Истина

Не тот человек больше всего жил,
 который может насчитать больше лет,
 а тот, кто больше всего чувствовал жизнь.
Ж.-Ж. Руссо.

Эпилог

    Много сказанного было людьми на этом свете, много написано, но еще больше осталось навсегда неизвестным в их душах и мыслях. Те, кто мог писать,  о том писали, те, кто мог за то сражаться, сражались и только лишь некоторые молча несли на себе свой судьбоносный крест, не прося  ни у кого помощи, лишь надежда на самого себя и молитва к Всевышнему. В любое время и в каждый человеческий век были трудности и страдания,  а также радость и искушение. Каждый выбирал свой путь и шел по  нему.
         Так и у этого старца, когда-то было все: и дом, и семья, и богатство, и слава. Никто даже предположить тогда не мог, что у этого человека судьба заберет все. Оставит его один на один со своим горем без крыши над головой и куска хлеба. Все когда-то он раздал бедным людям, а теперь остался у разбитого корыта. Долго сидел и думал старик, как жить дальше. Стыдно было идти к людям с горем и просить помощи, и отправился он бродить по белу свету искать истину.
Долго брел он лесами русскими, полями бескрайними  пока на малоходимой людьми тропинке не нашел мальчика лет трех, оставленного возле ручья с куском рваной материи.
 Мальчик постоянно кого-то звал и плакал, искал на поляне спелые ягоды, но приходилось
съедать только зеленые,
   «Видно, давно он здесь, – подумал старик, – такой же бедолага, как и я, только совсем маленький».
 Солнце стояло высоко, летний день просто парил от зноя. И только прозрачный ручей
давал прохладу под тенью сосен великанов.
      – Давно ты здесь? – спросил старец.
      – Давно.
      – А где мама и папа?
    – Ушли по делам…
     – Ну а где же твой дом?
    – Здесь…
И мальчик показал небольшое укрытие в корнях старой сосны, похожее на заброшенную
нору дикого зверя.
    – Давай поедим. Садись рядом, не бойся, я тебя не обижу.
Старик достал из сумки кусок черствого хлеба и протянул малышу,
   – На, погрызи, а там подумаем, как нам быть дальше.
   – Как звать-то тебя?
     – Власом, – с жадностью грызя сухарь, ответил мальчик.
Старик смотрел на ребенка  со взглядом  взрослого человека  и пытался понять, как можно
предать или кинуть, как котенка, такого крошку, что могло родного человека подтолкнуть
на такой просто необъяснимо жестокий поступок. Но спросить Власа о его беде он не решился, ведь мальчик и так был на гране отчаяния и со слезами на глазах.
  – Не плачь! Теперь мы вместе! Кушай, сынок.
   – А ты, дедушка?
Старик, молча сдержал слезу, ведь не каждый ребенок, который долго не ел, предложит
и без того маленький кусок другому. Видно, детское сердце прониклось состраданием
и к старому малознакомому человеку, который за несколько часов стал больше чем родным, и боль стала общей и, может, даже судьба.
   – Кушай, родной, кушай! Я поел дорогой.
Но малец не унимался. Все-таки сумев разделить кусок, он протянул его своему спасителю со словами:
     – Кушай! Так надо.
И, посмотрев в эти широко распахнутые детские глаза, старик просто не смог отказать.
Поев, они еще долго сидели, смотря на прозрачный поток ручейка, и думали каждый о своем. Сколько времени тогда прошло, никто не знает, но их молчание то сменялось разговором, то опять возникало. Солнце стало более ласково, не так знойно. И два «мудреца» решили идти дальше.
Дорога была пыльной и плохо проходимой – то упавшее старое дерево, то колея от колесниц, которые ездили здесь лет 100 назад, заросла так, что была еле видна.
Куда шли, они не знали, как им дальше быть, не знали тоже. Но теперь вдвоем им было намного легче преодолеть даже самого себя, было ради чего бороться, просто дышать.
Дорога извивалась, пропадала и снова появлялась. Лес становился все выше и гуще. Солнце клонилось к закату.
  – Страшненько! – сказал Влас и взял покрепче старика за руку.
   – Ничего! Мы вместе. Сейчас найдем подходящее место для ночлега и остановимся.
Комары беспощадно впивались в них, словно больше нечем было поживиться. Но «мужики» шли вперед, не сдаваясь. Пройдя еще километра полтора, они увидели, что стена леса расступилась, и перед ними открылось душистое поле клевера.
  – Хорошо!
  – Да! – согласился малец.
 Они стояли, измученные усталостью, и не могли надышаться этой благодатной красотой. Солнце уже еле алело на горизонте, легкий туман накрывал землю своим белым покрывалом прохлады. И, вдыхая этот воздух, полный ароматом трав и вечерней свежести, казалось, будто дышишь свободой, будто вдыхаешь новый глоток жизни. И вдохнув его, будет непременно легче не только сейчас, но и завтра добиться, достичь чего-то нового.
   – До чего прекрасна, земля ты наша русская, – сказал старик, подбирая место для костра и ночлега. – Давай, помогай, друг мой милый, раскинь на траве наше лежбище. Сейчас разожгу костер, станет заметно теплее и уютнее. Будем сегодня рады тому, что нам Бог послал. А завтра постараемся добраться до какого-нибудь селения.
Затрещал костер, засверкал в ночной прохладе. И наши странники прилегли на травяную перину, прикрытую старой тканью. И им казалось, что все звезды на небе светили только им одним, и пение ночных птиц, и стрекотание кузнечиков – это симфония победы над прожитыми сегодняшними трудностями. Обнявшись, чтоб было теплее, они засыпали с ощущением радости. Ведь завтра наступит новый день, и он непременно подарит им, казалось, что-то хорошее, и его непременно легче будет прожить вдвоем, нежели в одиночку.
Звезды светили им с необъятных небесных просторов, и вся эта вселенная, и вся природа, казалось, окутывала своей любовью и покоем. Так, опьяненные благодатью, проспали они до самого утра, первый раз забыв о своих печалях.


1

   Словно какому-то огромному празднику, радовались путники новому дню, радуясь и бегая по клеверному полю. Старик первый раз за много лет словно ощущал себя ребенком. Его окрыляли чистота, наивность и доброта этого маленького человека, который старался помочь ему, забывая порой о своих детских капризах и трудностях. Это трогало его до глубины души. Думаю, что забыть эти минуты просто невозможно никогда.
   – Деда, давай найдем ягоды, Надо поесть.
   – Давай, сынок, собирай наши скромные пожитки. Надо продолжать путь.
С началом дня и начало дороги кажется намного легче, хоть и голод постоянно дает о себе знать. Здесь, рядом с полем, попадалось намного больше спелой земляники, а ближе к лесу и черники столько, сколько только может съесть голодный человек вдоволь.
    – Вкусненько! Сытенько! – восклицал мальчик. – Кушай, дедушка. Полезно!
    – Спасибо, солнышко! Ты сам кушай! Нам надо много сил.
Выйдя к реке, они увидели деревеньку. Совсем небольшую,  издалека казалось даже, что она  заброшена и совершенно безлюдна. Дома словно вросли в землю, а огороды и сады заросли огромной крапивой.
   – За весь свой век не разу не видывал такой высоченной крапивы, – сказал старик, пробираясь ближе к одному из домиков.
    – Страшненько! – шептал, идя следом, малец.
Крапива хлестала его больно по лицу и коленкам, но он по-мужски сдерживал слезы.
    – Ничего, почти пришли. Может, здесь нам удастся отдохнуть и поживиться чем- нибудь уцелевшим из сада.
Да, таких домов уже не увидишь. Они больше напоминали землянки. Совсем ветхие за давностью лет, но кое-что полезное им удалось отыскать. Выбрав самый лучший домик, друзья решили остановиться в нем на несколько дней, чтобы отдохнуть и набраться сил.
Скосив траву от домика до дороги и найдя на чердаке вполне приличную сеть, странники решили отправиться на рыбалку.
   – Ничего, сынок! Мы еще повоюем. Теперь мы не пропадем. Жаль только,
 что в деревеньке людей нет.
Влас старался изо всех сил. Если не он, то кто  же поможет старику? Со стороны казалось, что мальчик взрослеет прямо на глазах. Его ручонки вполне умело делали даже совсем не знакомую работу. Горе заставляет взрослеть не по годам, так говорят люди. Но дети
должны оставаться детьми, а этот мальчик совсем забыл о шалостях. Его глаза полны печали, даже когда он улыбается.… Нелегкое детство выпало мальцу. Суровый урок преподала судьба маленькому человеку.
Не отставая ни на шаг, Влас выполнял посильную работу.
   – Ну, а теперь домой! – наконец сказал старик.
    – Отдыхать?
     – Отдыхать! Мы вполне заслужили.
Пока дедушка мыл ягоды, щавель, ревень и еще не совсем спелые яблоки, Влас прилег на длинную узкую деревянную лавку и заснул. Его хрупкое маленькое тельце сжалось от холода и сырости заброшенного дома. Пятки, стертые в пути, горели огнем и кровоточили ссадины. Но это его мало волновало. Усталость была выше боли и голода.
Старик укрыл его. Погладил по голове и сказал:
    – Спи, родной, спи, – а сам пошел еще посмотреть окрестности. Ему очень хотелось чем-нибудь порадовать мальчика, накормить повкуснее и отогреть его душу. Но он не знал как. Кроме ласки, пока больше поделиться было нечем. Обойдя еще раз все дома, сады и окраину деревни, старик вернулся не скоро. Погрузясь в свои мысли, он совсем забыл о времени. Вечерело, когда он возвратился обратно. Влас сидел на ступеньках и горько плакал.
   – Что случилось? Тебя кто-то обидел? Напугался чего?
  – Дедушка! – мальчик бросился к старику на шею. – Дедушка! – рыдая, только и твердил. – Я думал!.. Я думал, что ты меня тоже бросил!
Просто безутешно рыдал ребенок, дрожа от страха быть покинутым.
  – Что ты! Что ты! Разве такое возможно!? Вот смотри, я тебе гостинцы принес, – и старик достал лукошко с малиной, клубникой и маленькой машинкой, которая чудом уцелела, наверное, еще со времен войны.
   – Дедушка! Машинка!
Глаза Власки заблестели. Деревянная самодельная машинка-грузовик мигом осушила слезы мальчика. «Спасибо! Дедушка!» –  и он обнял старика так, что у того самого покатились слезы.
    – Прости, сынок! Я не хотел тебя обидеть. Совсем позабыл о времени старый дурень. Прости, если сможешь! И больше не плачь, а то сердце на части рвется. А мне старику плакать как-то не солидно. – Старик вытер рукавом слезы и добавил: – Запомни, мы теперь с тобой вместе навсегда. Нас не разлучит ни огонь, ни вода. И забудь даже думать, что я тебя смогу бросить.
            Долго они сидели обнявшись. Влас то и дело всхлипывал, но это теперь уже от радости. Солнце горело огнем. В печи догорали поленья. Было тепло и уютно даже в заброшенном доме, и теперь он казался родным и самым лучшим.
              В эту ночь мальчик то и дело всхлипывал, звал родных и ни на секунду не отпускал своего друга, спасителя и самого родного на всем белом свете человека. А старик не мог сомкнуть глаза. Он лежал и думал о том, что как он смог причинить этому крошке столько переживаний, как позволил себе позабыть о времени? И вернуться спустя почти полдня. Что теперь делать им, двум беззащитным и слабым, под крышей заброшенного дома давно забытой всеми деревни. Куда идти? На что надеяться? В наше суровое, сложное время, где каждый живет за себя, не протягивая руки помощи просящему и беззащитному.
    – Почему в старости ночи  летят, даже когда бессонница, – думал старик. – Не успеешь даже решить для себя что-то важное, найти верное решение проблем, ведь теперь я несу ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь этого человека, с которым мы стали одной семьей, буквально за короткое время.
За окном просыпалась зорька. Небо чистое, как лазурь. Птицы запели свои первые песни. Надо было жить дальше, если не ради себя, то ради Власа.


2


    – Ты уже не спишь, дедушка? – потирая спросонок глаза, спросил мальчик. – Какое чудесное утро! И что-то есть хочется!
   – Пойдем, Власка, посмотрим наш первый улов.
           Еще туман лежал на полях, а «мужики» спешили к реке. Мокрая от росы трава хлестала их по ногам. Было зябко. Но человек от трудностей только крепчает духом.
У реки все было тихо. Казалось, что все спит сладким сном.
   – Может, не будим будить реку? – спросил Власка.
  – Ничего! Еще отоспится. Мы ее сильно не потревожим.
Старик вошел в реку и осторожно стал снимать сеть.
   – Помочь? – еле слышно прошептал малец.
   – Нет! Вода очень холодная. Простудишься. Сейчас на берегу поможешь.
             Сеть кишела рыбой. Видно, и впрямь здесь никто не ловил.
     – Помогай тянуть! – скомандовал старик. – Смотри, какие подлещики!
      – Да!
       – А это окунь, смотри, Власка! Смотри, какой хорошенький!
     – Да! А что мы теперь с ними будем делать?
     – Сварим и съедим!
     – Целое ведро?
      – Нет! Конечно, столько сразу нам не осилить. Сколько душа пожелает, столько и съедим.
              Пойдем, снесем и капканы проверим, а сеть к вечеру поставим опять, может, повезет, и другой раз с уловом будем.
   – Дедушка, а можно я дома с рыбой поиграю, а ты сходишь, а то мне страшненько на убитого зверя смотреть.
  – Ладно, договорились.
              В тот день и охота, и рыбалка были на славу. Каждый другой день был еще более удачливее.
Надо было что-то делать дальше, что-то решать. Легкая желтоватая седина коснулась деревьев, последние теплые деньки пока радовали. Природа брала свое, стало сложнее
прожить в заброшенной деревне и ветхом доме, да и деду добывать еду не так-то просто. Это понимал не только старик,  но даже Власка.




3


         Надо собираться в путь. Время не ждет. Ночи становились все холоднее, а дни короче. Собрав вдоволь провизии, по крайней мере, на первое время, путники двинулись дальше.
   – Жалко уходить!
   – Да!.. Очень, сынок, жалко. Отдохнули и поработали мы тут на славу. Но так надо…
    – Так надо, – повторил с грустью в голосе мальчик.
          Сначала шли они молча, а потом стала дорога веселее.
     – А тебе мама с папой рассказывали сказки? – спросил старик.
     – Нет!
    – А может, читали?
    – У нас не  было книг.
    – Неужели?.. А хочешь, я тебе расскажу одну очень интересную сказку? Она как будто  бы про нас, но это было совсем в другой стране, где-то не очень далеко от города Бремен.
Шли в тот город музыканты: кот, пес, петух и трубадур…
           Мальчик шел и слушал с упоением необычайное приключение сказочных героев.
И ему так понравилось, что стоило только старику замолчать,  он просил продолжения или другую сказку.
           Время от времени они останавливались, чтобы отдохнуть и на ночлег. Каждый день начинался с очень вкусного завтрака, и тогда казалось, что это было самое прекрасное, безоблачное время. С божьей помощью они шли почти две недели. Одно сбивало с ног –  усталость и сильная жара. Сезон выдался очень засушливый, даже реки обмелели и трава пожелтела раньше времени.
            И вот в один из обычных летних дней они услышали шум машин где-то на трассе. Значит, рядом люди, эта мысль пугала и радовала одновременно. Они не знали, идти по дороге или продолжать путь по лесу, следуя направлению трассы…
             Власка очень, конечно, устал, его ноги были стерты в кровь, и старик решил попытать счастья рядом с людьми.
              Выйдя на дорогу, они решили попробовать остановить машину. Но никто не решался сбавить даже ход. То ли боялись, то ли брезговали людьми в рваных одеждах. Куда вела эта асфальтированная дорога, они не знали, но уверенно шагали по ней вперед, чтобы достичь какого-либо селения.
              Наступила ночь, а они продолжали идти. Огни машин  пролетали мимо. Глаза закрывались прямо на ходу. Свернуть в лес было нельзя, с двух сторон было болото.
    – Ничего, Власка, ничего! Давай тебя пронесу немного. А потом, может, болото кончится, свернем и отдохнем в привычном для нас уютном лесном доме.
               Старик взял мальчика на руки и тот сразу заснул. Машины по-прежнему летели со свистом мимо, будто не замечая людей, которые нуждаются в помощи. Теперь остановить машину не было никакой надежды.
    «Только бы хватило сил, – думал про себя старик, молясь Пресвятой Богородице.
               И мольбы были услышаны. Какой-то огромный то ли «КамАЗ», то ли «МАЗ», то ли фура, в общем, груженая машина остановилась.
   – Куда путь держишь, папаша? – раздался голос молодого шофера из открытого окна.
    – В город.
      – Давно идешь?
     – Давненько…
    – Гляжу, малец твой совсем умаялся. Садись, довезу…
       – С радостью, – ответил старик. – А город-то далеко или деревня какая?
      – Да здесь всего километров двадцать. Вы откуда сюда попали? Не местные, знать?
       – Судьба закинула…
    – Понятно.
    – Малец-то твой будет?
   – Мой.
    – Ничего, теперь вы быстро до дома доберетесь.
     – У нас вот только заплатить нечем…
    – Да не вопрос! Ничего мне от вас не надо.
   – Доброе, сынок, у тебя сердце, – прослезился старик.
                Разговор не складывался, хоть шофер постоянно о чем-то спрашивал, видно, чтобы не заснуть по дороге. Но ни старику, ни Власу, было не до речей. Глаза закрывались сами собой. И ничего нельзя было с этим поделать. Дорога поворачивала то вправо, то влево, гул мотора ревел в ушах, оглушая, казалось, бесповоротно. Что будет завтра, никто не знал, ведь город это не лес, ни сеть, ни капкан не поставить. Куда они пойдут и что съедят на завтрак? Все запасы давно кончились. Это были их завтрашние проблемы. А сегодня  – сон. Только сон, чтобы набраться сил перед новыми трудностями.



4



              До города доехали быстро, было еще темно. Огни домов, фонарей мелькали за окном.
    – Власка, проснись! Мы приехали! – будил мальчика старик.
     – Где остановить вам, папаша?
     – Да где душа пожелает. Спасибо, дальше мы сами.
Выйдя из машины, они обомлели, кругом сверкали разными огнями рекламные вывески и витрины. Многоэтажные дома, как огромные великаны, нависали над ними. Почти в каждом окне горел свет. Красиво…
   – Куда мы теперь, дедушка?
   – Не знаю, сынок. Сейчас подождем, когда город проснется, и решим, а пока давай немного еще отдохнем.
              Отыскав ближайшую автобусную остановку, путники прилегли на лавку, чтобы еще немного вздремнуть. Но вскоре к ним подошел милиционер:
   – В чем дело? Прошу покинуть это место, здесь нельзя устраивать лежанки.
              Старик хотел, что-то объяснить, но человек в форме слушать просто не стал. И, забрав свои скромные пожитки, они устало побрели дальше. Вдоль пустынной улицы, полной неизвестности и отчужденности. С самого раннего утра на них сыпались одни неприятности и, видимо, день ничего хорошего не сулил.
               Как только рассвело, мальчик и старик пошли искать работу на ближайший рынок. Но тучные женщины за прилавками и неприятные по сути своей мужчины не шли абсолютно ни на какой контакт.
               Забившись в глубине рынка, рядом с пустыми ящиками и коробками, Власка вдруг громко заплакал.
    – Что ты, сынок?
    – Кушать хочется.
    – Потерпи, сейчас я еще попробую найти работу и тогда мы не пропадем.
     – Да кто тебя такого возьмет! –  раздался голос в мясной лавке. – Ты стар и весь в грязных обносках, может, у тебя и документов нет?
    – Нет… – тяжело вздохнул старик.
               Власка зарыдал еще сильнее, так что вокруг стала собираться толпа зевак. Со своими охами и вздохами, укорами и презрением. Кое-кто испытывал жалость и сострадание, хотя таких оказалось намного меньше, кидали монеты к ногам безутешного малыша, а кто-то жертвовал немного еды. Мальчик брал хлеб и с жадностью ел его, напоминая голодного волчонка.
   – Ладно! Иди сюда. Я возьму тебя на работу, хоть и стар. Но если будешь плохо работать, выгоню, так и знай. Денег не обещаю, но голодными не оставлю. – Добавил он, когда публика разошлась. – И попробуйте только украсть что-либо! Сразу сдам обоих, куда следует. И на бездомных управа найдется.
  – Кушать хочется! – опять протянул мальчик.
  – На, держи буханку и начинай работать тоже. Мне без разницы, что ты мал. Хлеб надо отрабатывать.
               Старик погладил малого по голове, а сам подумал: «Ну что за люди, даже к ребенку нет сострадания», –  и уже вслух добавил: – Ничего, Власка, ничего.
               Работали они целый день, тяжело было, что одному, что другому, но выбирать не приходилось. Под конец дня хозяин выдал зарплату и небрежно бросил: – Если завтра проголодаетесь, приходите отрабатывать свой хлеб насущный.
               Судьба заставляла мириться со всем.
   – Зато сытые, – говорил старик. – К другой жизни пока стремиться не приходится.
               Лето радовало последними лучами солнца. Деревья нарядились в осенние наряды, и спать под открытым небом становилось безумно холодно. Домик из картонных коробок совсем не грел и быстро промокал под проливными дождями. Хозяин хоть и обещал найти угол для ночлега, но все забывал, а может, просто не хотел связываться с оборванцами. Правда, говорят: сытый голодного не разумеет, люди врать не станут. Старик лихорадочно кашлял, особенно по ночам. Его лихорадило, бросая то в жар, то в холод. Но он не подавал вида. Крепился, как мог.
   – Дедушка, как мы будием жить дальше? Скоро зима… Мы превратимся в лед? – спрашивал по ночам Власка, дрожа от холода и прижимаясь ближе к старику.
     – Нет, сынок, мы обязательно, что-нибудь придумаем. Вот увидишь, Бог милостив, он нас не оставит.
                Костер своим горячим дыханием обжигал лица. И может, согрел бы их самих. Но холодный северный ветер пронизывал до костей. Прижавшись как можно ближе друг к другу, они засыпали.
                Каждое утро начиналась работа – долгие часы изнурительного, непосильного труда. И снова холодная ночь готовила свои жестокие испытания для этих беззащитных людей. Время шло. Силы старика стали заметно таять. Ночи под открытым небом не проходили бесследно. Стараясь согреть и сохранить жизнь ребенку, старый человек делал все, что было в его силах, подставляя свою жизнь под удар. Кашель становился все хуже и хуже. Все чаще приходилось работать с высокой температурой, чтобы выжить.
   – Дедушка, отдохни! Давай я, –  старался поддержать ситуацию Власка, пытаясь таскать неподъемные ящики с рыбой.
    – Нет! Нет! Я сам. Тебе нельзя таскать такие тяжести, ты еще совсем маленький.
               Каждый раз мальчик сильно обижался, когда его называли маленьким. Он давно себя не считал таким.





5



        Первый снег и первый день, когда старик не смог подняться на работу. Он лежал на тонких картонных коробках в тонкой одежде, а рядом  прижимался к нему, чтобы согреться, Власка. Хозяин решил, что старик сильно напился и долго сильно кричал на него, не решаясь подойти к нему ближе, чем на три метра, и уволил с работы.
   – Видишь, как я тебя подвел, – говорил со слезами дрожащим, еле слышным голосом дедушка. – Думал, что нам будет легче в городе выживать, чем в лесу… – тут старик многозначительно помолчал, и добавил: – Видно, добрые люди совсем повывелись. Как же нам теперь?
         И опять кашель не давал ему покоя. Дыхание вырывалось с таким свистом, что казалось, внутри  груди была спрятана большая гармошка. Власка сидел рядом, гладил старика по волосам и плакал, боясь отойти от него даже на минуту. Торговцы  с соседних ларьков иногда приносили что-нибудь перекусить и даже кто-то вызвал «скорую помощь», но люди в белых халатах только поморщились и помогать бездомным не стали.
    – Кушай, дедушка, кушай! – плача, умолял мальчик.
           Но старик лишь почти беззвучно шевелил губами. Лицо стало совсем бледное, может, от болезни, может, от холода. Мальчик наклонился совсем низко, чтобы разобрать, что говорил он.
   – Прости меня, сынок, не сумел я тебя уберечь. Видишь, как получается, хотел помочь, а принес одни проблемы. Теперь мне уже не подняться. Самому тебе придется идти по жизни. Не забывай обо мне, ты стал мне сыном. – Старик говорил так, будто чувствовал неумолимую гибель.
     – Не говори так, дедушка! Ты обещал, что мы всегда будем вместе, – всхлипывал мальчик, – так не честно!
             Этот вечер был как  никогда суров, снег уже не таял, а вода в лужах превратилась в лед. Старик и Власка по обыкновению засыпали, прижавшись друг к другу. Звезды светили как-то холодно и безразлично. Кашель иногда забивал старика. Власка, положив голову на тощую грудь деду, боялся уснуть, время от времени слушая его дыхание, он проверял –  дышит! И от этого ему становилось спокойнее. К утру силы бороться со сном совсем не осталось. Малыш уснул. Но вдруг Власка вскочил, отчаяние и ужас читались в его глазах. Оглянувшись по сторонам, искал глазами хоть одну живую душу на еле просыпавшемся и оживающем рынке.
   – Дедушка! – крикнул он что было силы, – не уходи!
               Худенькое тельце ребенка прижалось к бездыханной груди старика. Безутешное рыдание становилось все громче. Многим стало не по себе, мурашки пробегали по коже тех, кто тогда слышал его. Но никто не отважился подойти к ребенку.
               На этот раз приехавшая «скорая» уезжать не торопилась. Дождавшись приезда милиции, они стали укладывать тело на носилки.
               Власка дрожал не столько от холода,  сколько от страха перед судьбой в этом жестоком мире. Он потерял самого дорогого человека в своей жизни.
     – Дедушка! Ты же мне обещал! Не уходи! Как же теперь я! – кричал он, не чувствуя силы своего голоса.
                Слова звенели и растворялись в морозном воздухе. Так же как и жизнь человека исчезает в неизвестности, из которой, зови не зови, она не вернется и даже не откликнется. Мальчика невозможно было оттянуть от холодного тела старика. Ни на какие вопросы он не давал ответа, будто совсем ничего не слышал. Врач едва смог сделать какой-то укол и следом за машиной со стариком Власа отвезли в детскую больницу.

Природа установила неопределенный конец в жизни,
 чтобы всегда верилось в настоящее и ближайшее будущее.
Ф. Петрарка.



 

6


              С того времени прошло несколько лет. Власка  – в детском приюте, в тепле,  достатке и сытости. Но его глаза по-прежнему полны печали. Во сне он часто зовет дедушку и просыпается со слезами.
              Конечно, мальчика окружают заботливые добрые люди, но этот старик,  имя которого мальчик даже не узнал, остается для него ярким, радостным воспоминанием в жизни и вместе с тем самым грустным на тот момент.
              Ветки деревьев за окном гнутся до самой земли, будто в поклоне, солнце светит ласковым теплым лучом. Власка выходит в весенний сад приюта и  долго сидит молча, глядя на дыхание и трепетание природы. Теплый весенний ветерок с ароматом молоденьких листочков навевает на него воспоминания…
              Время пролетает.… Проходят детские годы… Но те поля, тот ароматный клевер и земляничные поляны, та маленькая деревянная машинка останутся самыми счастливыми моментами в жизни этого мальчика… 


Послесловие.

               
Каждый день нашей жизни проходит в погоне за заработком, своим личным благополучием. Мы живем в своем призрачном мире, доме, до которого больше никого и ничего не допускаем. А самое главное, что чувства сострадания и милосердия  больше не свойственны нашей душе…
       Все испытания природой мы принимаем не как дар божий, а как каверзные испытания судьбы. Даже не задумываясь о том, что все беды только от нас самих. Словно человек –  это бездушная машина, которая не способна на чувства.
      Но! Люди! Оглянитесь вокруг и, улыбнувшись на улице незнакомому человеку, вы почувствуете в ответ тепло его глаз! И будь то весеннее солнце или летний дождь, а быть может, это зимняя поземка, которая холодным северным ветром нам взбередит вдруг душу, и захочется своим родным людям сказать теплые слова любви! Или просто идя по аллее, вы случайно не наступите на ползущую под ногами божью коровку или другого милого жучка! Будьте добрее к тем, кто вам совсем не знаком. И возможно, вы откроете в себе те чувства, которые когда-то, далеко в детстве, были свойственны каждому из нас. И тогда не будет казаться качание веток деревьев на ветру одиноким, безразличным явлением в жизни! Пусть мир вокруг вас наполнится и проникнется вашей любовью ко  всему живому!

          
Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло:
она вместилище и блага, и зла,
 смотря по тому, во что вы сами превратили ее.
М. Монтень.



Загоруйко Ю.Н.
Русский дом.

Кот, мурлыча, нежно лижет свою лапу языком.
Очень рад был отобедать теплым, вкусным молоком.
Тусклый свет настольной лампы освещает скромный быт,
В будке пес совсем не лает, он уже, наверно, спит.

Лишь полена в русской печке гладит пламенем огонь,
Обжигая жаром этим мою женскую ладонь.
Чай из трав, кусочек лета, запах скошенной травы,
Я вдыхаю все букеты в самоваре у плиты.

Русский дом – души обитель, мира райский уголок,
Словно душу распахнули, заходя на огонек.
Время быстро пролетает, здесь часам учета нет.
Только помним, что кормили молоком кота в обед.

В кружке чай, в руке конфета, ароматы в доме лета…
И в душе пускай живет этот райский уголок.