! Затихла трель соловья,
Не слышен звон степного ручья, только приторный запах горькой полыни чувствует душа!
Она попала в тело дикаря, они грешили втихаря, уходили от греха чуть свет, чуть заря,
Нам ли то знать, что здесь все горазды критиковать, издеваться и унижать! Горлопанить легко,
Сознаться в содеянном тяжело, итак – уходишь? Уходи! Порожнём уходишь? Так больше не шути!
Прежде, чем навсегда уйти, всем, кому должен, сполна верни долги, твои ноги в пыли и в грязи,
Впереди – мрак могильный, зато пульс - стабильный, ты – мужчина сильный и любвеобильный
И потому за обличьями нетопырей ты будешь  гоняться даже во тьме грядущих дней!
Что сказать в придачу к сказанным словам? Трёпку задам своим врагам даже там,
Не стану оправдываться перед людской молвой за кратковременный забой,
Поговорю с судьбой о суете мирской, затрону душевные струны, нужду в тёмный угол засуну
И уйду, назад из души ничего не извлеку, лишь руку протяну навстречу солнцу и Творцу!
Всё пошло кувырком, жизнь исчезла за окном, толкаемая в шею попутным ветерком!
Пожухлая трава, как прежде шумит за коном, полная надежды, что завистник и невежды
Впредь никому не встанут поперёк творческой тропы! Увы! Цветок душистых прерий,
Как символ моих  суеверий вновь постучится в массивные двери былых разочарований,
Закончился тягостный миг долгий исканий, черный гнев, запечатлев, обрушит божий гнев
На седую голову мою,  и я окончательно уйду, чтобы наяву встретить свою путеводную звезду!
Без неё уж точно пропаду, замертво упаду, в сознание опосля приду, трону в душе хрупкую струну,
Пусть утешает грусть, читает мои строки наизусть, быть может, она сможет мои долги вернуть
Безмятежной толпе, ничего не остаётся делать мне, как мысли воедино собрать,
Нательный крест сжать в слабеющий кулак и бежать, куда глаза глядят!
Что там меня будет ждать? Рай или Ад? Этого мне не дано знать!
Хватит долго рассуждать, пришло время решения принимать!
Мысль вышла вся из берегов, и пытается не спутать жизни и смерти зов,
Как их отличить, если земной быт  серой пылью и глиной покрыт?
Хочется волком выть, и продолжить жить в земном аду,
Но мне судьбу не переубедить, и потому последнее решение жду,
Приготовившись к последнему рывку! Вижу ущербную Луну и пожухлую траву,
Выхожу один я на безвестную дорогу, сомнений много, одна надежда на Бога!
Каждый его удар оставляет след, кровавая печать остаётся на много лет! 

г. Ржищев
7 октября 2021г.
9:26