Бум-Бурум

Детство! Какое оно? Наверное, для каждого свое… И в памяти всплывает что-то особенное…
Я родилась далеко – в Казахстане, хоть в раннем детстве я переехала в Россию, самое яркое и светлое воспоминание – это родина.
Может, потому что такое жаркое солнышко грело слишком знойно, может, потому что я просто была маленькой и впечатлительной… Но люди там были какие-то особенные. Светлые, добрые, гостеприимные. Усть-Каменогорск  – большой областной город. Частный дом, в котором проходило мое детство, находился на 2-й Заречной улице.
  – А помнишь, – однажды спросила бабушка, – свой первый рисунок?
 – Нет, конечно! Наверное, какая-нибудь каляка… – усмехнулась я.
 – Может, и так…. Да только его получилось забелить раз на восьмой, – она засмеялась.
 – Как так? Разве такое бывает?
 – Еще как бывает.  Ты тогда была малышкой, годик с небольшим. Посадила я тебя в летней кухне в высокий стульчик,  дала тарелочку с вареной теплой свеклой, а сама вышла в другую комнату. Пока ты кушаешь, решила успеть… Слышу, тихо. Значит, есть еще минутка. Но эта тишина в какой-то момент начала казаться слишком подозрительной. Решила посмотреть. А там!.. Во всю стену, как доставала твоя рука, ты нарисовала что-то непонятное, но очень яркое. Что ты наделала, спросили у тебя, а ты с испуганными глазками бормочешь на своем: «Ты же сказала мо…»  Это можно значит на твоем языке было…  Вот и как тут ругаться, если сама разрешила.
Дома на родине чаще кирпичные. Стены беленые. На окнах  – ставеньки. Печка, которая топится каменным углем, в общем, скромный быт. Мебель  частично сделана  руками дедушки. И все так уютно было, что в памяти так и осталось, как тогда было.
   – Я  работала швеей на дому, – продолжала бабушка, – и работу привозили и забирали в указанный срок… Чтобы успеть выполнить норму, шила каждую свободную минутку. Вот говорю раз деду, иди уложи внучку спать. Он и пошел. Взял тебя, рассказывал сказки, читал книжки.  Но вдруг открывается дверь, идешь ты и говоришь: «Тише, бабушка, не стучи машинкой, а то дедушку разбудишь». Эх, попросила же... А он сам и уснул… Пошла тогда тебя сама укладывать.
Тут бабушка задумалась….
 – Когда дедушка молодым был, любил он наряжаться на праздниках! Я ему даже наряды шила! И парик у него был! Однажды пригласили нас на свадьбу… А он просит: пошей мне платье цыганское и платок найди, да так сделай, чтобы никто не узнал.
  – А ты?
 – Да что я? Взяла да сшила! Да еще какой костюм-то получился. Любая цыганка была бы счастлива такой носить.  А он надел, накрасился, вышел в улицу. Сел на дороге, где должен жених проезжать, юбку расстелил. Машины не могут проехать, а он карты раскладывает, будто гадать собрался. Не проедете, пока я вам не погадаю, будет вам счастье али нет. Любит красавица, а может, не любит?! А тут еще гармонист как заиграет цыганочку, а он как пустится в пляс между женихом и друзьями. Плечами потряхивает, ногами выписывает, в бубен бьет! Вот как гуляли! Сейчас так не умеют…  А  помнишь, как ты с сестренкой концерты нам устраивала?
  –  Помню. Что-то репетировали, пели. И костюмы делали себе из твоих халатов!
  – А как белых лебедей танцевали? Помнишь!?
 – Помню, только вам, наверное, номер наш не понравился. Почему-то слезы у вас текли.
  – Ох, ох! Какие слезы!.. Если бы ты видела этот номер! Я тогда пошила деду новые красивые труселя. И ситец яркий, цветной. Каких  только узоров  там не было. А вам для номера надо было бальные пачки! Вот вы и придумали, затянули резинку потуже, надели их. Получились пышные юбочки. Петруська напевает музыку: па-па-па, па-па-ра-па-па. А вы опустили глазки, скрестили ручки и на кончиках пальцев выплываете на середину зала.  Мы как увидели таких лебедушек в «пачках», так и были сражены смехом. Никто сдержаться не смог, – бабушка вновь рассмеялась и я вместе с ней, будто теперь и я увидела этот балетный номер…
 – А нам тогда было особенно обидно… – вдруг вспомнила я. – Мы этот номер очень долго готовили, – а сама снова рассмеялась, и добавила: – Наверное, я бы тоже не сдержалась на вашем месте.
И мы звонко смеемся вместе, вспоминая подробности.
 – А помнишь, у вас собачка была… Кукла!? Мне сестренка всю дорогу от аэропорта рассказывала о ней… А когда я ее увидела, еще подумала, точно Кукла, такая она хорошенькая была!
  – А знаешь, как она у нас появилась? Ездили тогда мы в степь за клубникой. Да от аула к аулу дорога вела. Ни дерева, ни кустика. Жара, а по дороге две собачки бегут. Одна маленькая, на вид взрослая, а вторая молодая, наверное, сынок, подумали мы тогда. Что их заставило уйти от человека, один бог ведает. Да только видно, сил у них совсем не осталось, бегут они,  жаждой томимые. Остановились и мы водички попить.  Ключ  горный бьет. Водичка холодная. Любили мы там отдохнуть. Брали всегда лепешку, купленную в казахской деревне, и кружку в дорогу. Наберем водицы, глотнем ее, а она словно сладкая. Вот он какой ключик, шумит, о камни бьется. Приятно отдохнуть путнику у его прохлады. Собаки остановились. Близко не подходят, но от кусочка лепешки не отказались.
Двинулись мы в путь и собачки тоже. Дедушка прибавил газу, а они изо всех сил побежали. Заметила я, говорю, не спеши…. Смотри, как бегут. Гриша сбавил ход, и собаки, словно силы берегут, бегут медленнее, но стараются не отставать. Километр бегут, другой. Говорю, давай возьмем, пропадут ведь в степи. Остановились, Открыл он дверцу заднюю в машине, скомандовал: прыгайте! Они запрыгнули. Только по всему видно было, сильно человек их обидел. Долго в руки не шли. И уходить не спешили. Прикармливали на улице, потом во дворе, а уже потом Кукла в доме стала жить.  А вот сыночка  Бимом назвали. Умный был пес!
 – Я его помню, кажется! Это он под детскую дудочку песни пел?
 – Да отдали мы его тогда соседям. Сыночек у них маленький был. Коля его дрессировал. И как начнет играть на дудочке, так вся улица приходила посмотреть, как пес пел. Как получилось научить такому трюку, неизвестно….
Бабушка задумалась.
    – Знаешь, – вдруг сказала она, – а ведь Бим спас тогда эту семью от пожара, а сам погиб… Собрались они тогда переезжать… Пришла соседка и говорит: тетя Нина, Бим заболел, не ест. Лежит под столом в саду и ни в дом не ходит, ни гулять. Посмотрите, что с ним. Пошла я. Смотрю, точно лежит. А в глазах слезы. Спрашиваю ее: а вы о чем при нем говорили? Соседка задумалась.
 – Говорили, что уезжать собираемся, а его оставим… Ах! Неужели он понял?..
  – Так и есть, все понял. Переживал очень. Пришлось им документы в последний момент на него выправлять. И паспорт, и билет, и нужные прививки, и разрешение. Все как положено. Помню, Света потом позвонила и сказала, что потеряли его в аэропорту, вышли с сыном, а он возьми и вырвись. Народу человек 100 встречающих, а я только смотрю, глазам не веря,  Бим нашел мужа и идет рядом с ним… Дом в другом городе старый купили. Сложно начинать на новом месте. Ночью случилось замыкание. Начался пожар. Дым. А мы спали, рассказывает Света, только Бим начал суетиться, лаять, тянуть одеяло. Разбудил. Выбежали мы на улицу, стали забегать в дом, выносить вещи, а вот как сынишку вынесли, Бим не видел. Метался в панике туда-сюда, то в дом, то из дома.  Переживал, искал Николая. Балка горящая упала… не смогли спасти.
 – Да! Вот что значит благодарная собака….
Мы с бабушкой помолчали. А мне вспомнилось, как мама когда-то пекла торт «Муравейник». И так сладко стало вспоминать детство!
 – Помнишь, как мы собирались все за столом?! Весело было!
 – Да! Помню! Твоя мама пекла тогда очень вкусные торты! И праздник был даже без повода, – читая мои мысли, начала бабушка. – Ты набивала полный рот  вкусным тортом. И мама тебе говорила: ты запивай!  А ты в свою очередь прожевала откусанный кусочек, да как запела: «В лесу родилась елочка! В лесу она росла! Зимой и летом стро-о-ойная зеле-е-еная была!»
Мы опять рассмеялись.
 – А следующий раз ты спрашивала: мама, а ты можешь мне из тортика «Муравейник» наковырять одних муравьев, пожалуйста!  Ха! Ха! А муравьями ты называла кондитерский мак, который сыпали для украшения… – грустная нотка разговора уже забыта, и мы снова смеемся над детскими проказами.
  – Ты тогда страшная сладкоежка была,  – продолжает бабушка, – сколько ни ругала деда, а он все равно тебя баловал, как пронесет мимо самодельного буфета, ты уже знаешь, зацепишься за него и показываешь, что надо соску макнуть…. Так он то в мед, то в варенье, то в сгущенку!  А ты ее с прокрутом сосешь.
–  А это как? – удивляюсь я.
– Да, повернешь ее во рту, так, наверное, слаще становилось, да еще скрипнет соска о зубики, от резкого поворота. И все баловство повторялось снова, стоило только деду пройти мимо.  А однажды у тебя поднялась температура 40… Что делать? Пришла твоя мама с работы,  а я переживаю. Где недосмотрела? Вроде ни насморка, ни кашля, а температура есть.  Говорю: Иринка,  у нас все хорошо было… только пока я шила, она банку сгущенки съела.  Понесла мама тебя в больницу к знакомым врачам в ординаторскую. Крутили они тебя, смотрели. Ничего не нашли. Спрашивают: а что она у вас ела? Что? Сгущенку!? Целую банку!? Ничего себе! Неси дочку домой! Завтра все само пройдет!
  – И как, прошло? – стало интересно мне.
  – Конечно! Назавтра ты цеплялась снова за буфет и просила макнуть соску снова! А помнишь, как от соски тебя отучали?
  – Это я точно не помню! – усмехнулась я.
  – У нас пункт проката был! Там можно было взять на временное пользование коляску, манеж, или что-то еще! У того пункта проката лежала на подушечке собачка и сосала соску. Все прохожие останавливались посмотреть на такое диво, а детишки иногда дарили собачке свои соски. Вот так… делилась и ты, пока все соски не передарила….
  А как вы понимали с сестренкой друг друга?! Мы до сих пор гадаем! Садитесь за стол. Завтрак. У каждой тарелка с кашей. Она съест свою порцию, а ты… ложкой помешиваешь только… Она тебе: бум?  бурум?
Ты головой отрицательно мотнешь, та тарелки поменяет и вторую порцию съела. Она довольна, сыта, а ты довольна – каши больше нет, есть ее не надо…
  – Я помню грозу, – вдруг сказала я. – Помнишь, я не могла понять, почему вы ставни закрываете на ночь. Думала,  и так темно, так еще и ставни закрыты. А один раз ночью гроза! Да гром, да так бабахнул, что стекла задрожали….
  – Конечно, город в устье каменных гор! Эхом отражается звук!
  – Очень страшно было! Мне казалось, что стекла повылетят! А вы спали! Мне было непривычно. Да осветило комнату так, книгу читать можно было! Светло как днем!
 А еще  помню, когда постарше была, проснулась ночью, слышу, кто-то храпит в соседней комнате. Помню, никого там нет. Дедушка с бабушкой в комнате, сестренка в пионерском лагере, а я одна в зале. Переборола страх. Пошла посмотреть, кто же там. Ступаю неслышно, прохожу в кухне мимо старого буфета, иду на звук… заглянула в комнату – никого…. Стало очень страшно. Замерла. Прислушалась. Храп доносился не из комнаты, но был совсем рядом. Пошла в прихожую, отодвинула шторку, которой была закрыта одежда, а там в самом низу, на полу спала старая Кукла. Я ей шепнула: Кукла, проснись, ты храпишь! А она не слышит. Я ее потрясла за бочок ласково и погромче попыталась ее разбудить. Но пушистая подруга спала и просыпаться не желала… Ну и охрана, подумалось мне тогда! А если бы воры… Как ты думаешь, она бы услышала?
 – Это конечно! Такое она бы не пропустила!  Очень преданная собачка была! Слепая она была в старости и глухая, но по ней я всегда знала, куда дед пошел! Выйду на улицу, если потеряю его, и смотрю: если Кукла сидит у какого-то дома, значит, Гриша пошёл к ним! И будет сидеть и ждать, никуда не уйдет! Сколько ее ни зови!
 – Да это я тоже помню! А еще как-то раз мы ездили с мамой на рынок. Там у павильона стояла палатка. В ней продавали сладкую вату. Теперь мне это кажется каким-то нереальным, хотя тогда это было вполне обычным делом. Вату продавали на вес! Мы покупали килограмм сладкой ваты и нам ее накручивали тугим комом и упаковывали в огромный пакет. У нас в России я такого никогда не видела… Мы  с мамой сели на лавочку в парке, и я не могла насладиться эти тающим вкусом. В тени +40, вата, конечно, слегка таяла в пакете и в руках, вокруг кружили осы, я не замечала ничего вокруг, хотелось только пить и снова отщипнуть волшебной сладости. Когда мы наелись, в пакете сладкая вата заметно уменьшилась. Мы решили купить на всех! Встали снова в очередь. Пока стояли, на запах слеталось все больше и больше ос! И… о, ужас! Одна умудрилась ужалить  меня в ногу, за которую я успела дотронуться сладкими руками. Помню, как я рыдала. Мама пыталась найти аптеку и оказать мне первую помощь. Но вату для всей семьи мы тогда все-таки купили. Хотя я теперь не помню как… Очередь была большая! Наверное, все разбежались, пока я плакала, или испугались и нас пропустили….
  –  Когда я приезжала на каникулы в ваш дом,  где проходило  мое детство, мне казалось, что весь областной город помещался в родном дворе, по которому ходили куры, индоутки и гуси, мне не важны были достопримечательности, карусели или магазины, мне важно было чувствовать аромат цветов, спелых яблок, выбирать самую спелую виноградинку на грозди или рассматривать, как муравьи пасут тлю, бегая то вверх, то вниз по длинной лозе. Вишневый сад с палисадником, сладкий вкус ягод на губах, таранька, висевшая в чулане на длинных проволочных бусах. Долгие летние вечера на лавочке, когда собирались соседи со всей улицы отдохнуть после жаркого дня, пообщаться и рассказать о событиях, которые произошли за минувший год, пока мы не виделись. Или банный день, запах сосновых досок, баки с водой, березовые поленья в печке…
  – Кто следующий в баньку?! Идите, а мы пока чайку… да с пирожками! Тетя Дуся! У нас душистый чаек с  матрешкой, душицей, веточками клубники, только вчера набрали!..
 И разговор тянулся часами… Не хотелось расходиться, в бабушкином доме всегда было много гостей, интересных людей.
А утром мы начинали копаться в разноцветных лоскутках, пытаясь шить на кукол или какие-то безделушки для себя.
Детство у каждого свое и воспоминания, но время, которое я провела в Казахстане, самое яркое и теплое. Может, от яркого жаркого солнца, а может, от того, что я просто была маленькой и впечатлительной девочкой!