Что может вмещать кадка

               Из цикла рассказов "Воспоминания далёкого детства"

Я всё же съел второе, предложенное мамой, яблоко. Хотя, уже не с такой охотой как первое, решив, что оно будет во рту про запас. Ведь зимой эти яблоки, которые сейчас сложены в большой обливной миске, превратятся в квашеные и приобретут уже совсем не такой свежий вкус, а станут кисловато-солёными и сменят свой нежный запах антоновки на запах квашеной капусты.
Кадка, а точнее, бочка, но только с днищем и съёмной крышкой-гнётом, на которую потом положат пару камней для большего давления, казалась мне очень большой. Мама тоже соглашалась со мной в её оценке:
- Надо бы поменьше купить, а то в неё капусты уходит, как в бездонную! – говорила она иногда, устало вздыхая при рубке кочанов.
Но чтобы купить кадушку поменьше, надо было иметь на неё лишние деньги, а зарплат родителей едва-едва хватало на что-то более необходимое. Другая же причина была тоже уважительная: кадки на московских рынках, если и продавались, то только размеров с ведро или чуточку больше. Везти в Москву пустые бочки бондарям было бы себе в убыток, стоимость перевозки на грузовике съела бы почти всю прибыль от реализации. Поэтому за кадками и бочками было принято ездить в Дмитров. На рынке этого города и продавали умельцы подобный товар. Через несколько лет, когда старая толстуха-бочка не уместилась на балконе в новой квартире, родители всё же исполнили своё маленькое желание.

А пока я стою рядом со старой бочкой, которая вместила бы меня, если мне в неё залезть и чуть согнуть ноги в коленях. Но залезать мне в нее, ни капельки не хотелось, даже тогда, когда она вымоченная и распаренная кипятком, с положенными в него можжевеловыми ветками, стояла чистая и готовая наполниться тем, что в неё положат.
Будущее её содержимое сначала скапливалось на террасе: пара мешков белокочанной капусты, четверть мешка моркови и почти столько же зеленовато-жёлтых яблок с коричневатыми чёлочками на «головах». Соль крупного помола имелась тоже в достатке.

Второе яблоко, конечно, было излишним, так как я знал, что мама мне будет предлагать попробовать изрубленное, чтобы согласовать количество соли в закладываемых порциях. Я с удовольствием пробовал, и чаще мне казалось, что слишком солоновато. На что мама отвечала:
- Заквасится – будет в самый раз!

Я немного обижался с несогласием, ещё не понимая, что мать не очень нуждалась в моей оценке солёности. Она давно знала нужные пропорции, а просто приучала меня уметь делать то, что умела сама.
И я, действительно, усвоил этот процесс квашения на «отлично», ну, может быть, на «хорошо». Усомнюсь немного, чтобы читателю не показалось, что я хвастаюсь.

Когда я немного подрастал, бочка становилась немного меньше. Такой, что, пожалуй, я в ней уже не поместился бы так, чтобы можно было прикрыть мою макушку её деревянной крышкой. По-настоящему огромные кадки я видел тогда на рынках. Уж мне-то в мои пять-шесть лет было точно не увидеть их содержимого, если только не старательно высоко подпрыгнуть рядом с любой из них!
А они содержали много каких вкусностей: солёные грибы, капусту квашеную, капусту «Провансаль», яблоки мочёные, огурцы солёные и огурцы малосольные… Всё это пахло невероятно аппетитно, и я вместе с мамой тоже протягивал руку к маленькому ломтику, отрезаемому торговцами для пробы. Правда, мама была менее доверчивой, чем я, и если решалась что-то купить, требовала снятия пробы содержимого, извлечённого из кадки при ней, а не тех кусочков, которые обычно лежали в мисочках.
На её просьбы продавцы реагировали по-разному, кто-то без оговорок, тыкал двузубой вилкой в нутро кадки, и отрезал новый кусочек или подавал, свисающую усами, нашинкованную капусту. А были и такие, кому такая просьба совершенно не нравилась, но желание продать пересиливало, они, всё же, доставали товар из бездонного чрева, иногда пытаясь сфокусничать. Отрежет хозяин, кусочек, а прежде чем подать его на пробу, окунёт в рассол, который налит в лоток для пробников.
- Нет-нет, зачем же вы в другой рассол макаете?! – комментировала действия продавца мама, - Вы без обмакивания мне дайте!
- Так рассол-то из этой же бочки! – бурчал недовольный торговец.
- Не похоже, что из этой, запах-то внутри огурца совсем не такой! – парировала ответ мама, и мы проходили дальше вдоль рядов.

Основания сомневаться были. Не один раз мы замечали, как кто-то из продавцов нёс на своё место лоточек с похожим товаром, взятым у другого продавца. «Не обманешь – не продашь!» - вспоминала мать уместно старинную пословицу.

Мне, ребёнку, родившемуся и жившему до девяти лет в комнатах ветхих деревянных домов Москвы, даже павильон рынка казался роскошным помещением в плане его ширины, длины и высоты. Люди, их общение, торг, карманники, собирающие милостыню инвалиды – всё было учёбой для повседневной жизни. «Не зевай, остерегайся, гляди в оба!» - говорили мне родители. Как и во всякой учёбе, что-то усваивалось легко, а что-то и не очень. А ещё мне часто говорили: «Вот пойдёшь в школу!..». Но нельзя сказать, что я в неё очень торопился, мне пока было интересно наблюдать за жизнью и без неё. Разве писать закорючки интереснее, чем квасить капусту, пилить дрова, собирать ягоды смородины в нашем маленьком палисаднике в конце лета и вдыхать аромат сирени в его начале? Я не знал точного ответа, поэтому, руководствуясь поучениями близких мне людей, остерегался.

Школа, в первые месяцы учёбы, да, может и во все остальные, очень напоминала рынок своими высокими потолками, простором коридоров, залов (физкультурного и актового). А особенно она становилась похожей на рынок во время переменок, своим шумом, гамом и бестолковым перемещением туда-сюда, ошалевших от вынужденного сидения в классах учеников и учениц.
В школе, как быстро выяснилось, тоже надо было «не зевать, остерегаться и глядеть в оба». Но зато, когда загогулины, стали складываться в слова и фразы, стало понятно, что школа тоже учит жизни, но особой, какой-то тоже хитроватой, но более искусственной, чем та, которая наблюдается на рынках. Ответы учителям оценивались отметками, как рублями: хороший ответ стоил дороже, не ответ – полным безденежьем, обозначенным двойкой, а то и колом. Это в реальной жизни деревянным колом можно было, хотя бы, натопить печку, а в школе печей не было!

«На рынке два дурака: один продаёт, другой покупает» - говорила иногда мама и эту народную мудрость. Мудрость была для меня ещё сложной для полного понимания, но смутно я осознавал, что рынок - это место, где от кого-то что-то надо: продавцу – деньги, покупателю – товар. «Купить – что вошь убить, а продать – что блоху поймать!» - добавлял дед. Можно продавать от нужды, а можно для прибытка – усваивал я.
- А тот дядька, который игрушечный экскаватор продаёт у ворот, он почему его продаёт? – задавал я вопрос.
- Пьянчуга он, зараза такая! У ребёнка, может, последнюю игрушку отобрал, чтобы на водку хватило! – с возмущением объясняли мне.
- Купите мальцу! За десятку отдам! – воззвал потрёпанного вида продавец экскаватора, заметив моё внимание.
- Иди и верни лучше ребёнку, бессовестный! – ответствовала мама.
Необязательная у него нужда! – сделал я из этой сценки вывод.
- А тот, кто у него купит, тот дурак? – спросил я маму, вспомнив поговорку.
- Хуже! – решительно ответила мама, и потянула меня за руку в сторону.

«Если в школе я ничего не продаю, то, что я покупаю?» – подумалось как-то, сравнивая школу с рынком. Мне всегда все говорили, что в школе нужно приобретать знания. Но, если я приобретаю, то значит, я покупатель и не дурак ли я? Нужные ли знания мне впихивают за мои оценки? Вот продадут мне нужные, а сами с чем останутся?! – не дураки ли? А если не дураки, то всучат мне себе ненужное, а нужное - себе оставят?! Кто же нужное для себя, отдаст или продаст?! Разве только, как тот пьяница, который игрушку сына продавал потому, что на стакан не хватало?! А мама мне говорила, что такие люди много хуже дураков!


Как-то зимой, поедая вынутое из бочки с квашеной капустой яблоко, вдруг возникла мысль, что яблоко не спрашивают, хочет ли оно быть запихнуто в нутро «бездонной» кадки. Всех их, отобранных, запихивают туда, и они становятся другими: по вкусу, по цвету, по приятности. А если капуста по весне начнёт протухать или плесневеть, то и яблоки разделяют её судьбу. И они ничего с этим не могут поделать, ибо такой принят порядок в жизни!

Октябрь 2021 г.

Геннадий Дергачев. Два антоновских яблока. 2021 г.