Обрученная с дирижерской палочкой

Обрученная с дирижерской палочкой

Памяти композитора Татьяны Шипулиной (1950–2021)

Эта яркая звезда на небосклоне воронежской культуры зажглась в начале девяностых годов. Тогда еще инерция публичности – яркая примета второй половины восьмидесятых – давала себя знать. Митинговая стихия сменилась выплесками волн культуры на улицы областного центра. Замкнутые доселе строгим государством в ограниченном пространстве живописных мастерских, выставочных и концертных залов местные художники, поэты, музыканты, артисты страстно жаждали общения и здесь, на улицах, нашли самого благодарного зрителя, слушателя, ценителя.

Именно тогда и произошло знакомство самого массового зрителя с камерным «Классик-оркестром» под управлением Татьяны Шипулиной. Именно им, «классикам», принадлежит честь знакомства широкой аудитории с мировой музыкальной классикой: Бахом, Вивальди, Альбинони. Именно она, Татьяна Шипулина, решилась не просто продолжить (духовые оркестры давно прижились на наших улицах), но обогатить традиции. Чтобы вынести в шум и гам улицы такие камерные инструменты как скрипка или виолончель, играть при этом, как правило, без звукоусилительной аппаратуры, нужна была определенная смелость.

«Классики» сумели обуздать уличную стихию, властно заставили себя слушать. По окончании одного из таких выступлений и произошло наше знакомство. Беседовали мы в дирижерской комнате Воронежского театра оперы и балета, в закулисье, где самый воздух пропитан специфическим запахом театральных подмостков.

Исповедь Шипулиной обрушилась на меня лавиной. Обилие сложных впечатлений и умоляющая просьба «не навредить» ей (отношения с театральным начальством у Шипулиной в ту пору складывались сложно) остановили мое перо. Материал так и не был тогда написан. Я честно признался Татьяне Александровне в творческой беспомощности…

Прошло несколько лет. Привлеченный программой одного из концертов, в стенах воронежского оперного я увидел и услышал другую Шипулину – автора музыкальных духовных сочинений. Несколько воронежских хоровых коллективов проникновенно исполняли ее православные песнопения. Удивительное дело, метаморфоза – переход от мировой музыкальной классики к национальной хоровой традиции – не показалась мне чем-то необычным. И прошло еще несколько лет…

Однажды в передаче местной телестудии Татьяна Шипулина откровенно поведала, как в отчаянии от невозможности найти понимание у театральней бюрократии сожгла (!) все доселе ею написанное и решилась сменить профессию, стать (кем, вы думаете) водителем троллейбуса. Но Бог рассудил по-своему и явил воронежцам духовного композитора.

Встреча с Шипулиной на экране и заставила вновь взяться за перо. Мне показалось, я нашел недостающий для возведения «постройки» замковый камень, потому и извлек из архива кассету с той, давней, записью. Конечно, беседа несет следы ушедшей злобы дня. Но не только. Она помогла понять, почему наш край оскудевает, почему его покинули и режиссер В. Сисикин, и автор известных православных музыкальных сочинений композитор В. Беляев...

Выпускницу Воронежского музыкального училища Татьяну Шипулину на родину привел случай – необходимость ухаживать за престарелой матерью. Ради этого пришлось отказаться от заманчивого предложения стать главным дирижером столичного оркестра в одной из южных республик СССР. Ее встретил город «до боли знакомый», где когда-то все и начиналось.

В роду Шипулиных музыкантов не было. «Музыкальный отсчет начался с меня», – скажет Татьяна Александровна в одной из наших бесед. И вспомнит: «По рассказу матери, когда я родилась, зазвучала музыка из только что установленной радиоточки. Мама в шутку заметила, что дочь, наверное, будет музыкантом».

Заметила и напророчила. Попытки сочинительства Шипулина предпринимала лет с пяти. Пожертвовав многим, родители купили ей пианино (сделать это в голодные послевоенные годы было непросто), определили в музыкальную школу на левом берегу. Композицией в Воронежском музыкальном училище она за¬нималась полтора года у Бориса Дмитриевича Выросткова.

Педагог, ученик московской композиторской школы, очень хотел отправить свою ученицу в Москву. Волею судеб Татьяна Шипулина оказалась в Киеве. Там открывался подготовительный композиторский класс. Но приняли ее сразу на первый курс – Шипулина привезла необходимое для поступления количество сочинений. И занималась на курсе одна (!) целых пять лет. Конкурс был большой – 13 человек, брали обычно трех-четырех. Однако все соперники не выдержали испытания.

Уникальное положение на композиторском факультете оставляло много свободного времени, в частности, для занятий дирижированием. Рассказывает Т. Шипулина (из записи беседы 1994 года): «В 1961 году в Советский Союз приезжал на гастроли из-за рубежа Игорь Стравинский. Мы с папой смотрели концерт по телевидению, и я начала его спрашивать о составе оркестра. Он мне объяснил, кто из музыкантов какую роль играет, и при этом заметил, что самый главный – дирижер. Эта мысль запала в мое детское сознание и наложилась на мое природное тяготение к героике и лидерству».

Немузыканты, даже если напрягут память, вряд ли назовут больше одного имени женщины-дирижера. Обычно вспоминают легендарную Веронику Дударову. Профессионалы прибавят к этому списку еще два-три имени. Мужской шовинизм в этой сфере творчества носит абсолютный характер. В силу сложившихся в обществе предрассудков есть области деятельности, куда представительниц слабого пола просто не пускают, а если пускают, то с очень большой неохотой. Например, в политику. Исключение здесь составляет разве что Маргарет Тэтчер. С ролью Раисы Горбачевой – политической советчицы генсека КПСС и президента СССР российское общество так и не примирилось… Вот так и на детскую мечту Татьяны Шипулиной о дирижировании никто всерьез не обращал внимание.

Она не убедила даже своих киевских педагогов. На вступительном экзамене на дирижерский факультет Шипулиной поставили двойку. Как ей потом сказали, «завалили» намеренно, ибо женщине не пристало приобретать мужскую профессию. Через три года Шипулина поступила на дирижерский факультет, но уже не в Киеве, а во Львове, окончила его экстерном и потом два года училась в аспирантуре в Ленинграде.

С профессиональной дискриминацией по половому признаку Шипулиной приходилось сталкиваться неоднократно. Она и ее ленинградский педагог Мусин предпринимали попытки пробиться на конкурс Г. Гараняна. Документы возвращались – женщин к отбору не допускали.

«Мусин меня предупреждал, – расскажет мне Татьяна Александровна в 1994 году, – женщине нужно дирижировать на сто процентов лучше мужчины, чтобы убедить, что она недаром встала за пульт».

...И вот Воронеж, и работа по специальности. В репертуаре театра – музыкальная сказка Шипулиной, сама она время от времени дирижирует оркестром. Что стоило этой хрупкой физически, но «крепкой в вере» женщине одолевать предрассудки, мне все же довелось почувствовать. Будучи непрофессионалом, я избегал задавать вопросы о сущности дирижерской работы. И не удержался только после того, как услышал сороковую симфонию Моцарта в интерпретации Шипулиной. Вот фрагмент ее монолога (запись 1994 года): «Мне всегда важно сыграть не «голые» ноты, а донести «голос» композитора, на которого влияли жизненные перипетии его времени. Ноты – это зашифрованная жизнь». Но как раз этой возможности она и была лишена: «Я покривила душой, если бы сказала, что в театре у меня есть профессиональная дирижерская работа. Оркестр есть двигатель поведения на сцене действующих лиц, а у нас здесь подход как к аккомпанементу. В театре главное, чтобы оркестр играл тихо. И для чего он существует – непонятно».

В нашей давней беседе с Шипулиной я особенно не вдавался в обстоятельства рождения «Классик-оркестра» под ее управлением. Совершенно очевидно, что своим появлением он обязан нереализованной энергии моей героини, а подпитывался энергией зрителей, которым оказались необходимы Бах, Альбинони, Вивальди, русская музыкальная классика.

Родился оркестр 23 февраля 1993 года. А первый свой триумф испытал вскоре на фестивале... театров кукол «Посиделки-2». Предложение Шипулиной поиграть художественный руководитель Воронежского театра кукол В. Вольховский воспринял настороженно, хотя и не отверг его. Зрители приняли музыкантов восторженно.
А дальше – судорожные попытки выжить, выжить на одном энтузиазме, попытки получить официальный статус, равнодушие чиновников от культуры. Из-за безденежья дважды сорвались гастроли по приглашению в зарубежье. Довольно холодно встретил рождение оркестра и местный музыкально-театральный бомонд. Обстоятельства оказались сильнее «классиков»...

Печальная участь постигла другое детище Татьяны Шипулиной – фестиваль «Серебряная свирель». Единожды одарив воронежцев хорошей музыкой, он угас... История о том, как ей удалось без больших спонсорских средств устроить музыкальный праздник, похожа на детектив. «Помогла моя музыка, – убеждена Шипулина. – Многие говорили, что слышали мое духовное сочинение «Отче наш» и ради этого готовы помогать бесплатно».

«Классикам» было необходимо прикрытие. Поскольку в фестивале предполагалось участие детей, Шипулина пошла в местное отделение Детского фонда. Там поинтересовались, кто устроители. И тогда ей пришлось слукавить (пленка хранит ремарку Татьяны Александровны: «Если вы об этом напишете, меня прибьют»), сказать, что инициатором фестиваля выступило местное телевидение. Помог Детский фонд, помогли художники, епархия, телевизионщики. Под патронажем Фонда славянской письменности и культуры, вопреки чиновничьему скептицизму (в «инстанциях» откровенно недоумевали: проводить фестиваль летом, в «глухую» пору неразумно) фестиваль удался.

Окрыленная удачей, героиня моего рассказа решилась инициировать проведение международного музыкального фестиваля славянских стран. Представляете, рассказывала Шипулина, оркестр едет на гастроли в желающие принять его страны, «обрастает» единомышленниками и возвращается в Воронеж, где проходит заключительный тур фестиваля.

Затрудняюсь ответить, чего в этом поступке было больше: наивного романтизма или донкихотства. Но уж что не было желания «работать на рейтинг», это точно. Я не утверждаю, как могут подумать читатели, будто героиня моего повествования вовсе лишена честолюбия. Оно ей, разумеется, присуще. Только вот наличествует в характере в чистом, беспримесном, неэгоистическом виде. Увы, романтика и прагматизм – две вещи несовместные, как гений и злодейство.
И в столице, и дома ее энтузиазм не нашел понима¬ния. Чиновничий скептицизм победил...

Может быть, автор этих строк слишком пристрастен, слишком субъективен в изложении событий недавнего прошлого. Может быть. Но никуда не уйти от факта обеднения музыкальной, театральной и, в целом, культурной жизни края. А между тем сколько энергии ушло на возведение «дома работников искусств», конфликт вокруг строительства которого так и не потух. По-прежнему многие деятели культуры маются по чужим углам. К счастью, у Т. Шипулиной есть жилье. А многие, не выдержав, покидают Воронеж навсегда. Впрочем, это тема другой статьи, а наш рассказ подходит к концу.

Один из оркестрантов-«классиков» поведал мне о серьезном увлечении Шипулиной русской философией и православным богословием. Я предположил, что благотворное влияние на ее духовное творчество оказал Киев с его монастырями (Татьяна Александровна в нашей беседе не отвергла такое предположение).
И все же она нашла себя в Воронеже – городе, который, подобно Москве, тоже не верит слезам. Духовные произведения композитора Т. Шипулиной входят в репертуар известных воронежских хоровых коллективов. Но ей пришлось пожертвовать ради творчества многим, в том числе житейским благополучием, семейным счастьем…

Воронежский областной общественно-политический еженедельник «Берег», 1999.