Крещенные Пятью львами Глава 11. Щекотливая ситуац

 - Я ничего не слышал, - дрожа от холода или от страха, а, может, от всего вместе, прошептал ефрейтор Каплин, опустив взгляд себе под ноги.

- Вот такая история! Вот такая ис-тория! – в какой уж раз громко повторяя одну и ту же фразу, старший лейтенант хлопнул рукой по колену. – Стеклов, - повернулся он на полкорпуса к Валентину, - а ты что-нибудь слышал? Ведь ты был совсем рядом с ними?

Валентин встал и, пытаясь хоть что-то найти в свое оправдание, перебирал в памяти последние часы своего беспокойного сна. Сон его свалил далеко за полночь, когда Каплина в очередной раз сменял на посту ефрейтор Самид Сайдудулаев. Кроме них Валентин провел смену еще одного поста, из группы старшего лейтенанта Семена Коротова. «Меняю долговязого на долговязого, - почему-то про себя подумал Валентин. - И со спины если на них смотреть, то, как братья близнецы. И по росту, и по походке, и смотрят на всех как жирафы, молча и задумчиво».

Только сейчас и им было очень неуютно под взглядом старшего лейтенанта: предположительно, если верить медбрату, именно во время их дежурства произошло убийство четырех пленных и исчезновение одного, того самого рыжего, которого Валентин, увидев, сразу же назвал про себя необычным душманом. Суть в том, что трупы убитых – у каждого была свернута шея, еще не успели закостенеть. Кузьма сменил своего «братца» в четыре часа утра, Костя Каплин в шесть часов утра сменил Николая.

- Ладно, иди на пост, - махнул ефрейтору Каплину рукой старший лейтенант. – И смотри, ясный день, внимательно. Ситуация неприятная. Твои предположения, лейтенант, - Семен Коротов уселся рядом с Валентином.
Валентин пожал плечами.

- Я, товарищ старший лейтенант, спал рядом.

- От хо-ло-да зак-ры-ыл на всю мол-нию свой спа-льный ме-шок, - с раскладкой каждого слова на слоги начал повторять последнюю фразу Стеклова Коротов. – Спрашивается, а я где был в этот момент, ясный день?

- Точно! – толкнув Семена в плечо, спросил Валентин. – А-то наезжаешь на всех, как будто тебя рядом с нами не было.

- Верно, говоришь. Был, и также, как и ты, сладко спал и ничего не слышал, как и часовые другого караульного поста, находившиеся в пятидесяти метрах от нас. Вот в этом, Валя, и вся закавыка. А она, как палка, имеет два конца. Похоже, кто-то из наших убил этих душманов, - громко вздохнул старший лейтенант, - И версия одна: у солдат нервы сильно расшатаны. Душманы убивают их товарищей. Вторая версия, это сделал тот рыжий. Он же исчез?

- Да, да.

- Тогда другой вопрос, а вот куда он мог исчезнуть? Этот участок не имеет выходов. Это говорит о чем? Да, о том, что мы плохо осмотрели этот участок, где-то есть секретная тропка или лесенка.
И получается, этот душман был главным. И, чтобы припрятать всю информацию о поставках оружия сюда, денег, может, еще чего-то, вырезал всех язычков.

- Верно, - согласился с доводами старшего лейтенанта Стеклов.

- Тогда, вот, в чем вопрос, Валентин, - прищурившись, посмотрел на него Семен, - будем ли мы, ясный день, доносить с тобой эту информацию своему начальству?

- Нужно.

- Зачем? За-аче-ем, Валя? Чтобы нас отправили на допросы товарищам из особого отдела? Ты этого хочешь, ясный день?

- А по-другому разве обойдется? Вы же уже передали им вчера, что взят склад с оружием, деньгами, журналами, газетами. Теперь все это, товарищ старший лейтенант, находится под особым вниманием особистов.

- Ты прав, - хлопнул ладонью по колену Коротов. – Но я же не сказал сколько душман. Так?

- Товарищ лейтенант, - окликнул Стеклова Сайдудулаев, - я, вот, что нашел, - и поднял что-то похожее на блокнотик.

А это был, именно, он, величиной в два спичечных коробка. Все листы его были замусолены, но карандашные иероглифы неплохо просматривались на фоне грязи.

- Что это, как ты думаешь? – ткнув в иероглифы пальцем, поинтересовался у Сайдудулаева старший лейтенант.

- Какие-то буквы и цифры.

- Цифры, - присвистнул Коротов. – А, ну-ка, а, ну-ка, попытайся разобраться в них. Что здесь написано? - и ткнул в верхнюю строчку на первом листе блокнота.

- Да, уж, вроде сегодняшний день, десятое июня.

- И что там дальше?

- Так сразу и не разберешься, товарищ старший лейтенант. Вот, буква, цифра, еще цифра и имя. Да, да, имя. Это, похоже, записи какие-то по оружию. Ну, если не ошибаюсь, эту строчку можно перевести так: бист, то есть двадцать патронов для бура, винтовки, в смысле, взял Абдулахад. Так, вроде.

- Дальше читай, - поторапливает Самида старший лейтенант.   

- Здесь трудно понять. Ну, скорее всего, говорится о том, что стоимость одного патрона равна, не пойму, или всех, что-то непонятно. Или пять долларов. Именно, долларов, а мины – двадцать. А, понятно, это - противопехотная мина. И снова Абдулахад. Это, значит, этому духу проданы эти боеприпасы.
Следующее. Наср, это, скорее всего, имя. Так, ему выданы или проданы три гранаты по пятнадцать долларов, и ему же – гранатомет с двумя выстрелами…

- Казначейская книжка, - взяв из рук Сайдудулаева блокнот, и, перелистывая его, сказал Коротов. – Ясный день! Где она лежала, боец?

- Там, - Самид указал рукой на скальный выступ, - в щели между камнями.

- Да, - привстал старший лейтенант. – Сапера позови, - почему-то шепотом сказал командир. – Давай, давай, тебе говорю, - посмотрел он на Сайдудулаева.
Валентин теперь не отводил взгляда со старшего лейтенанта, догадываясь о его решении: осмотреть тот выступ, где лежал блокнот. Может, действительно, там находится еще одна дверь в другую пещеру.

Прибежавший сержант Скрябин, держа в руках свернутый толстый канат с широкими лентами, отвлек Коротова от изучения строения каменной стены.

- Где нашел, Витя? – спросил он у сержанта.

- Там, где мы высадились. Вчера оттуда забирал пленных и отвалился камень, а в нем вот она лежала, веревка, - тяжело дыша, заикаясь, говорил Скрябин. – Вот когда утром узнал, что этих убили, - сержант ткнул рукой в сторону лежавших афганцев, - вспомнил про нее и пошел посмотреть. И, точно, там, похоже, установлен какой-то механизм, чтобы опускать этот канат с грузом и поднимать груз сюда.

- Так, веревка короткая, - посмотрел на Скрябина старший лейтенант.

- Так, я кусок отрезал от нее, чтобы Вам показать. А, вон, те широкие ленты – скорее всего, используются для обвязки опускаемого и поднимаемого груза.

- Ясный день, что для этого они и служат! – постукивая пальцами по широкому шпагату, сказал старший лейтенант. – Правильно мыслишь, сержант. А, может, на дембель не пойдешь, останешься у меня сверхсрочником, а?

Скрябин заулыбался:

- Подумаю, товарищ командир.

- «Подумаю», ясный день. Думай, думай… Такие, как ты, люди в армии нужны, умные,
- подбодрил сержанта командир. - А механизм, думаешь, там есть?

- Так, высота скалы, на которой мы сейчас, на глаз, метров сто. Там внизу такой широкий каменный выступ. До него метров, ну, так, сорок где-то.

- Выступ, - задумался старший лейтенант. – Что ж там за механизм такой, а? Не на руках же они поднимали тяжелые грузы?

- Нужно все руками прощупать, товарищ старший лейтенант. Может, он и не там находится этот механизм, а, может, и там. Он, скорее всего, должен быть простым, ну, как у колодца, когда ручку крутишь, на бревно накручивается канат, опуская вниз ведро.

- Ясный день, Витя, я тоже деревенский, с Рязанщины. Только, вот, в чем вопрос, какой толщины должен быть этот моток, на котором накручено сто или сорок метров каната, а? Не думал?

- Значит, там, где-то есть пещерка, ну, пониже, и спущенный груз, скорее всего, духи на том камне, ну, выступе, руками ловят и втягивают его вовнутрь, в пещеру.

- И то все, слова-а, - сплюнул Коротов. – Это все слова.

- Товарищ старший лейтенант, - подбежал к Коротову боец. – Вы вызывали сапера, я пришел.

- Пришел, - посмотрел на солдата командир. – Пришел, значит? Говоришь, год в Афгане служишь?

- Нет еще, - заулыбался боец. - Ну, скоро будет, как год.

- А-а, ну, надеюсь, опыт какой-то в своем деле имеешь. Ты, вот, что, боец, посмотри здесь, вот на тот камень, и везде, похоже, здесь еще какой-то схрон есть. Это я тебе говорю, я-ясный день. Вот, боповец нашел там блокнотик душманский с разными записями. То, что этот блокнот отсюда, записи в нем об этом говорят, вплоть до вчерашней даты. И, скорее всего, пока мы сладко несли караульную службу, духи вылезли из своей пещерки и убили своих землячков, чтобы нам они ничего лишнего не сболтнули. Посмотри, только внимательно, боец. Очень внимательно, а то сейчас откроют щелочку из какого-нибудь своего склепа и нас здесь по одному прикончат, а, может, даже и всех сразу! - в голосе старшего лейтенанта слышится раздражение. – Это я тебе говорю. А я, как ясный день, все это вот здесь, - и похлопав себя по груди, сказал громче, - чую!

- Понял.

- Давай, давай, боец, смотри. Иванцов! - позвал он к себе солдата, чистившего тряпкой рацию. – Время, чего спишь?

Валентин встал и пошел к саперу, но тот поднял руку с выставленной вертикально ладонью - просил офицера не мешать ему.

Стеклов вздохнул, присел на камень, слушая старшего лейтенанта, натянувшего на себя наушники и громко повторявшего в микрофон одну и ту же фразу:

- «Рубин двадцать ноль второй - я - Рубин ноль третий! Рубин двадцать ноль второй – я - рубин ноль третий, ясный день! Рубин двадцать ноль второй – я - рубин ноль второй, - и, наконец, в наушниках раздался хриплый грубоватый голос, и Коротов продолжил. - Там у тебя тихо? Ноль третий, будь готов. Обнаружен склад, в любую минуту нас могут атаковать. Не расслабляйся, займи оборону, - и, сняв с головы наушники, сказал радисту, - Соединяй с первой группой…

-2-

День тянулся медленно. Сапер так ничего и не нашел, кругом скальные камни без трещинок и щелок. Выходит, кто-то из своих солдат шеи им сломал, когда пленные спали. А одного тихонечко, припугнув караульного. Или отвлек его, камень бросил рядом с ним, и пока тот искал причину, убитого душмана оттащил к краю скалы и сбросил. А других не успел, смена караула началась или еще что…
Так думал лейтенант, скорее всего, и старший лейтенант тоже. Его «сорванцы» здесь уже много помыкали своего горя, потери товарищей, вот, потихоньку и разделались с душманами.
Один солдат, худощавый, невысокого роста, привлек к себе внимание Стеклова, уж, больно сильный. Ладонь, как камень, судя по мозолям на косточках пальцев, увлекается каким-то единоборством, а, скорее всего, карате. Этот вид в Советском Союзе был почему-то запрещен, соревнования не проводили и по боевому самбо. Этими видами занимались только в спецназе, в разведке, в комитете государственной безопасности. …И любители, в секциях самбо и дзюдо.

Валентина с рукопашным боем познакомил его тренер, Владимир Воробей. Тот был мастером спорта по самбо и кандидатом в мастера по дзюдо. Насколько хорошо он владел боевым самбо, сказать трудно. Это смог оценить Стеклов только после того, как встретил второго бойца, владеющего этим видом спорта. Это произошло после того, как он поступил в военное училище и в свободное время занимался со своим командиром взвода старшим лейтенантом Бруснициным в спортзале.

В спаррингах с ним Валентин, не смотря на опыт борьбы, приобретенный за семь лет тренировок, чувствовал себя слабаком. Удавалось только вывертываться из захватов, но не всех. Серии нападений с применением быстрых и коротких ударов руками и ногами по корпусу, бедрам и рукам сбивали внимание Валентина, и в одно из последующих мгновений он, с захватом за шею или подножкой, летел на ковер. Только на третьем курсе у Валентина стали заметны какие-то успехи, но на четвертом курсе старший лейтенант покинул их училище. Говорят, ушел служить в комитет государственной безопасности, о чем он и мечтал. 

Солдат под взглядами Стеклова, чувствовал себя как-то неуютно. Это еще больше наводило на мысль, что он и есть тот тихий убийца пленных. И поэтому Валентин тихонечко стал расспрашивать об этом своих солдат, пулеметчика Каплина и переводчика Сайдудулаева. Но те делали вид, что удивлены такому предположению своего командира и мотали головами, что такого не может быть.

А, вот, старший лейтенант, внимательно посмотрев на Стеклова, почему-то согласился с этим. Это, вполне, может быть. Клинцов Сергей, так звали того солдата, был гимнастом, перворазрядником, с детства занимался этим видом спорта и на турнике крутил такие сальто, что уму непостижимо, как он мог на трех пальцах удерживать свое тело, делая на брусьях мельницу в десять оборотов.

А, вот, то, что он занимался каратэ, Коротов не согласился, уж больно для этого у Клинцова заторможены движения. 

- Он - мышечный, ты бы видел какие у него бицепсы, маленькие, четко выраженные, как у скульптуры, ясный день. Что говорить, гимнаст. А то, что он мог свернуть шеи пленным, вполне согласен, хотя, нет, он не злой, - сделав глоток воды из фляги, старший лейтенант задумался. – У него в отделении за три месяца погибли три товарища, все бы сейчас готовились к осенней демобилизации, ясный день, - понурив голову, продолжил шептать Семен Коротов. – Напоролись на мину, всех в клочья разнесло. Вот так, ясный день. Потом собирали их остатки по частям, даже в гроб, когда укладывали их части тел, могли перепутать, чья нога, чья рука, - и стер с лица набежавшую слезу.

Валентин отвернулся, чтобы не смущать старшего лейтенанта: в такую ситуацию ему еще не удавалось попадать.

- Теперь нас с тобой затаскают на допросы по потере пленных? – спросил Стеклов.

- Вполне, может быть. Перетрясут всех. Журналы-то, посмотрел?

- Сделаны на высоком качестве, цветные. Почти на каждой странице фотографии окровавленных военных и комсомольских билетов, наших убитых солдат, испуганных афганских детей, пленных солдат. Сайдудулаев перевел некоторые тексты… Такое впечатление, что это - заготовки, только изменены имена и фамилии. На боевые, когда идем, всем же, насколько знаю, запрещено носить с собой документы, а, значит, военные и комсомольские билеты.

- То же верно, - согласился с ним старший лейтенант. – Выходит, врут. Берут комсомольские билеты, дырявят, эххххэ…, - и замолчал.

- Пулями в сердца, - продолжил Стеклов и замолчал.

«Это - их идеология - народ поднимать против нас, - думал Валентин. – Из мухи сделать слона. А на кого рассчитаны эти журналы? На студентов? На безграмотное население? На наших солдат?»

Солнце расплавилось, от его последних угольков шел еще яркий свет, а, вот, самого шара уже не было, как и жары. Температура воздуха где-то около двадцати градусов. Нет, и камни не были ни горячими, ни холодными, а, значит, и температура здесь, на высоте, ниже, чем там, у подножия скал градусов так…

Валентин поежился и снова посмотрел на солнце, ища тот самый оставшийся последний уголек на вершине скалы…

- Ха-ха-ха-ха, - рассмеялись невдалеке от него солдаты.
Стеклов глянул на них. Подумать только, он старше этих ребят всего-то на несколько лет, может, некоторых и на четыре-пять лет, а, вот, в их компанию уже не тянет. Не тянет, потому что - офицер.

«Стоп-стоп, - остановил эту мысль Валентин. – А офицер это кто? Командир, - позевывая, подумал он, - их командир, а, значит, не должен опускаться… Глупости! – усмехнулся над этой мыслью Стеклов. – Просто, хм. А ведь так оно и есть. Хотя нужно с ними так же болтать, смеяться над веселыми историями. А где же Каплин и Сайдудулаев? – прищурившись, лейтенант рассматривает солдатские лица. – Нет ни того, ни другого с ними. Где же они?»

Хотел было привстать, но что-то удержало от этого. Причина - с той скалы, где они вчера убили душмана-пулеметчика и нашли на вершине ее хорошее гнездышко для часового, к ним быстро шел парень. Высокий, как Сайдудулаев.

«О-о, он самый. Значит, Костя Каплин сменил его на посту», - догадался Валентин.

- Что, Самид, как дела? – встретили его солдаты.

- Та, - отмахнулся тот и подошел к Валентину и, видно, еще не зная, как себя вести, отвернувшись от насмешников, приложив руку к каске, доложил:

- Товарищ лейтенант, ефрейтор Сайдудулаев закончил нести караульную службу. За время несения службы движения душманов не обнаружил.

- Ни шурави, - кто-то, давясь от смеха, повторяя слова Самида, издевался над ним.

– Ты лучше расскажи про свое землетрясение, - и снова смех.

- Ладно, Самид, перекуси и отдыхай, - широко улыбаясь, сказал лейтенант. – Что там за землетрясение? – посмотрел он на ефрейтора.

- Та, товарищ лейтенант, ну, что с них взять.

- А, ладно, иди.

И Самид, недолго думая, пошел к тем солдатам и сел среди них.
Слушая их пустые разговоры, шутки с легкими упреками, Валентин снова расслабился. Старший лейтенант спал. Всю ночь просторожил, а, вот, на рассвете, как и Валентин, уснул. А за это время, на самом рассвете, кто-то и убил пленных.

«Скорее всего, это сделал кто-то из своих», - в очередной раз повторил про себя эту мысль Валентин.

Она почему-то успокаивала.

Прикрыв зевоту пальцами, Валентин напряг мышцы плеч, но это, как думалось, не взбодрило его, а, наоборот, начало еще больше утомлять. Веки становились тяжелее и тяжелее, неуправляемая зевота все шире и дольше. А, вот, вода почему-то убегала от него. Валентин снова поднялся с земли и сделал к ней несколько шагов, но она все равно оставалась в метрах пяти от него. Снова попробовал к ней приблизиться, но что-то сдерживало, не пускало. Пытаясь вырваться из этого мокрого, липкого воздуха, Валентин попробовал прыгнуть. И получилось, только на секунду, и какая-то прозрачная сила снова вернула его на старое место. Плечо начало ломить. Неужели вывихнул?

Валентин открыл глаза и тут же зажмурился, пряча их от ярких лучей солнца. А рука так и болела, и он сейчас понял, что просто отлежал ее во сне.

А солдаты так и сидели в кругу, о чем-то разговаривая.

- Самид, да, я видел же, что ты полз к тому дальнему! – голос говорившего, был грубоват.

- Но, но, но, - качал головой Сайдудулаев. – Я спал. Я, когда сменил Костю Каплина, еле дополз до вас, еле залез в спальный мешок, холодно же было. И тут же вырубился.

- Значит, ты лунатик! - кто-то из солдат, засмеявшись, сказал писклявым голосом…
Валентин осмотрелся, где старший лейтенант? А тот был на своем месте, спал. В принципе, старшим, если командир спал, оставался не он, Стеклов, а сержант, который взобравшись на вершину камня, нависшего на той стороне их небольшой «поляны», смотрел куда-то вдаль.

Потянувшись, Валентин глянул на циферблат своих часов и, успокоившись, что спал всего-то пять-семь минут, снова стал укладывать голову на рюкзак поудобнее. Можно было еще поспать, а то ночью этого будет сделать невозможно…   

- Да, что вы сочиняете! – попытался остановить своих надоедливых сослуживцев ефрейтор.

«Вот, неугомонные люди», - подумал Валентин, пытаясь ухватиться своими мыслями за хвостик свернувшегося с ним рядом покоя.

А он был мягким, как шерсть у кота, податливым и теплым. Его мурлыкание располагало к отдыху, к желанию ни о чем не думать. Но это был не покой, а его фикция, обман. И Валентин, пытаясь удержать свою спину, голову, проваливавшихся в бездну, хватаясь руками за камни, все же смог удержаться…

…Солдаты сидели кружком, и откуда только у них столько сил? На часах тринадцать – семнадцать. Не понял, Валентин вздрогнул. Что же это, получается, спал больше получасу, а показалось, что, вот, только закрыл глаза.

Растирая плечо, потянулся, мышцы деревянные, в голове туман. Стыдно перед солдатами. Раззевался, этого еще не хватало! Скоро смена постов, хотя, нет, до четырнадцати часов еще времени предостаточно.

Семен Коротов так и оставался лежать в том положении, свернувшись в клубочек. Нужно посмотреть его, жив ли? А то мало ли, если на рассвете какая-то тень добралась до пленных и поломала им шейные позвонки, то и днем это сделать не так трудно: все отвлечены своими заботами. И крайнего нашли - Сайдудулаева, выдумают же.

Когда приблизился к старшему лейтенанту, тот в мгновение открыл глаза и, приподняв ствол автомата, резко посмотрел на Стеклова:

- Что там? – спросил он у Стеклова.

- Все нормально, спи, - поднял ладонь вверх лейтенант.

- Разведи ребят, проконтролируй сержанта и не отпускай никуда радиста. Мало ли что. В пятнадцать ноль-ноль поднимешь меня, потом сам поспишь.

- Есть! - кивнул ему Стеклов.

И старший лейтенант снова положил голову на свой бронежилет и задремал. По-другому этот сон с постоянным бдением и не назовешь, в любое мгновение готов вскочить…

Валентин обернулся к солдатам. Оказывается, они спали, сидя. Будить Сайдудулаева было как-то жалко, до заступления на пост у него еще есть, - Валентин посмотрел на часы, - полтора часа. Но, бывает же, ефрейтор находился в том же состоянии дремоты, как и старший лейтенант. Встал и посмотрел на своего командира, лейтенанта Стеклова.

Валентин, не мешкая, махнул ему подбородком, мол, нужно поговорить.

- Чего они тебя там достают? – спросил Стеклов.

- Да, выдумали, что это я тех пленных на рассвете поубивал.

- Не ты?

- Да, пусть Аллах меня накажет, если я обманываю Вас.

Валентин вопросительно посмотрел на Сайдудулаева.

- А что за землетрясение было, когда?

Самид встал в полный рост и также вопросительно посмотрел на своего командира:

- А, что, не было?

- Нет, вроде, - помотал головой лейтенант.

- Значит, товарищ лейтенант, мне показалось. А то, как задрожит земля, я поднялся, и все, больше ничего не помню.

- Угу, садись, - Валентин это сделал после него и, обратив внимание на бордовое пятнышко под правым виском Сайдудулаева, спросил. – Ударился головой?

- Я? Да, нет, вроде, - Сайдудулаев начал ощупывать голову и, добравшись до пятна, вскрикнул. – Ух, ты?! Как же я так?

- А, где ты спал, покажи, - попросил Стеклов.

- Да, вон, там, - Самид показал пальцем под выпуклый серый камень.

- Пойдем, покажешь. Автомат…

- А, да-да, - и Сайдудулаев, подняв оружие, посмотрел на Валентина.

- Сними с предохранителя и вставь патрон в патронник.

- Что, что? - тут же зашушукались солдаты, спавшие невдалеке.

Валентин, глядя на них, приказал:

- Будьте готовы. Неужели под Сайдудулаевым было не землетрясение?

- Стой, стой! – вскочил и старший лейтенант. – Что за шум?

- Мой ефрейтор говорит, что утром было землетрясение.

- Глупости! – возмутился Семен Коротов. – Ну, и каков вывод? Спал твой ефрейтор?

- Он там спал, - Валентин показал в сторону выпуклого камня. – А часовой говорит, что он якобы вылез из своего спального мешка и удушил всех пленных.

- Свиря, - старший лейтенант посмотрел на одного из своих бойцов. – Ты не гонишь?

- Никак нет, товарищ старший лейтенант.

- Что ж ты молчал? - почесав лоб, спросил или просто сказал Коротов. – Готовьтесь, всем надеть каски и бронежилеты. Рассредоточиться вокруг этого места. Вот, дети, а. Сапер, сюда!

Легонько простукивая камни штык-ножом, сапер резко поднял руку, требуя внимания. Пригнувшись, и, осматривая у себя под ногами плоскую часть камня, сделал несколько шагов назад.

- Похоже, это - крышка, нужно ее как-то приподнять.

- Понял. Ты это и сделаешь. Немножко поднимешь ее, я туда брошу гранату, и закроешь. Уяснил?

- Так точно. Бойцы, готовьтесь.
Валентин, выбрав более удобную для себя позицию, выставив вперед ствол автомата, приготовился к бою.

- Товарищ старший лейтенант, а, может, просто дымовуху туда бросить, а то, как рванет, а там - мины.

- Давай, готовься. Если начнется стрельба, то твоя дымовуха им на руку будет. Хотя…

- 3 - 

Когда вскрыли подвал, двое солдат, отодвинувших люк, сразу же прикрыли свои лица руками и, как можно дальше, отодвинулись от входа. Из подземелья шел смрадный запах сероводорода. Старший лейтенант, прикрыв ладонью нос, подошел к подземному входу и заглянул туда.

- Что там? – спросил у него Валентин.

- Трупы, трупы, трупы, - растирая глаза, громко прошептал тот и сказал:

– Закройте. Фу-у, дышать невозможно.

- А, может, там, что-то, ну…

- Что «ну», лейтенант, а? – глаза у Коротова налились кровью. – Что? Химоружие? Так лезь, вытаскивай трупы и ищи, ясный день, и противогаз не забудь. А я терять своих людей таким способом не хочу. 

Стеклов, словно оплеванный, растеряно смотрел то на старшего лейтенанта, то на солдат.

- Чего смотришь? Пойдешь стучать? Иди, кто тебя держит!? – «куснул» Валентина старший лейтенант.

- Так…

- Агитатор, твою мать! - оскалившись, посмотрел на Стеклова Коротов, - Я тебе, ясный день, все сказал!

Валентин, дрожащими руками расстегнул противогазную сумку и, наполовину вытащив наружу из нее маску, подошел к крышке.

- Ефрейтор, ко мне! Помоги сдвинуть камень, - приказал Валентин.
Сайдудулаев ухватился за край камня. Запах, стоявший у этого места, вызывал рвоту, но Валентин, задерживая дыхание, приложив неимоверные усилия, сдвинул с места крышку и из образовавшейся щели получил мощный удар скопившегося в подвале газа.

Плача, он отодвинул подальше крышку, и то, что он увидел: смотрящие на него в испуге огромные глаза на позеленевшем лице человека, оттолкнуло его в сторону.
Сайдудулаев, ухватив лейтенанта за плечи, начал подальше оттаскивать его от ямы.
Но этого Валентин уже не помнил. Когда его привели в чувства, сознание с трудом возвращалось к нему. Что запомнилось, Стеклову постоянно не хватало воздуха. Он, как мог, шире открывал рот, стараясь, как можно больше, втягивать в себя теплого горного воздуха, и только через какое-то время Валентину стало лучше, но не совсем. В горле что-то жгло, но признаваться в этом командиру не стал, понимая, что у каждого из солдат во флягах осталось и без того мало воды. А расходовать свою, значит, оставить себя без нее неизвестно на какое время. Поэтому старался «затушить» это жжение малыми глотками из своей фляги, после чего, постоянно взвешивая ее в ладони, пытался определить, сколько еще воды в ней осталось…

Резало и глаза, поэтому лейтенант открывал их не полностью, а только на чуть-чуть приподнимая веки, пытаясь определить, кто в данный момент находится с ним рядом.
Кто-то подсел к Стеклову, громко сопя.

- Ну, как, Валя? – спросил он.

Судя по голосу, это был старший лейтенант.

- Ничего, - выдохнул из себя Стеклов. – Закрыли крышку?

- Ясный день, - ответил Коротов. – Если там находится большая концентрация сероводорода, то может и взрыв произойти. Для него воздух – это, все равно, что искра для бензина. Бух и все, и окажемся мы, браток, с тобой, размазанными по воздуху, как ясный день.

- Не подумал,- пытался хоть как-то поддержать начатый разговор Валентин.

– Я с такой ситуацией уже сталкивался. На Чарикаре, когда проверяли кишлак, в одном из кяризов лежало несколько автоматов. Ясный день! Один из бойцов, увидев их, не спрашивая моего разрешения, полез за ними. Там и остался, не спасли, задохнулся. Второго, которого на канатах спустили туда за ним, чтобы вытащить его, еле откачали. Так что, браток, прежде чем здесь что-то делать, напомню: сгоряча можно только от пуль свою задницу прятать и хвататься за все, что можно, если падаешь. Ясный день. Я думаю, этот урок тебе навсегда запомнится?

- Да, да, - снова вздохнул Валентин.

- Ладно, - похлопал по плечу лейтенанта Коротов, - приходи быстрее в себя. Чувствуется ночью нам здесь без заварушки не обойтись, или утром. А предчувствие, оно, брат, как ясный день…

- Товарищ старший лейтенант, а этих, мертвяков, куда? Может, их в пещеру с боеприпасами затащить.

- Вот, ё! – воскликнул старший лейтенант. – Ну, нашел куда. Вот, ясный день. Ну, давай, туда их, - и громко вздохнул. – Ладно, время тебе полчаса, хватит болеть, - похлопав по плечу Валентина, сказал Семен и ушел.

…Шум чего-то, пролетавшего нарастал, потом - хлопок. Второй, третий. Вжимаясь в камни, Валентин пополз к каменной стене, но кто-то из солдат его остановил, прошептав:

- Товарищ лейтенант, не двигайтесь. Вы в мертвой зоне от осколков.
Стрельба из автомата короткими и продолжительными очередями привлекла внимание Валентина. Похоже, это - работа Кости Каплина.

Больше взрывов не было.

- Не успели прицелиться, - расслышал Валентин слова солдата.

- Не понял, боец.

- Ну, может, еще продолжат по нам кидать эти мины, товарищ лейтенант. Не знаю.

- И?!

- Я не знаю, товарищ лейтенант, но, судя по взрывам, они взорвались в метрах тридцати от нас, там, за скалой.

- А-а, понял. Стреляли по нам они не точно. А, чтобы точно, то нужно дать еще серию выстрелов, так? – почему-то спросил Валентин.

- Да, да, - заулыбался солдат.
И только сейчас Валентин про себя отметил, что к нему вернулось зрение, глаза больше не болят, хотя тереть их руками еще очень хочется, но это запретил ему делать медбрат.

- А что это у тебя? – ткнул пальцем на винтовку, зажатую в руках бойца Стеклов.

- Бур, - прошептал солдат, – душманский. Я там его нашел. Смотрите, - и, развернув винтовку прикладом вперед, указал на несколько рядов царапин. - Их сорок три, посчитал. Каждая черточка, скорее всего, наш убитый солдат, а те, что пошире полоски – офицер, их семь.

- Думаешь? – напрягся Валентин.

- Ну, не знаю, но, скорее всего, это, именно, так.

Валентин отстранился от солдата и посмотрел в сторону, на командира группы старшего лейтенанта Семена Коротова, сидевшего у рации.

- Рубин двадцать ноль второй - я - Рубин ноль третий! Рубин двадцать ноль второй
- я - Рубин ноль третий, - кричал громко радист.
Потом, когда ему ответили, старший лейтенант переодел наушники на себя и начал говорить

- Я - Рубин ноль третий. Кто стрелял из миномета, что видели? Так, так, так. Ясно. Мы уничтожили? О-о, ясный день. Отбой. Кажется, душманы зашевелились, - посмотрел он на своих бойцов. - Кто там из наших строчил по минометчику, а?

- Боповец,- ответил сержант.

- Лейтенант, да, он у тебя снайпер! - подошел к Валентину Коротов и пожал руку. - Благодарность объяви ему, а я представлю его к медали. Это я тебе говорю! Ясный день! Здесь нам одной мины хватило бы, чтобы на небеса отправиться. А он, выходит, их увидел, вон, на том склоне. Да, вот, туда смотри, где штык скалы торчит. Вот, дураки, а. И спасибо, что они такие. Думали, мы не заметим их, а твой, вот, дал по ним, и весь расчет, трех душманов, положил. Как его, говоришь, фамилия? Каплин?! Сержант, запиши: ефрейтор Каплин.

А, насчет, этих убитых, я думаю было так, - старший лейтенант сел на камень, - слушай. Когда мы летели, они здесь принимали оружие, мины с этих вьючных, там мой Федоров проход обнаружил, по которому они пронесли сюда мины. А их казначей, духовский, принимал все это здесь у них и расплачивался за работу. Когда мы стали приближаться к ним на вертолетах, он их и затолкал в ту ямину и прикрыл, ясный день. И когда мы в бой вступили, спрятался. А потом под утро, дождавшись, когда мы будем крепко спать, этим шеи сломал, а тем бросил гранату через отверстие в яму. Я тоже хлопок слышал, и, как земля дрогнула от взрыва, ясный день! Хорошо твоему ефрейтору голову не скрутил.

- А как Вы узнали про отверстие? – поинтересовался Валентин.

- А тряпка в расщелине между камнями, присыпанная осколками от камней.  Он вытащил эту тряпочку и скатил им гранату. Вот от нее чека. Не наша. Думал, мы ее за свою чеку примем. А, может, ему было все равно. Убрал лишние языки, и проблема снята …

Вот, тебе, лейтенант, и ясный день…

- А, может, он - иностранец? – подумал вслух Валентин.

- О, а как ты догадался об этом?

- Ну, рыжий… - сглотнул слюну Валентин.

- А ты его видел? – напрягся старший лейтенант.

- Вчера, когда ваш солдат выключил трех душман, среди них был один рыжий, все руки у него в мозолях, как у каратиста. Его среди убитых не было. Скорее всего, он и есть тот убийца, который скрутил своим шеи, бросил гранату в подвал к этим и исчез.

- Все, может быть, и так, - согласился с Валентином старший лейтенант. Только теперь докажи особисту, что все это было, именно, так, а не ты сам явился убийцей этих людей.