История простой королевы

Спокойная фэнтезийно-околобалетная история. Профессионалам и всем любителям балета посвящается. Ах, если бы все в жизни было так гладко, как в книге!
P.S. Знающих правильные pas и положения рук, прошу отнестись снисходительно.

                Глава 1.
                Я попала.

   Вечер в королевском дворце, как всегда, проходил спокойно. Последние семьдесят лет были очень удачными для страны. Неурожаев практически не было, эпидемий тоже не случалось. Нищих Так вообще лет пятьдесят никто не видел. И все эти заслуги жители приписывали вдовствующей королеве–матери. В стране поговаривали, что пока она жива, в Россе будет мир, покой и достаток. И поэтому за ее жизнь ежедневно возносились молитвы, дабы земной путь королевы Анасатии как можно дольше не заканчивался. Информация о том, что она бывшая фея, блиставшая на лучших сценах мира, никогда не скрывалась. И каждая девочка, которой выпала честь стать феей, старалась быть похожей на нее. Королева-мать прекрасно знала это и при каждой возможности старалась зайти в столичную академию фей, чтобы поддержать и поговорить с мальчиками и девочками, будущими большими и маленькими звездами подмостков. Иногда она приходила на вступительные, годовые или выпускные экзамены и тогда будущие и настоящие ученики старались показать все, даже то, что считали для себя невозможным, чтобы блистательная королева их отметила.
   Сегодня королеве-матери исполнилось сто лет. Несмотря на столь солидный возраст, она оставалась бодрой и энергичной. Легкая улыбка редко сходила с ее лица. Но сегодня Анасатия немного грустила. Все–таки она прожила уже целый век. Королева понимала, что не вечна, но хотела пожить еще немного, чтобы не расстраивать всех тех, кто ее искренне любит. А таких людей, поверьте, очень и очень много.
   Большое торжество, посвященное юбилею королевы-матери, подошло к концу. Как обычно, Анасатия не уходила с праздника, пока не попрощается с последним гостем.
– Мама, ты не устала? – спросил ее действующий король Любомир Третий. – Поздно уже.
– Все хорошо, сынок. Как ты сам?
– Нога побаливает. Сама понимаешь, старая травма.
– А я говорила тебе, не прыгай со скачущей лошади. Но ты же не послушал меня, а потом два месяца в гипсе провел. А еще король!
– Мама, это было больше тридцати лет назад, а ты все мне это припоминаешь.
– Конечно. Из-за сломанной ноги пришлось отложить твою коронацию. И Рада все равно отказала тебе. Но, что ни делается, все к лучшему.
– Ваши величества!
   К королю и королеве подошла последняя пара уходящих гостей.
– Граф, графиня. – кивнула королева–мать.
– Благодарим Вас за чудесный прием. – сказал граф.
– И примите еще раз наши искренние поздравления. – добавила графиня.
– Рада была вас увидеть. Всего вам доброго.
– До свидания.
   Гости поклонились и ушли, а к матери с сыном подошла действующая королева Марфа.
– Матушка, – сказала она, целуя свекровь в щеку. – Горничная говорит, что в Ваших покоях закончились вазы для цветов и она не знает, куда еще их поставить.
– Пусть отнесет к вам и внукам. – ответила Анасатия. – А остальное раздаст слугам.
   Горничная, стоявшая неподалеку, услышала слова хозяйки, присела в поклоне и ушла.
– Ну что, дорогие мои, проводите бабушку до ее комнат? – поинтересовалась королева–мать. – Вижу, что вы хотите мне еще что–то сказать.
– Ты как всегда проницательна. – сказал король, предлагая одну руку матери, а вторую жене. – Мы действительно хотели тебе кое что сказать. Но не знаем, как ты к этому отнесешься.
– Пока вы мне ничего не сказали, я к этому никак не отношусь. Поэтому не тяни  домашнее животное за детородные органы, а говори.
– Мы хотим через два месяца передать трон Мирославу и Вилене. – помолчав, сказал король.
– Не уверена, что мой внук готов к правлению.
– Но дольше тянуть нельзя. – сказала королева Марфа. – Через три месяца Мирославу исполняется тридцать один год. А Вы знаете правила.
– «По исполнению наследному принцу тридцати лет, действующей королевской чете должно передать трон наследнику. Срок не более одиннадцати месяцев.» – процитировала Анасатия статью закона. – Я знаю. Но он такой…безалаберный, порывистый. Как такой шалопай будет править страной?
– Ты не права, мама. Он умный и дальновидный.  – сказал Любомир. – А то, что у него характер веселый, так это твоя наследственность.
–  И потом, не забывайте о Вилене. – добавила Марфа. – А она очень хорошо влияет на нашего сына.
– Ну что ж, закон есть закон. – вздохнула королева–мать. – Дальше действительно тянуть нельзя. Пусть готовятся, а я благословлю.
За разговором трое венценосный особ дошли до покоев королевы-матери.
– Значит, через два месяца я стану королевой–бабушкой. – улыбнулась Анасатия. – Забавно. Такого этот мир еще не видел. Спокойной ночи, дети.
– Спокойной ночи.
Любомир Третий и Марфа поцеловали Анасатию, получили ответные поцелуи и королева–мать зашла в свои покои.

                ***

– Глаша, ванна готова? – спросила королева у горничной, вытаскивая шпильки из серебристо-седых волос.
– Да, ваше величество, все готово. – ответила та, открывая дверь в мыльню. – Я помогу Вам раздеться.
– Как в оранжерее. – вздохнула Анасатия, погружаясь в воду до подбородка. – Может запретить законом дарить мне цветы?
– Это не поможет. – ответила Глаша, готовя ночную сорочку и халат своей госпоже. – Вы кумир всей страны. Даже если запретите, люди все равно будут нести Вам цветы. Я сделала Вам чай.
– А пирожные? – заинтересовалась королева.
– Как Вы любите, фисташковые с творожным кремом.
– Прекрасное завершение дня! Возьми себе несколько. Я знаю, твой сын их тоже любит.
– Спасибо. – горничная помогла королеве выйти из ванны и закутала в полотенце, завистливо вздохнув.
– Что такое? – спросила Анасатия.
– Вы так прекрасны. – вздохнула еще раз Глаша, не переставая ухаживать за королевой. – Простите, ваше величество. Вам сегодня исполнилось сто лет, а выглядите Вы намного моложе. Вот бы и мне быть такой в Вашем возрасте.
– Попробуй сначала до него дожить. Но нет ничего невозможного. Нужно только приложить усилие. Ты же знаешь, с чего начинается каждый мой день. Если бы не это, не дожила бы я до сегодняшнего дня. Кстати, как дела у твоего сына? Беломир, кажется? Ему уже исполнилось тринадцать лет?
– Да, ваше величество. Вчера Беломир ходил к распределяющему.
– И что ему сказали?
– Он будет феем.
– Хорошо. Через месяц вступительные экзамены. Я обязательно посмотрю на твоего сына. А теперь иди. И пирожные не забудь.
– Да, ваше величество. Спасибо, ваше величество.
Горничная поклонилась, взяла одну из тарелок с пирожными и пошла к двери.
– Спокойной ночи, ваше величество. – она еще раз присела в реверансе и закрыла за собой дверь.
   Анасатия прошлась по комнате, подошла к книжному шкафу, пролистала несколько книг, выбрала одну и вместе с ней уселась пить чай.
– М–м–м, божественно. – сказала она, откусывая пирожное. – Надо завтра зайти на кухню и поблагодарить кондитера.
Выпив чай, и, накрыв оставшиеся пирожные салфеткой, королева устроилась с книгой на кровати.
     В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом страниц и тиканьем настенных часов. Вдруг в коридоре раздался топот, дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулись три кудрявые рыжие головы, мальчика лет десяти и двух девочек лет восьми, похожих друг на друга, как две капли воды.
– Бабушка, – страшным шепотом сказал мальчик. – ты не спишь?
– А, это вы, котятки. – улыбнулась Анасатия, откладывая книгу. – Ну, бегите сюда.
   Дети быстро забежали в комнату и запрыгнули на бабушкину кровать.
– А пироженку можно? – спросила одна из девочек.
– Можно хоть все. – ответила королева, погладив кудрявую головку. – Но не в кровати.
   Ребятня унеслась к столу, а Анасатия стала с умилением наблюдать за правнуками. Они так были похожи на ее покойного мужа, короля Богдана Пятого. Особенно мальчик, Светозар.
   Когда пирожные были съедены, а липкие ручки и мордашки вымыты, дети снова переместились на кровать.
– А вас мама не будет ругать? – спросила Анасатия, обнимая правнуков.
– Нет, она с папой в шашки играет. – сказал мальчик.
– На раздевание. – округлила глаза одна из сестричек и хихикнула.
– И кто проигрывает? – живо заинтересовалась королева.
– Пока ничья. – сказала вторая сестричка.
– Они проиграли друг другу верхнюю одежду, обувь, носки и чулки. – добавил брат.
– Светозар, Анисия, Акулина, – строго сказала бабушка, но глаза ее смеялись. – подсматривать неприлично.
– Но, если бы мы не узнали, чем занимаются мама с папой, то не смогли бы к тебе прийти. – рассудительно заметил Светозар. – Зато теперь мы знаем, что два или три часа у нас точно есть.
– Зачем вам столько времени?
– Расскажи, как ты попала в наш мир и встретила дедушку Богдана. – сказала Анисия.
– Но я вам уже много раз это рассказывала.
– Ну и что. – сказала Акулина. – Нам нравится. Это так здорово.
– И это то, чего у нас никогда не будет. – добавил Светозар. – Зато можно помечтать, представив себя на твоем месте.
– Ну, хорошо. Устраивайтесь под одеялом.
Ребята резво юркнули под одеяло и прижались к бабушкиным бокам. Поцеловав кудрявые макушки, королева-мать начала свой рассказ:
– Все началось в тот день, когда мне пришлось срочно идти в магазин…

                ***

   В тот день мне пришлось срочно идти в магазин, потому что у меня в одночасье закончилось все. Это было необъяснимо. Буквально вчера у меня был минимальный набор для выживания женщины двадцать первого века, а сегодня у меня закончилось все. Еда, косметика, средства гигиены, не было ничего. А я так хотела сэкономить! В день зарплаты на работе мне выплатили премию в размере двух окладов в дополнение к основным средствам и я владела довольно крупной суммой. Я жила одна, ни детей, ни мужа не было. Правда была мама, бодрая старушка, не так давно вышедшая замуж за иностранца, и, укатившая в солнечную Италию на ПМЖ. Но здесь, в родной Москве, родственников у меня не было. По крайней мере близких. И поскольку я была одинока и семью заводить не собиралась, начальство использовало меня и в хвост, и в гриву. Правда и платила прилично. Недавно я заключила целую серию выгодных контрактов, за что, собственно, и получила премию. Обрадовавшись этому факту, я вознамерилась взять отпуск, первый за три года кстати, и отправиться куда-нибудь в экзотическую страну. В Таиланд или Индонезию. А тут такая подстава в домашнем хозяйстве. Тяжко вздохнув, я затолкала пупырчатое земноводное в самый дальний уголок и даже притопила слегка, чтобы не высовывалось, вытащила заботливо отложенную заначку и, прихватив большую сумку на колесиках, отправилась в небезызвестный всем гипермаркет. И тут мне показалось, что черная полоса в жизни, не успев начаться, сменилась на белую. И вроде бы до черной пятницы еще две недели, а тут поголовно скидки во всех магазинах и практически на все. Радостно потирая ладони, я рванула закупаться. Я брала все в подряд: муку, крупы, сахар, соль, чай, кофе, макароны, мясо, сыр, шампунь, крема, мыло, декоративку. И еще радовалась, что дешево отделалась. На радостях я решила завернуть в свой любимый салон серебряных изделий. Почему не золота, раз деньги позволяли? Потому что серебро в разы дешевле, а модели с позолотой по внешнему виду не отличить от золотых. Дешево и сердито. Ну и жабу никто не отменял.
   Продавцы встретили меня с распростертыми объятиями, как любимого постоянного покупателя. Предупредив, что сегодня гуляю напропалую, я попросила, чтобы мне собрали несколько позолоченных комплектов. Спустя час я стала обладательницей пяти полных гарнитуров, состоявших из серег, цепочек с подвесками, колец и браслетов. Довольные друг другом, мы расстались и я пошла на выход.
И тут случилось странное. На выходе из гипермаркета я не смогла сдвинуть с места свою сумку.
– Но не настолько же она тяжелая, чтобы колеса не проворачивались. – подумала я и обернулась в надежде обругать того, кто придерживал мою сумку.
Но сзади меня никого не было. В смысле, люди были, но они аккуратно огибали мою сумку, не замечая и меня, и ее. Пожав плечами, я развернулась снова потянула за ручку. И снова не смогла сдвинуться с места. Я разозлилась. Неужели я так ослабла, что даже сумку на колесиках сдвинуть не могу. И тогда я сделала рывок, и сумка вдруг так резво покатилась, что я даже часть пути пробежала. Да что же это такое? Я снова обернулась и внезапно увидела…себя. В той же одежде, с той же сумкой, будто смотрелась в большое зеркало. От неожиданности я сделала шаг навстречу себе, но другая «я» замахала на меня руками, будто прогоняя.
– Что? – недоуменно спросила я.
– Иди. – я услышала тихий голос своего двойника. – Иди туда.
– Куда?
– Туда. Там тебя ждет другая судьба.
– Куда идти?
– Обернись, дура. Что застыла? Иди же.
– Еще и обзывается. – подумала я и сделала то, что от меня требовала другая «я».
   Увиденное меня ошарашило. Это была не та улица. Я снова повернулась, но двойника моего уже не было. Там тоже была другая, новая улица. Мало сказать, что я испугалась. У меня был шок. Краем сознания я понимала, что попала в какую-то параллельную вселенную, но легче мне от этого не было. Я ведь трусиха. И замуж поэтому не вышла, и ребенка не родила, когда была возможность. Я даже домашнее животное не заводила из страха, что не справлюсь. Книг фэнтези в моей домашней библиотеке было много и я частенько представляла, что попадаю в другой мир, волшебный, где моя судьба складывается иначе. Интересней, ярче, чем повседневная. Но одно дело мечтать, а другое дело реально попасть.
– Вот это я попала. – прошептала я, пытаясь справиться с истерикой. – Попала так попала.
   Прижавшись спиной к фасаду ближайшего дома, я начала потихоньку осматриваться. Место, в которое я попала, было ну точь-в-точь в стиле стимпанк. Смесь механики с волшебством. Одежда на людях, здания, механические повозки (автомобилями их язык не поворачивался назвать), дирижабли в небе, все было выдержано в этом стиле. А волшебства всему этому добавляла бесшумность повозок и чистота на улице. Я привыкла к двигателям внутреннего сгорания, на крайний случай, к паровым двигателям. Но они не бесшумны и вонючи. Здесь выхлоп был, а звуков и запахов не было. И мусора не было. Вообще. Было очень чисто, даже нищие не имели специфического аромата. Дороги и пешеходную часть убирали маленькие механизмы, вооруженные щетками и емкостями для мусора. Пока я стояла,  один такой добрался до меня и начал чистить мою одежду и сумку, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Я подождала, пока это чудо волшебной техники закончит свою работу и поедет дальше, взялась за ручку сумки и покатила ее вперед. Куда мне идти я не знала, поэтому решила идти пока прямо. Разглядывая дома по обе стороны улицы, мой взгляд наткнулся на вывеску: «Бюро регистрации поселенцев». Очень интересно. Вдруг мне сюда надо? Но я же попаданка. А что делают с попаданцами в этом мире? Вот то-то и оно. Неизвестно. Но мне нужна хоть какая-то информация. А здесь, я думаю, эта информация есть. Сделав глубокий вдох, я взялась за ручку двери и повернула ее. Дверной колокольчик звякнул и я очутилась внутри.

                Глава 2.
                Трудности поселения

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. – сказала мне молоденькая девушка, почти подросток.
– Здравствуйте. – ответила я. – А куда я попала?
– В бюро регистрации поселенцев. Оставляйте свои вещи здесь и проходите в кабинет.
– Зачем?
– Вам нужно зарегистрироваться.
– Но я не поселенка.
– А судя по одежде, да.
   Я оглядела себя. На взгляд жителя Земли двадцать первого века, одета я была обычно. Кроссовки, джинсы, пуловер. Ничего необычного. Но, видимо, не для этого мира. Неудивительно, что на меня оборачивались почти все прохожие. А дети еще и пальцем показывали.
– То есть, попаданцев в этом мире называют поселенцами?
– Но Вы же никуда не попали. Вы переселились из одного мира в другой. И теперь Вам надо зарегистрироваться, и найти свое место. – объясняла мне, как маленькому ребенку, девушка. – А для этого Вам надо пройти в кабинет.
– А я боюсь.
– Не бойтесь, ничего плохого там с Вами не случится. Идите.
– А вещи мои?
– С ними тоже ничего не случится. Я прослежу.
   Я отлепилась, наконец от своей сумки и открыла следующую дверь с надписью: «Распределяющий». За дверью находилось большое помещение. Нет, не большое, огромное. Посередине стоял стол, за которым сидел пожилой мужчина, а все остальное место занимали всевозможные приборы, стоявшие на столах и лежавшие на полу. Даже дверная коробка была, ведущая из ниоткуда в никуда.
– Здравствуйте. – сказала я.
– День добрый. – ответил мне мужчина и взял лист бумаги из стопки. – Давайте кое-что уточним. Проходите, садитесь.
   Я подошла к столу и села на стул, стоявший около стола.
– Ваша планета? – начал задавать вопросы сидящий.
– Земля. – ответила я.
   Мне казалось, что я нахожусь в каком-то нереальном фильме. Какая разница, с какой я планеты? Но времени задуматься у меня не было.
– Страна?
– Россия.
– Город?
– Москва.
– Век?
– Двадцать первый.
– Семейное положение?
– Свободна. Тьфу, то есть, не замужем?
– Девственница?
– Смеетесь? Мне пятьдесят лет. Нет, конечно.
– Домашние животные?
– Нет.
– А хотели бы?
– Да, кошку. И канарейку.
– Интересное сочетание. А не боитесь, что кошка съест птичку?
– А я хочу такую кошку, которой бы понравилась птичка. И не в гастрономическом плане.
– Хорошо. Теперь встаньте сюда. Хорошо. А вот сюда посмотрите, пожалуйста. И еще вот сюда. Прекрасно. Хорошо. Теперь садитесь. Я расскажу Вам о новом для Вас мире.
   Каждое предложение сопровождалось моим действием. Я подходила к одному прибору, смотрела на какие-то загогулины, подходила к другому, смотрела на другие зигзаги. Потом были спирали, от которых у меня закружилась голова. Понять зачем все это нужно, я не могла. Но о мире послушать хотелось.
– Итак, мир, в котором теперь Вы будете жить, называется Терра. – начал рассказ мужчина. – В принципе, ничего особо нового Вы не услышите. Только некоторые нюансы. Страна у нас называется Росса. Столица Мосва. Видите, названия все созвучны: Земля – Терра, Россия – Росса, Москва – Мосва. Это значит, что Вы перенеслись в другое измерение, но в своей стране. В этом нет ничего удивительного, обычно так и происходит. Поэтому и язык Вам знаком. Есть одна особенность нашего мира. При пересечении границы, учить язык другой страны не нужно. Вы автоматически заговорите на языке той страны, в которой находитесь. И Вас будут понимать, хоть акцент и останется. Вы можете перемещаться в любую точку мира без ограничений. Для этого я выдам Вам соответствующий документ. Денежные единицы во всех странах одинаковы. Это кристаллики и хрусталики. Есть синие кристаллики и голубые. В одном синем кристаллике содержится сто голубых кристалликов. А в одном голубом кристаллике, сто белых хрусталиков. Что сколько стоит разберетесь по ходу дела. Теперь определим Вашу профессию.
– А самой выбрать мне нельзя? – перебила я говорившего.
– Нет. Таков закон в нашем мире. По достижении жителем тринадцати лет, он или она идут к распределяющему. Распределяющий определяет профессию и начинается четырехлетнее обучение. Ну, а потом выходите на работу.
– А как определяется эта профессия?
– Очень просто. Я наведу на Вас вот этот прибор и он покажет Вашу самую сокровенную мечту. В соответствии с этим будет установлена профессия.
Распределяющий показал мне прибор, напоминающий бинокль на подставке, где со стороны глаз смотрящего была закреплена большая шкала со стрелкой.
– Какая-то «сбытчи мечт». – подумала я, смотря на этот бинокль. – Но сокровенная мечта на то и сокровенная, чтобы оставаться мечтой. Это что-то недостижимое, то, чего не может быть. Если она сбудется, то о чем мечтать тогда?
– Но мне же не тринадцать. – сказала я совсем другое. – Может я как-нибудь без этого и сама себе что-нибудь подберу?
– Это Вам в другом мире пятьдесят, а здесь Вам тринадцать. И сегодняшний день будет считаться Вашим днем рождения.
– Да? Ну, тогда определяйте что ли.
– Прекрасно. Смотрите на меня.
   Мужчина навел на меня бинокль, покрутил какие-то колесики и стрелка задвигалась. Пройдя почти всю шкалу, она остановилась на значке в виде лежащих песочных часов. Чтобы это значило?
– Ну вот. – сказал распределяющий. – Ваша профессия фея. Такое случается крайне редко. Обычно поселенцы феями не становятся. Но Вам повезло. Вступительный экзамен через месяц.
– И мне там что, крылья выдадут?
– Не говорите глупостей. Это название профессии, а не сказочный персонаж. Крыльев у фей не бывает.
– И чем я буду заниматься?
– Танцевать, конечно. На сцене.
– Странный Вы. Вы можете представить на сцене пятидесятилетнюю танцующую тетку моей комплекции? Я же сцену проломлю.
– Это Вы странная. Я же сказал, что Вам тринадцать, а не пятьдесят.
– Да хоть десять. Внешность то моя и комплекция никуда от этого не денется. А Вы говорите, что еще учиться четыре года. Да я же дико смотреться буду в этой вашей школе.
– Не школе, а академии фей. Это во-первых. А во-вторых, выглядеть Вы будете на тринадцать.
– Каким образом?
– Пройдете через рамку и Ваш внешний вид и состояние здоровья будет соответствовать возрасту распределения.
– Что, и девственность вернете?
– А она Вам нужна?
– Спорный вопрос. Могу обойтись и без нее.
– Ну и правильно. Тем более, что это единственное, что не подлежит возврату.
– И где эта рамка?
– Так вот же она.
   Мужчина встал и подошел к той штуковине, которую я обозначила, как дверная коробка.
– Подойдите сюда. – сказал он, выводя пальце какие-то вензеля на дереве. – Сейчас пройдете через рамку и увидите свою новую внешность.
   Я подошла. Рамка засветилась оранжевым светом, более светлым по краям и понасыщеннее к середине.
– Теперь проходите. – сказал распределяющий. – Да не с этой стороны, с другой.
– А есть разница?
– Если хотите умереть, то пожалуйста.
– Убедительно.
   Я обошла рамку, сделала глубокий вдох и прыгнула, не давая себе времени передумать. И чуть не упала, оказавшись с другой стороны, потому что вся одежда стала мне намного велика.
– И что теперь? – спросила я, подтягивая с пола трусы с джинсами.
– А теперь Вы переоденетесь, получите новое имя, документы и деньги на первое время.
– А посмотреть на себя?
– В гардеробной есть ростовое зеркало.
   Мужчина кивнул на очередную дверь без каких-либо надписей и я пошаркала в ту сторону, стараясь не потерять по дороге предметы одежды.
   Гардеробная представляла собой мини бутик, но без цен. На вешалках была группами развешана одежда: платья, юбки, блузки, рубашки, корсеты, пиджаки. Отдельно на столах лежало нижнее белье, расчески, ленты, перчатки, галстуки, шляпки и цилиндры. На полу стояла обувь от туфель до высоких сапог. И все в стиле стимпанк. Посередине комнаты стоял диван и обещанное ростовое зеркало.
   Естественно, я сразу подошла к нему и начала себя разглядывать. Из зеркала на меня смотрела тоненькая девочка, действительно лет тринадцати, со светло-русыми волосами ниже плеч и зелеными глазами с рыжими крапинками.
– Ну, здравствуй, детство босоногое. – сказала я себе. – Выгляжу также, как тогда. Это же сколько? Тридцать семь лет назад? Да, тридцать семь.
Я скинула с себя одежду и продолжила себя разглядывать.
– А фигурка у меня ничего так, стройная.
Я опасливо обернулась на дверь. А вдруг этот распределяющий войдет и увидит меня голой? Я быстро натянула на себя старый пуловер, смотревшийся на мне, как бесформенное мини платье. Ну, хоть попу прикрывает, уже хорошо.
Первым делом я подобрала себе нижнее белье, а потом мои глаза разбежались. Мне хотелось всего и сразу. Но нужно было остановиться на чем-то одном. Пришлось собирать глаза в кучку и запихивать подальше нового зверька, хомяком именуемым. В результате наитруднейшего выбора, девочка я в конце концов или нет, я остановилась на бледно-голубой блузке, многослойной полосатой юбке, укороченной впереди и сером бархатном корсете со шнуровкой спереди. Ноги обула в полусапожки на небольшом каблуке. Сооружать прическу мне было неохота и я просто затянула волосы в хвост и украсила бантом из синей ленты.
– Ну вот, теперь я ничем не отличаюсь от местных. – сказала я и вышла из гардеробной, прихватив шляпку, украшенную кружевом и маленькими шестеренками.
– Вылитая фея. – сказал распределяющий, увидев меня в новой одежде. – С таким вкусом и изяществом удается одеваться только вашей братии. Что подтверждает правильность выбора профессии.
– Спасибо за комплимент. – ответила я. – Что теперь?
– Теперь выберите себе имя и фамилию.
– А со старыми остаться нельзя?
– Нет. Новая жизнь – новое имя. Вот списки возможных. Здесь Вам предоставляется некоторая свобода выбора.
   Я взяла в руки два листа бумаги, озаглавленные «Имя» и «Фамилия», и стала выбирать.
– Меня будут звать Анасатия Кохара. – сказала я, заканчивая выбирать.
   Мужчина кивнул, пододвинул к себе бланки и начал  их заполнять. Поставив печати, он протянул один мне.
– Держите. Здесь записаны Ваши новые имя, фамилия и то, что сегодня вам исполнилось тринадцать лет. Не теряйте его, это, как паспорт в Вашем бывшем мире.
– Без фотографии?
– А зачем она? Лицо с возрастом меняется, а аура нет. Она в этом свидетельстве запечатана. Никто, кроме Вас, воспользоваться им не сможет.
– А если подделать ауру?
– Это невозможно. Хотя наши маги пытались это сделать, проводили эксперименты. Но за пятьсот лет исследований так ничего и не вышло. Но не будем отвлекаться, а то обед скоро. Вот бланк, в котором записана Ваша профессия и адрес академии фей. Дойдите до академии и отметьтесь у ответственного за поступление. Там Вам скажут точный день экзаменов. Это деньги. В общей сложности здесь пятьдесят синих кристалликов. Держите мешочки поближе к себе. Ворья развелось последнее время на улицах немерено. А это ключи и адрес места, где Вы будете жить. Я постарался выбрать Вам квартиру поближе к академии.
Пока распределяющий говорил, передо мной на столе появились листы бумаги, три мешочка синего, голубого и белого цветов, и связка из трех ключей.
– А ничего, что тринадцатилетняя девочка будет жить одна?
– Это ничего. После дня распределения дети имеют право жить отдельно от родителей. Если, конечно, имеют для этого средства и желание.
– Спасибо Вам за все. – я забрала со стола бумаги и мешочки, и встала. – Пойду я, пожалуй.
– Пожалуйста. До свидания. И возьмите у моего секретаря план города.
– Хорошо.
Я развернулась и вышла из кабинета.
– Ну что? Какая профессия тебе досталась? – с любопытством спросила меня девушка.
– Я буду феей.
– О–о–о, вот здорово. – с завистью протянула секретарь. – Как бы я тоже хотела стать феей.
– Да что такого в этих феях?
– Это очень престижная профессия для обычного человека. Ты сможешь познакомиться со знатными людьми и быстрее продвинуться в карьере. Завидую я тебе.
– Ага. Мне твой начальник сказал взять у тебя карту города.
– Сейчас.
   Девушка выдвинула ящик стола и достала оттуда небольшой лист плотной бумаги, свернутой в трубочку.
– Вот. Место, где мы находимся, я отметила красным сердечком. Удобно, правда?
– Мелковата карта. – сказала я, разглядывая листок. – Как я здесь найду свой адрес?
– Это же магическая карта. Смотри. Видишь маленькую шестеренку в левом верхнем углу? Нажимай на нее. Это зафиксировалось твое местоположение. А теперь нажми вот этот значок в виде мотка проволоки и, не отпуская его, четко произнеси адрес, куда хочешь попасть.
   Я нажала на шестеренку, стараясь не удивляться, и карта стала жесткой, а сердечко, нарисованное заботливой девушкой–секретарем, замигало. Теперь надо было нажать на следующую картинку. Я зажала ее пальцем и произнесла:
– Лавандовая улица, дом семь.
   После моих слов карта обрела вид голограммы и от сердечка протянулась светящаяся линия до нужного мне адреса.
– И что теперь делать? – я обернулась к девушке.
– Теперь выходи на улицу и на карте в начале пути появится стрелочка. Покрутишься на месте, чтобы стрелка совпала с линией пути и начинай идти. Линия будет укорачиваться по мере твоего продвижения и совсем пропадет, когда доберешься до места. Как только дойдешь, карта снова станет мягкой и свернется в трубочку.
– Понятно. А еще раз я смогу ей воспользоваться?
– Конечно. Она многоразовая. Проделаешь снова те же самые манипуляции и пользуйся.
– Спасибо. До свидания.
– До свидания. И вещи свои не забудь.
   Я кивнула, взяла сумку в одну руку, в другую «работающую» карту и вышла на улицу.
   Сориентировавшись по карте, я пошла в сторону Лавандовой улицы. Интересно, чем она лавандовая? Оказалось вывесками и табличками с названием улицы и номерами домов.
   Дом номер семь был похож на сталинский ампир. Массивная входная дверь, украшенная витым железом, была закрыта. Пришлось подбирать ключ из связки. Открыв дверь, я оказалась в большом холле с застекленным помещением в отдалении. Там сидела старушка с вязанием в руках. При виде меня она отложила спицы и вышла.
– Здравствуй, девочка. – сказала она, подойдя ко мне. – Тебе какая квартира нужна?
– Здравствуйте. – ответила я и протянула листок с адресом. – Вот, квартира номер семь.
– Пойдем. Тебе нужен третий этаж.
   Старушка бодро зашагала впереди меня, показывая дорогу.
– У тебя сумка, смотрю, тяжелая. – продолжила она разговор. – Ну, ничего, пешком подниматься не придется. У нас теперь есть лифт, недавно маги установили. Видишь ли, в нашем доме много пожилых жильцов и подниматься до пятого этажа им тяжело. Ну, а молодежь больше пешком ходит.
   Старушка нажала на кнопку рядом с красивой резной двустворчатой дверью и заговорила снова. Ответных реплик она от меня не ждала, видимо просто поговорить хотелось.
– Ну, а если вещи тяжелые поднять или сумки, тогда лифтом все пользуются.
   За дверью звякнул колокольчик, двери разъехались и перед нами появился лифт. Внутри он был большой, метра два с половиной на четыре, и красивый. Если не знать, что это лифт, то его можно вполне принять за небольшую прихожую. Стены отделаны темным деревом со светлыми вставками, на потолке небольшая люстра, у дальней стены скамейка, обитая малиновым бархатом. На ближайшей стене закреплена панель с кнопками, выполненная из темного металла. Номера на кнопках выгравированы римскими цифрами. Старушка нажала на кнопку третьего этажа, двери закрылись и мы поехали. О-о-очень медленно. Теперь понятно, почему молодежь старалась ходить пешком. Так быстрее.
– Ты уж не обессудь, в твоей квартире мебели нет. От прежних хозяев, кажется, только раскладушка осталась. Ты, как вещи положишь, спускайся вниз, я дам тебе адрес хорошего мебельного магазина. У меня там внучатый племянник работает. Скажешь, что ты от бабушки Лады и тебя обслужат по высшему разряду.
Лифт, наконец, довез нас до нужного этажа, остановился и выпустил наружу.
– Вот мы и приехали. Это твоя квартира, заходи. А я вниз пошла, мне ведь нельзя надолго отлучаться.
   Бабушка Лада развернулась и поспешила к двери в конце коридора, за которой оказалась лестница.
   Я открыла дверь и зашла в свое новое жилище. Квартира оказалась на удивление большой, три комнаты, раздельный санузел, холл, кухня, и очень пыльной. А я уж думала, поселят меня в какой-нибудь конуре с видом на помойку.
   Расчихавшись, я пооткрывала все окна и выскочила за дверь. Потом подумала, и зашла обратно. Я же деньги не взяла. А сколько брать? Все? А может это много. Тогда я решила взять половину. Непрерывно чихая, я отсчитала нужную сумму и теперь уже окончательно вышла за дверь.

                Глава 3.
               Тиха украинская ночь, а «сбытчи мечт» имеет место

   Вызывать тихоходный лифт я не стала, а спустилась вниз по лестнице.
– Как тебе квартира, деточка? – поинтересовалась у меня словоохотливая бабушка Лада.
– Большая, но очень пыльная. – ответила я. – Меня Анасатия зовут.
– А я знаю уже. На бланке заселения было написано твое имя. Я тебя уже и в домовую книгу занесла. Ты как будешь платить за квартиру?
– А как можно?
– Можно каждый месяц, можно раз в три месяца, раз в полгода или год.
– А сколько мне надо платить?
– Десять голубых кристалликов в месяц.
– А давайте я Вам сразу за два года заплачу. – подумав, сказала я.
   Лучше себя сразу обезопасить от выселения.
– У тебя есть такие большие деньги?
– Ну, у меня не так много денег. – осторожно сказала я. – Но лучше я сейчас сразу заплачу, чтобы меня потом не выселили.
– Это ты правильно решила. Давай кристаллики, а я тебе квитанцию выпишу.
   Я вытащила из сумки три синих кристаллика, получила сдачу и квитанцию, и собралась уходить.
– Подожди. – бабуля протянула мне еще один лист бумаги. – Держи адрес магазина и не забудь сказать, что ты от меня.
– Спасибо. – ответила я и прочитала адрес. – А Керамическая улица где находится?
– Совсем недалеко. Из подъезда повернешь налево, пройдешь до перекрестка и повернешь еще раз налево. Тут аккурат и Керамическая улица. Твоими резвыми ножками минут десять ходьбы.
   Поблагодарив еще раз словоохотливую старушку, я отправилась на поиски магазина.
   Керамическая улица была скорее изразцовой. На всех домах то тут, то там были встроены композиции из небольших плиток. На каждом доме получалась своя композиция и улица смотрелась, как галерея под открытым небом.
   Магазин назывался «Уютная магия». Ну что ж, посмотрим. Я вошла внутрь.
– Добрый день. – ко мне подошел работник магазина. – Я могу чем-то Вам помочь?
– Да, можете. – ответила я. – Почему улица называется Керамической, а не Изразцовой?
– Она раньше так и называлась. Все дома были отделаны изразцами, но после  землетрясения большая часть изразцов осыпалась и маги не стали их восстанавливать, оставив по одной картине на дом. Ну, а поскольку использовалась керамика, улицу переименовали.
– Понятно. Мне надо обставить квартиру и бабушка Лада передает привет.
– О, Вы знакомы с этой почтенной госпожой?
– Почтенной? Она показалась мне скорее болтливой.
– А чем она сейчас занимается?
– Сидит консьержем в доме на Лавандовой улице.
– Ну бабуля! – рассмеялся продавец. – Ну учудила! Пойдемте, подберем Вам мебель.
– Что такого особенного в бабушке Ладе – спросила я, идя рядом с продавцом.
– Она местная достопримечательность. На самом деле ее зовут графиня Всевлада Киру и владелицей этого магазина является она. Но бабуля неугомонна и жить в своем дворце отказывается. Одно время мы пытались на нее влиять. Но это бесполезно. Она начинала карьеру, как флорист. Достигнув высшей точки, она переключилась на скалолазание. Встретила в горах будущего мужа, вышла замуж, родила троих детей и пошла учиться управлять дирижаблем. Потом была скульптура, изготовление духов, виноделие, архитектура и фехтование. И везде она добивалась наилучших результатов. А теперь она решила стать консьержем. Смешно.
– А Вы откуда все это знаете?
– Я ее внучатый племянник. Смотрите, это отдел со спальнями. Вы уже знаете, что нужно?
– Мне нужно все.
– Как это?
– Очень просто. Я сегодня въехала в квартиру, но она абсолютно пуста.
– Можете мне ее описать?
– Холл, три комнаты, кухня, санузел. Холл голубой. Комнаты бежевая, салатовая и сиреневая. Кухня белая. Санузлы сине–белые. Высокие потолки с лепниной, на стенах комнат и холла имитация колонн белого цвета. Я хочу для начала хотя бы спальню и кухню.
– Сколько с Вас бабуля содрала за проживание?
– Десять голубых кристалликов. А что, дом тоже ей принадлежит?
– Нет, многоквартирные дома относятся к королевскому совету. А по размеру квартплаты я могу приблизительно определить площадь квартиры. Давайте еще уточним кое-какие детали. Камины в квартире есть?
– Да, в каждой комнате. В холле круглая печь в углу.
– Окна выходят во двор или на улицу?
– Одна комната и кухня на улицу и две комнаты во двор.
– Понятно. Вы принимаете решения быстро?
– Да.
– И последний вопрос. Вы можете себе позволить истратить около десяти синеньких?
– Синеньких?
– Да, синих кристалликов. Так длинно никто не говорит. Все сокращают, говорят: синенькие, голубенькие и беленькие.
– Ага. Да, я могу потратить такую сумму.
   Жаба, молчать!
   Задавая эти вопросы, племянник бабушки Лады что-то помечал на бумаге, а потом показал этот лист мне.
– Я предлагаю Вам следующий вариант. Смотрите. Здесь спальня: кровать, шкаф, туалетный столик, консоль. Это гостиная: диван, четыре кресла, два из которых у камина, кофейный столик. Здесь столовая: обеденный стол, шесть стульев, две консоли. Кухня: разделочный стол, четыре складных стула, кухонный гарнитур. И холл: вешалка, стойка для зонтов, полка для обуви. Как Вам такой вариант?
Мне было приятно смотреть на внучатого племянника бабушки Лады. Видно было, что работа ему нравится и он делает все, чтобы угодить мне. И дело даже не в шапочном знакомстве с его бабушкой, а в том, что он специалист своего дела. Но то, что он показал, мне не очень понравилось.
– Вариант неплохой. – ответила я. – Но я кое что изменю. Давайте соединим гостиную со столовой. Кофейный столик передвинем к камину, два кресла уберем совсем, на освободившееся место ставим обеденный стол со стульями и убираем одну консоль. А вторую перемещаем в холл.
– А что будет в освободившейся комнате?
– Пока не знаю, пусть постоит пустой.
– Тогда подбираем мебель? И начнем со спальни, раз уж мы в этом отделе.
   Быстро пробежавшись по магазину, мы отметили понравившуюся мне мебель и оказалось, что за короткий срок удалось обставить всю квартиру, а не только кухню со спальней.
– Это все замечательно, – сказала, оплачивая покупки. – но мне нужен свет, предметы интерьера и …где хранятся у вас продукты?
– У нас? – удивился продавец.
– Да, в этом мире. У нас для этого были холодильники и морозилки. И еще, что на счет стирки?
– А, так Вы поселенка! – я кивнула. – В этом мире тоже есть холодильники. Вещи стирают в прачечных или сдают прачкам. А морозильные камеры используют только в магазинах и местах питания: кафе и ресторанах. Еще в приютах путников. Для освещения используются люстры, бра, настольные лампы и торшеры. Предметы интерьера продаются в специализированных магазинах.
– Названия прямо, как у нас. А где все это можно купить?
– Я дам Вам адреса двух ближайших магазинов. Все это можно будет там найти.
– Спасибо. И напишите мне адрес хозяйственного магазина.
– Вот, пожалуйста. Здесь три адреса. – племянник передал мне записку. – Доставка будет завтра.
– Спасибо еще раз и до свидания.
– До свидания.
   Все адреса магазинов находились на одной улице. Как я удивлялась там, описывать не буду. Самое главное, что я выяснила, это то, что вся техника работает на магических кристаллах. Ни одного провода я нигде не увидела. А еще удивлялась, почему в квартире нет ни одной розетки. Потому что. Мир все таки магический, хоть и техники много.
   Вооружившись шваброй, щетками, тряпками и ведром, я потопала домой. И тут выяснилась одна моя способность. Домой я шла, сильно задумавшись, и не следила за дорогой. В себя пришла около двери в подъезд. Вот это автопилот! С ума сойти!
– Добрый вечер, Сати. – сказала бабушка Лада, увидев входящую меня. – Можно я буду тебя так называть, хорошо? Как тебе магазин?
– Добрый вечер. – ответила я. – Что же Вы не сказали, что магазин принадлежит Вам?
– А зачем тебе это знать? Хороший же магазин.
– Хороший. И племянник у Вас отличный. Мебель привезут завтра. Можно я Вам завтра утром ключ оставлю?
– А ты куда-то пойдешь?
– Да, мне надо в академию фей.
– О–о–о! конечно, деточка, конечно. Я и посмотрю, и прослежу. Все будет в лучшем виде.
– Спасибо.
– Да что такого в этих феях? – думала я, поднимаясь на свой этаж. – Почему все о них так восторженно говорят?
   В моем сознании феи оставались эфемерными созданиями с крылышками, порхающими целыми днями на лугу, и, спящие в цветочных бутонах. Чем тут восторгаться? Питаться пыльцой, спать в цветке, а утром просыпаться измазанной этой же пыльцой? Нет, увольте. Есть более приятное времяпрепровождение.
Дальше размышлять у меня не было времени. На следующий день привезут мебель, а у меня квартира грязная.
   Работать пришлось при свете уличных фонарей, в квартире света еще не было. И почему я не настояла, чтобы люстры привезли в этот же день?
   Вымотанная морально и физически, я, не раздеваясь, рухнула на раскладушку и тут же заснула.
– Нужны часы. – подумала я, едва открыв глаза. – И одежда. И подушки с одеялом. И еще посуда. Господи, как тяжело. Болят все мышцы, даже те, о которых я не знаю.
   Полежав еще немного, я встала, кряхтя, как старая бабка, и постаралась привести в порядок помятую одежду. Хотелось есть. А еще надо было в эту академию фей идти. Мне там что, крылья на спину присобачат? Хотя, нет. Распределитель сказал, что здесь крылья у фей есть только в сказках. Как же есть хочется!
– Доброе утро, деточка. – сказала бабушка Лада, когда увидела меня внизу. – Что это ты такая помятая, да еще в той же одежде, что вчера? Это неприлично.
 -Доброе утро. – ответила я смущенно. – У меня нет пока ничего, даже расчески. Я вчера как-то не подумала об этом.
– А что у тебя в той забавной сумке на колесиках?
– Скоропортящиеся продукты. Ой! Там, наверное, мясо уже протухло!
   Я побежала обратно в квартиру. Мясо было живо, а вот яйца пришлось выбросить. Со всеми моими перемещениями не осталось ни одного целого.
   Спустившись вниз, я спросила у старушки, где здесь ближайшее кафе.
– Кафе есть через один дом от нас. – ответила она. – Но тебя в таком виде туда не пустят.
– Что же мне делать?
– Для начала причесаться и погладить одежду. Иди-ка сюда. У меня здесь найдется все, что тебе нужно.
   Внутри бабулиной конторки было уютно. Конечно, ночевать там негде, но был стол со стулом, настольная лампа и даже маленький холодильник.
– Снимай с себя все. – сказала бабушка Лада – И накинь на себя мой халат. Ты расчесывайся, а я пока поглажу.
– Ну надо же. – подумала я, раздеваясь. – Целая графиня мне одежду гладит.
Утюг оказался на волшебной тяге. И тоже никаких проводов. Удобно.
– Ну вот, теперь ты выглядишь прилично. – сказала довольная бабуля. – Но сменную одежду купи все-таки.
– Обязательно. Спасибо Вам за помощь.
– Одежду продают на Текстильной улице. Сможешь ее найти?
– Да, у меня есть карта.
– Хорошо. Ну, иди, утренничай.
Я кивнула на прощание и вышла на улицу, предварительно оставив бабушке Ладе ключ, чтобы она приняла мебель.
   Кафе называлось «Лавандовое счастье». Лавандовое кафе на Лавандовой улице. Действительно, чего уж там выдумывать. Открывая дверь, я опасалась, что там тоже все будет лавандовое. Но нет, обошлось. Кафе было выдержано в бежевых тонах, а о цвете напоминали только букетики лаванды на столиках.
Позавтракав или, как здесь говорят, поутренничав, я пошла искать Воздушную улицу, на которой стояло здание академии фей.
   Несмотря на то, что распорядитель поселил меня, по его словам, как можно ближе к академии, идти мне до нее пришлось минут двадцать.
   Здание академии, желтое с белыми колоннами, занимало целую улицу. Чтобы войти внутрь, надо было подняться по ступенькам. Я подняла голову и стала рассматривать вход. Массивная деревянная дверь была украшена металлическими деталями в виде бабочек с резными крыльями. По бокам от двери стояли две статуи. Одна изображала юношу, другая девушку, которые руками указывали на входную дверь. А сверху двери шла надпись: «Именем ее королевского величества королевы Владиславы, академия фей. Основана в 1632 году». А сейчас какой год? Надо в свой новый паспорт заглянуть. А то ничего я об этом мире и не знаю. Надо восполнять пробелы.
Оглядев еще раз вход, я вдруг осознала, куда попала. Мое сердце забилось, как бешеное, и я стала медленно подниматься по ступенькам.
   В холле академии меня встретила дама лет сорока, сидящая за маленьким столом.
– Здравствуйте. – поздоровалась я и подошла к столу.
– Здравствуй, девочка. – сказала дама. – Ты записаться на экзамен?
– Да.
– Давай свой лист распределения.
– Вот. – я вытащила из кармана листок и отдала его. – А когда экзамен?
– Пятнадцатого августа в десять часов утра.
   Дама открыла журнал, записала в нем мои данные и посмотрела на меня.
– Не забудь приобрести специальную одежду. И не опаздывай. Чем раньше придешь, тем меньше придется ждать комиссии.
– Хорошо. А какой отсев, скажите, пожалуйста?
– Отсева никакого нет. Экзамены нужны для того, чтобы правильно распределить будущих фей по классам и направленности.
– То есть я гарантированно стану феей?
– Конечно. В твоем распределительном листе так и записано.
– Спасибо. До свидания.
– До свидания.
   Я вышла из здания и посторонилась, потому что к входной двери шел сразу десяток мальчиков и девочек. А я отправилась на Текстильную улицу.
   Продавали там не только одежду, но и шторы, и постельное белье, и полотенца, и даже ковры. На этот раз я не стала скупать все, хоть и хотелось, а приобрела пару платьев, смену нижнего белья, одежду для экзамена в академию и комплект постельного белья. Обувь продавалась на Кожевенной улице ( даже не удивительно, да?) и там я тоже побывала. Домой я явилась уже к концу дня, где меня встретила бессменная бабушка Лада.
– Добрый вечер. – поздоровалась я.
– Добрый, деточка, добрый. – ответила мне старушка. – Мебель твою всю привезли и я взяла на себя смелость расставить ее. Я ведь правильно поняла, что гостиную со столовой ты решила объединить?
– Да, спасибо большое. Сколько я Вам должна?
– Десять голубеньких.
– Вот, держите.
   Я отсчитала нужную сумму и поднялась на свой этаж.
   Бабушкиными стараниями получилось все очень уютно и почти так, как я и хотела сама расставить.
   Я приняла, наконец, ванну со светом и душистой пеной, сделала себе чай и устроилась на широком подоконнике. За окном уже горели фонари. В их неярком свете шли редкие прохожие, проезжали мимо механические повозки. А я сидела в тепле и уюте, попивая душистый чай. Радость переполняла меня до краев. Теперь я знала, кто такие феи. Это действительно была моя сокровенная мечта. Я буду балериной! И теперь я знаю, что сделаю с пустой комнатой. Это будет репетиционный зал. Как здорово! Мечта сбылась!


                Глава 4.
                Фейские трудности

   Наступил новый день, а я снова не знала сколько времени. И какой сейчас год, и день недели, и число. С месяцем все понятно, приблизительно июль. С днем тоже можно погадать, но хотелось точной информации. Вчера на улице я вроде бы видела разносчика газеты. Выйдя из дома, я повернула в сторону Керамической улицы и стала высматривать газетчика. Почти сразу мне навстречу побежал молодой парень.
– Девушка, купите газету. – сказал он. – Всего два беленьких.
– Держи.
   Я произвела обмен денег на печатное издание и пошла дальше. В мебельном магазине на этот раз меня встретил другой продавец.
– Доброе утро. – поздоровался он. – Чего бы Вы хотели?
– Здравствуйте. Мне бы комнату укомплектовать, но я не знаю, есть ли у вас то, что мне нужно.
– Так давайте это узнаем.
– Хорошо. Я хочу сделать дома небольшой репетиционный зал для танцев.
– Вы правы, у нас этого нет. Но есть в соседнем магазине. Я покажу, куда идти.
   Мы вышли на улицу.
– Идите в ту сторону. – махнул рукой продавец. – Видите на другой стороне дом с эллинской фреской? Это и есть нужный Вам магазин.
– Спасибо. А часы где я могу купить?
– Это Вам к магам и механикам. Улица волшебства.
   Я вложила в подставленную ладонь голубой кристаллик и ушла. А что? В магазине я ничего не купила, а информацию получила. Должен же человек получить плату за то, что помог.
   Нужный мне магазин назывался «Обрамление». Ну, обрамление, так обрамление. Я открыла дверь, звякнул колокольчик и мне навстречу устремился очередной продавец.
   Быстро объяснив, что мне нужно, я заплатила три синих кристаллика и стала обладательницей двух зеркальных стен, переносного станка и специального напольного покрытия. Доставить все и установить мне должны были через три дня.
   Улица волшебства была вонючей. О, это было первое место в городе, где так ужасно пахло. Из нескольких десятков домов валил густой разноцветный дым. Еще несколько домов искрились, а в один постоянно била молния. Не улица Волшебства, а какое–то преддверие ада. Неудивительно, что людей на ней почти не было. Интересно, где здесь часы продаются? И как отличить обычного человека от механика или мага?
   Я шла по улице, прикрыв нос и рот рукой, и, стараясь дышать через раз, как на меня практически налетела молодая женщина в цветастой юбке и такой же кофте. Волосы ее были в беспорядке и, если бы они были темными, а не цвета спелой пшеницы, то женщину вполне можно было принять за дочь кочевого народа.
– Маленькая феечка, что ты здесь забыла? Хочешь лишиться своих сил? – она больно схватила меня за руку. – Где твой защитный амулет?
– Простите, я Вас не понимаю. – я удивленно уставилась на свою собеседницу. – Мне бы часы купить.
– Пойдем, цветочное чудо, я помогу тебе.
   Не отпуская мою руку, женщина потащила меня в тот дом, в который ударяла молния. Дождавшись перерыва между разрядами, мы быстро забежали внутрь.
– Я Анриетта, маг второй категории. – представилась она.
– Анасатия Кохара, очень приятно. – сказала я в ответ. – Зачем Вы меня сюда затащили?
– А зачем ты сняла защитный амулет?
– У меня нет такого. Феей я стала совсем недавно. И вообще, я из другого мира.
– Так ты поселенка? А почему распределитель не выдал тебе амулет?
– Не знаю. А зачем он?
– Затем, что феи очень нежные создания, воспринимающие звуки и запахи не так, как остальные жители. Передышав ароматами улицы Волшебства, ты могла умереть, что и случилось бы с тобой пятью минутами позже, если бы я на тебя не наткнулась.
   Разговаривая со мной, Анриетта усадила меня в кресло, подошла к столу со множеством колбочек и начала что–то смешивать. Взболтав получившуюся смесь, она вырвала у меня волос и бросила туда же. Смесь вспенилась и из грязно-серой стала изумрудного цвета.
– Выпей это. – маг протянула мне жидкость. – Это восстановит твой баланс и даст мне время изготовить для тебя амулет.
– Мне бы часы. – робко пискнула я, принюхиваясь к посудине. Пахло мятой и ванилью.
– Да продам я тебе часы, не беспокойся. Хоть десяток.
– Мне бы четыре и одни наручные.
– Напольные? Настольные? Настенные?
– Одни напольные и трое настенных.
– Будут тебе часы. Ты пей, пей. Маленькими глоточками.
   Договорив, Анриетта ушла в другую комнату и я осталась одна.
– Как все сложно. – думала я, прихлебывая магическое варево, кстати неплохое по вкусу. – Кроме неприятных запахов я ничего не ощущала.
   Хотя, жираф большой, ему видней. Я же не маг. Может, я и умерла бы, так ничего и не поняв. Кто знает? А штука эта вкусная. И запахи куда–то исчезли. О, а вот и хозяйка.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила меня маг.
– Хорошо. – отчиталась я. – Запахи исчезли.
– Все?
– Нет, только неприятные, с улицы.
– Замечательно. Смотри, это твой амулет.
   Анриетта протянула мне в ладонях нежнейшую бабочку с переливчатыми крылышками.
– Какая прелесть. – восторженно сказала я. – Но мне не с чем носить такую красоту. И как ее крепить?
– С чем носить амулет нет разницы. Его все равно никто видеть не будет. Это моя новейшая разработка. Подставляй лоб.
   Я удивленно посмотрела на мага, а она, не давая мне опомниться, ловко пришлепнула бабочку на середину моего лба.
– Вы что делаете? – возмутилась я.
– Амулет закрепляю, успокойся. Больно не должно быть. Зато теперь ты амулет не потеряешь, он всегда будет с тобой.
– Ага. Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит. То есть бабочка сидит.
– Да никто его не увидит, даже ты. Не истери. Амулет уже не виден. Сама убедись. Вон зеркало на стене.
   Я подошла к зеркалу. Действительно, лоб был чистым и, если бы я сейчас не была участником произошедшего, то ни за что не подумала бы, что у меня на лбу закреплена бабочка–амулет.
– А часы? – я повернулась к магу.
– Пойдем выберешь.
   Анриетта жестом пригласила меня следовать за собой.
– Выбирай. – она обвела рукой помещение, сплошь уставленное и увешенное самыми разными часами.
– Ух, ты! Вот это выбор! – я завертела головой в разные стороны.
   Выбрать было сложно, но необходимо. И я остановилась на двух очень простых часах для кухни и репетиционного зала, одни в обрамлении веток и цветов для спальни, а для гостиной подобрала напольные часы с маятником. Я беспокоилась, что бой часов будет мешать спать, но маг уверила меня, что механизм у них бесшумный и кроме тиканья ничего слышно не будет.
– А наручные часы покажете? – спросила я.
– Идем.
   Анриетта выдвинула ящик стола и вытащила поднос с наручными часами и часами на цепочке. Знаете, такими, что вкладываются в карман жилета, а цепочка крепится к петельке. Я взяла двое – на руку и с цепочкой. Только не знаю, как буду их носить. Но они были так красивы и изящны, что я не удержалась.
Обведя взглядом комнату, я увидела стеллаж с часами-будильниками. Одни были чудо, как хороши. В виде ажурного замка с лесенками и башенками. На самой высокой был вставлен циферблат, а сверху колокольчик. Видя мою заинтересованность, Анриетта подошла к стеллажу и завела часы, установив будильник. Колокольчик качнулся и раздался звон, будто соприкоснулись два хрустальных бокала.
– Беру. – восхищенно сказала я. – Можно мне доставку? И сколько я должна? За часы и амулет.
– Доставку можно. Напишешь адрес, завтра привезут. А должна ты мне полтора синеньких. Торговаться будешь?
– Смеетесь? За такую красоту? Конечно нет.
   Из другой комнаты послышался шум и мужской голос произнес:
– Анри, радость моя, ты где? Мы же в ресторан хотели сходить.
– А вот и мой жених. – улыбнулась маг. – Пойдем.
   В комнате нас ждал полный мужчина невысокого роста с ничем не примечательной внешностью. Он держал в руках букет крупных белых пионов.
– И это жених такой красавицы? – скептически подумала я.
   Но тут жених улыбнулся, увидев Анриетту, и лицо его преобразилось. А уж как сияла маг, принимая цветы! Чтобы не мешать влюбленным, я быстро написала свой адрес для доставки часов, сверху положила два синих кристаллика и незамеченной выскользнула за дверь.
   Дома я уселась в кресло и развернула газету. Она называлась «Вестник Мосвы» и стояла дата: восемнадцатое июля 1932 года. Ну что ж, почитаем.
   «Вчера известная всем экстравагантная маг второго уровня Анриетта Мозес запатентовала новую модель обережного амулета для фей. В ближайшее время можно будет приобрести амулеты на улице Волшебства в доме с молниями.»
   «Вдовствующая герцогиня Велиока Боровита объявляет о помолвке своего единственного сына Велибора с Агиделью, дочерью графа и графини Краусаровых. Свадьба состоится двадцать пятого ноября текущего года.»
   «Стала известна дата королевского бала, приуроченного к дню совершеннолетия принца Богдана. Бал состоится десятого сентября в королевском дворце.»
   «Пятнадцатого августа текущего года состоится трехсотый, юбилейный набор в академию фей. Всем известно, что академию основала королева Владислава в 1632 году и с тех пор покровителем и патроном академии является королевская семья.»
   Во как! Оказывается королевская семья курирует академию фей. Хотя, чему удивляться. Венценосные особы всегда были покровителями искусств, в особенности балета. И чтобы не ударить в грязь лицом, надо подготовиться к экзамену. А то запихнут в какой-нибудь 1 «ж».
   С этими мыслями я отложила в сторону газету и пошла спать.
   Со следующего дня у меня началась самоэкзекуция. И тут я узнала очень много нового о своем теле. Оно оказалось «деревянным». Мои мышцы меня не слушались. Они никак не хотели растягиваться и выворачиваться. Первую неделю я чуть ли не плакала от боли и усталости. Но работала и работала. Анриетта привезла  часы и сдачу с моих синих кристалликов. Теперь я знала сколько времени. Смотря на циферблаты, мне казалось, что время утекает сквозь пальцы, что я ничего не успею и другие девочки и мальчики будут подготовлены к поступлению лучше меня. А я так хотела стать балериной!
   Через три дня привезли мою репетиционную комнату и я перебралась туда. Теперь я одевала трико, купальник с юбкой и балетные туфли, и начала заниматься еще интенсивнее. Но меня совсем не устраивало то, что я видела в зеркалах. Оттуда на меня смотрел гадкий утенок, а не прекрасный лебедь.
   Но за неделю до дня «икс» произошел переломный момент. Количество проведенных в зале часов перешло в качество. Я вдруг как–то очень легко села на шпагат, сделала складку, развернула стопы в первую позицию и встала, не падая, на полупальцы. Счастья моему не было предела.
– У меня получилось. – прошептала я зеркалу и оно победно мне улыбнулось.
   Я вышла в гостиную и села на диван. Прикрыв глаза, я решила расслабиться на пять минуточек и отключилась. Как оказалось, я проспала целые сутки, о чем узнала от бабушки Лады, взявшей надо мной негласное шефство. Я уже давно сделала ей дубликат своего ключа и старушка приходила, чтобы насильно оторвать меня от занятий и накормить.
   Последнюю неделю перед экзаменом я проводила перед экзерсисом. Ах, как мне в то время не хватало учебников Агриппины Яковлевны  и Надежды Павловны. Приходилось воспроизводить все по памяти и очень отрывочным воспоминаниям. Учебник Базаровой и Мей я держала в руках единственный раз. Мне удалось его немного почитать в книжном магазине, очень уж она была дорогая для меня на тот момент. А учебник Вагановой найти в продаже было совсем нереально. Но можно было скачать из интернета. И я ее скачала, но много времени уделить не могла. Да и зачем? В то время о балете я могла только мечтать. Как же сейчас я об этом жалела.
   В день экзамена меня так трясло, что я не могла зашнуровать корсет.
– Сати, деточка, что же ты так себя извела. – всплеснула руками бабушка Лада. – На ка, хлебни. Детям, конечно, пить нельзя, но тебе сейчас это необходимо.
   Бабуля вытащила из кармана плоскую фляжку, открыла ее и протянула мне.
– Коньяк? – спросила я, вдохнув запах.
– Он самый. Давай, глоток, не больше, только чтобы успокоиться.
   И я глотнула. Коньяк скользнул по пищеводу и теплом разлился по телу, притупляя нервы.
– Ну как? Стало полегче? – спросила бабушка, отбирая фляжку.
– Да, только теперь надо съесть что-нибудь.
– У меня есть фисташковые пирожные с творожным кремом. Пойдем ко мне.
   Я взяла сумку с формой и мы спустились вниз.
   Фисташковое пирожное было самым вкусным, что я ела за последнее время. Оно было божественно. Я ела его, не спеша, и к концу лакомства совсем успокоилась. Поцеловав бабушку Ладу на прощание, я пошла навстречу своей судьбе.

                ***

   К зданию академии фей я подошла без пяти минут десять. А там уже была огромная толпа из будущих фей и их родственников. Протолкавшись сквозь толпу, я отметилась у той же дамы, что и раньше и стала ждать, когда меня вызовут. А была я последней, сто четвертой.
   На экзамен вызывали по десять человек строго по списку, без разделения на мальчиков и девочек. На каждую группу уходило приблизительно по полчаса. Я подсчитала, что попаду на экзамен только через пять часов. Пять часов нервотрепки.
   К выходящим с экзамена сразу устремлялись те, кто еще не был, пытаясь вызнать, что там будет. Но вышедшие ничего не говорили, только загадочно улыбались и уходили. Я решила не трепать себе нервы и ушла домой.
– Как экзамен? – спросила меня бабушка Лада.
– Никак пока. Я пришла последней, запускают по десять человек, моя очередь подойдет часа через четыре. Пойду пока домой позанимаюсь.
   Я отвела себе на разминку два часа, потом сходила в душ, пообедала и вернулась к академии.
– Ты где была? – ко мне подскочила незнакомая девочка. – Ты же сто четвертая? Тебя все потеряли.
– Я домой ходила. – ответила я. – Смысл здесь торчать столько времени. а ты какая по счету? Меня Анасатия зовут.
– Я сто третья. Меня зовут Боряна. Пойдем я тебя с мальчиками познакомлю. Сто первым и сто вторым. Я узнала, нас к другим присоединять не будут и мы пойдем последней четверкой.
   Боряна потянула меня к входной двери, сопротивляться ее напору было бесполезно. Там стояли два мальчика, один с темными волосами, второй со светлыми.
– Мальчики, знакомьтесь, это Анасатия. Она сто четвертая.
– Мирослав. – представился темненький.
– Добрыня. – наклонил голову светловолосый.
– Очень приятно. – ответила я им обоим.
   Мальчики мне понравились, симпатичные.
– Скажите, а вы как–нибудь готовились к экзамену? – спросила я ребят.
– Я танцами дома занимался. – сказал Мирослав.
– Я тоже. – поддакнула Боряна.
– А я гимнастикой увлекался. – сказал Добрыня. – А ты?
– А я не знаю, как сказать. В этом мире я всего месяц. И о феях узнала тогда же. Делала дома растяжку и упражнения у палки. Я же не знаю, что понадобится.
– Ух, ты! Ты поселенка. – воскликнула неугомонная Боряна. – И как там, в другом мире?
– По другому. Магии нет, там полностью технический мир. На улицах грязно, воздух тоже не особенно чистый. Но я все равно скучаю, там моя родина.
   Двери академии открылись и из нее вышел, последний перед нами, десяток будущих фей, и позвали нас.
– Семени, Битин, Атум, Кохара, заходите.
   Мы прошли внутрь и поднялись на второй этаж.
– Так, мальчики направо, девочки налево. – скомандовала сопровождавшая нас дама, открывая дверь в кабинет. – Как переоденетесь, выходите в коридор. Я отведу вас в класс.
   Через десять минут мы были готовы и предстали перед экзаменационной комиссией из пяти человек.
– Здравствуйте, дети. – сказал красивый мужчина, сидевший в середине.
– Здравствуйте. – хором ответили мы.
– Сейчас мы проверим ваши способности. Для начала – поклон.
   Сидевшая на отдельном стуле женщина, шестая в классе, встала перед нами.
– Мальчики, делайте поклон вот так. – сказала она и показала движения. – А девочки вот так. Движения на два такта. Сначала в правую сторону, потом в левую. Я считаю, вы делаете. Начали. И раз, и два. И раз, и два.
   Мы сделали движения, комиссия что-то отметила у себя в листах.
– Теперь проверим гибкость. – скомандовал мужчина.
   Стоявшая около нас женщина поочереди подходила к каждому из нас и мы сделали складку стоя и прогиб назад. Комиссия опять что-то записала.
   Потом так и пошло. Мужчина говорил, а мы делали шпагаты, вставали на полупальцы, прыгали, танцевали польку, комиссия все записывала.
– И последнее. Поочереди подходите к столу и кладите руку на кристалл. Как только вам станет больно, руку отпускайте.
   Первым пошел Мирослав. На двадцатой секунде он отдернул руку. Добрыня выдержал столько же. Боряне удалось продержаться тридцать три секунды. Наступила моя очередь. Как все, я подошла к столу и положила руку на кристалл. Под моей рукой он начал покалывать. Было щекотно. Потом покалывания усилились, потом еще, и еще, и еще. А потом я не выдержала и отдернула руку.
– Отлично. – сказал мужчина. – Теперь переодевайтесь и ждите на улице распределения по классам.
– До свидания. – сказали мы и вышли.

                ***

За дверью

– Как вам последняя четверка? – спросил председатель комиссии, он же ректор академии, Бореслав Мочек. – Что скажете, коллеги?
– А сам то ты что думаешь? – спросила женщина, сидящая на правом краю стола.
– Я хочу сначала услышать ваше мнение.
– В таком случае, в моем классе им делать нечего. Они слишком хороши для народных.
– Я согласен. – сказал мужчина, сидевший рядом. – На мой взгляд они лучшие из всех.
– А вы что скажете? – ректор повернул голову налево.
– Они однозначно классики. – сказал еще один мужчина.
– Да. – согласилась женщина. – Особенно хороша девочка, Анасатия Кохара. Вы видели, как она делает движения? А выворот? Идеальный.
– А выдержка какая! – добавила первая женщина. – Выше всех и намного. Она целую минуту не отпускала кристалл.
– Я с вами согласен. – сказал ректор. – Однозначно классики. Теперь давайте распределим классы. Что-то мне подсказывает, что в этом наборе дети распределились равномерно.

                Глава 5.
                Год первый. Начало.

   Учеба началась в сентябре. Всю нашу толпу разделили на четыре класса. Классы 1ак, 1бк, 1ан и 1бн. Расшифровываю. Классы 1а и 1б классической хореографии. И классы 1а и 1б народной хореографии. Но все говорила сокращенно классики и народники. Нас поделили по двадцать шесть человек, поровну мальчиков и девочек. В моем мире такого никогда не было. Обычно девчачьи классы разбавлялись семью-восьмью мальчиками. Иногда больше, иногда меньше.
   Наша четверка попала в первый «а» классиков. Я была очень рада. Мне хотелось танцевать на пуантах, а не в народной обуви. И было сразу понятно испытание с кристаллом. На нем проверялась наша выдержка, способность терпеть боль. В другом мире я никогда не стояла на пуантах, но могла представить, с чем сталкиваются балерины. И повышенный болевой порог – это очень хорошо.
   За оставшиеся пятнадцать дней до учебы я приобретала все необходимое для учебы. С моей точки зрения. Потом оказалось, что половина приобретенного мне не нужно. Основными и единственными предметами в академии были танцы и то, что к ним непосредственно относится: гимнастика, растяжка, история костюма, история танца, сценический грим. Вот, пожалуй, и все. И никаких общеобразовательных предметов. Но меня это не устраивало. За два месяца пребывания в новом мире я, кроме своей улицы и соседних, нигде не была. Но мир то на этом не заканчивается. И тогда я пошла на поклон к своему классному руководителю, Астерии Косум.
– Добрый день. Можно войти? – я постучалась в кабинет.
– Заходи, Сати. – сказала Астерия. – Что ты хочешь?
– Я хочу учиться. – сказала я, садясь у стола учителя.
– А ты сейчас чем занимаешься? – удивилась она.
– Вы не понимаете. Я учусь танцевать, а мне нужна общеобразовательная информация.
– Очень интересно. Расскажи поподробнее.
– Понимаете, я поселенка. И в этом мире появилась чуть двух месяцев назад. Я ничего не знаю об этом мире. Мне нужны хотя бы история, география, литература, политология, религия. Я бы научилась этикету, обычным танцам, искусству вести беседу. Глубокомысленно молчать я умею, но иногда и сказать что-то надо. Мне не нравится изображать безмолвную статую, когда вокруг меня о чем–то разговаривают. Мне нужно адаптироваться в этом мире, а без знаний я этого сделать не могу. Помогите, пожалуйста.
– Хорошо, я тебя поняла и помогу.
   Астерия встала из-за стола и подошла к книжному шкафу.
– Сейчас я дам тебе несколько книг. В политологию пока не полезем. Начнем с основ. Держи.
   Классный руководитель положила передо мной три книги.
– Это учебники литературы, географии и основам религии. – сказала она. – Остались у меня после того, как сын закончил основное образование. Тут собраны самые начальные знания. Изучи их за текущий месяц. В следующем месяце будет вывешен список консультативных занятий. Выберешь, что тебя там заинтересует.
– Спасибо Вам большое.
   Я прижала к себе учебники и вышла из кабинета.
– Сати, ты где была? – догнала меня в кабинете Боряна. – Я тебя везде ищу.
– Зачем?
– Хотела узнать, чем ты сегодня после уроков занимаешься. Мы с ребятами в кафе хотели сходить.
– Нет, я занята.
– Чем?
– Видишь, – я показала подруге книги. – буду изучать новый мир. Я же ничего не знаю о нем.
– А, ну давай, изучай. Если захочешь присоединиться, мы будем в «Теплом облаке».
– Ладно. Что у нас сейчас по расписанию.
– Хореография. Бежим скорее, Любава не любит, когда кто-то опаздывает.
   И мы побежали.
   Любава Куланова, педагог–репетитор женской части нашего класса, была ну очень строгой. Она очень ревностно относилась ко всему, что было в ее классе. Окна должны сверкать, палки должны быть в идеальном состоянии. Это же относилось и к нам. Из прически не должно выбиваться ни волоска. Трико, купальник, юбка и балетные туфли должны быть идеальной чистоты. При малейшем отступлении от ее стандартов, Любава начинала раздражаться и урок плавно усложняться. Просекли мы это быстро и придумали, как обезопасить себя от излишней нагрузки. Мы делились на две группы и поочереди, перед каждым ее уроком, проверяли состояние класса. Если находили грязь, быстро, до прихода педагога и концертмейстера, ее убирали. А для себя купили второй комплект репетиционной одежды.
   Мне кажется, Любава про все это знала и относилась к нашим усилиям благосклонно. Ну и не слишком зверствовала на уроках.
– Доброе утро, класс. – сказала Любава, входя в кабинет с концертмейстером, одобрительно улыбнувшись.
– Доброе утро. – слаженно ответили мы и присели в поклоне.
– Прошу вас встать к палкам. Начнем урок. С правой ноги. Рука первое port de bras, первая позиция в ногах. Demi plie, demi plie, grand plie, releve. Поворот, то же с левой ноги. Поворот, battement tendu полный крест по четыре, releve, руки в третьей, поворот. То же с другой ноги. Поворот. Rond de jambe en dehors четыре раза, en dedans четыре раза. Когда нога впереди, наклон вперед, нога сзади – перегиб назад. Поворот, с другой ноги. Поворот и demi plie по пятой четыре раза. После выходите на середину. Прошу Вас.
   Любава кивнула концертмейстеру, урок начался.
   Как же я радовалась, что в этом мире не нужно было изучать иностранные языки. Без знания французского балетные термины были бы для меня в большинстве своем непонятны. Из другой моей жизни я помнила, что такое батман и плие, потому что некоторое время занималась фигурным катанием. Но все остальное было бы темным лесом. А так было понятно, что требуется делать.
   Но поначалу все равно было сложно, даже при наличии полиглотства. Нужно было запомнить порядок движений, а их было сразу много. Стоило кому–то запутаться в руках или ногах, как урок останавливался и весь класс начинал порядок заново.
Труднее, а точнее сказать, больнее, было только на растяжке, когда формировался подъем стопы. Кабинет, где проходила растяжка, вычислялся сразу же по громким крикам боли и плачу. Я не кричала, болевой порог помогал терпеть, но все же слезы градом катились по лицу, настолько было больно. Но я терпела и продолжала экзекуцию дома. Меня грела мысль, что после Нового года Любава обещала поставить нас на пуанты.
   Дружба между учениками не то чтобы не приветствовалась, каждый старался выделиться, чтобы встать к средней палке. Педагоги поддерживали конкуренцию. Все друг другу мило улыбались, но зубы старались держать наготове. Но не смотря на это, дружба продолжала процветать. Где-то через два месяца после начала учебы по классам начал ходить наш ректор и формировать группы для участия в Новогодних постановках. Меня и еще семерых из нашего класса, трех девочек и четверых мальчиков, отобрали для участия в первом составе. Показывали балет «Орехощелк», музыка Павла Кофского, постановка Малика Тепипа. Правда похоже? «Щелкунчик» Чайковского в постановке Петипа. И таких совпадений было очень много. А музыка была вообще один–в–один. Мы танцевали детский бал в первом действии. И с этого началась наша дружба.
   Как и говорила Астерия, в начале октября на доске с расписанием уроков был вывешен список консультативных занятий по годам обучения. Для первых классов предлагались бальные танцы, география, религия, ботаника и литература. Я, естественно, записалась на все. Свободного времени стало в разы меньше, а с введением репетиций его вообще не осталось. Неудивительно, в один ужасный, для меня, момент, мой организм не выдержал.
   Это был четверг. Накануне, вечером, мне показалось, что как–то мне зябко. Я подбросила дров в камин, закуталась в плед и уселась изучать учебник географии. Около часа я вникала в описание ландшафта Р;ссии, но озноб не давал сосредоточится. Отложив учебник в сторону, я решила согреться. В репетиционном зале. Включив патефон, я еще час отзанималась. За время занятия мне удалось не просто согреться, мне стало жарко. Пот тек с меня ручьями. Я быстро ополоснулась и легла спать. И в который уже раз забыла поужинать.
Поднявшись утром, я поняла, что у меня болят глаза и горят щеки. Но я это списала на скудное освещение, изменение давления, снегопад за окном и что меня вспоминает мой партнер по танцу, Златан Адфич, с которым мы вчера не очень хорошо отрепетировали.
   Проглотив утренник, я поспешила в академию. Первым уроком была история костюма. Двигаться на нем не надо было, но у меня почему то заныли ноги. Но я не обратила на это внимание. За прошедшие месяцы все уже привыкли, что мышцы находятся в постоянном напряжении.
   На следующем уроке, растяжке, мне было сложнее. Мышцы не хотели работать, как надо.
– Сати, ты сегодня плохо работала. – сказал в конце урока Всеслав Мичел, педагог по гимнастике и растяжке. – У тебя все в порядке?
– Да, все хорошо. – ответила я.
– Ты не заболела? Может, тебе к врачу сходить?
– Нет, я в порядке. Можно я пойду? У нас сейчас класс у Любавы.
– Ну иди.
   Забежав в балетный класс, я встала у средней палки и размяла ступни. Вошла Любава, мы поздоровались, урок начался. И тут у меня начались слуховые галлюцинации. Я то слышала педагога и музыку, то не слышала. Звук то усиливался, то утихал. Заниматься было сложно, но я каким-то образом угадывала порядок движений и музыкальный темп. Но в конце концов мне это надоело и я прервала движения.
– Я так не могу. – громко сказала я. – Любава, прошу Вас, говорите с одной громкостью. Я половины не слышу!
– Анасатия, ты в своем уме? – удивилась педагог. – Ты почему прерываешь урок? На боковую палку захотела?
– О, Господи, неужели я так много прошу? – я вздохнула и закрыла болевшие глаза.
– Сати, Сати, открой глаза. – услышала я обеспокоенный голос Любавы и почувствовала легкие похлопывания по щекам. – Девочка моя, да ты же вся горишь! Что же ты в таком состоянии пришла на учебу?
– Все в порядке. – сказала я почему–то шепотом. – Ничего я не болею.
– Еще как болеешь. Девочки, помогите мне ее поднять и пусть трое из вас отвезут ее домой.
– Мы отвезем. – услышала я голос Боряны. – Без нее все равно сегодня репетиции не будет.
   Я почувствовала, как меня поднимают.
– Мы позовем к ней врача. – сказала Верея, еще одна моя подруга.
   Я открыла наконец глаза и увидела обеспокоенные лица подруг и педагога.
– Ладно. – сказала я, отталкивая руки помогавших мне и чуть не упала. – Я заболела. Но это не причина останавливать урок и репетицию. До спектакля осталось три недели.
– Куда тебе репетировать. – сказала третья моя подруга, Глафира. – Отлежись хотя бы несколько дней. Девочки, пойдемте, не будем ее слушать.
   Меня подхватили с двух сторон и повели в раздевалку.

                ***

За дверью

– Что сегодня случилось в твоем классе? – спросил ректор Астерию.
– Анасатия Кохара заболела. – ответила она. – Пришла на урок с температурой и упала в обморок. Любава отправила ее домой.
– Почему ты допустила присутствие на уроке больного ребенка?
– А ты бы попробовал запретить ей заниматься! Сати первая приходит в класс и последняя из него уходит. Взяла себе весь комплект консультативных занятий. И после них опять идет в класс и занимается. Сколько раз уже ее уборщица выгоняла.
– А ты не могла с ней поговорить? Объяснить, что нельзя столько заниматься?
– Могла и говорила. Думаешь, на нее это повлияло? Она мне клянется и божится, что будет заниматься меньше и уходить домой вовремя. Но ее слов хватает максимум на два дня. А потом все начинается сначала.
– И вот результат. Девочка перенапряглась и заболела. Надо искать выход из положения.
– Хорошо. Я что–нибудь придумаю.

                ***

   Проболела я четыре дня, больше себе позволить не могла. В пятницу, после уроков, Боряна, Верея и Глафира привели в мой дом наших друзей и, по совместительству, партнеров, Златана, Светозара, Мирослава и Добрыню. Любопытные ребята облазили всю квартиру, нашли репетиционный зал и перенесли туда диванчик с лежащей на нем моей болеющей тушкой. Танцевать мне не разрешили, но комментировать никто не запрещал. Со стороны ошибки в движениях были лучше видны. Так что импровизированные репетиции проходили плодотворно. Мой зал друзьям так понравился, что, в последствии, все наши дополнительные репетиции проходили в нем.
   В понедельник, когда я, выздоровев, пришла в академию, у меня состоялся разговор с классным руководителем и педагогом–репетитором.
– Здравствуй, Анасатия. – сказала Астерия, когда я вошла в кабинет учителей. – Нам с Любавой надо с тобой поговорить.
– Да. – добавила педагог. – Ты взяла себе слишком большую нагрузку. нужно ее сокращать. Иначе это грозит потерей здоровья.
– Но мне нечего сокращать. – возразила я. – Все, что я изучаю, мне необходимо.
– Но зачем тебе, например, знать основы религии? С твоим то графиком тебе некогда храм посетить. Я уверена, что в выходные ты себе тоже отдыхать не даешь.
– Ну и что! Свое свободное время я могу использовать, как хочу. Вы не можете мне запретить.
– Сати, девочка, – вздохнула Астерия. – тяга к знаниям это прекрасно. И я понимаю, почему ты так рьяно взялась за занятия. Но ты и нас пойми. Нас же Бореслав уволит.
– Я предлагаю вот что. – сказала Любава. – Через две недели начнутся предновогодние и новогодние спектакли. Ты в первом составе. Это большая ответственность. Давай так. Сейчас ты сосредоточишься на репетициях и отложить в сторону консультативные занятия. с учителями мы договоримся, ты нужна нам здоровая и бодрая. А во втором полугодии, раз тебе так хочется заниматься дополнительно, мы сами тебе в этом поможем. Согласна?
– Хорошо. – ответила я, подумав. – Я согласна.
– Ну и отлично. Тогда иди, а то твои друзья сейчас дверь в кабинет выломают.
– Ну что? Тебя ругали? – спросил Добрыня.
– Нет, не ругали. – сказала я друзьям. – Да и за что меня ругать? Я же отличница.
– Тогда зачем тебя вызывали? – поинтересовалась Верея.
– Любава и Астерия предложили снизить нагрузки. Хотя бы перед выступлениями.
– А ты что?
– А я не согласилась сначала. Но потом меня уговорили. И со второго полугодия они будут со мной сами дополнительно заниматься. Здорово, правда?
– Ты какая-то больная. – сказал Златан и дотронулся рукой до моего лба. – Жара вроде нет. Зачем тебе это? Ты же и так дома занимаешься.
– Эх, друг мой, нет предела совершенству. Тем более, кто в своем уме откажется от дополнительных занятий с педагогом.
– Нет, прав Злат. – покачал головой Мирослав и открыл дверь в класс, где проходили репетиции спектакля. – Все–таки ты больная.
   На последней неделе декабря, когда дети во всем мире уходили на каникулы, а половина взрослых в отпуск, у нас начались выступления.
Это был наш первый выход на сцену. До этого мы об этом только мечтали, по крайней мере я, а теперь это стало реальностью. И хоть танец нам, как первоклашкам, достался самый легкий и простой, ответственность была огромной. По традиции, на самый первый спектакль всегда приходила королевская семья. С одной стороны это было даже хорошо. Первый спектакль был вечерним. А с другой стороны волнительно. После спектакля королевская семья всегда приходила за кулисы. Еще одна традиция.
Мы стояли на сцене за закрытым занавесом и подглядывали в дырочку за зрительным залом. Он постепенно заполнялся. Галерка была уже занята полностью. Там сидели те, кто не хотел тратиться на билет подороже и ученики академии, не задействованные в этот день в спектакле. Остальные места тоже постепенно заполнялись, но королевская ложа все еще оставалась закрытой. Стрелка часов уже подобралась к семи, оркестр и дирижер были на месте.
– Почему не начинают? – шепотом спросила я.
– Потому что королевская семья еще не в ложе. – также тихо ответил мне Златан.
– И что?
– Без них не начнут.
– А если они еще полчаса не приедут?
– Будем ждать полчаса.
– В моем измерении один французский король сказал: точность – вежливость королей. Эта королевская семья пунктуальностью не страдает.
– Страдает. Это все из-за Богдана. Его высочество крайне редко приходит вовремя.
– Откуда такие сведения?
– Моя старшая сестра находится в свите королевы. А фрейлины знают все.
– Так ты у нас птица высокого полета!
– Да так, не очень. Граф Златан Адфич, к Вашим услугам.
   Злат отвесил мне шутливый поклон и мы отошли от дыры в занавеси. Наше место тут же заняли другие.
– Ну, граф, не урони меня во время танца. – сказала я другу, когда мы ушли за кулисы.
– Да ты легкая, как пушинка. – возразил он. – Кстати, надо поставить тебя на весы. Мне кажется, что ты весишь меньше нормы.
– Все может быть. – я безразлично пожала плечами. – А вот то, что ты граф, это хорошо. Просто отлично.
– Чем это? – насторожился друг.
– Научишь меня придворному этикету.
Злат кивнул и, мне даже показалось, с облегчением выдохнул.
– Приехали, приехали. – услышали мы со сцены, а в зале раздались аплодисменты.
– Ну вот, сейчас начнут. – кивнул мой партнер.
– Господа феи, приготовились. Спектакль начинается. – сказал театральный постановщик и прогнал всех со сцены.
   Зазвучала такая знакомая мне увертюра и занавес раздвинулся.
– Ну, с Богом. – перекрестилась я по русскому обычаю, подала руку Златану и мы парами вышли на сцену.
   Балет был прекрасен. Новогодняя ель, стоявшая на сцене, оказалась настоящей и оглушительно пахла хвоей. Это добавляло волшебства действу. А самое волшебное было то, почему в этом мире танцовщиков и балерин называют феями. Не было слышно ни одного прыжка. Магия места делала свое дело и все, кто находился на сцене, казались легкими, эфемерными созданиями, а не людьми из плоти и крови.
После спектакля всю труппу, и нас в том числе, учеников академии, собрали на сцене для представления монаршим особам. Мне было интересно посмотреть на короля с королевой и принцем, но особого восторга, как у других, это не вызывало. Во-первых, советское воспитание, а во-вторых, как можно опаздывать, когда твоего появления ждет такое количество людей?
   Так вот, построили нас в одну линию и стали представлять. Мы стояли последними.
– Господи, я сейчас увижу короля! – восторженно шептала Глафира и сжимала мою руку. – Я так волнуюсь! Это такая честь!
– Смотри в обморок не упади от счастья. – тихо сказала я ей, пытаясь отцепить пальцы подруги от себя.
– Как ты можешь быть такой спокойной? Это же целый коро-о-ль!
– С ума сойти! Точно целый? Не частями?
   Стоявшие рядом старшеклассники, услышав мою реплику, ухмыльнулись.
– Тише. – шепнул мне один из них. – Они уже близко. И смотри-ка, целиком.
   Я наклонилась чуть вперед и увидела четверых. Первыми шли мужчина средней наружности, одетый во фрак со сверкающей звездой на лацкане и крестом на шейном платке. рядом с ним шла безупречно красивая женщина с темнорыжими вьющимися волосами, убранными в высокую прическу, и украшенную небольшой тиарой. В чем она была одета, я не запомнила, настолько меня поразила красота ее лица. Королева, а это, несомненно, была она, не была надменной и напыщенной. Живые черты лица озарялись улыбкой и заинтересованным взглядом. Говорила, в основном, она, король больше молчал. Позади короля и королевы шел молодой человек, очень похожий на королеву и с таким же цветом волос, в сопровождении молодой девушки. Принц, это был он, обнимал девушку за талию и постоянно шептал ей что-то на ухо, заставляя ту жеманно хихикать.
– Фу. – подумала я и продолжила любоваться королевой.
– А это наши самые юные феи. – представил нас художественный руководитель театра и мы молча сделали поклон. – Сегодня у них дебют, они первый раз вышли на сцену.
– Вам понравилось выступать? – спросила нас королева.
– Да, ваше величество, понравилось. – ответил за всех Златан.
– А ты, девочка, что скажешь? – королева посмотрела на меня.
– Это моя сбывшаяся мечта. – я присела в поклоне. – Я люблю танцевать, тем более, когда за это платят.
– Какой у тебя циничный подход к профессии.
– Я считаю, что любой труд должен достойно оплачиваться. Конечно, законный труд и который добросовестно выполняется.
– Очень, очень необычные мысли для столь юного возраста. – сказал король.
– Я поселенка, ваше величество. – я снова присела в поклоне. – В том мире мне исполнилось пятьдесят лет и это позволяет мне иметь такие мысли.
На заднем плане девица принца глупо захихикала, заставив поморщиться королевскую чету.
– Богдан, угомони свою протеже. – не оборачиваясь, сказал король.
– Да, папа. – ответил принц не особо почтительно.
   Королевская семья пошла дальше. Мы снова присели в поклоне. Принц Богдан, проходя мимо нас, подмигнул мне. Я в ответ смерила его презрительным взглядом и демонстративно отвернулась. Принц удивленно хмыкнул и пошел следом за родителями.
Так закончилось наше первое выступление. Во все остальные дни мы танцевали по два раза, утром или днем и обязательно вечером. Королевская семья в ложе больше не появлялась.

                Глава 6.
                Год первый. Окончание.

За дверью

   В кабинете ректора собрался весь преподавательский состав. Ждали только Бореслава, который задерживался, что было на него совершенно непохоже. Наконец дверь открылась и в кабинет вошел ректор в сопровождении неизвестного молодого человека.
– Всем добрый день. – сказал Бореслав, садясь в свое кресло, и, жестом усаживая гостя на свободный стул. – Прежде чем начать совещание, хочу представить вам нашего нового сотрудника. Знакомьтесь, Святозар Ригер, наш новый штатный композитор. Два года назад он закончил областную школу искусств, стажировался в италийском театре оперы и балета и зарекомендовал себя, как талантливый и прогрессивный композитор. Теперь все конкурсные выступления и выпускные концерты будут сопровождаться его произведениями. Дария, тебе, как хореографу-постановщику, задание. Плотно поработать со Святом и в самое ближайшее время представить мне концепцию выпускных спектаклей. Теперь перейдем к текущим делам. Что там произошло на королевском «Орехощелке»?
– Спектакль прошел отлично. – ответила Любава. – Первоклашки оттанцевали прекрасно. Но вот после спектакля… Анасатия Кохара снова отличилась.
– Ее можно простить. – заступилась за свою любимицу и первую ученицу академии Астерия. – Она поселенка, тем более возрастная. У нее сложившийся взгляд на мир.
– На ее мир, а не на наш. У нас не принято презрительно смотреть на членов королевской семьи. Это неприемлемо.
– И что ты предлагаешь? Ломать ее характер?
– Почему бы и нет? Будущая фея должна знать, кто ее покровители и относиться к ним с почтительностью.
– Дамы, дамы, успокойтесь. – вмешался Бореслав. – Никто никого ломать не будет. Нам не нужна фея без души. Приведите Анасатию ко мне. Я сам с ней поговорю.
   Любава и Астерия синхронно кивнули.
– Далее. – продолжил ректор. – Что у нас творится в третьем классе «а» народников? Если не ошибаюсь, за них отвечает Микула Войнов.
– Опять мои ребята дебоширят. – вздохнул классный руководитель народников. – Чего я только ни делал, ничего не помогает. Два дня назад протащили в столовую бутылку водки и вылили ее в чайник с горячим чаем. Хорошо, что достался не первоклашкам, а преподавательскому столу. Что вы все улыбаетесь? Это вам было весело от горячей водки и пирожков с повидлом. А представляете, что было бы с маленькими? А сегодня на генеральной репетиции связали девочкам пояса на юбках. В результате костюмы порваны, девочки в слезах закрылись в туалете, а им хоть бы что. И ведь не выгонишь, танцуют божественно. У меня на эту кодлу уже контракты лежат, а им еще год учиться.
– А вымотать их на репетициях не пробовал? Чтобы сил на шкоды не оставалось?
– Пробовал, не помогает. Они даже в полуобморочном состоянии хулиганить умудряются.
– Мда, – задумался Бореслав. – выгнать мы их не можем, учатся твои хулиганы отлично.
– А если их экстерном выпустить? – предложил один из учителей. – Вкупе с дополнительными репетициями они танцуют уже лучше выпускников.
– И оставить девочек без партнеров на целый год?
– А терпеть их выходки еще год лучше?
   Все собравшиеся зашумели. Данный третий класс сидел в печенках у всей академии. Обаятельные хулиганы. К тому же талантливые. Во время уроков ребята вели себя идеально. Но, стоило прозвенеть звонку, как их будто подменяли. Воспитанные мальчики превращались в дьяволят. Тоже касалось и сводных репетиций. На уроках преподаватели на них молились, а после пили успокоительное. Или горячий чай с водкой.
   Ректор откашлялся и постучал по столу. Все замолчали и выжидающе уставились на Бореслава.
– Сделаем так. – сказал он. – Посмотрим, кто еще заинтересуется третьим классом на выпускном спектакле и досрочно выдадим им контракты. Оставшихся учеников сольем в один класс. А пока придется потерпеть. И, Микула, собери класс, объяви, что те, кому предложат контракты в этом году, имеют уникальную возможность закончить учебу досрочно. Девочек это тоже касается.
– А я чем буду заниматься целый год, если четвертый класс будет один?
– Пойдешь в помощь Дарии. Заодно и нервы подлечишь перед новым набором.
   Микула Войнов кивнул, и сделал себе пометку на листе бумаги.
   Ректор академии фей посмотрел на собравшихся и вздохнул.
– Если ни у кого нет вопросов по учебному плану, собрание окончено.
– У меня есть организационный вопрос. – поднял руку Ратмир Эркин, педагог дуэтного танца. – Мне уже год обещают ремонт пола в моем классе. Хотелось бы узнать, когда это произойдет?
– А мне обещаны средства на новые костюмы. – добавила Дария. – А так же на свет и новые декорации.
– Эти вопросы будут решены в ближайшее время. – ответил Бореслав. – Мне сегодня назначена аудиенция у королевы и я донесу до нее наши просьбы.
   Преподаватели встали, попрощались и, переговариваясь, вышли из кабинета ректора. Когда дверь закрылась и в кабинете воцарилась тишина, Бореслав устало потер лицо и встал из-за стола. Подойдя к сейфу, спрятанному за пальмой в углу, он открыл его и вытащил бутылку двенадцатилетнего коньяка. Откупорив емкость, ректор, не доставая стакана, поднес горлышко ко рту и сделал пару больших глотков. Выдохнув, Бореслав убрал бутылку обратно в сейф и быстрым шагом вышел из кабинета, разворачивая на ходу плитку любимого мятного шоколада.


                ***

   Не успели закончится Новогодние выступления, как нас начали готовить к выпускному спектаклю четвероклассников. Делались две постановки: раздельно для классиков и народников. И два состава: для классов «а» и классов «б». Мы, девочки, надеялись, что в конце года на сцену мы в пуантах выйдем. Но Любава нас огорчила.
– Даже не надейтесь. – сказала она нам. – Пять месяцев не достаточный срок, чтобы хорошо танцевать. Вот к следующему новому году посмотрим. Самым способным дам разрешение, а остальные выйдут на сцену в пуантах только в конце второго года.
   К середине февраля на доске объявлений были вывешены списки с названиями спектаклей и ролями. У народников постановка называлась «Путешествие на край мира», а у нас «Герои Олимпа». Композитор и там, и там был Святозар Ригер, неизвестное никому в академии имя. Мне же оно было созвучно с одним из крупнейших пианистов двадцатого века, похороненном на Новодевичьем кладбище. Интересно, что он в параллельном мире сочинил?
   Нам, первоклашкам–классикам, достались роли младших помощников жрецов и свиты олимпийских богов. Начались репетиции и снова мое свободное время закончилось, потому что консультативные занятия я пропускать отказывалась. Несколько раз меня вызывал к себе ректор, но за всеми занятиями я об этом забывала и вспоминала поздно вечером, когда уборщица начинала меня выгонять. А в один день ко мне подошла Астерия, отобрала учебник, взяла за руку и отвела в кабинет Бореслава.
– Вот, – сказала она, усаживая меня на стул около ректорского стола. – я сама ее привела. По другому этого трудоголика отловить невозможно.
   Я сидела и недоуменно переводила взгляд с Бореслава на Астерию и не понимала, что я вообще здесь делаю. У меня же еще уроки не сделаны.
– Сидеть! – резко и громко сказал ректор, когда я начала подниматься со стула.
   Я вздрогнула и плюхнулась на место. До меня вдруг дошло, что я нахожусь в кабинете ректора. Сосредоточив взгляд, я в который раз залюбовалась внешностью нашего главы. Тонкое лицо с аристократически чистыми чертами, карие глаза под густыми бровями, темные, тщательно уложенные волосы. Вылитый Евгений Онегин в исполнении Владислава Лантратова. Так бы и смотрела, не отрываясь! Голос ректора доносился до меня, как через вату. Пришлось сосредоточиться на его словах, а не на внешности. Сделав заинтересованно–виноватое лицо, я вся превратилась в слух.
– Сати, – услышала я слова ректора. – пойми, ты живешь в новом мире. Порядки для тебя здесь новые. Но, прожив на Терре полгода, пора привыкать. Кстати, сколько тебе было там лет?
– Пятьдесят.
– Мда, все понятно. Но надо быть гибче.
– Я постараюсь. А в чем я виновата?
– Ты вообще слушала меня?
– Конечно.
– А слышала?
– М-м-м, только последние слова.
– Чем же ты была так занята?
– Вами любовалась. Вы мне очень напоминаете одного премьера главного театра моей прошлой страны.
– Мне это, конечно, лестно, но давай вернемся к нашему разговору. Повторюсь, к правящей семье надо относиться с уважением. Не дерзить, не возмущаться, а быть почтительной.
– Но я всего лишь высказала свое мнение. – поняв, о чем речь, ответила я. – А принц презрения заслуживает.
– Мы не в праве осуждать королевскую семью. У всех есть свои недостатки. То же касается и политико–экономической ситуации в стране.
– Это что же, я могу иметь своего мнения?
– Можешь. Но нужно знать, кому и как его озвучивать.
– Вы меня не убедили. Но я постараюсь приспособиться.
– Вот и славно. Теперь расскажи, как тебе учится?
– Отлично. Времени свободного, конечно, мало, но я не жалуюсь. Все просто прекрасно.
– Нужно уменьшить нагрузки. – сказала молчавшая до этого Астерия. – Вот свободное время и останется.
– А как же мое изучение мира? Я еще столького не знаю.
– Сати, ты хочешь объять необъятное. На дополнительных занятиях у меня и Любавы ты прекрасно все усваиваешь. Другие преподаватели тебя тоже хвалят.
– Так давайте устроим экзамен. – сказал Бореслав. – Если твои знания удовлетворят учителей, а я думаю, что так и будет, нагрузку уменьшим.
– Я согласна.
– Тогда иди. И домой, а не в класс. Отдохни наконец.
– Хорошо. До свидания.
   Я встала со стула и покинула кабинет ректора. Астерия осталась внутри. Видимо готовить мне экзамен.
   На этот раз я прислушалась к мнению преподавателей и пошла домой. На самом деле, взятый мной полгода назад бешеный темп в изучении нового мира и балета, очень меня выматывал. Но, единожды разогнавшись, сложно затормозить.
– Но с другой стороны, – думала я по дороге. – если я уменьшу консультативные занятия, у меня больше времени останется на танцы.
Мысль стать примой меня не оставляла. Но быть необразованной примой… нет, не хочу.
   С этими мыслями я вошла в подъезд, где была перехвачена бабушкой Ладой.
– Что–то ты сегодня рано, Сати. – сказала она мне. – Не случилось ли чего?
– Случилось. – я состроила грустную мордочку и глубоко вздохнула. Мне вдруг захотелось немного пошутить. – Меня выгнали.
– Как выгнали? – всплеснула руками бабушка. – Ты столько работаешь, недосыпаешь, недоедаешь! И они этого не оценили? Что хоть сказали тебе эти изверги?
– Иди, говорят, отсюда, – я еще раз тяжело вздохнула. – и чтобы духу твоего в академии не было до завтрашнего утра.
   Бабушка Лада непонимающе уставилась на меня, а потом до нее дошло. Схватив тряпку, которой она вытирала пыль, бабуля с грозным видом стала надвигаться на меня.
– Ах, ты, паршивка! Я тут за нее волнуюсь, а она шутить изволит!
– Ой, ой, прости меня! – шутливо прикрылась от пыльной тряпки. – Я так больше не буду!
– А как будешь? По–другому?
– Я подумаю.
– Вот иди и думай. Но чтобы через полчаса ко мне спустилась. Будем чай пить с пирожными.
– Творожно–фисташковыми?
– А ты с какими хотела? Не привередничай. Они же твои любимые. Специально для тебя покупаю.
– Бабушка Лада, я тебя люблю.
   Я обняла нашу консьержку и поцеловала в щеку. В этом мире роднее ее у меня никого не было.
– Ну беги, егоза, переодевайся. – шмыгнула носом растроганная графиня. – Любит она меня. Будто я тебя не люблю.
   Поцеловав еще раз бабулю, я убежала к себе в квартиру. Бабушка Лада обожала пунктуальность. К тому же пирожные. М–м–м, вкуснятина.
– Ну, рассказывай. – скомандовала бабушка, когда я ровно через тридцать минут сидела в ее комнате. – Чем вы сейчас занимаетесь?
– Готоим выпуой спетакль. – невнятно ответила я сквозь угощение.
– Ничего не поняла. Прожуй и скажи еще раз. Говорить с полным ртом неприлично.
   Я кивнула, дожевала пирожное и повторила:
– Готовим выпускной спектакль.
– Так вы же только учиться начали. Куда это вас выпускают?
– Нет, не нас. – я старалась говорить между порциями. – Мы массовка. Выпускается четвертый класс. Ставятся два вида спектаклей. Для народников и классиков. У нас называется «Герои Олимпа».
– И кого ты танцуешь?
– Меня определили в свиту Олимпийских богов.
– И много придется танцевать?
– Нет, два танца, а остальное время просто сидим на сцене и наблюдаем за старшими.
– Два танца – совсем не плохо для начала. Волнуешься?
– Почти что нет. Больше переживаю за неподвижное сидение. Мне кажется, это посложнее будет.
– А посмотреть на вас можно?
– Не знаю. Но постараюсь разузнать. Нам же еще не сказали даже, где мы будем выступать. Ты хочешь посмотреть?
– Буду рада, если представится такая возможность.
   Мы помолчали. Допив чай и доев пирожные, я, как обычно, собрала грязную посуду и сложила в магическую мойку. Дорогое, между прочим, удовольствие. Десять синеньких стоит, стоимость почти всей обстановки моей квартиры. К тому же артефакты каждый месяц заряжать. А это еще десять голубеньких. Так что большинство моет посуду по старинке, руками в воде. Но бабушка Лада могла себе это позволить. Семья графини Киру была одной из богатейших в стране и я искренне не понимала зачем бабуле работать. Скучно ей, наверное. Мне было интересно, но спросить я так и не решилась. Иногда в глазах графини отражалась такая тоска, что становилось жутко.
– Чем теперь займешься? – спросила меня бабуля.
– Пойду позанимаюсь.
– Вот правильно тебя отправили домой. Сати, тебе бы отдохнуть. Сколько можно сидеть над учебниками? Ты уже прозрачной стала.
– Да не буду я сидеть над учебниками. Потанцую немного и спать лягу.
– Ну, дело твое.
– Да, мое.
   Я поцеловала бабушку на прощание и поднялась к себе. Дав себе слово не открывать учебники, я позанималась немного у палки и, как только за окном начало темнеть, легла спать.
   Снилась мне повзрослевшая я в подвенечном платье. «Я» счастливо и нежно улыбалась, смотря мне за спину. Я обернулась, пытаясь увидеть, кому так улыбается моя повзрослевшая копия, но ничего, кроме тумана не увидела.
– Дорогой, иди ко мне. – услышала я из-за спины.
   На эти слова туман отозвался звуком шагов и темным силуэтом. Звук шагов усиливался и вместе с ним уплотнялся силуэт. Мне казалось, еще чуть–чуть и я увижу того, кто скрывается в тумане. Но сделать мне этого не дали.
– Сати, Сати, проснись. – голос бабушки Лады заставил меня прервать сон. – Внученька, ты проспала, поднимайся скорее.
– А? Что? – я открыла глаза и уставилась на склонившуюся ко мне бабулю.
– Вставай, говорю. Занятия через пятнадцать минут начинаются.
– Как через пятнадцать? Сколько времени?
   Я вскочила с кровати и заметалась по спальне.
– Восемь часов сорок пять минут.
   Я забегала еще быстрее. Кое–как одевшись, я плеснула водой в лицо, подхватила сумку с вещами и расческу со шпильками, и вылетела из квартиры. Хорошо, что первым уроком была история костюма, а не танец. Успею на перемене причесаться.
– Доброе утро, можно войти? – выпалила я, вваливаясь в класс.
– Сати, ты опоздала на пять минут. – осуждающе сказала Ненила Путри, преподаватель истории костюма.
– Да, извините.
– Хорошо, садись. Продолжим урок. Итак, религиозные течения часто имели влияние на светскую жизнь. В том числе и на сценические костюмы. Рассмотрим это на примере мужского костюма.
– Ты чего опоздала? – спросила меня моя соседка по парте, Глафира.
– Проспала. – также шепотом ответила я.
– Ты? Проспала?
– Да. А что в этом удивительного?
– Потому что это что–то из раздела невозможного.
– Анасатия, Глафира! – раздался громкий голос преподавателя. – Вам не интересна тема? Может, в коридоре поговорите до конца дня? Могу в этом поспособствовать.
   Мы дружно замотали головами и сосредоточились на уроке.
   Через неделю, после разговора в ректорском кабинете, мне устроили экзамен по консультативным занятиям. И я справилась с ним, даже на мой взгляд, отлично. Как оказалось, знала я намного больше и на ближайшие два года я была свободна от дополнительных занятий. На радостях я накупила разных вкусностей, запекла в духовке мясо с грибами и пригласила в гости своих друзей и, конечно же, бабушку Ладу. По малолетству пить нам пока было нельзя, поэтому мы обошлись соком. А бабуля принесла двухъярусный торт, украшенный кремовыми цветами и ажурными шоколадными бабочками.
   С уменьшившейся учебной нагрузкой у меня появилось свободное время. Но моя деятельная натура не терпела пустоты и я нашла себе новое занятие. Города то я так и не видела. Мой маршрут ограничивался близлежайшими улицами и дорогой до академии. Решив заполнить белые пятна, я оставила дома магическую карту и пошла в люди.
   Город оказался красивым, но, на мой взгляд, красота эта была насколько необычная. Магия, смешавшись с механикой, выдавала порой странные решения. К механическим уборщикам улиц, магическим фонарям и дирижаблям на головой я привыкла. Но дома, чем ближе к центру, тем вычурней становились. Вот, например. Представьте себе обычный дом из красного кирпича. Но каждый выступ этого дома, каждый угол и перепад высоты будет украшен резными металлическими накладками. Входная дверь не обычной прямоугольной формы, а закругленная сверху и в обязательном порядке украшенная вставками из того же ажурного металла. Я была свидетелем, как в подобный дом заходил посетитель. Он не позвонил в звонок, нет. Взяв в руки не менее вычурный дверной молоток, он ударил им по металлической пластине на стене. В мир явился колокольный перезвон, вспугнувший мирно дремавших голубей (а я то, наивная, думала сначала, что в городе много храмов). В ответ на этот звук из двери выдвинулись складная подзорная труба и небольшая воронка. Посетитель встал напротив подзорной трубы, склонил в приветствии голову и что–то произнес в воронку. После этого механизмы втянулись в дверь и она открылась. Вот как–то так. И такое происходило сплошь и рядом. Фонтаны и статуи тоже были оснащены механизмами, которые поворачивали их, следуя за траекторией солнца. В пасмурную погоду движения не было. Но стоило солнцу выйти из–за туч, как движение возобновлялось, догоняя местоположение светила. В этом случае фонтаны с силой разбрызгивали при повороте воду и окатывали ей с ног до головы тех прохожих, кто не успевал отпрыгнуть в сторону. Зимой воды в фонтанах не было, но при наличии солнца, механизмы продолжали работать, рассыпая веером снег.
   Переполненная впечатлениями, я возвращалась домой и мгновенно засыпала, стоило голове коснуться подушки.
   Наступил май, а с ним и выпускные экзамены. К этому времени были пошиты костюмы, сделаны декорации и я узнала, где будут проходить спектакли. Как оказалось, все выпускные спектакли проходили в небольшом театре на четыреста мест в королевском дворце. И мы могли пригласить по два-три родственника. Я, как и обещала, принесла пригласительный билет бабушке Ладе. Больше звать мне было некого.
   Я стояла в общей гримерке и безуспешно пыталась застегнуть тунику. В полностью застегнутом и завязанном виде костюм смотрелся очень хорошо, но застегивался он между лопаток. Очень не удачное место и помочь мне было некому. Все девочки уже оделись и ушли за кулисы, а я задержалась.
Стоя спиной к двери, и, не очень цензурно выражаясь, правда мысленно, я услышала, как кто-то вошел в гримерную. Посчитав, что это кто-то из моих одноклассниц, не оборачиваясь, я попросила:
– Помоги мне застегнуть эту чертову пуговицу. Сама я никак не справлюсь.
– Я могу помочь только расстегнуть, моя маленькая феечка. – услышала я незнакомый мужской голос. – Иди ко мне.
   Чужие руки с силой притиснули меня к мужской груди, а в шею впились губы. Я оцепенела. В голове билась мысль: «Меня сейчас изнасилуют. Что делать? Господи, что мне делать?» Я начала дергаться, пытаясь вырваться, но у меня получилось только развернуться лицом к насильнику. Со страхом я подняла взгляд и узнала наследного принца. К предыдущей мысли прибавилась новая: «Мне кранты.» Продолжая одной рукой прижимать меня к себе, другой рукой принц начал ощупывать мою грудь, видимо в поисках оной. Но грудь у меня была маленькая, сразу и не заметишь. В голове всплыл анекдот про Наташу Ростову и поручика Ржевского:
«– Поручик, что Вы ищите у меня на спине?
– Грудь.
– Так она впереди.
– Там я уже искал.»
   Удивительно, но этот анекдот прекратил панику (великая сила смеха) и я, наконец, смогла мыслить. Что хрупкая девушка, даже девочка, может противопоставить сильному молодому человеку, выше ее на целую голову? Да, я была гибкой, но и принц держал крепко. Я могла только кричать, в надежде, что меня кто–нибудь услышит.
   Снова взглянув в глаза Богдану, я набрала в грудь побольше воздуха и завизжала. Глаза принца удивленно расширились, его оторвало от меня, пронесло через всю гримерку, впечатало в дверь и вынесло в коридор, оставив лежать на обломках. Переведя дух, я осторожно подошла к дверному проему и взглянула на лежавшего. Принц подавал слабые признаки жизни. Осторожно перешагнув через его ноги, и, прижимая к себе помятую и так и не застегнутую тунику, я бросилась бежать, стараясь не обращать внимание на удивленные взгляды других фей, выглянувших в коридор.
– Ты что так долго? – спросила меня Боряна. – Все давно уже собрались.
– Никак тунику застегнуть не могу. – ответила я, поворачиваясь спиной к подруге. – Помоги.
   Зазвучала музыка и мы выстроились за кулисами, ожидая своего выхода. Спектакль начался.
   Все время, пока я была на сцене, меня мучил вопрос: что мне будет за то, что я покалечила принца? Хорошо, что роль свиты богов не подразумевала частого перемещения по сцене. И, если лишний раз не привлекать к себе внимание, вполне можно остаться незаметной. В середине первого акта в королевской ложе появился принц и пристально уставился на сцену. Мое сердце выскочило из груди и, по пластунски, уползло за кулисы.
– Ты что дергаешься? – прошептала Верея, не разжимая губ.
– Принц. – не очень понятно ответила я тем же способом.
– Что принц?
– В ложу пришел.
– А не должен был? Ну, опоздал на начало, мы ему не указ.
   Темп музыки изменился, мы поднялись, соединились в четверки и затанцевали.
– Вы почему разговариваете? – спросила нас Глафира. – Нельзя же.
– Сати сказала, что принц в ложе. – ответила Верея.
–  И что? – присоединилась к переговорам Боряна.
– Он на меня напал. – шепнула я.
– Что–о–о? – слажено прошептали девочки.
– Ну, или я на него. В антракте объясню.
   Рисунок танца развел нас в разные стороны, но еще некоторое время подруги удивленно на меня посматривали.
– Ну, рассказывай. – в темном углу за кулисами накинулись на меня девочки.
– Да, нам тоже интересно, кто на кого напал. – присоединились к разговору подошедшие к нам ребята.
– Не знаю, с чего начать. – вздохнула я.
– Начинай с начала. – сказал за всех Златан. – В крайнем случае, спрячем тебя в мое родовом замке.
– Спасибо, Злат. – расчувствовалась я. – Ты настоящий друг.
– Так, не отвлекайся. – вернула нас к теме разговора Верея. – Антракт короткий. Что там у тебя с принцем?
– Так. – сосредоточилась я, чтобы ничего не упустить. – Я стояла в нашей гримерке одна и пыталась застегнуть тунику. Сами знаете, застежка эта очень неудачно расположена. Стою я, значит, спиной к двери, пытаюсь застегнуться, а тут открывается дверь. Я думала, что это кто-то из наших, прошу помочь с застежкой, а в ответ получаю предложение раздеться. Сначала я не знала, что это принц, пыталась вырваться, а потом, когда развернулась лицом, и поняла, что это Богдан, испугалась еще больше. А тут еще он начал меня лапать. И я завизжала. Очень громко. А потом случилось что–то непонятное. От моего визга принца оторвало от меня, впечатало в дверь и вынесло в коридор. Когда я убегала к сцене, наследник валялся на обломках двери. Теперь я боюсь идти туда. Девочки, может я здесь переоденусь ко второму акту?
– Да–а–а, – протянул Мирослав. – я знал, что от девчачьего визга можно оглохнуть, но чтобы людьми двери выбивать…
– И что мне теперь делать?
– Как что? – решительно сказала Боряна. – Идем в гримерку.
– Я не пойду. Вдруг принц там и поджидает меня, чтобы отомстить?
– Не бойся, мы с тобой. – сказал Добрыня и крепко взял меня за руку. – При свидетелях он тебе ничего не сделает.
   Идти не хотелось. Но, как бы я ни упиралась, меня все равно отвели к гримерным.
– Ну, что там? – спросила я у друзей, спрятавшись за их спинами.
– Сама посмотри. – сказала Глафира и вытолкнула меня вперед.
   Я, по инерции, сделала несколько шагов, крепко зажмурив глаза, и прислушалась. Никаких подозрительных звуков не было. Обычный закулисный шум. Феи переговаривались, хлопали дверьми, пробегали мимо нас. И никакого намека на скандал. Я открыла глаза и увидела обычную картину. К услышанным звукам добавилось изображение. Из общего вида выбивалось только отсутствие двери в гримерную номер восемь. Вместо нее висел кусок ткани.
– А ты боялась. – сказал Светозар. – Все спокойно. Так, девочки налево, мальчики направо. Побежали переодеваться.
   Мы разбежались по гримерным. На этот раз девочки не оставили меня и дружной стайкой, хоть и позже всех, мы пошли за кулисы. Прозвенел второй звонок, в коридоре было пусто, только навстречу нам шли двое рабочих с новой дверью.
   Второй акт прошел спокойно. Никто меня арестовывать не спешил. Принц обзавелся биноклем и не отрывал взгляд от сцены, но никаких действий не предпринимал. Это радовало и беспокоило одновременно. Но и после спектакля за мной не пришли, и я радостная убежала домой. А там меня уже ждала бабушка Лада с поздравлениями, вкуснейшими пирожными и большим букетом сирени.

                ***

За дверью

   В королевской ложе, за задернутыми занавесями, отгородившими от зрительного зала королевскую чету, король и королева ожидали своего сына. Но он не спешил появиться перед глазами своих родителей. Как только закончился первый акт, Богдан спешно вышел из ложи. На его место скользнул неприметный слуга и зашептал что-то на ухо их величествам. По мере получения информации выражения лиц короля и королевы из доброжелательных становились сначала обеспокоенными, а потом и разгневанными.
– Дверь заменить, его высочество найти и глаз с него не спускать. – отрывисто сказал король. – Как только прозвенит первый звонок, немедленно вернуть в ложу.
   Слуга поклонился и вышел за дверь.
– Дорогой, успокойся. – сказала королева, подавая супругу бокал красного вина. – Я поговорю с ним.
– Нет. На этот раз поговорю с ним я. Его поведение становится опасным для страны.
– Хорошо. В таком случае я поставлю амулет шумопоглощения. Не нужно, чтобы наш разговор слышали в соседних ложах.
   Король кивнул и залпом выпил содержимое поданного бокала.
   Прозвенел первый звонок. Королева открыла ридикюль, достала оттуда фигурку маленького котенка и поставила на столик около себя. Через некоторое время в коридоре раздались быстрые шаги и в ложу вошел принц Богдан. Королева погладила фигурку, та вспыхнула и тут же приняла свой обычный вид.
– Вы хотели меня видеть? – спросил принц родителей.
– Да, сын. – сказал король. – Садись.
– Даже так? Что такого я сделал, что говорить будет не мама?
Богдан развалился в кресле и уставился на родителя.
– Ты что творишь? – начал отповедь король. – Почему ты оскорбил фею? Не мы ли предупреждали тебя о том, чего категорически делать нельзя?
– Никого я не оскорблял.
– Да? А почему тогда сейчас в гримерной номер восемь устанавливают новую дверь? Почему, я тебя спрашиваю?
– Да ладно Вам, приобнял феечку. Что в этом такого? Прямо большое преступление.
– Представь себе, большое. Не мы ли предупреждали тебя о последствиях? Ты понимаешь, что оскорбление феи грозит стране катаклизмами? Тебе фрейлин матери мало? Зачем ты вообще пошел к гримерным?
– Я не оскорблял, а выказал знак внимания. Она радоваться должна, что к ней принц зашел, а не дверь мной выбивать. Больно, между прочим, было.
– О, Господи! Такое впечатление, что я разговариваю со стеной. Ты хоть слышал, что я тебе сейчас сказал?
– Да слышал, слышал. Что Вы от меня хотите? Чтобы я принес ей официальные извинения? Да ни за что! Кто я и кто она? Это она должна передо мной извиняться.
– Ты глуп. Я объясню тебе еще раз, последний. Феи являются залогом спокойствия и стабильности страны. От их душевного равновесия зависит будут ли войны и волнения, ливень и засуха, неурожай и голод. Поэтому фей оскорблять нельзя. Ни в коем случае. И раз ты такой упертый осёл, я тебе скажу, что мы с ее величеством теперь должны будем сделать, чтобы нейтрализовать последствия твоего поступка. Мы должны не просто принести извинения маленькой фее, но и предложить ей компенсацию. Причем любую. И выполнить мы ее должны незамедлительно и, не торгуясь. Все, что потребует фея, мы должны выполнить.
– Вот так вот все?
– Да, все. – вмешалась в разговор королева, видя, что муж уже в ярости от поведения сына. – Даже, если она потребует твоей смерти, мы должны это выполнить. Такое уже было в нашей стране. Как ты помнишь из уроков истории, ветвь твоего отца не является наследной. Но ей пришлось таковой стать, потому что фея потребовала смерти своего насильника. И правящим королю и королеве, твоим троюродным прабабке и прадеду, пришлось пойти на это. На казнь единственного сына.
– И неужели вы на это согласитесь? Я ведь тоже у вас единственный сын.
– Да, потому что благополучие страны важнее. Долг перед народом и страной превыше всего. Молись, чтобы она не затребовала твоей смерти.
– Это глупо. Ну что может произойти от моего поступка? Что?
– Сначала испортится погода. И будет ухудшаться, чем дольше мы будем тянуть с извинениями. Потом испортятся дипломатические отношения с одной из соседних стран. Начнется война. Если мы будем тянуть еще дольше, на нас нападет уже не одна страна, а несколько. И мы проиграем. И все из-за твоего непозволительного поведения. И что самое главное, чем сильнее фея, тем быстрее идет процесс. Анасатия Кохара, фея, которую ты оскорбил, очень сильна, раз смогла выбить тобой дверь. Поэтому до объявления войны у нас неделя. Задумайся над нашими словами и молись о сохранении тебе жизни.
   Королева взяла со стола фигурку котенка, убрала ее и кивнула слуге, чтобы он раздвинул занавес. Тут же прозвучал третий звонок и второй акт балета «Герои Олимпа» начался.
– Анасатия Кохара. – пробормотал принц, наводя бинокль на сцену. – Запомним.

                Глава 7.
                Вира

   В ночь после выпускного экзамена я не могла заснуть. Неожиданно разразилась сильная гроза. Дождь лил, как из ведра, сверкали молнии, гремел гром, заставляя меня вздрагивать. Но я почему то упорно сидела на подоконнике и казалось, что никакие силы не заставят меня оттуда слезть. Я закуталась в плед, сделала себе большую чашку кофе со взбитыми сливками и зефиром, и просидела так до самого рассвета, как какая-то ванилька. С наступлением утра дождь не перестал идти, а только усилился. До конца учебного года была еще неделя. Поэтому пришлось подниматься, собираться и идти в академию. Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось совершенно.
– Сати, оставалась бы ты дома. – сказала мне внизу бабушка Лада. – Всю проезжую часть затопило. Вода скоро на тротуар польется.
– Не могу, мне на учебу надо. Год заканчивается. Не хочется, чтобы из–за прогула мне оценки снизили.
– Промокнешь же.
– Ничего не промокну. У меня есть резиновые сапоги и дождевик. И еще зонтик возьму.
   Я махнула бабушке рукой и пошла к входной двери.
– Ох, уж эти маги! – услышала я бормотание старушки. – Вечно все напутают. Чему их только учат? Обещали же солнце и ни капли влаги.
   Когда я добралась до академии, с меня лило не меньше, чем с небес. Но самое главное, форма и сумка остались сухими. Для всего остального в холле академии стояли напольные вешалки-плечики, оканчивающиеся эмалированными тазами на колесиках. Все входящие развешивали верхнюю одежду стекать в тазы и быстро расходились. Из-за излишней влаги в холле было неуютно.
   Полноценно сегодня учились только классики «а». Поток «б» сдавал в этот день выпускной экзамен, а у обоих потоков народников были на сегодня назначены последние репетиции. Не успел у нас начаться, первый по расписанию, урок сценического грима, как к нам в класс зашла Астерия и попросила всех пройти в актовый зал.
   В зале собрались все: руководящий состав, педагоги, ученики, даже народники с репетиции подтянулись. Всем было интересно, зачем нас собрали.
– Наверное хотят рассказать о вчерашнем выступлении. – предположил Мирослав. – Вон лица какие торжественные.
– А мне почему то кажется, что причиной сбора стала выбитая дверь. – пробормотала я. – Сейчас меня выставят перед всеми и будут ругать за неподобающее поведение.
   Предчувствия меня не обманули, правда не совсем. Ставить меня на всеобщее обозрение не стали. Как только все собрались, заговорил ректор, привлекая к себе всеобщее внимание.
– Доброе утро, ученики. – сказал он. – У меня для вас небольшое объявление, потом можете расходиться по классам. Вчера на выпускном спектакле классиков произошел прискорбный инцидент.
   При этих словах Бореслава мне поплохело и я начала сползать на пол в надежде скрыться с глаз. Казалось, что весь педагогический состав смотрел только на меня. Но спрятаться мне не дали. С одной стороны мою тушку удерживал Злат, а с другой Добрыня. Между тем ректор продолжал говорить.
– Перед началом спектакля в гримерной номер восемь на одну из фей напал его высочество принц Богдан. Я хочу рассказать вам, что происходит в таких случаях. На уроках вам об этом не говорят. Обычно это информация рассказывается выпускникам на церемонии вручения диплома. Никогда еще такого не происходило с младшими учениками. Вы все знаете, как легко и воздушно танцуется вам на сцене. Это не потому что там какое–то покрытие пола особенное, а потому что особенные вы. На сцене, да и любом месте, где происходит танец, феи высвобождают свою магию. Она делает ваш танец легким и невесомым. Вы несете в мир красоту, добро, мирные намерения, умиротворение. После посещения балетных постановок, люди выходят из театра обновленные, успокоенные. Поэтому на нашей планете так мало войн. Да, Велимир, что ты хочешь сказать? Опера, спектакли? Они тоже играют свою роль. Они помогают настроиться на нужный, деловой, лад. Многие ученые и маги ходят на такие постановки, чтобы найти нужное решение. Там своя магия, не такая, как у танцоров. У фей все сложнее. Нас проще обидеть. Но в отличие от оперных певцов и артистов при оскорблении, словом или делом, за фей мстит природа. Сегодняшний ливень тому подтверждение. Также оскорбление фей действует и на умы людей. Единственный способ это предотвратить или остановить проклятие, принять виру от оскорбившего. Поэтому прошу, если вас кто-то обидел, умышленно или случайно, не молчите об этом. Сообщайте о случившемся мне, любому педагогу, а в случае выпускников, директору своего театра. Конечно, о вчерашнем происшествии уже никому говорить не надо. Виновник знает о ситуации и извинения будут принесены.
– А если не принять извинения? – спросил один из выпускников.
– Тогда начнется массовая война и длиться она будет до тех пор, пока в ней не погибнет виновник оскорбления.
– А какую виру можно просить? – это уже кто-то из народников.
– Любую. Около девяноста лет назад произошло зверское изнасилование одной феи наследником престола. Пострадавшая потребовала виру смертью и принца казнили. Вы можете просить все, что угодно, отказать вам не посмеют.
– Что, вообще все, что угодно?
– Вплоть до смертельного приговора. Но феи по натуре не мстительны. Поэтому до летального исхода редко доходит. Это надо быть совсем зверем, чтобы довести фею до мести. Вам все понятно? Тогда я вас больше не задерживаю.
   Ученики начали выходить из актового зала, я тоже пошла, но потом остановилась.
– Сати, идем. – потянула меня Боряна.
– Ребят, вы идите. – сказала я друзьям. – Я к Бореславу подойду поговорю и догоню вас.
   Друзья махнули мне руками и я стала пробираться назад.
– Бореслав, можно с Вами поговорить?
– Наедине?
– Нет, можно и здесь.
– Хорошо, говори.
– Только я стесняюсь немного.
   Педагоги быстро сориентировались и взяли нас с ректором в кружок. Я выдохнула и начала говорить.
– Я знаю, с кем вчера произошел инцидент. Со мной. И я хотела бы извиниться за сломанную дверь. Как-то это неожиданно произошло. Я испугалась и закричала. А потом принц улетел в коридор вместе с дверью. Мне очень неудобно за порчу королевской собственности. Я хотела бы извиниться и…ну… вот…
– Бедная девочка. – ректор погладил меня по голове. – Это не ты должна извиняться, а Богдан.
– Но я не сержусь на него. Если в плохой погоде виновата я, то нельзя ли это как–то изменить?
– Нет, Сати, магический закон изменить нельзя. Механизм запущен и без виры не остановится. И откуп получить ты должна. По другому стихию не остановишь. Вот, если бы принц извинился сразу, тогда да. Ты лучше подумай, что потребуешь от принца.
– А Вы мне не подскажете?
–Но ты же не хочешь смерти Богдана?
– Упаси Бог, пусть живет. Он со мной ничего не успел сделать, испугал только сильно.
– Я же говорил, ты вольна просить, что угодно. И не бойся быть меркантильной. Никто тебя за это не осудит. Феи залог мира на планете. А мир оценить невозможно.
– Хорошо, спасибо.
– Да в общем то не за что. Иди теперь на занятия и ни о чем не беспокойся.
   Педагоги расступились, пропуская меня, и я убежала в класс.
   Два дня в моей жизни ничего не происходило. Ливень продолжался, газеты пестрели статьями о паводках. В город потянулись беженцы. Занятия в академии продолжались, но настроение у всех было подавленное. Я чувствовала себя виноватой. В обычном, не магическом, мире журналисты трубили бы об экологической катастрофе, но здесь мир магии, погоду устанавливала специальная служба и незапланированные погодные условия могли быть только магического толка. Вряд ли маги планировали устроить всемирный потоп.
– Ты не виновата. – твердили мне друзья. – Это все принц. С него надо спрашивать.
– А если он не извиниться? Вы представляете, что произойдет? – отвечала я. – Вода скоро начнет заливать квартиры. Как быть жильцам? А что уже стало с бездомными животными и нищими?
   Ребята растерянно разводили руками. Видимо, наследника престола совсем не интересовала судьба подданных.
   В последний день занятий везде царило уныние. Заниматься никто не хотел, мальчиков и девочек соединили в одном классе. Любава махнула на нас рукой, усадила на коврики и сказала тянуться.
   Я сделала складку, легла на прямой шпагат, подложила руки под голову и тяжело вздохнула. Хуже всего, что меня никто не винил. Из окна тянуло сыростью. Внезапно тишину академии нарушили шаги в коридоре. Дверь открылась и в класс вошли трое мужчин в строгих серых костюмах с красной отделкой.
– Кто из вас Анасатия Кохара? – спросил один из них, державший в руках кожаный портфель.
– Это я. – сказала я, поднимаясь.
   Мужчины подошли ко мне и склонились в низком церемонном поклоне.
– Их величества, король Светозар Первый и королева Купава, приносят свои глубочайшие извинения за недостойное поведение его высочества, принца Богдана, – сказал тот, что с портфелем. – и просят назначить виру вплоть до казни провинившегося.
   Класс замер, а я разозлилась. Мало того, что принц протянул время, разорив полстраны, так еще и не собирается извиняться. Это за них делают король с королевой, прислав своих представителей, даже не его. Была у меня мысль потребовать казни наследника, каюсь. Но я затолкала эту мысль куда подальше. За окном грянул оглушительный гром и тут же сверкнула огромная молния, заставив всех вздрогнуть от испуга.
– Можно посоветоваться с друзьями? – спросила я.
   Мне кивнули и я подошла к нашей компании.
– Что мне просить? Я не знаю.
– Не просить, а требовать. – сказала Боряна. – Ты в своем праве. А вот что…
– Требуй дом. – сказал Злат. – Такую возможность нельзя упускать. Дом в черте города стоит много.
– Но и уход за ним тоже будет дорогим. – возразила я. – К тому же слуг придется нанимать. А им тоже платить надо.
– Ну и что. Денег тоже требуй. – сказала Глафира. – И побольше.
– Да, – согласился Мирослав. – Деньги требуй обязательно. Мой отец банкир. Я попрошу и он поможет выгодно вложить средства.
– Вы думаете?
  Ребята дружно закивали.
– Назначаю виру. – сказала я, поворачиваясь к представителям короля и королевы. – Я хочу отремонтированный дом в черте города на набережной недалеко от академии фей и пять тысяч синих кристалликов. Жизнь принцу Богдану я оставляю. Но наказание, соизмеримое с последствиями поступка, должны ему назначить их величества сами.
– Вира принята. – хором сказала троица и снова склонилась в поклоне.
Покрутив головой, мужчина с портфелем подошел к роялю и расположился на нем, как за письменным столом. Я подошла и встала рядом. Мужчина вытащил из портфеля два листа гербовой бумаги с проставленными внизу королевскими подписями, чернильную ручку, свечу и кусок красного сургуча. Ровным каллиграфическим почерком он написал на одном листе мои требования, а другой оформил, как чек на озвученную мной сумму на мое имя.
– Распишитесь, пожалуйста. – сказал мужчина, подавая мне лист виры и ручку. – я расписалась и получила чек. – Назначенную сумму Вы можете получить целиком или частями в столичном отделении Коронного банка.
– От себя хочу добавить, – сказал он тихо, почти шепотом. – что я глубоко сожалею о поступке принца и удивлен мягкостью Вашего приговора.
– Но, может, суровое наказание от родителей поможет принцу что–то понять и ошибок с такими последствиями он больше не будет совершать. – ответила я также тихо.
– Вы очень великодушны, фея Анасатия.
   Мужчина снова мне поклонился и в его глазах я прочитала облегчение.
– До свидания. – сказал он громко и трое мужчин вышли из класса.
   Все некоторое время еще молчали, а потом кто-то из девочек сказал:
– Солнце. Посмотрите, солнце на небе! Дождь кончился!
   Все, как по команде, повернули головы к окну и ликующий крик разнесся по классу, выплескиваясь за его пределы, и, рассыпаясь солнечными зайчиками по всей академии. Среди всеобщей радости я одна стояла тихо и молча улыбалась. Как хорошо, что дождь кончился!

                ***
За дверьми

   Трое мужчин в сером вошли в королевский дворец и зашагали по его коридорам к кабинету его величества. Не стучась, мужчина с портфелем в руках открыл дверь и все вошли внутри. Двое молчаливых сопровождающих плотно прикрыли за собой дверь и неподвижными статуями застыли около нее. Третий же мужчина поставил портфель на стол и вытащил из галстука булавку. Его внешность подернулась дымкой, а когда она рассеялась, неприметный мужчина обернулся королем Светозаром Первым.
– Вы свободны. – сказал он своей охране у двери.
   Охранники склонили головы в поклоне и вышли из кабинета. Король вытащил из портфеля лист с вирой, сел за стол и задумался. Но долго думать ему не дали, в кабинет вошла королева.
– Ну, что? – нетерпеливо спросила Купава. – Что она потребовала?
– Читай. – Светозар кивнул на лист, лежавший перед ним.
   Королева взяла в руки документ и стала его изучать.
– Какая великодушная девочка. – сказала королева. – И умная. И виру получила, и ответственность за сына на нас скинула.
– Да, она молодец. Ты лучше скажи, что нам теперь делать?
– Чек на кристаллики ты ей уже дал. Правильно? Тогда я прикажу, чтобы подобрали достойный дом для этой феи.
– Это все понятно. Что делать с Богданом? Сажать его в тюрьму? Выпороть? Посадить на хлеб и воду и запереть в комнате?
– Это он уже проходил. Как видишь, в его поведении ничего не изменилось. Необходима какая-то шоковая терапия.
– Надо посоветоваться с магом. Может, он что подскажет. Тем более, что Велимир наш родственник и все останется в кругу семьи.
– Тогда вызывай его к себе, а я прикажу, чтобы мне принесли список королевского имущества.
   Король встал из–за стола, проводил супругу до двери и, как только она вышла, позвонил в колокольчик.
В кабинет зашел один из охранников.
– Придворного мага ко мне. – распорядился его величество.
   Охранник вышел, а король подошел к окну и стал любоваться чистым, без единого облачка, небом. В такой позе и застал его придворный маг Велимир, по совместительству четырехюродный брат.
– Добрый день, ваше величество. – поздоровался Велимир. – Вы меня вызывали?
– Да, брат, садись. – сказал король, всем своим видом показывая, что встреча неофициальная.
– Что еще случилось? Проклятие же снято. – маг подошел к свободному креслу и уселся в него.
– На, читай виру.
   Велимир достал из кармана камзола очки, водрузил их на нос и взял документ из рук короля.
– И что ты намерен делать? – спросил он, возвращая бумагу.
– Хотел тебя спросить. Вдруг посоветуешь что? – ответил Светозар.
– М–да. – задумался маг. – Цивилизованные способы наказания ты уже все испробовал? – король кивнул. – Тогда могу только предложить магическое заклятие.
– Очень интересно. И что оно сделает?
– Изменит его внешность, конечно. А потом отправишь его в дальний гарнизон лет на пять. Пусть побудет в шкуре простого солдата.
– А если его убьют?
– Напиши письмо начальнику гарнизона. О том, что там служит принц, будет знать только он и совсем уж в опасные места посылать Богдана не будет. А за пять лет и собаку перевоспитать можно.
– Но как заставить его попасть под заклятие?
– Подмешаем в еду снотворное. А потом так и переправим на место службы с сопроводительным письмом.
– Других вариантов нет?
– А ты все еще веришь, что разговорами с принцем можно чего–то добиться?
– К сожалению, нет.
– Тогда я пойду готовить снотворное и заклятие.
   Велимир встал, снял очки и, попрощавшись, вышел из кабинета.
   Королева шла в свои покои и думала, что из свободной недвижимости есть у королевской семьи в столице.
– Приведи ко мне управляющего. – сказала она проходившей мимо служанке.
– Да, ваше величество. – служанка поклонилась и поспешила выполнить приказ.
   В своей гостиной отпустила всех фрейлин и села ждать управляющего. Он не заставил себя долго ждать и буквально через пять минут вошел в гостиную королевы.
– Ваше величество. – поклонился он.
– Что у нас есть из свободной недвижимости в столице?
– У Вас есть три дома в центре. – подумав, сказал управляющий. – И летний дворец на окраине.
– Расскажи мне о тех домах, что в центре.
– Ваше величество, мне нужно время.
– Сколько?
– Два часа.
– Хорошо. Иди и пришли моих фрейлин.
   Управляющий поклонился и вышел за дверь. В следующую минуту в гостиную ее величества вернулись десять фрейлин и расселись по всей комнате, занимая королеву и себя легким разговором. Слухи о вире уже разошлись по дворцу, но фрейлины благоразумно не расспрашивали об этом королеву. Только между собой и тихо. Но королева все равно слышала, чуть морщилась, но разговоры не пресекала. Раз знают фрейлины, то знает и весь дворец. А всему дворцу рот не заткнешь. Немного меньше, чем через два часа вернулся управляющий с папкой под мышкой.
– Ваше величество, я собрал всю необходимую Вам информацию.
– Я слушаю.
– Как я говорил, у королевской семьи в столице три свободных на данный момент дома. – управляющий открыл папку и вытащил первый лист. – Первый стоит на дворцовой площади. Три этажа, четырнадцать комнат, комнаты для слуг в полуподвале. Раньше в нем жила Ваша бабушка. Сейчас дом пустует. Второй дом. – управляющий достал второй лист. – Стоит на Садовой набережной. Два этажа, двенадцать комнат, небольшой сад с бассейном, комнаты для слуг на чердаке. Дом свободен, но последнее время там иногда бывает его высочество с друзьями и подругами. И, наконец, третий дом. – на свет появился еще один лист бумаги. – Он расположен в Лесном переулке. Три этажа, шестнадцать комнат, комнаты для слуг предусмотрены на первом этаже. Последние тридцать лет не используется из–за призрака.
– Что за призрак?
– Это дедушка его величества. Он увлекался алхимией и вследствие неудачного опыта перешел в нематериальное состояние и остался привязанным к своему последнему месту жизни. Как его развеять знает, но не говорит.
– Магов вызвать не пробовали?
– Конечно, ваше величество. Первое, что сделала королева–мать, это вызвала магов. Но единственное, что они смогли сделать, это поговорить с призрачным королем узнать условие развоплощения.
– ???
– Он развеется после разговора с хрупкой бабочкой.
– Но бабочки не умеют разговаривать.
– Это было сказано иносказательно, но что имел ввиду его величество, так пока никто не понял. Поэтому дом и пустует.
– Какой из этих домов ближе к академии фей?
– Дом на набережной. Академия фей находится в другой стороне, рядом есть пешеходный мост.
– Замечательно. Подготовь документы. Я хочу, чтобы через три дня он перешел в собственность феи Анасатии Кохара.
– Но его высочество…
– Меня это не волнует. Делай, как я сказала. И я хочу, чтобы мой сын об этом не знал.
– Все будет готово через три дня, ваше величество. – управляющий поклонился и вышел из гостиной.
   Через три дня на домашнем королевском обеде состоялась заключительная часть виры.
– Добрый день. – сказал принц Богдан, входя в малую королевскую столовую. – И приятного всем аппетита.
– Ты опаздываешь. – сказала королева Купава.
– Как всегда, матушка, как всегда. – принц сел за стол и расправил салфетку. – А маг что здесь делает?
– Во–первых, он член семьи. – сказал король Светозар. – А во–вторых, не твое дело, кого я приглашаю за стол.
– Значит, я тоже могу кого-нибудь пригласить?
– Нет. Станешь королем, тогда и будешь приглашать.
– Начнем обед. – сказала королева, которой надоела очередная перепалка между мужем и сыном.
– Начнем. – кивнул король и слуги начали обносить всех блюдами.
Обед проходил в тишине. Король и королева были напряжены, так как знали, что последует за десертом. Маг готовился, мысленно повторяя слова заклинания. А принц не видел смысла в разговорах с родителями. Он не был дураком и знал, что его поведение раздражает короля и королеву. А потому не видел смысла портить себе аппетит.
На десерт подали малиновое мороженое со взбитыми сливками, миндальными лепестками, лимонным сиропом и листиком мяты.
– О, мое любимое. – сказал принц. – Неужели я ничего не натворил за прошедшее время?
– Вы натворили достаточно, ваше высочество. – сказал король. – Почему Вы не могли просто извиниться перед феей?
– А почему я должен это делать? – удивился Богдан, поедая лакомство. – Почему я должен унижаться перед какой–то феей? И вообще, все же само собой разрешилось. Не правда ли?
– Ты так ничего и не понял. – покачала головой королева.
   Принц молча посмотрел на мать и удивленно поднял брови. И тут он почувствовал странную сонливость. Богдан приподнялся на стуле, но силы уже покидали его, глаза закрылись и принц упал на пол. Усилием воли он открыл глаза, но они тут же закрылись. Последнее, что Богдан увидел и услышал, это простертые над ним руки дяди, говорящего заклинание: «Changer d’apparence, fixez-vous pendant cing ans».
   Богдан открыл глаза и уставился на темный потолок, не имеющий ничего общего с дворцовым.
– Где я? – пробормотал он и запустил руки в волосы. Голова раскалывалась от боли.
– Это ж как я напился, что ничего не помню! – подумал принц и снова прикрыл глаза.
  Перед его мысленным взором промелькнули последние воспоминания. Вот он в королевской столовой, отец снова упрекает его в том, что он не извинился перед феей. Вот слуги подают десерт, его любимое малиновое мороженое. Потом он захотел спать. А потом вспомнились руки мага и слова заклинания.
– Проклятый маг! – простонал Богдан. – Он заколдовал меня.
   Со стоном принц поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Он находился в большой комнате с двумя десятками кроватей.
– Казарма? Да нет, не может быть. Я брежу. Надо умыться, что ли.
   Заметив в конце комнаты бадью, принц подошел к ней и набрал в ладони воду.
   Умывшись, он посмотрел на свое отражение. Брови его удивленно поднялись. Богдан неверяще помотал головой и снова уставился на лицо, отражавшееся в водной глади.
– Нет, это не могу быть я. Это сон, дурной сон. – пробормотал он. – Сейчас я лягу на ближайшую кровать, закрою глаза, а когда открою, то снова окажусь во дворце.
   Принц обхватил себя руками и почувствовал, что в нагрудном кармане что-то лежит. Засунув в него руку, он нащупал лист бумаги и вытащил его. Это было письмо короля.
– «Сын! – развернув письмо, прочел принц. – Одним из условий снятия проклятия было желание феи, чтобы наказание тебе назначили мы с королевой. Терпеть твои выходки наших сил уже не хватает и было принято решение отправить тебя в дальний гарнизон. А чтобы ты не мог пользоваться своими привилегиями, маг Велимир по нашей просьбе наложил на тебя заклинание личины сроком на пять лет. Кто ты такой не будет ни кто знать и относиться к тебе будут, как к обычному солдату. Теперь ты не принц Богдан, а простолюдин Богдан Аглый. Если скажешь, что ты принц, тебе никто не поверит, поскольку на себя прежнего ты не похож совершенно. А мозоли нарабатываются быстро. Постарайся за предстоящее тебе время понять, как чувствуют себя простые люди, научись их уважать. Заклинание само спадет с тебя через пять лет, как только ты пройдешь через столичные ворота. До этого времени пути домой у тебя нет. Твой отец, король Светозар Первый.»
– Вот это я попал. – ошеломленно прошептал бывший принц. – Попал так попал.
   Письмо выпало из его руки, но до пола не долетело. Оно вспыхнуло в воздухе и рассыпалось пеплом, который тут же развеял сквозняк. Дверь в казарму открылась и в нее вошла толпа весело гогочущих солдат.
– И кто это расселся на моей кровати? – сказал один из них, грозно надвигаясь на новобранца.
   Началась новая жизнь.

                Глава 8.
                На новом месте

   Солнце пригревало, вода постепенно уходила, природа воспрянула после ливня и зацвела буйным цветом. Столица стала напоминать райский сад. А я задумалась о силе фейской магии. Информации об этом было очень мало, но мне, все-таки, удалось найти тоненькую книгу в библиотеке академии. Называлась она банально: «Магия фей». Книга была практически новой, стояла и пылилась на верхней полке. Видимо, никто, кроме меня, этой информацией последнее десятилетие не интересовался. Книгу написал маг первой категории Драгомир Менес пятьдесят лет назад. Сухим академическим слогом в книге было описано, как впервые маги нашли зависимость оскорблений фей и мировых катаклизмов, природных, государственных и политических. Даже была приведена таблица, где в одной графе указывался уровень фейского проклятия, а в другой сила катаклизма. Также была и вторая таблица с сравнением силы фейского благословления и общего благосостояния страны. Смотря на первую таблицу, уровень моего проклятия стоял на втором месте по разрушительности. На счет второй таблицы сказать я ничего не могла. Она относилась к примам, премьерам и солистам. Но я и ее старательно перерисовала на будущее. В конце этой книги было написано предупреждение для всех фей: независимо от театральной иерархии, обязательно сообщать директору труппы о любом оскорблении со стороны всех остальных людей. По всей видимости, театральные дрязги в расчет не брались. Также было написано, что внутренний уровень феи не находится в равновесии. Уровень проклятия может быть выше уровня благословения и наоборот. Редко, когда проклятие и благословение равны. В этом случае страну ждет либо полное уничтожение, либо процветание. И относится это к двум первым строчкам таблиц проклятий и благословений. Мда, я, оказывается, бомба замедленного действия. По крайней мере, в отношении проклятий. Если у меня уже первый уровень, то что будет к окончанию училища? Развиваются ли эти два дара? Где бы это узнать? И я пошла с этими вопросами к ректору.
– Здравствуйте, можно войти? – спросила я, просовывая голову в кабинет.
– Здравствуй, Анасатия. – ответил Бореслав. – А где мой секретарь? Как она тебя пропустила?
– А в приемной пусто. Секретаря тоже нет.
– Ладно, заходи. – вздохнул ректор. – Что тебе нужно? Только говори быстрее.
   Через четыре часа мой дирижабль улетает, а мне еще собраться надо.
– Я в библиотека книгу нашла. – перешла я сразу к сути. – «Магия фей» Драгомира Менеса. Два вопроса. Что будет с моей силой к концу обучения? И как развивается дар проклятия и благословения?
– О, это не ко мне. Обратись к Анриетте Менес. Драгомир приходится ей дедушкой. И вообще, вся их семья специализируется на магии фей. Поэтому она обладает всей известной информацией по этому вопросу. Она живет на улице Волшебства в доме под молниями. Если есть интерес к этой теме, тогда тебе туда. Надеюсь, защитный амулет у тебя есть?
– Да. я коснулась рукой лба. – Мне Анриетта имплантировала, когда я у нее часы покупала.
– Ну, тогда иди к ней.
– Последний вопрос.
– Ну что еще?
– Почему в академии не учат управлять этой силой?
– Потому что это бесполезно. Стихией феи управлять не могут. Мы не совсем маги. Повлиять можем, а совсем убрать нет. Поэтому и не учим. Но перед выпуском всем оканчивающим обучения феям обязательно читаются несколько лекций на эту тему. Так что без информации никто не остается. А теперь, брысь отсюда. Я и так задержался.
   Я попрощалась и ушла домой. На улицу Волшебства решила сразу не идти. Учебный год закончился, друзья разъезжались на каникулы и было решено сходить сегодня в кафе перед расставанием.
– Сати, деньги все не трать. – сказал мне Мирослав на прощание. – Я уже поговорил с отцом. Мы вернемся в столицу в начале августа и я сразу к тебе зайду. Конечно, услуги отца стоят денег, но и ты хорошую прибыль получишь.
– Мир, а где уверенность, что я не прогорю? Вдруг я заплачу за помощь и останусь без денег?
– Не прогоришь. Во–первых, потому что у моего отца хорошее чутье, поэтому он и добился такого высокого положения, как сейчас. Во–вторых, если он заключит невыгодную для тебя сделку, об этом сразу станет известно и будет грозить потерей репутации и льгот. Это значит он потеряет деньги. Мой отец на это никогда не пойдет.
– Ладно, уговорил.
   Памятуя о происшествии с принцем, девочек домой одних мальчики не отпустили, а добросовестно доставили по домам. По пути мой дом был первым, поэтому провожание начали с меня.
   Договорившись, что будем писать письма, если произойдет что-то интересное, ребята дали мне свои адреса.
– А мне и Глаше пиши на столичные квартиры. – сказала Боряна. – Наши родители знакомы. Мой отец капитан корабля, у Глаши купец и они берут нас с собой в плавание.
– Вот это жизнь. – завистливо вздохнул Злат. – А меня родители пристроили на лето пажом к королю.
– Не переживай. – посочувствовала ему Верея. – Ты такой не один. Я тоже буду в свите. Только у королевы.
– Ну, а вы где будете? – спросила я у Добрыни и Светозара.
– Я в деревню уеду к бабушке и дедушке. – ответил Добрыня. – Буду отдыхать, загорать, рыбу ловить.
Теперь настал черед остальных друзей вздыхать от зависти. Один Светозар счастливо улыбался.
– А ты что светишься, как ясно солнышко? – поинтересовалась у него Глаша.
– Я остаюсь в городе. – ответил он. – Мой отец краснодеревщик. Мне нравится работать с деревом, вырезать что-нибудь красивое. Вот отец и обещал обучить меня новым приемам на каникулах. Сати, а у тебя какие планы?
– Остаюсь в городе, буду гулять, заниматься. – ответила я.
– Заниматься? – в притворном ужасе воскликнули друзья, а Свет даже за сердце схватился. – Ненормальная! Больная!
– А вы что думаете, между мирами нормальные и здоровые перемешаются? – рассмеялась я. – Нормальные дома сидят и поселенцами не становятся.
   Я помахала друзьям рукой и зашла в свой подъезд.
   Целую неделю все было тихо и спокойно. Я отсыпалась за весь учебный год и о занятиях и прогулках пока не помышляла. Но тишина и спокойствие не могут длиться вечно, и однажды они закончились.
– Сати, тут к тебе из дворца пришли. – постучалась в мою дверь бабушка Лада.
Я встала с дивана, где читала книжку, поправила в коридоре прическу (считаю, что выглядеть надо всегда безукоризненно, даже для себя) и открыла входную дверь. За ней стояли двое, мужчина, который приходил ко мне а академию, и женщина в таком же сером костюме, как и на мужчине, только женский вариант, с юбкой.
– Здравствуйте. – сказала я. – Проходите, пожалуйста.
Представители дворца вошли в квартиру и я провела их в комнату.
– По распоряжению его величества, короля Светозара Первого, и ее величества, королевы Купавы, мы уполномочены передать Вам дарственную на дом. – сказал мужчина и открыл портфель. – Распишитесь.
   Я расписалась.
– Теперь дом и вся обстановка внутри принадлежит Вам.
– А если мне что-то не понравится? – спросила я.
– То, что не понравится, можете вернуть во дворец. – сказала женщина.
– Хорошо.
И тут я заметила, что женщина украдкой рассматривает комнату.
– Хотите я покажу вам свою квартиру? – предложила я.
– А можно? – спросила женщина. – Я ни разу не видела, как живут поселенцы.
– Конечно. Это, как видите, – я обвела рукой комнату. – объединенные столовая и гостиная. За этой дверью кухня. Она не очень большая. Но мне и моим друзьям хватает. Здесь спальня. Девчачья такая. Всегда хотела кровать с балдахином. Но в другом мире мне было некуда ее поставить и цена кусалась. Зато здесь я смогла ее купить.
   Мужчина и женщина с любопытством осматривали все, что я показывала. Складывалось впечатление, что они из дворца редко выходят и в жизни не видели, как выглядит кухня.
– А здесь моя самая любимая комната. – сказала я, открывая следующую дверь. – Мой маленький репетиционный зал.
– У вас в академии все также устроено? – спросил мужчина.
– Да, только классы в два, а то и три раза больше по размеру и потолки повыше.
– А Вы можете показать, как вы занимаетесь в академии? – попросила женщина. – Так хочется посмотреть.
– Конечно, можно. – я не стала ломаться. – Юбку только сниму и переобуюсь.
На глазах изумленной публики я сняла юбку и осталась в рубашке с мягким корсетом и панталончиках до колен, украшенных кружевом и бантиками.
– Вы всегда так себя ведете при посторонних? – поинтересовался мужчина.
– Как так? – спросила я, надевая мягкие балетные туфли.
– Раздеваетесь, не стесняясь.
– О, я, конечно, чуть–чуть стесняюсь. – улыбнулась я. – Но в балете невозможно быть слишком стеснительной. Отдельные гримерки есть только у прим, премьеров и ведущих солистов. Остальные переодеваются в общих гримерных. Конечно, мальчики и девочки отдельно. Но в суете перед спектаклем мальчики к нам тоже забегают. И каждый раз визжать и нервничать по этому поводу… Конечно, раздетый верх мы прикрываем одеждой, но без суеты и истерик. А мальчики, в свою очередь, не пялятся на нас, а деликатно отводят глаза. Ну, а то, что от талии и ниже, наши партнеры и так щупают на каждой дуэтной репетиции. К тому же наши репетиционные юбки короче даже этих панталон. А чтобы совсем отвлечься от стеснения, достаточно сосредоточится на движениях. И потом, сцена и повседневная жизнь разные вещи.  То, что позволяется во время выступлений и репетиций, я никогда не позволю за стенами театра, академии и репетиционного зала. Вы садитесь, не стойте.
   Говоря все это, я вытащила из угла комнаты разминочный коврик и деревянный кирпичик, обшитый мягкой тканью. Дальше я говорила и показывала движения одновременно.
– Перед экзерзиссом, упражнениям у палки, мы обязательно разминаемся, иначе можно себе что-нибудь вывихнуть или растянуть. Я начинаю со складки, потом усложняю и подкладываю под стопы кирпичик. Дальше нижний выворот с наклонами, лягушка, можно тоже с кирпичиком, наклоны в стороны и шпагаты. Я их тоже делаю с кирпичиком, чтобы еще сильнее растянуть мышцы под коленями. Ну, и обязательно надо размять спину и руки. Теперь можно идти к палке.
   Я встала, убрала коврик вместе с кирпичиком к стене, а на их место выдвинула переносной станок.
– Сразу надевать пуанты нельзя. Необходимо подготовить стопы в мягких балетных туфлях. Поэтому мы встаем в первую позицию и начинаем проминать подъем. Полупалец, палец, полупалец, на место. Другой ногой тоже самое. И так несколько раз. Потом следует demi plie, grand plie, releve, наклон вперед и назад. Затем встаем в пятую позицию и выполняем снова demi plie, grand plie, releve. Потом battement tendu во все стороны каждой ногой, battement tendu jete и grand battement. Еще есть battement fondu на полной стопе и полупальцах. Каждый день движения меняются. Например, вместо battement fondu может быть rond de jambe par terre en dehors и en dedans. А вместо battement tendu jete можно сделать battement tendu jete pique. В общем, вариантов много. После Нового года, когда наш педагог Любава Куланова поставила нас на пальцы, у нас добавились те же движения, но уже в пуантах. Еще обязательно каждый урок выполняются движения на середине класса. Тут уже можно по разному попрыгать, покружиться и выполнить связки из нескольких движений. Например, вот так.
   Я отодвинула станок и сделала комбинацию: два balance, releve, два pas de basque, temps lie вперед и поворот с приземлением в четвертую позицию.
– Как здорово! – захлопала руками женщина. – Как будто я побывала на уроке танца. И у вас так каждый день?
– Почти. – я села на пол и стала снимать пуанты. – По пятницам у нас дуэтный танец.
   Поднявшись на ноги, я подвесила за ленты пуанты на палку, надела юбку и обернулась к гостям.
– Сейчас время обеда. Может быть вы составите мне компанию за столом? Я буду рада.
   Гости переглянулись.
– Мы будем также рады разделить с Вами трапезу. – ответил за двоих мужчина.
– Тогда пойдемте в комнату. Я накрою на стол.
– А можно на кухне? – спросила женщина. – Так хочется поесть в неформальной обстановке.
– Хорошо. Как Вам будет угодно. В таком случае, прошу пройти на кухню, в сердце любого дома.
   Хорошо, что обед был у меня готов. Иногда у меня появлялось неудержимое желание кашеварить и тогда я приглашала в гости друзей, чтобы съесть все, что я приготовила. Сегодня было как раз такое настроение, а друзей в городе не было. Представители королевского дворца очень удачно подвернулись мне под половник.
   Пока разогревались грибной суп и запеченное куриное филе, я быстро наделала маленьких бутербродов с домашним паштетом и огурцом, и поставила на стол кувшин с клюквенным морсом.
– Увы, спиртного подать вам не могу. – сказала я, разливая морс по стаканам. – Но морс свежий и очень вкусный.
   Обед прошел в теплой дружеской обстановке. Гости сказали свои имена, мужчину звали Драгомир, а женщину Велина, и разговор потек веселее. Трапезу завершали кофе и мои любимые фисташковые пирожные с творожным кремом.
– До свидания, Анасатия. – сказал Драгомир в коридоре, собираясь уходить. – Нам было очень приятно с Вами познакомиться.
– Мне тоже было очень приятно. – ответила я.- Если будет желание и возможность, заходите в гости. Новый мой адрес вам известен. Буду рада вас видеть.
   Я закрыла за уходящими дверь, вернулась в комнату и взяла в руки дарственную. Ура! У меня есть свой дом!

                ***

За дверью

– Какая хорошая девочка. – сказал король, бережно поддерживая королеву под локоток, пока они спускались по лестнице на первый этаж.
– Да, поддержала мужа королева. – Очень милая. Не застенчивая, гостеприимная, душевная такая. Я хочу к ней еще как-нибудь в гости прийти.
– Я тоже не против. Но под личинами. Не хочу, чтобы она знала, с кем разговаривает.
– Да. Адрес мы знаем. Надо обязательно ее навестить. И поздравить с новосельем. Через месяц, например.
– Через месяц.

                ***

– Сати, я войду? – спросила бабушка Лада, появляясь на пороге моей квартиры.
– Конечно, заходи. – ответила я, продолжая изучать дарственную.
– Что от тебя хотели представители королевского дворца? Что это у тебя в руках?
– Дарственная на дом на Садовой набережной.
– Это за какие такие заслуги? – бабушка взяла у меня из документ и стала изучать. – Вира? Что за вира? За что?
– Помнишь ливень, который длился три дня? Его причиной была я. Вернее, нападение на меня принца.
– Нападение? Принца? Когда?
– В гримерке на выпускном спектакле. Он подошел ко мне со спины и… сильно напугал. А на следующий день пошел дождь. Это одна из сторон магии фей. Мир таким образом защищает нас. Чтобы снять проклятие, фея должна получить виру с виновного. Любую. Все, что потребует обиженная сторона, необходимо выполнить в кратчайшие сроки. Я потребовала деньги, дом и чтобы король и королева сами наказали сына. Деньги я уже получила, дом тоже, а поскольку в стране все спокойно, принц также уже наказан.
Бабушка Лада молча отдала мне дарственную, медленно подошла к дивану и села на него, сгорбившись.
– Значит, ты отсюда съедешь? – грустно спросила она меня, теребя оборку на платье.
   Я внимательно посмотрела на бабулю, вмиг превратившуюся из бодрой дамы в дряхлую старуху. Причина ее грусти мне была понятна. Я тоже не хотела с ней расставаться. Была у меня мысль, как изменить ситуацию. Осталось узнать, как бабушка Лада отнесется к моему предложению.
¬– Конечно. – спокойно сказала я, садясь рядом на диван. – Какой смысл жить в квартире, когда есть целый дом?
– Да, ты права. Дом лучше квартиры.
– Тогда надо завтра же сходить и посмотреть на мою собственность. Ты пойдешь со мной?
– С тобой?
– Угу. Должна же ты выбрать себе комнату. Ты же переедешь вместе со мной? Будешь жить в моем, нет, в нашем доме?
– Ты правда хочешь, чтобы я с тобой жила?
– Да.
– Внученька моя!
    Голос бабушки Лады задрожал и она крепко обняла меня.
– Бабуль, ты что, плачешь? – спросила я, поглаживая ее по спине? – Ты что, думала, что я одна уеду? Да никого роднее тебя у меня в этом мире нет. Я люблю тебя и не хочу расставаться.
   Бабушка Лада всхлипнула, отстранилась и достала носовой платок.
– Ты не представляешь, как мне приятно слышать твои слова. – она вытерла слезы и взяла мои руки в свои. – Ты как лучик света в моей жизни.
– Но у тебя же есть родные, близкие, дети, внуки, племянники. Они любят тебя.
– Я тоже их люблю. Но это не то, совсем не то. Я расскажу тебе свою историю. Ту, конечно же, знаешь, что в своей жизни я перепробовала много профессий. В тринадцать лет распределитель отправил меня учиться на флориста. Я люблю природу и через четыре года закончила школу флористики с наивысшими баллами. После обучения со мной заключила контракт королевская оранжерея, где я отработала пять лет, стремительно поднимаясь по карьерной лестнице. Будучи в двадцать два года высшим королевским флористом, я поняла, что дальше мне расти некуда. Я уволилась и вознамерилась создать в родовом замке кусочек высокогорного ландшафта. Картинки и описание растений в пособиях по флористике меня не устраивали. Я хотела увидеть все сама, а для этого надо подняться в горы. И я пошла на курсы скалолазания. Получив сертификат, я тут же записалась в экспедицию. Там я не только содрала весь нужный мне материал и сделала наброски будущего сада, но и встретила будущего мужа, графа Ладимира Киру. Нас потом долго еще звали «Лада и Лади». Сразу после свадьбы я забеременела. Беременность протекала очень тяжело. Маг–врач боялся и за мою жизнь, и за жизнь ребенка. Муж даже предлагал прервать беременность, чтобы хотя бы я живой осталась. Но маг сказал, что делать этого ни в коем случае нельзя. Тогда я гарантированно умру. На наш вопрос почему, он дал очень странное объяснение. Маг сказал, что мой ребенок хрупкая бабочка, будущая фея, которую кто-то очень сильно обидел. Ее мир – это мое тело, и этот мир активно мстит за обиду. Если прервать беременность, ребенок погибнет, и тогда погибнет его мир. Если дать ребенку родиться, то я останусь жива, даже если ребенок умрет после родов. Нам оставалось только ждать и молиться. В положенный срок я родила маленькую девочку. Это было прелестное создание. Спокойная, не капризная, улыбчивая малышка. Наша жизнь проходила здесь, на Лавандовой улице, в этом доме на втором этаже. Лади снял здесь большую квартиру, где спокойно разместились и мы с ребенком, и небольшой штат слуг. Каждый день мы боялись, что наша малышка умрет, такой тихой она была. Но время шло, она начала потихоньку ходить и разговаривать. Моя девочка была очень умненькой, рано начала читать и с большим удовольствием танцевала, когда я включала патефон. А когда ей исполнилось четыре года, одним утром просто не проснулась. Вечером она пожелала доброй ночи, а утром мы нашли в кроватке ее хладное тело. Боль от потери дочери до сих пор преследует меня. Она была очень похожа на тебя, моя Сати. Тот же цвет глаз, такая же улыбка, те же русые волосы. Через год после смерти дочери я снова забеременела. На этот раз никаких осложнений не было, я и не замечала беременности. Я родила сразу троих здоровых сыновей. Но это все не то, не то … Моя маленькая хрупкая бабочка покинула меня и ни любовь мужа, ни сыновья, ни новые увлечения не смогли заглушить тоску по дочери. Когда год назад я увидела тебя на пороге дома, то подумала, что это моя Анисия спустилась с небес. Потому то я и болтала без умолку, когда заселяла тебя. Я была очень взволнована. Вот такая моя история.
– Но твой внучатый племянник говорил мне о троих детях, а не четверых.
– Потому что об Анисии мы с мужем детям не рассказывали. У меня очень отзывчивые мальчики и они чувствовали бы вину за то, что живы, а их сестра нет.
   Мы помолчали. Я сочувственно гладила бабушку по руке.
– В прошлой жизни у меня не было детей. – тихо сказала я. – Я ведь трусиха и на рождение ребенка не решилась. Но я тебе обещаю, если в этом мире у меня родится дочь, я назову ее Анисией. А если дочери не будет, то внучку.
– Спасибо тебе, внученька. Спасибо.
– Да не за что, бабуль. Давай–ка мы с тобой чаю попьем, а завтра пойдем смотреть наш новый дом.
   На следующий день мы отправились смотреть мою новую собственность. Дом стоял и стоит по сей день на Садовой набережной. Если встать лицом к воде, то на противоположной стороне видно начало Воздушной улицы, где располагается академия и, чтобы к ней попасть, надо просто перейти по мосту.
– Да–а, оригинальное здание. – сказала я, рассматривая дом.
– А что тебя в нем не устраивает? – спросила стоящая рядом бабушка Лада.
– Дизайн странноватый.
   Дом выглядел, как старинный русский ларец. Под высокой длинной зеленой крышей с флюгером в виде флага располагались два этажа дома, верхний красный и нижний желтый. Этажи объединялись витыми красно-желтыми колоннами. Окна не с прозрачными стеклами, а наборными разноцветными. Входная дверь, конечно же, закругленная сверху и обита крест–накрест кружевным железом. Высокое крыльцо с разноцветными колоннами. Здравствуй, шестнадцатый век Руси и царь Иван Васильевич.
– Дом такой, – я обвела рукой здание. – национальный что ли. В моем мире в таком доме жил бы царь.
– Так это и есть царский дом. Королевский в нашем случае. Он же тебе от дворца достался. Этому дому лет, наверное, около трехсот.
– Интересно, там высокие потолки или низкие? В моем мире были бы низкие.
– Пойдем и посмотрим.
– А как мы войдем туда? Ключа же у нас нет.
– Думаю, внутри должен быть дворецкий. Он и откроет.
   Мы подошли к двери, я взяла в руки дверной молоток и ударила по металлической пластине на стене. Инстинктивно закрыв уши руками, я ожидала колокольного звона, но его, на удивление, не было. Вместо этого мы услышали три щелчка, будто кто–то завел большие механические часы. Почти сразу распахнулась дверь и перед нами появился дворецкий, пожилой, даже не так, очень–очень пожилой мужчина с абсолютно белой шевелюрой и ясными удивительными фиалковыми глазами. Одет он был в строгий черный костюм без единого пятнышка и стим–панковских наворотов.
– Доброе утро, сударыня, барышня. – сказал он, оглядев нас и слегка поклонившись. – Чем могу быть вам полезен?
– Мы хоти войти в мой новый дом. – сказала я.
– Вы Анасатия Кохара?
– Да.
– Позвольте Вашу дарственную.
   Я вытащила из сумки документ и подала его этому величественному господину. Он достал из кармана круглые очки, одел их, развернул дарственную и начал ее изучать.
– Добро пожаловать в дом. – сказал дворецкий, возвращая мне бумагу, и посторонился, пропуская нас внутрь.
   Мы вошли в холл, чье убранство соответствовало внешнему фасаду дома. Пол из разноцветной плитки, около стен по углам стояли полноценные колонны из странного золотистого камня. Заканчиваясь у потолка, настоящие колонны переходили в нарисованные. Они изгибались, соединяясь в середине потолка, и имитировали купол. В месте соединения нарисованных колонн свисала сверкающая люстра. На стенах между колонн были нарисованы крупные цветы, типа, как на Жестовских подносах, но несколько бледнее. Посередине холла стоял круглый диван, обитый красным бархатом.
   Переглянувшись с бабушкой Ладой, мы разом выдали:
– Шкатулка. – и рассмеялись.
   Кроме холла, на первом этаже располагались с одной стороны три комнаты, а с другой стороны кухня, подсобные помещения, буфетная с посудой и два санузла. На второй этаж вела такая же вычурная лестница к таким же вычурным комнатам. Комнаты располагались по периметру дома и объединялись еще одним холлом. Из всего этого странного великолепия выбивались два помещения: библиотека на первом этаже и кухня там же. Библиотека была обита банальными панелями из светлого дерева, а кухня была просто белой.
   Все время, пока мы ходили по дому, дворецкий не отставал от нас.
– Все ли вам нравится? – спросил он.
– Дом … интересный. – деликатно выразилась я.
– Я рад, что вам нравится. В таком случае, я покину вас.
– А разве Вы не останетесь здесь работать? – спросила бабушка Лада.
– Нет, сударыня. Я ждал только вашего прибытия. На этом моя служба заканчивается, меня ждут внуки. Вот три комплекта ключей от дома. Прощайте.
   Дворецкий поклонился, подхватил объемистый чемодан (когда только успел собрать?!) и вышел на улицу.
– М–да, и нам теперь в этом жить? – спросила я нарисованные на потолке колонны. –
   Видимо, этот дом очень надоел королевской семье, раз они нашли способ от него избавиться.
– Ничего, внученька. – бабушка сочувственно погладила меня по плечу. – Придумаем что-нибудь.

                Глава 9.
                Приснись жених невесте.

   Несмотря на аляповатость дома, он был удивительно органичен, но, все–таки, слишком ярок для меня. Мне хотелось более спокойные тона и поменьше позолоты.
– Здесь должен быть небольшой задний дворик. – сказала бабушка Лада. – Пойдем поищем.
– Почему ты так думаешь? – спросила я, следуя за бабулей.
– Мы на Садовой набережной. Здесь у каждого дома есть небольшой сад. И мне кажется, что он за этой дверью.
   Мы подошли к двери за лестницей на второй этаж, бабушка подобрала ключ к ней, открыла и мы оказались во внутреннем дворике.
– Мне кажется, я смирюсь с яркостью дома. – сказала я, разглядывая сад.
   Он был именно таким, как мне всегда хотелось. Кусты роз перемежались пионами, яркие звездочки последних нарциссов соседствовали с томными тюльпанами. В глубине стояла беседка, увитая диким виноградом, а посередине бассейн неровной формы с пологим входом, уложенный бледно-голубой плиткой.
– Красота! Интересно, а воду можно подогреть?
– Нужно приобрести амулеты. – сказала бабуля. – Ты разрешишь мне тут кое-что изменить?
– Конечно, я во флористике ничего не понимаю.
– Отлично. – бабушка Лада потерла ладони и пошла в обход сада. – Не такой уж он и маленький, есть где мне разгуляться.
   Вернувшись в квартиру, я начала складывать вещи. Кое-что оказалось мне не нужным, кое-что необходимым, а кое от чего я не смогла бы ни за что отказаться. Поэтому вещей оказалось не так чтобы и много. Сложнее всего было разобрать репетиционный зал. Но что же делать с оставшимися вещами? Оставлять? Продавать? Если продавать, то как? Кому оставлять ключи от квартиры? И что делать с квартплатой? Я же за три года заплатила, а прожила меньше года.
– Квартплату я помогу тебе вернуть. – сказала бабушка Лада. – А с остальными вопросами иди к своему распределителю. Ключи от квартиры как раз ему отдавать и надо.
   Где находится бюро регистрации поселенцев я знала, сердечко на карте заблудиться не даст, и через несколько дней туда отправилась.
– Здравствуйте. – сказала я той же девушке–секретарю. – Можно мне к распределителю зайти?
– Здравствуй. Зайти можно, только заполни сначала анкету.
– Зачем?
– Ну, тебе же исполнилось тринадцать лет, нужно зарегистрировать тебя на получение профессии.
– Вообще то, я пришла в «Бюро регистрации поселенцев», а не распределяться. К тому же, я была у вас уже год назад. Я поселенка. И мне нужно задать несколько вопросов распределителю. Только не тому, что занимается профессиями, а тому, что занимается поселенцами.
– А это один и тот же человек. Ты наверное не заметила вторую вывеску на двери. Там написано «Профессиональное распределение». Поселенцев не так много в мире и делать под это отдельное бюро не стали. Просто завезли дополнительное оборудование. Проходи в кабинет.
   Я кивнула и открыла следующую дверь.
– Здравствуйте. – снова поздоровалась я. – Вы меня, наверное, не помните.
– Нет, от чего же, помню. – ответил мне распределитель. – Поселенка, в этом мире Анасатия Кохара. Профессия фея, место проживания Лавандовая улица, дом семь, квартира семь. Все правильно?
– Да все верно. Я хотела обсудить с Вами кое–что. Это можно?
– Конечно. Рассказывай.
– Почему Вы мне не дали защитный амулет?
– Забыл.
– Я же могла погибнуть на улице Волшебства!
– Нет, не могла. Я предупредил о тебе Анриетту Менес и она за тобой следила. Сейчас все феи переходят на ее разработку. Я сократил тебе хождение по организациям. Тебе в любом случае нужно было бы получать новый амулет, а старый пришлось бы отдавать на станцию утилизации. А для этого тебе надо было зайти сюда, написать заявление, зарегистрировать его у меня, подписать у моего начальника, который сидит в другом месте, а потом ехать на край города сдавать амулет. На станции утилизации тебе бы сделали свою отметку на заявлении, ты бы снова поехала к моему начальнику, там получила еще одну подпись и вернулась с заявлением ко мне. Обычно никто меньше, чем за три дня не укладывается.
– Все, все, я поняла. Тогда такой вопрос. Я переезжаю в другое место. Как мне продать ненужную мебель и в какой момент отдавать ключи?
– Это очень просто. Я пришлю тебе оценщика и он все сделает. Ключи вернешь мне, когда уедешь, или отдашь оценщику. Он передаст.
– А не унесет ли он ключи с собой?
– Нет, мы работаем в одной организации.
– Хорошо. Присылайте оценщика послезавтра. А ключи я Вам сама отдам. Мне так будет спокойнее.
– Договорились. Оценщик придет в десять утра.
– До свидания.
– До свидания.
Через день ровно в десять часов утра пришел оценщик.
– Вот. – я обвела рукой комнату. – Все, что здесь стоит мне не нужно. И еще кухня.
– Так–так.
Оценщик прошелся по комнате, осмотрел диваны и кресла, провел рукой по столу и ушел на кухню.
– Предлагаю за все десять синеньких. Мебель в хорошем состоянии и мы ее сможем потом продать. А кухню трогать не будем, она пригодится следующим жильцам.
– Пятнадцать. – начала я торг. – К тому же на кухне остается посуда.
– Посуда пять синеньких не стоит. Одиннадцать.
– Четырнадцать. И можете сказать, что квартирой и мебелью пользовалась фея, взявшая виру с королевской семьи.
– Это правда?
– Да. Я получила дарственную на дом на Садовой набережной от представителей королевского двора. Могу показать, если не верите.
– Не надо, верю. Но даже на таких условиях предложить больше тринадцати не могу.
– Хорошо. Я согласна.
Мы ударили по рукам. Я получила деньги, оценщик мебель и расписку, и мы расстались довольные друг другом.
– Вот. – я вприпрыжку с пустилась к бабушке Ладе. – Тринадцать синеньких получила.
– Ну надо же! – удивилась она. – Как ты смогла его раскрутить на такую сумму? Обычно он больше, чем за девять–десять синеньких не продается.
– О, он предложил десять. Я начала торг с пятнадцати. Он снизил до одиннадцати, а я подняла до четырнадцати и предложила всем говорить, что мебель принадлежала фее, взявший виру с королевской семьи. Ему это понравилось и он предложил тринадцать. Я согласилась.
– Молодец, Сати. Теперь на счет дома. Нам нужен штат слуг.
– Бабуль, я в этом ничего не понимаю. Я привыкла все делать сама. Может быть, ты займешься этим? – я сделала глазки кота из «Шрека». – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Хорошо, хорошо. Займусь.
– Ура! Тогда я побежала, отдам ключи распределителю. Встретимся в доме.
   Я чмокнула бабулю в щеку и вылетела за дверь. А то еще передумает.
Отдав ключи, я подумала, что так рано возвращаться домой не стоит и пошла на улицу Волшебства в дом с молниями.
– Как интересно. – думала я, идя по улице. – В этот раз запахи вокруг совсем не противные. Вот как, оказывается действует этот амулет. У вот еще что, здесь нет номеров на домах. Как посетители ищут нужный? Хотя, что это я. Дом с молниями ни с одним другим не перепутаешь.
   Я дождалась перерыва между разрядами и рванула к входной двери.
– Заходите, открыто. – раздалось в ответ на мой стук и я открыла дверь. – Сейчас я к Вам выйду. Пять минут.
   Я осмотрелась. За прошедший год в доме мага Анриетты Менес ничего не изменилось. Открылась еще одна дверь и ко мне вышла хозяйка дома с собранными наверх волосами и воткнутым в прическу цветком.
– А, это. – на мой удивленный взгляд маг вытащила из волос цветок и бросила его на стол. – Здравствуй, маленькая феечка. Что тебя привело ко мне?
– Здравствуйте. – ответила я. – Хочу поговорить с Вами о книге Вашего дедушки. «Магия фей». А зачем Вам цветок в волосах?
– Поговорить можем. Где-то у меня был экземпляр этого эпистолярного искусства. – Анриетта зашарила на книжной полке. – А цветок… Я через две недели замуж выхожу, пытаюсь придумать себе прическу. А, вот же она!
   Маг встала на колени и из дальнего угла нижней полки извлекла на свет творение Драгомира Менеса.
– Давненько я не держала ее в руках. – Анриетта сдула пыль с книги, заставив меня поморщиться. – Ну, давай, спрашивай.
– Так. – я села на стул. – На меня тут не так давно принц напал. Я испугалась, принца вынесло вместе с дверью в коридор. А на следующий день начался незапланированный ливень. Как оказалось, его причиной было мое проклятие. Потом я получила виру, ливень закончился, а у меня появились вопросы, особенно после прочтения «Магии фей». Я сейчас закончила первый класс, а у меня уже второй уровень проклятия. Что будет, когда я закончу учиться? Как узнать уровень моего благословения? А вдруг они у меня будут равны? Что тогда?
– Да не переживай ты по этому поводу. – беспечно сказала маг. – Даже если твои проклятие и благословение будут равны по силе, ничего страшного не произойдет. А вот то, что твой уровень проклятия уже на втором уровне, это интересней. Но, может быть, это потому, что ты поселенка. Жаль, что опыты провести невозможно.
– Почему?
– А ты дашь себя обидеть?
– Дам.
– А вот и не выйдет. Ты будешь к этому готова и проклятие не сработает.
– А благословение?
– Тем более. Ты же фея. Тебе нужна музыка, танец, особый настрой. На благословение обычно дают заказ. Или это может быть подарок от феи. Но обученной хоть немного. А ты только первый класс закончила. Раньше пятнадцати лет заказ на благословение не дают. А вообще, не давай себя в обиду. Я понимаю, что фее–девушке сложно дать физический отпор, но можно уболтать противника. А вот если не получится, тогда возможны варианты.
– Какие?
– Например, ты честно предупредила, что являешься феей и обижать тебя не стоит. Если человек понял тебя и сразу же искренне извинился, вирой может стать мелкая услуга. А если не понял, то все зависит от твоего испуг и сострадания напавшему. От катаклизма государственного масштаба до локального. И вообще, бей сильнее, не стесняйся.
– А уровень благословения можно регулировать?
– Нет, это величина постоянная.
– А как, например, измерить уровень благословения, если мы танцуем группой?
– Он будет равен наибольшему. Благословения нескольких фей не суммируются.
– Угу. А на счет прически. Почему бы не обратиться к профессионалам?
– Я с ними не сработалась. Они все делают мне какие-то дома на голове и норовят вплести туда стог сена. А самой у меня ничего не выходит.
– Можно я попробую?
– Попробуй, хуже все равно не будет. В крайнем случае с хвостом пойду.
– Дайте расческу, наклоните голову вперед и не двигайтесь.
   Десять минут и на голове у Анриетты образовалась плетеная корона. Около ушей я выпустила несколько прядей, получилось очень мило.
– Вот, смотрите.
   Маг взяла зеркало и стала себя изучать.
– А мне нравится. – сказала она. – Торжественно и не вычурно. Очень мило. Ты сможешь соорудить то же самое в день свадьбы? Я заплачу.
– Конечно, я сделаю Вам прическу. А платить мне ничего не надо. Пусть будет от меня подарок.
– Тогда приходи сюда первого июля часам к девяти.
– Вы что, в свадебном платье будете отсюда выходить? А если молния попадет?
– Ну что ты, нет, платье я одену в гостинице. А отсюда нас с вещами карета заберет.
– Хорошо, тогда до встречи.
– До встречи.
   В доме пыль стояла столбом, бабуля развернула бурную деятельность. По дому сновали грузчики и собирали ту мебель, от которой было решено избавиться.
– Сати, ты где гуляешь? – торопливо подошла ко мне бабушка Лада.
– Я была на улице Волшебства. А что такое?
– Пиши сопроводительное письмо во дворец. Сейчас грузчики мебель повезут.
– А что писать то? И кому?
– Не знаю. Напиши этим…, которые к тебе с дарственной приходили. Пусть там разбираются.
– Ладно, напишу.
   Я прошла в библиотеку, взяла бумагу, ручку и написала:
«Уважаемые Драгомир и Велина! Я прислала во дворец подводу с ненужной мне мебелью. Пожалуйста, пристройте ее куда-нибудь. Мы с графиней Всевладой Киру уже заселились. Приглашаю вас в гости в любое удобное для вас время. Фея Анасатия Кохара.»
– Вот, я написала. – я показала бабушке письмо. – Отдать его грузчикам?
– А что ты там написала?
– Попросила их пристроить мебель и пригласила на новоселье. О, а еще маг Анриетта
Менес, к которой я ходила, попросила сделать ей прическу на свадьбу.
– Сколько она тебе заплатит?
– Нисколько. Я отказалась от оплаты.
– Ну и зря. Прически ты делаешь красивые.
– Зато она поделилась со мной информацией о магии фей.
– Ну, тогда ладно. Информация тоже денег стоит. Ну все, иди отдай письмо. Будем ужинать и спать ложиться. Завтра надо будет решить вопрос со слугами. Тем более, что гостей ты уже пригласила.
   Улегшись в свою любимую кроватку, которую я забрала из старой квартиры, мне снова приснился тот странный сон. Снова я видела себя в свадебном платье и снова звала кого-то. Как и в прошлый раз, я обернулась на звук шагов и снова не увидела лица того, кто приближался ко мне из тумана. Но на этот раз меня никто не будил. Я проснулась сама. А раз проснулась, надо отметиться в комнате уединения и попить водички.
– На новом месте приснись жених невесте. – прошептала я себе, укладываясь снова в кровать. – Какой еще жених? Не рановато ли мне женихаться? Вот приснится же такое!
   Я перевернулась на бок, закрыла глаза и провалилась в сон. Больше этой ночью мне ничего не снилось.


Глава 10.
Лето, ух лето.


   Следующий день начался с неприятных для меня обязанностей, найма слуг. А ведь бабушка Лада обещала этим сама заняться, о чем я ей и напомнила.
– Хозяйка дома ты. – ответила она мне на это. – Слуг я тебе нашла, а утверждать их кандидатуры тебе придется самой.
– Откуда они все берутся? – вздохнула я, смиряясь. – Ведь в этом мире при обучении нет разделения на богатых и бедных. Неужели какой-нибудь граф или герцогиня пойдут работать поломойкой или дворником?
– Конечно, нет. Слуги это люди без квалификации. Те, кто бросил учебу или кого выгнали с обучения, лентяи. Таких хватает в любом сословии. Только дворяне, большинство из них, могут себе позволить содержать лоботрясов. А простые люди себе такого позволить не могут. Для необразованной части общества есть «Бюро по найму обслуживающего персонала». Туда я за слугами и ходила. Кандидаты придут в двенадцать часов. Так что пошли быстро завтракать.
– Хорошо, со слугами понятно. – сказала я, раскладывая по тарелкам омлет с помидорами и зеленью. – А как же повара? Дворецкий? Садовник в конце концов? И шеф-повар тоже нужен. А если эти необразованные повара отравят нас или садовник испортит сад?
– А для найма этих слуг есть другая контора. «Бюро по найму персонала низкой и средней квалификации» называется. Туда идут люди без больших амбиций и бедные дворяне. Эти придут к тебе в три часа дня.
– Ну вот, весь день занят. Может хоть садовника возьмешь на себя?
– Садовника возьму. А остальных утвердишь сама.
– И зачем я только взяла дом? – пробурчала я. – Лучше бы денег побольше попросила. Столько геморроя!
– Не переживай, справишься. Самое сложное в этом деле нанять слуг. А дальше всем будет дворецкий заниматься.
Ровно в двенадцать часов пришли первые кандидаты.
– Сколько слуг нам надо из этих? – я схватила за рукав проходящую мимо бабулю.
 Один дворник, пять уборщиц. И в три часа еще горничные для нас придут. – шепнула бабушка Лада.
– Господи, эти то зачем? Я что, не смогу нас с тобой причесать?
   Вопросы остались без ответа, бабули уже след простыл. Я вздохнула и повернулась к пришедшим.
– Здравствуйте. Меня зовут Анасатия Кохара, я фея. Сейчас я с вами по очереди буду знакомиться. Я с вами побеседую, вы оставите мне свои имена и адреса и вечером получите от меня письма с результатом нашей беседы. Начнем с Вас.
   Я показала пальцем на первого попавшего человека и отвела его в сторону.
– Как Вас зовут?
– Всеслав.
– Вы пришли наниматься…
– Дворником.
– Работали где-то до этого?
– Да. Подметал улицы в тех местах, где не работают уборочные машины.
– Почему решили поменять место работы?
– Район там неблагополучный, ворья много. Решил найти место по спокойнее.
– Хорошо. Напишите мне свой адрес и позовите кого-нибудь из девушек.
   Будущий дворник написал мне свои координаты и выбрал для меня из толпы одну из девушек. Мне он понравился. Спокойный взгляд, не суетится, мускулы на спине впечатляли даже скрытые рубашкой. Видно, что человек умеет работать, да и при случае отпор дать может. Но не драчун.
– Здравствуйте. – подошедшая ко мне девушка присела в поклоне.
– Здравствуйте. Как Вас зовут?
– Поветта.
– Вы пришли устраиваться служанкой? Опыт работы есть?
– Нет, нету. Ноя умею работать!
– А почему Вы оставили учебу?
¬– Я не оставляла. Я училась на кружевницу. Но у нас очень большая конкуренция. И мне на экзамене подсунули гнилые нитки. Вот и выгнали без диплома.
– Но Вы же могли сказать, что это не Ваша вина.
– Могла. Но кто поверит дочери посудомойки без законченного образования, если ей противостоит дворянка. Я знаю, кто это сделал, но доказать ничего не могу. Меня просто слушать не станут.
– Ну, хорошо. А пойти учиться в другое место?
– Без диплома о законченном первом образовании никуда не берут.
– Понятно. Оставьте мне свой адрес и позовите еще кого-нибудь.
Девушка мне понравилась. Она тоже говорила спокойно, но видно было, что делать это ей было тяжело. Она искренне переживала, что ей не дали закончить учебу. И я решила, что попробую для нее что-нибудь сделать.
   Но не со всеми кандидатами так везло.
– Здравствуйте. – сказала я следующей кандидатке. – Как Вас зовут?
– Мое имя Инвия.
– Почему Вы решили идти работать служанкой?
– А откуда у Вас в таком возрасте целый дом?
– Он достался мне по праву. Но давайте вернемся к вопросу Вашего найма. Почему же Вы решили идти работать служанкой?
– Хочу найти себе богатого мужа.
– Даже так? А что, в других местах богатые мужья не водятся?
– Ну, почему же, водятся. Но они все женаты и никто разводиться не захотел.
– Делать Вы что умеете?
– Могу вытереть пыль, если ее не много и тряпка чистая. Могу подмести пол, если он ничем не испачкан. Могу так поднять упавшую вещь, что все мужчины в комнате будут моими. Могу…
– Все, достаточно, спасибо. Оставьте мне свой адрес и позовите следующего кандидата.
   Нет, нет и нет. Не нужна мне такая работница. Дом большой, за ним ухаживать надо, а не хвостом крутить. Пусть ищет себе мужа в другом месте.
В конце концов я  определилась с кандидатами, сделала на их листах пометки и написала ответы.
   Эх, тяжела ноша хозяйки дома! Скорей бы подобрать дворецкого. Я взглянула на часы. До прихода новых кандидатов был еще час и мне пришла в голову идея, как подобрать себе поваров. Идея в стиле реалити–шоу «Лучший повар». Есть уже хотелось, но я решила, что еще пару часов без еды выдержу. Зайдя на кухню, я поставила запекаться мясо по–французски. К приходу новой партии кандидатов блюдо было уже готово.
– Здравствуйте. – поздоровалась я уже в который раз за день. – Меня зовут Анасатия Кохара, я фея и владелица этого дома. Кто из вас пришел на должность повара?
   Двое мужчин и три девушки подняли руки.
– Подойдите ко мне. Кто шеф–повара?
Еще двое, мужчина и женщина, подняли руки.
– Идите тоже сюда. – я посмотрела на оставшихся кандидатов. – Оставшихся прошу подождать пять минут. Я сейчас к вам вернусь.
  Я посмотрела на семерых людей, из которых мне надо выбрать тех, кто будет нас кормить.
– Пойдемте на кухню.
– Итак. – сказала я, вытаскивая из духовки мясо. – Это задание для поваров. Попробуйте блюдо и воспроизведите его. Больших порций не надо, у меня всего две духовки. Вам нужно уместиться в одну. А для шефов у меня другое задание. Придумайте и сделайте мне по одному десерту с учетом моей профессии. Он должен быть вкусным, но легким, чтобы я не прибавила в весе. У всех на готовку один час. Приступайте.
   Я вернулась в холл и подозвала к себе одну из девушек.
– Как Вас зовут?
– Иветта.
– Вы горничная?
– Да.
– Хорошо. Позовите ко мне одного из дворецких и возвращайтесь вместе с ним.
   Девушка присела в реверансе, подошла к оставшимся кандидатом и подвела ко мне одного из них.
– Как Вас зовут?
– Орислав.
– Иветта, распустите мне волосы и сделайте повседневную прическу. А Вы, Орислав, работали где-нибудь до этого?
– Да, я работал в трех домах.
– Почему уволились?
– Дома и работодатели не отвечали моим требованиям и стандартам.
– А я и мой дом?
– Пока не уверен. Нужно поработать сначала. Вы очень молоды.
– Ну, этот недостаток со временем проходит. Хорошо. Я Вас поняла. Оставьте, пожалуйста, свой адрес и позовите второго кандидата.
   На мои слова мужчина вытащил из кармана визитную карточку и подал ее мне с таким видом, будто оказал мне великую честь. Я состроила подобающую морду лица и приняла из его рук кусок плотной бумаги с золотым тиснением. М–да, я точно не отвечаю его требованиям и, тем более, стандартам. А он моим и подавно. Ну что ж, взглянем на второго. Но сначала отпустим горничную.
– Я закончила. – как раз сказала Иветта и подала мне зеркало.
– Хорошо, мне нравится. – я осмотрела свою голову. – Очень неплохо. Что ж, позовите мне вторую горничную и оставляйте свой адрес.
– Здравствуйте. – сказал подошедший ко мне второй кандидат в дворецкие и слегка поклонился. – Меня зовут Ладимир.
– Здравствуйте. Подождите немного, я дам задание второй горничной. – я посмотрела на подошедшую с дворецким девушку. – Как Вас зовут?
– Здравствуйте. – горничная присела в реверансе. – меня зовут Мара.
– Хорошо, Мара. Измените мою прическу так, чтобы она стала вечерней. Именно измените, а не переделайте. Теперь, Ладимир. Вы работали где-нибудь до сегодняшнего дня?
– Нет, это мое первое место.
– Почему я должна нанять именно Вас?
– У меня хорошая память и организаторские способности, умею хранить секреты. Я закончил обучение с наивысшими оценками.
– И Вы думаете, что я и мой дом соответствуют Вашим стандартам?
– Думаю, что это я должен Вам соответствовать, а не наоборот.
– Хорошо, оставьте свой адрес, я Вам напишу.
   Дворецкий поклонился еще раз и также, как и предыдущий, достал из кармана визитную карточку. На сей раз на ней не было золота. Простой кусок картона со скромной окантовкой и хорошо читаемым текстом без лишних завитушек. Кажется, с дворецким я определилась. Горничная также закончила свою работу и молча подала мне зеркало. И у нее тоже неплохо получилось. Переложив и закрепив по–другому несколько локонов из простой повседневной прически ей удалось сделать более пышный и праздничный вариант? ( И где она была, когда Анриетта искала себе куафера?)
– Очень хорошо. Оставите мне свой адрес? – как же мне надоела за день эта фраза! А ведь еще повара на кухне.
Я вздохнула и пошла проверять последних кандидатов. Есть хотелось зверски.
– Как ваши успехи? – поинтересовалась я у белых колпаков. – Закончили?
– Да. Да. Да. Да. Да. Да. Да. – раздался нестройный хор голосов.
– Хорошо. Начнем с поваров.
   Я подошла к столу с пятью тарелками, взяла вилку с ножом и начала дегустацию.
– Так. – я отложила приборы и посмотрела на поваров. – Все блюда вкусные. Мне понравились. Но есть одно «но». Я дала четкое задание. Воспроизвести мое блюдо. То есть оно должно быть таким же, как приготовила я. И двое из вас с этим заданием не справились. Это блюда под номерами один и четыре. – я отодвинула от себя две тарелки. – Сделайте, пожалуйста, шаг вперед.
   Вперед вышли две девушки.
– Поскольку вы не выполнили задание, я не буду вас нанимать. Троих прошедших отбор прошу выйти в коридор и побыть немного там. – когда девушка и двое мужчин вышли в холл, я снова посмотрела на отсеянных. – Почему повара, а не шефы?  Ваши блюда прекрасны. Вам нечего делать в подчиненных.
– Для этого нужны рекомендация и протекция. – сказала одна из девушек. – Нам неоткуда их взять. Нет у нас связей, только способности.
– Я напишу вам рекомендации, но с одним условием. Простыми поварами вы работать не будете. Согласны? – девушки радостно закивали. – Ну и отлично. Грех с таким талантами ходить в подчиненных. Чтобы вас не задерживать, напишите мне свои адреса и я пришлю вам на них рекомендации. А теперь десерты.
  Девушки ушли и вперед вышли два шефа. У одного из них на тарелке была съедобная балерина, а у другого креманка с чем-то слоеным. Я начала с балерины.
Безе таяло во рту с легкими хлопками. Чуть кисленький вкус белка оттенялся сладковатыми нотами свежих фруктов. Десерт напоминал «Павлову».
   Слоеный десерт имел нежную кремовую структуру и перемежался слоями воздушного фруктового пюре.
   Оба десерта были настолько вкусны, нежны и воздушны, что выбрать я так и не смогла. И тогда я решила, пусть шефы сами решат, кто останется, а кто уйдет. О чем им и сказала.
– Шефы, ваши десерты изумительны. Выбрать из них одно я так и не смогла. Придется вам сделать это самим.
– Как? – спросил меня один из них.
– Да как хотите. Хоть считалочкой, хоть «камень–ножницы–бумага», хоть совещательно. Только до драки не доводите.
   Шефы переглянулись и сыграли в «камень–ножницы–бумага». Победил слоеный десерт. Проигравшему шефу я также пообещала хорошую рекомендацию и он ушел.
– Как Вас зовут? – спросила я теперь уже нанятого шефа.
– Меня зовут Любомир, госпожа фея. – ответил он.
– Хорошо, Любомир. В холле Вас ждут Ваши подчиненные. Берите их поднимайтесь под крышу. Там находятся комнаты для слуг. Понимаю, что это не удобно. Но дом проектировала не я. В двери каждой комнаты вставлен ключ. Выбирайте любые и к вечеру заселяйтесь. Меню на завтрашний день обсудим после вашего заселения.
   Шеф–повар поклонился мне и вышел из кухни.
– Ну, как твои дела? – спросила меня вошедшая бабушка Лада. – Всех слуг отобрала? О, еда! Я проголодалась.
– Слуг отобрала. – ответила я жующей бабушке. – Повара пошли обустраиваться. Остальным сейчас напишу. Хочу, чтобы дворецкий тоже приехал сегодня. Пусть слугами завтра с утра сам занимается.
– Угу. И с кем ты письма отправишь?
   А действительно? С кем? Мне эта мысль даже в голову не приходила. Раньше я сама относила письма друзьям. Теперь же можно было это кому-то перепоручить. Я просительно уставилась на бабулю.
– Ладно–ладно, не переживай. – ответила она на мой взгляд. – Я уже наняла посыльного. И садовника тоже. Посыльного зовут Кай. Напишешь письма и отдашь ему. Он разнесет а чему ты улыбаешься?
– В моем бывшем мире есть сказка «Снежная королева». Там два главных героя, мальчик Кай и его подруга, девочка Герда.
– Понятно. Здесь имя Кай распространенное. Так многих мальчиков называют. Герды тоже встречаются, но не так часто. А сказки у нас такой нет. Есть «Ледяная принцесса». Но Кая и Герды там нет.
– А кто есть?
– Есть снежный волк, охраняющий принцессу и огненный дракон, желающий эту принцессу растопить.
– И как? Ему это удалось?
– Конечно, нет. И вообще, возьми эту сказку в библиотеке и сама прочитай.
– Ага, письма только напишу и отдам.
   Посыльный Кай оказался светловолосым вихрастым мальчишкой.
– Сколько тебе лет, Кай? – спросила я его, отдавая письма.
– Тринадцать, госпожа фея.
– Так тебе к распределителю надо, а не в посыльные.
– Я уже у него был, госпожа. Он и распределил меня в посыльные.
– Так этому тоже учиться надо?
– Нет, не надо. Иногда рождаются такие дети, как я, без особых пристрастий. Нам невозможно подобрать профессию. Поэтому мы вынуждены идти работать посыльными, разносчиками газет, дворниками, привратниками. Мне досталась роль посыльного.
– И ты не сожалеешь, что не пошел учиться?
– Нет. Единственное, что мне нравится, это бегать.
– А спорт?
– А что это?
– Ага, ясно. Все, беги тогда. И не забудь забежать к себе домой за вещами.
– Так что же такое спорт?
 – Беги, потом расскажу.
   Кай сверкнул улыбкой и исчез за входной дверью.
   Ближе к вечеру прибыл мой новый дворецкий и я свалила все дела на него. Последней моей мыслью перед сном было написать с утра друзьям письма с новым адресом.
   Утром как следует выспаться мне не дали. Пришла моя горничная, Мара, и разбудила меня.
– Доброе утро, госпожа. – сказала она, раздвигая шторы.
– Сколько времени? – спросила я, не открывая глаз.
– Девять утра, госпожа.
– Графиня Киру встала?
– Да, встала. И поутренничала.
– А утренник у нас…
– Пока в столовой на первом этаже, госпожа. С Вами хотел встретиться дворецкий.
– Хорошо–о–о–о. – я потянулась и встала. – Передай ему приглашение на утренник через полчаса.
– И все–таки хорошо иметь слуг. – думала я, спускаясь вниз. – Ванну готовить не надо, одежду тоже. Завтрак, то есть утренник, тьфу ты, когда уже привыкну, опять же готовить не надо. Это же сколько дополнительного времени на репетиции остается! Только сколько же денег на дом тратить надо? А вот пусть дворецкий мне об этом и скажет.
   Ладимир, дворецкий, ждал меня уже у входа в столовую.
– Доброе утро, госпожа.
– Доброе утро. Вы уже утренничали?
– Да, спасибо.
– Выпьете со мной кофе?
– Как Вам будет угодно.
– Рассказывайте. – сказала я Ладимиру, разливая кофе по чашкам.
– Слуги все прибыли. – ответил он. – Необходимо утвердить размер оплаты. Я приготовил Вам приблизительные суммы.
– Хорошо.
– Я осмотрел дом. Он в хорошем состоянии и, если Вы переделывать ничего не хотите, я оставил бы все, как есть.
– Нет. Я хочу из холла на втором этаже сделать малую столовую, соединенную с гостиной, а столовую и гостиную на первом этаже закрыть для приемов. Также одну из свободных спален на втором этаже необходимо переделать в репетиционный зал. Зеркала, станки и напольное покрытие лежат в чулане. Все остальное пусть пока остается, как есть. Над цветовой гаммой я подумаю позже.
– Я распоряжусь об этом. Еще хотел бы передать Вам смету расходов в расчете на один месяц.
– Хорошо. Расчетом со слугами занимаетесь Вы?
– Да.
– Хорошо. Давайте бумаги. Я посмотрю.
   Дворецкий поднялся со своего места и передал мне два листа бумаги. Я кивнула, развернула их и начала изучать. Оказалось, впрочем, как я и думала, дом требовал приличных расходов. Но все–таки не таких больших, как я опасалась. Даже если я не буду вкладываться ни во что по рекомендации Мирослава, имеющихся у меня денег хватит лет на двадцать спокойной жизни. Ну, а если вложиться, то и потомкам останется. Поэтому я с легкой душой увеличила расходы по дому в полтора раза.
– Вы все очень хорошо посчитали. – сказала я Ладимиру, возвращая списки. – Но я увеличу эту сумму до двадцати синеньких. Пусть будет запас. Из этих денег можно будет докупать что-то для дома и сада, и выплачивать небольшие премии слугам сверх их жалования. И, кстати о расходах. Найдите рабочих почистить и наладить бассейн, и приобретите несколько нагревающих артефактов для подогрева воды. Сейчас мы сходим с Вами в банк и снимем со счета деньги. Наверное что-то докупить для дома, поэтому наймите повозку, чтобы потом поехать за покупками. Вечером я дам Вам список людей, имеющих беспрепятственный вход в мой дом в любое время дня и ночи. И я хочу, чтобы обедали и ужинали Вы вместе со мной и графиней Киру.
   Дворецкий согласно склонил голову.
– Отлично. Тогда встретимся через десять минут в холле.
   Через оговоренное время я спустилась вниз и отловила Кая.
– Поедешь со мной и дворецким. – сказала я ему. – Будешь помогать.
   Открылась входная дверь и Ладимир пригласил меня и Кая в повозку. Он не поскупился и нанял самоходку – небольшую карету, работающую от артефактов. Мне было интересно на ней прокатиться. Весь год я прошагала пешком и покататься было бы здорово.
   Карета оказалась очень удобной и не тряской. Я подсознательно ждала жесткой поездки, но у кареты оказались рессоры и мягкие сиденья. Кай ехать внутри отказался и устроился около… ну, пусть будет водителя (понятия не имею, как называется человек, управляющий самоходкой, да и знать не хочу).
   До королевского банка мы доехали быстро. Я сняла со счета сто синеньких, отдала половину дворецкому и с чувством выполненного долга отправилась домой. Ура! Наконец то можно заняться танцами.
   Закончилось обустройство в доме и лето неспешно покатилось по стране. Яркие краски дома удалось быстро приглушить. Для этого понадобился всего лишь разовый вызов мага–бытовика. Я написала друзьям и во дворец Драгомиру и Велине, пригласив всех в гости. Первыми меня навестили представители дворца и подарили две красивые напольные вазы. На них сразу же нацелилась бабушка Лада.
– Они будут ч;дно смотреться в обновленном саду, а дома только пылиться станут. – она быстренько кивнула садовнику, который тут же их утащил.
   Я провела Драгомира и Велину по дому, показав те изменения, которые были сделаны. Мы прекрасно поужинали и гости засобирались домой, во дворец.
– Неужели вы там проводите все время? – спросила я их, провожая до входной двери. – А как же дом, семья?
– Такова наша работа. – ответил Драгомир.
– А что семья? – добавила Велина. – Наш сын уже вырос. До свидания, Анасатия. Вы разрешите навестить Вас еще как-нибудь?
– Конечно, буду рада видеть вас в любое время.
– Тебе они никого не напоминают? – спросила меня бабушка Лада, когда за ушедшими закрылась входная дверь. Я вопросительно на нее уставилась. – Они муж и жена, сын вырос, живут во дворце.
– Ну и что? У всех свои недостатки. Ты вон, живешь со мной, а не в родовом замке.
– Я другое дело. У меня есть на это причина и ты ее знаешь.
– У них тоже, наверняка, есть причина. Не будем лезть в их личную жизнь. Там, где я жила, есть поговорка: любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
– Бедная любопытная женщина. – улыбаясь, покачала головой бабуля. – Не будем ей уподобляться. Какие у тебя планы на завтра?
– Ладимир должен принести артефакты для бассейна. Хочу искупаться. Схожу в магазин, куплю купальник. А ты чем займешься?
– Буду восстанавливать беседку.
– Сама?
– Конечно, нет. Я же на плотника не училась. Придут рабочие, все сделают. А мы с садовником займемся диким виноградом. Купаться?
   Бабуля покачала головой и поднялась на второй этаж.
На следующий день я отправилась в магазин со странным для меня названием «Плавающая русалка». Насколько я помнила фольклор своего предыдущего мира, русалка это тетка с рыбьим хвостом. Как говорится, ни рыба, ни мясо и ходить посуху она не может. Но вдруг здесь по другому? Я пожала плечами, полюбовалась еще завитушками на вывеске и вошла внутрь.
– М–да, – подумала я, любуясь ассортиментом. – в этом хорошо топиться. Плавать в таком я бы не рискнула.
   Купальный костюм этого мира представлял собой платье длиной ниже колен с двухслойной юбкой и облегченным льняным корсетом без косточек. К нему прилагалась нижняя рубашка на бретелях, обильной украшенная кружевом. И это, так сказать, самый бюджетный вариант.
– Здравствуйте. – ко мне подошла продавщица с радостной улыбкой. – Вам что-нибудь понравилось? Хотите примерить?
– Нет, благодарю покорно. Топиться я пока еще не собираюсь.
– Простите?
– Ну, как в этом плавать? Ткань плотная, тяжелая, на дно сразу утянет. А загорать как?
– Да Вы что! – ужаснулась продавщица. – Ни одна порядочная девушка не войдет в воду больше, чем до середины икры. И загорать никогда не будет.
– А я не порядочная девушка, я фея. И хочу нормально плавать и загорать.
– Извините, но у нас Вы не найдете ничего такого.
– А где найду?
– Нигде.
– Понятно. Прощайте.
   В расстроенных чувствах я вышла на улицу. Солнце припекало, в стимпанковском платье с корсетом и многослойной юбкой становилось все жарче. Ну, не купаться же мне голышом? В прошлом мире шить и вязать я не умела. Здесь тоже вряд ли смогу. Что же делать? Отказываться от купания мне не хотелось. Ответ, как ни странно, не заставил себя ждать.
– Девушка, девушка. – услышала я за спиной запыхавшийся голос. – Подождите.
   Я обернулась и увидела светловолосого парня в широкой салатового цвета рубашке, заправленной в обтягивающие бриджи винного цвета.
– Что Вам?
   Я удивленно посмотрела на юношу. На фоне серо–сине–черно–коричневой гаммы мужских костюмов он смотрелся как диковинная птица.
– Я слышал Ваш разговор в магазине. Посмотрите мои модели! Может Вам что-нибудь понравится.
– С чего Вы это решили? Вы вообще кто?
– Простите, я не представился. – юноша отвесил мне церемонный поклон. – Меня зовут Орислав Бунси. Я портной, в прошлом году закончил школу модельеров. С трудом закончил. Потому что мои модели не такие, как у всех. Пожалуйста, можно я Вам их покажу!
   Парень, чуть не плача, с мольбой смотрел на меня. Мне стало его жалко.
– Ладно. – вздохнула я. – Показывайте свои модели. Но имейте в виду, я фея, меня обижать нельзя.
– Не беспокойтесь. – портной расплылся в улыбке и потянул меня за руку. – Пойдемте, я здесь недалеко живу.
– Вы что, нигде не работаете? – завела я разговор по дороге. – Да, меня зовут Анасатия Кохара.
– Приятно познакомиться. – ответил Орислав. – Меня никто не берет. Я ведь должен показать эскизы своих моделей. А они совсем не похожи на обычные.
– А Вы не пробовали сделать вторую папку?
– Пробовал. У меня такая даже есть. Но это не помогает.
– Почему?
– Потому что я потом все равно все делаю по другому. И меня выгоняют. Самое большее, где я проработал, это месяц. А потом меня все равно выгоняли.
– Хм, и давно?
   Парень вопросительно на меня посмотрел.
– Давно Вы нигде не работаете?
– А, это. Уже четыре месяца.
– На что же Вы живете?
– Ну, мне удалось немного скопить. Квартира оплачена на год вперед, ем я немного. Пока хватает.
– А потом?
– Потом не знаю. Но больше ломать себя я не намерен.
– А родные что?
– Родные не станут мне помогать. Им не нравится, что я делаю. А делать, как все, я не хочу. Вот, проходите, пожалуйста.
   Орислав отпер дверь и я оказалась в захламленной квартире. Небольшой коридор вел в комнату, где повсюду валялась одежда, обувь, листы бумаги и цветные карандаши. На противоположной стене была еще одна дверью
– Простите, у меня не убрано. – смущенно сказал Орислав и ногой задвинул под диван носок ярко розового цвета. – Пойдемте в мою мастерскую.
Он распахнул вторую дверь. Эта комната разительно отличалась от предыдущей. Насколько та была захламлена, настолько здесь царил образцовый порядок и чистота. С одной стороны стоял стеллаж, с пола до потолка заполненный рулонами тканей. С другой стороны была двухуровневая вешалка с готовыми образцами. У окна на столе располагалась швейная машинка.
– Вот, смотрите.
   Молодой человек покопался среди вешалок, вытащил одну и показал мне. Я хмыкнула и начала рассматривать шедевр портняжного искусства. Этот мир не знал лайкры. Купальник был выполнен из плотной хлопковой ткани голубого цвета в меткую ромашку и представлял собой бюстгальтер и шорты. В мире купальников в стиле «ню» он смотрелся бы, как верхняя одежда. Но, по сравнению с тем, что я видела в «Русалке», это действительно было очень смело.
– Мне нравится. – сказала я. – Вы можете сшить мне такой по моим меркам?
– Вам правда нравится?
– Да, я же так и сказала. Сколько Вы хотите за свою работу?
– Ну… один голубенький?
– Хорошо. Сделаете мне два? Один такой же расцветки, а другой… – я осмотрела рулоны с тканями и выбрала белый с рисунком из листьев папоротника. – вот такой.
После моих слов неуверенность на лице Орислава сменилась таки безграничным счастьем, что я даже испугалась. Бухнется еще на колени, поднимай его потом. Но он сдержался и развил бурную деятельность. Я была обмерена со всех сторон и отпущена восвояси. Оставив задаток и адрес своего дома, я вышла на улицу.
На следующий день, ближе к вечеру, я получила два своих купальника и решилась заказать еще два летних наряда. Осчастливленный модельер, ослепляя улыбкой, рванул в строну своего дома. А я, переодевшись в беседке, занялась испытанием купальника. И он оправдал мои надежды. В воде купальник не просвечивал, движению не мешал и я с удовольствием поплавала.
На краю бассейна меня ждала разгневанная бабушка Лада.
– Анасатия, это совершенно неприлично! – возмущенно сказала она, уперев руки в бока. – Порядочные девушки так себя не ведут.
– А я не порядочная девушка, я фея. – я повторила слова, сказанные продавщице в магазине. – Бабуль, ну сама представь, как плавать в купальном платье? Оно на дно утянет сразу. И не говори мне, что девушки не плавают. Может потому и не плавают, что в таком наряде это невозможно. К тому же, если зайти поглубже, это платье так облепит тело, что вид будет неприличнее, чем мой нынешний. А здесь, какой я вошла в воду, такой и вышла.
– Но загар…
– А в моем мире благотворное влияние солнечного света на организм научно доказано.
   Бабушка Лада махнула на меня рукой и ушла в дом. Кстати сказать, много позже, она все таки решилась заказать себе подобный купальник и была весьма довольна.
Через два дня ко мне в гости пришли Злат, Верея и Свет, оставшиеся в столице. Увидев меня в новой модификации купальника, они, как и бабуля, были шокированы, но быстро оценили его удобство, стоило мне войти в бассейн. А когда, чуть позже, пришел Орислав с моими платьями, Верея незамедлительно заказала ему обновки.
Мой дом друзьям понравился и они обещали почаще заходить. Я была этому рада. Как–то не ощущала я себя знатной дамой, занятой целыми днями сплетнями и вышивкой. Хотелось что–то делать, хоть бы и танцевать. И заниматься этим было интереснее.
   Приближался день свадьбы Анриетты Менес, а что ей подарить, я не знала. Решила узнать у бабули.
– Ба, что в этом мире дарят на свадьбу?
– Смотря кто. – ответила бабушка Лада, не отвлекаясь от рассады. – Близкие родственники дарят дома и мебель, дальние предметы интерьера, а друзья разную мелочевку, чаще кристаллики.
– А что мне подарить? Я не родственник и не друг? Но с пустыми руками идти тоже не хочется.
– Ну, не знаю. Подари что-нибудь необычное.
Угу, необычное. Знать бы еще что. Анри маг, она сама самое необычное, что я видела в этом мире. В этом мире… В этом… А ведь точно! Как мне сразу это в голову не пришло!
   Я побежала в свою спальню и достала из шкафа пакет из прошлого мира, в котором лежали купленные украшения, но так ни разу мной и не надетые. Был в них комплект из серег и небольшого колье, выполненный в идее резных бабочек, усыпанных мелкими цирконами. Купила я его, потому что пройти мимо такой красоты не могла, хоть и надевать мне его было некуда. А теперь он станет подарком для новобрачной. Раскопав среди вещей, доставшихся мне вместе с домом, небольшую деревянную шкатулку, я уложила в нее украшения. Осталось решить вопрос с одеждой. И я снова вернулась в сад.
– Бабу–у–уль. – протянула я.
– Ну что тебе? – несколько раздраженно спросила бабушка Лада.
– А что мне надеть?
– А ты планируешь остаться на свадьбу?
– Наверное, да. Хочу посмотреть на церемонию.
– Тогда нужно одеться нарядно.
– А цвета? Есть какие-то обязательные элементы?
– Цвета любые, кроме белого, розового и черного. Обязательно должны быть украшения и вышивка на платье. Кружево нельзя.
– Почему?
– Что почему?
– Почему нельзя эти цвета и кружево?
– Потому что розовый цвет подружек невесты, черный цвет траура, а белый цвет монашества. Кружевом украшается невеста.
– А какой цвет платья у невесты?
– Любой, кроме оговоренных.
– Даже темные оттенки?
– Да.
– А если цвет моего платья совпадет с невестиным? Как нас различить
– Так по отделке же. Я же сказала, что невеста украшена кружевом. Никто другой приглашенный на свадьбу в этот день кружево не надевает.
– Ага, понятно.
   Я развернулась и ушла. К Ориславу. За оставшиеся до свадьбы дни он сшил для меня шелковое платье нежно салатового цвета с легкой юбкой. Но, поскольку времени все–таки было мало, пришлось заменить вышивку отделкой тесьмой.
В день свадьбы я взяла платье, подарок и пошла на улицу Волшебства. Там меня уже ждала Анриетта с коробкой, судя по размеру которой, я предположила в ней свадебное платье.
– А служанок у Вас нет? – спросила я после обязательных приветствий.
– Есть, конечно. Но они уже в доме мужа. А одеться мне поможет горничная из гостиницы. Поехали, а то опоздаем.
   Платье невесты было цвета топленого молока и украшено воланами из кружев. Маг смотрелась в нем очаровательно. Я выплела Анри на голове корону и украсила прическу шпильками с алмазными цветами в навершии. В светлых волосах их было почти незаметно, но при попадании солнца, они начинали сверкать, создавая поистине волшебный ореол над головой. Фаты не было.
– Подождите, не одевайте ничего. – сказала я новобрачной, когда та раскрыла свою шкатулку с украшениями. – Я хочу сделать Вам подарок.
   Анриетта открыла поданную мной шкатулку и потрясенно уставилась на ее содержимое.
– Это же… это… это позолоченное серебро. – прошептала она и подняла на меня взгляд. – Откуда? Где ты его взяла?
– Это из моего мира. – не стала скрывать я. – А что?
– А то, что только за этот комплект можно купить титульный замок с деревней домов на сто.
– Да Вы что? Это всего лишь серебро, хоть и покрытое сверху золотом.
– В том то и дело. Так высоко ценится именно такое сочетание. На Терре есть всего один маг, который умеет это делать, и то получается один раз из ста. А энергии это отнимает столько, что он после этого полдня работать не может.
– Получается два изделия за три года? На это комплект ушло бы три года работы?
– Больше. Сережек ведь две. Каждая состоит из двух деталей. А в колье пять бабочек, шесть соединительных колец, две цепочки и замок. Выходит… выходит пять лет при условии, что маг работает каждый день. Нет, я ошиблась. За этот комплект можно купить страну.
– Ну ничего себе! Обалдеть!
– Это точно. Так может заберешь его назад?
– Ни за что. Во–первых, я уже подарила, а во–вторых, у меня еще есть.
– А вот этого я не слышала. И ты никому не проболтайся. За это и убить могут. И не посмотрят, что ты фея.
– А вас не убьют?
– Нет. Я наложу на украшения заклинание и никто их тронуть не посмеет. Но завидовать будут. А теперь пойдем, пора.
   Мы вышли из гостиницы, сели в карету и поехали в храм.
  Ну, что хочу сказать. Обычный православный храм. Большой, восемнадцать поддерживающих колонн в три ряда. У каждой колонны по скамейке на шесть человек. Голубые стены, на стенах иконы, у каждой иконы лампадка и прямоугольная подставка для свечей. Разница с моим бывшим миром только в цвете стен и расположении колонн. Ничего нового я из посещения храма не вынесла и, поздравив еще раз жениха и невесту, спокойно пошла домой.
   Оставшиеся недели лета до начала учебного года прошли для меня очень скучно. Друзья были заняты и часто в гости приходить не могли. Хоть они и приглашали меня навестить их, я не стала этого делать. Во дворец к Злату и Верее я не рвалась. Можно было бы сходить в гости к Светозару, но все его мысли были заняты породами дерева, их плотностью и видами резьбы. Я даже засомневалась, правильно ли его распределили, но Свет сказал мне на это, что дерево это для него любимое хобби, целыми днями заниматься этим он не хочет и с нетерпением ждет начала учебного года.
   Так что я ленилась, плавала, загорала, немного занималась и скучала. И все чаще вспоминала то, что произошло на выпускном спектакле. Прокручивая в голове ситуацию, я думала, можно ли было поступить по другому. Да, можно было, ели бы на тот момент у меня была информация о способностях фей. Но без этой информации ничего изменить не получалось. Вспоминался принц. Не слишком ли сурово я с ним обошлась? Какое наказание придумали ему король с королевой? Где он сейчас? В столице его точно не было. Мне об этом сказали Драгомир и Велина, когда еще раз заглянули в гости. Может его родители вообще в монастырь отправили?


                Глава 11.
                Богдан

– Ну, и долго ты будешь сидеть на моей кровати? – спросил Богдана солдат.
– А где написано, что она твоя? – посмотрел на него принц. – Что–то таблички с именем я нигде не вижу.
– Это не важно. Раз я сказал, что это моя кровать, значит она моя. Выметайся.
– И не подумаю. Никуда я не пойду. Мне и здесь неплохо.
– Слышь, ты, ублюдок, я непонятно выразился? Быстро поднял свою задницу!
– Да как ты смеешь со мной так разговаривать! – гневно сказал Богдан. – Я принц крови! Да тебя за такие слова ждет плаха!
– Ох, ваше высочество! – заводила отвесил принцу шутливый поклон. – Что ж Вы сразу не сказали? Мы ж простые люди, принцев в глаза не видели. Тем более принцев крови. Только крови то и нет. – глаза солдата злобно сверкнули. – Но это упущение мы быстро исправим. Да, ребята?
Главарь обернулся и его подельники весело рассмеялись. Вперед выдвинулись двое бугаев, вздернули Богдана с кровати и заломили руки за спину.
– Вот сейчас мы и посмотрим какой крови ты принц.
   Солдат подошел ближе и со всей силы ударил Богдана в живот, заставив того согнуться пополам.
   Принц не был трусом и слабаком. Но во дворце его учили благородным видам боя. И владение рапирой, шпагой, саблей и мечом ничем помочь ему сейчас не могло. Богдана банально избивали самым неблагородным способом. Кулаками.
– Отставить! – раздался властный окрик из-за спин избивающих.
   Все развернулись на голос. Солдаты, державшие принца, разжали руки и Богдан мешком свалился им под ноги.
– Что здесь происходит? – спросил тот же голос.
– Ничего, господин майор. – бодро ответил зачинщик.
– А кого вы там прячете? Расступитесь.
   Солдаты разошлись в стороны и перед глазами лежащего Богдана появились начищенные до блеска сапоги.
– Что это за тело? – сапоги легонько пнули лежащего по ребрам.
– Новенький, господин майор.
– А почему он в таком виде?
– Дерзил, господин майор.
– Хм.. Ну, тащите его в лазарет. Почему я о нем не знаю?
– Так точно, господин майор. Не могу знать, господин майор.
Сапоги развернулись и исчезли из поля зрения Богдана, а его самого вздернули, еще пару раз врезав по ребрам, и потащили в сторону лазарета.


                ***

– Господин майор, Вам депеша из столицы. – адъютант вскочил со своего места и протянул конверт.
– Вскрывал? – спросил майор, беря письмо.
– Как можно, господин майор!
– Смотри мне!
   Майор отошел к окну и распечатал конверт.
– Хм, действительно не вскрывал. – сказал он в полголоса. – Посмотрим…
– М–да, дела. – подумал начальник гарнизона после прочтения письма. – И как мне себя с ним вести? Раскрывать инкогнито принца нельзя. Да еще и избиение это… Драки там явно не было. Выделять его нельзя. Отослать сразу на границу? Так прибьют мальчишку, а мне потом перед дворцом отвечать. Хотя, конечно, все равно он там окажется. Как только выйдет из лазарета, надо бы проверить, как у него с военной подготовкой. М–да, и с дисциплиной тоже… М–да, тяжело придется следующие пять лет. И не только принцу, но и мне.
   Отвернувшись от окна, майор порвал конверт и депешу на мелкие кусочки, и бросил в камин. Огонь яростно набросился на угощение и вскоре от столичного послания остался только пепел.

                ***

   Через два дня, когда принца отпустили из лазарета, на нем не было ни единого следа от произошедшего. И началось то, с чем Богдан ни разу не сталкивался ни в фехтовальном зале, ни на манеже.
   Утро рядового солдата начиналось в пять тридцать утра. Первые несколько дней, пока принц привыкал от своей уникальности, самое сложное было, это услышать горн и вскочить с постели. Привыкший во дворце подниматься не раньше десяти–одиннадцати часов, он неизменно оказывался на полу казармы под перевернутой кроватью, а нередко и облитый ледяной водой.
   На утренние процедуры и одевание отводилось пятнадцать минут, после чего шло построение и занятия на плацу. До девяти утра весь гарнизон во главе с командирами бегал по кругу, занимался на снарядах, ползал по полосе препятствий и проводил спарринги. (Удивительно, да? Вряд ли в Российских гарнизонах найдется много офицеров, занимающихся наравне с солдатами безо всяких для себя поблажек.)
Бег по кругу Богдану удавался хорошо. Сняв, как и все, рубашку, он, поигрывая мускулами, начинал свой забег, свысока поглядывая на более худых, по сравнению с ним, сослуживцев. Те, зубоскаля и посмеиваясь над новичком, пристраивались к нему в кильватер и начинали забег. После десяти кругов бодрого бега вид Богдана был уже не таким победоносным. Но он еще держался. После снарядов пот с принца тек ручьем и поглядывать на других свысока уже не тянуло. После полосы препятствий его шатало, а после спарринга, следовавшего сразу на выходе с полосы, Богдан еле выползал. Поблажек и скидок ему никто не давал, но, что удивительно, несмотря на все трудности службы и королевское воспитание, у принца оказался стержень, позволивший ему не сломаться и не озлобиться.
   Через год, когда новичков начали выпускать на границу, в веселом и подтянутом парне мало кто признал бы прежнего наследника престола. Через два года он стал младшим унтер–офицером, а через четыре получил звание подпоручика.
Первый год Богдан считал дни до конца службы, а потом втянулся, у него появились не то чтобы друзья, но товарищи и принц забросил счет. Прозвище «принц» за ним так и закрепилось. Кто–то говорил так с завистью, кто–то со злобой, но большинство произносило «принц» по дружески. Однако никто не подозревал, насколько точным оно было. И только начальник гарнизона знал правду и с не меньшим нетерпением считал дни до окончания службы наследника. И вот, наконец, этот день настал.
– Господин майор. – в кабинет начальника гарнизона постучался адъютант. – К Вам подпоручик Богдан Аглый.
– Пусть заходит. – ответил тот. – И проследи, чтобы нас никто не беспокоил.
– Будет исполнено, господин майор.
Адъютант скрылся в приемной, из которой почти сразу раздался уверенный стук в дверь.
– Войдите. – еще раз сказал майор и подправил стопку бумаги на столе.
   Открылась дверь и в кабинет, чеканя шаг, вошел принц.
– Господин майор. – щелкнул он каблуками, останавливаясь около стола. – Подпоручик Богдан Аглый явился для завершения службы.
– Вольно, подпоручик. – сказал хозяин кабинета и достал из стола амулет тишины. – Садитесь, ваше высочество.
– Так Вы знали!
   Богдан сел на стул около рабочего стола начальника гарнизона и требовательно уставился на майора.
– Конечно, знал. – вздохнул тот. – Вина хотите? Нет? Может, коньяка?
   Принц кивнул и майор достал два бокала и запыленную бутылку.
– Я купил ее пять лет назад, через несколько дней после Вашего появления здесь. – начальник гарнизона бережно стер пыль с бутылки, выдернул пробку и разлил содержимое по бокалам. – И обещал себе, что открою ее только после Вашего отбытия в столицу. Ну, получилось немного раньше. Ваше здоровье, ваше высочество, и мои нервы.
   Собеседники подняли бокалы и сделали по глотку, потом усмехнулись и синхронно опорожнили тару. Майор тут же вновь наполнил бокалы.
– Нет, без закуски пить нельзя. – вполголоса сказал хозяин кабинета и открыл сейф, стоявший около стола.
– Извиняюсь за вид закуски, знаю, что в высшем обществе принято заедать коньяк шоколадом. Но здесь не дворец, да и шоколад я не люблю. Так что…
На столе появилось чистое полотенце, расшитое по краям васильками и маками, на которое майор выставил тарелки с холодным мясом, маринованными овощами и хлебом.
Бокалы снова были опустошены и наполнены, и, соорудив себе бутерброд из содержимого тарелок, начальник гарнизона заговорил.
– Конечно, я знал о Вас. Но письмо из столицы я получил только после нашего первого общения.
– То есть, если бы Вы получили письмо раньше, то того избиения не было бы? – посмотрев на жующего майора, принц соорудил себе такой же бутерброд.
– Может быть. Но я получил четкие указания из дворца ничем Вас не выделять и поблажек не давать. Однако отчеты требовали ежемесячно. И подробные. Так что их величества хорошо осведомлены о всех Ваших поступках.
– Что, обо всех?
– Абсолютно. – майор усмехнулся, вспомнив что–то явно веселое.
– И…
– Да.
– И даже о…
– И даже об этом. Последнее его величество особенно повеселило. Так что, да, дворец знает абсолютно обо всем.
– Да как я после этого родителям в глаза смотреть буду. – пробормотал Богдан и опрокинул в себя содержимое бокала. – Хорошо, хоть фей поблизости не было.
– А–а, так Вы поняли, почему Вас сюда отправили!
– Да я и так это знал. Но осознавал глубину своего проступка долго.
– И что изменилось?
– Все. Я научился уважать тех, кто ниже меня по статусу, научился ценить труд подчиненных. Сейчас я даже рад, что попал сюда. Без этого опыта из меня получился бы ужасный человек и не менее плохой правитель. Теперь же я считаю себя достойным человеком.
– Хорошие слова, ваше высочество. Я рад услышать их от Вас и могу теперь распечатать письмо из дворца.
Майор вскрыл пухлый конверт, запечатанный сургучом с оттиском королевской печати и начал читать.
– Итак, ваше высочество. – начальник гарнизона положил бумаги на стол и подняв взгляд на принца. – Их королевские величества, король Светозар Первый и королева Купава, довольны Вашей службой и с нетерпением ждут Вас домой. Для этого подготовлен портал, который перенесет Вас к ближайшей к столице точке выхода. Также за все старания Вам присвоено звание штабс–капитана, а мне подполковника. Вот документы это подтверждающие. На этом Ваша служба считается оконченной.
– Благодарю. – Богдан аккуратно сложил документ, убрал в карман и поднялся. – Разрешите идти, господин подполковник?
– Разрешаю, господин штабс–капитан. Желаю удачи!
   Отдав честь, принц развернулся и вышел из кабинета.
Глядя на закрывшуюся за принцем дверь, новоиспеченный подполковник облегченно выдохнул. Налив себе еще одну порцию коньяка, он выпил ее и обернулся к сейфу.
– Шоколад я, конечно, не люблю, – сказал подполковник. – но это не значит, что я не люблю сладкое. А посему…
Он еще раз открыл сейф и вытащил из него еще одну тарелку с нарезанным оранжевым восточным лимоном, сахарницу и банку молотого кофе. Щедро посыпав лимон сахаром, хозяин кабинета присыпал содержимое тарелки кофейным порошком, потом выбрал наиболее лакомую дольку и отправил ее в рот.
– Вот так вот. – удовлетворенно сказал он и вылил себе в бокал последнюю порцию коньяка. – Вот как–то так.

                ***

   Никем пока не узнанный, в форме офицера пограничных войск, принц стоял на пригорке и любовался на раскинувшуюся перед ним столицу. До города оставалось не больше двух километров, но он не торопился закончить путь. Его охватила странная нерешительность. Но в то же время в душе зрел комок необъяснимого счастья, как будто его ждет что–то необыкновенное.
– Может это от встречи с родителями? – подумал Богдан. – Может от этого у меня замирает сердце?
   От этих мыслей эйфория в его душе поутихла и принц решил, что, хоть он и с нетерпением ждет встречи с родителями, чувство это связано не с ними. Богдан снова окинул взглядом столицу, ее стены, сверкающие купола храмов, кроны деревьев в королевском парке и сердце снова сладко заныло в его груди. Радостно улыбнувшись, принц поглубже натянул на голову шляпу, чтобы как можно дольше оставаться неузнанным, и почти бегом направился к городской стене и принимающим воротам.
   Предъявив страже на входе документы на имя штабс–капитана пограничных войск Богдана Аглыя, принц беспрепятственно вошел в город. Тень от шляпы падала на его лицо и прохожие, хоть и бросали на него любопытно–заинтересованные взгляды, но с расспросами не приставали.
   Неспешным шагом принц дошел до королевского парка. Чтобы попасть во дворец, нужно было только его пересечь. Но Богдан не торопился это делать. Он смотрел на дворец и перед его мысленным взором вставали картины из прошлого.
– Боже, каким я был идиотом. – со стыдом думал принц.
   Из задумчивости его вывел громкий крик мальчишки–разносчика газет, пробегавшего мимо:
– Свежие новости, свежие новости! Покупайте свежий выпуск «Столичных известий»! В Королевском театре появилась новая звезда. Никогда еще так быстро простая танцовщица не становилась примой! Покупайте свежий выпуск!
   Принц вздрогнул и сделал шаг на дорожку под кроны деревьев. Была у него в парке любимая скамейка, к которой он сейчас и направился. Она стояла на берегу небольшого пруда, полускрытая пышными кустами сирени. В прежние времена Богдан часто проводил на ней время и в одиночестве, и с друзьями, и с многочисленными подружками. Принц надеялся посидеть на ней и полюбоваться на расположенный на противоположном берегу небольшой павильон, тоже помнящий веселые пирушки прошлых лет. Но скамейка была занята. На ней сидела молоденькая девушка в легком голубом платье с отделкой светло коричневыми лентами. Девушка в руке держала мороженое, завернутое в хрустящую вафлю и с наслаждением его поедала. Это выглядело настолько вкусно и соблазнительно, что рот Богдана непроизвольно наполнился слюной, вызывая в уме воспоминания о малиновом мороженом со взбитыми сливками, миндальными лепестками и лимонным сиропом. В его фантазии нежный холодный десерт чувственно поедала прелестная незнакомка с ложки, которую подносил к ее рту принц. Богдан гулко сглотнул слюну, но девушка этого не услышала, или сделала вид, что не слышит и продолжила также неторопливо лакомиться.
– Какого черта! – выругался про себя принц. – Это моя любимая скамейка, мой парк и мой павильон! И я буду здесь сидеть и наслаждаться видом.
   Он решительно подошел к скамейке и сел на нее, поставив походный рюкзак около ног.
   Продолжая поедать мороженое, девушка повернула к принцу голову, прикрыла глаза, показывая, что заметила соседа и снова отвернулась. Над скамейкой разлилось молчание. Первый раз в жизни Богдан не знал, что сказать, как завязать разговор, а девушка не обращала на соседа внимания.
   Мороженое закончилось  девушка снова спокойно взглянула на сидящего рядом молодого офицера. Ее глаза были зеленого цвета с яркими желтыми крапинками. Казалось, что в них поселились солнечные зайчики. Незнакомка снова отвернулась и с довольным «Э–э–эх!» гибко, как кошка, потянулась и облокотилась на спинку, закинув руки за голову. Девушка закрыла глаза и подставила лицо солнцу.
   Теперь Богдан рассматривал девушку, не таясь. Кроме скрытых под веками зеленых глаз, у нее были густые ресницы. Не черные, а коричневые с выгоревшими на солнце кончиками. Классической формы губы, не узкие, но и не пухлые, самые обычные, изогнулись в легкой, чуть насмешливой улыбке. На скулах рассыпались веснушки, светло русая прядь волос, выбившаяся из прически, легко трепетала у нежной щеки под дуновением ветерка.
   Испугавшись, что девушка сейчас уйдет, принц решился начать разговор.
– Вы не боитесь сидеть на одной скамейке с незнакомцем? В одиночестве.
– Нет. – спокойно ответила девушка, не открывая глаз, и, не меня позы. – Не боюсь.
– А если я плохой человек?
– Насколько плохой?
– Убийца или насильник, например.
– Вы не производите такого впечатления. – незнакомка села прямо и открыла глаза. – Совсем не производите.
– А Вы знаете, что преступники обычно производят хорошее впечатление на окружающих при первой встрече?
– Знаю. Но их все равно я могу отличить от остальных.
– Как?
– Есть в таких людях некая червоточинка. И их обязательно выдаст жест или взгляд, даже намек на них. Но даже если бы Вы были из этих преступных элементов, то мне все равно ничего не грозило бы.
– Почему?
– У меня есть хороший друг, который научил меня нескольким приемам, помогающим в таких ситуациях.
– И как, помогают?
– Конечно. Несколько раз они меня уже спасли.
– Вы удивительная девушка! Как Вас зовут?
– Что в имени тебе моем? – усмехнулась собеседница. – Зачем Вам оно? Мы же не увидимся больше.
– А вдруг увидимся?
– Вот тогда и познакомимся.
– Но Вы можете рассказать о себе что–нибудь? – взмолился Богдан. – Мне кажется, что я где–то Вас уже видел, только не могу вспомнить где. Расскажите же!
– Что же Вы хотите услышать? – рассмеялась девушка. – Кроме имени, конечно.
– Где Вы живете? Чем занимаетесь? Есть ли у Вас семья или жених?
– А Вы расскажете мне о себе? Тоже не называя имени?
– В моей жизни нет ничего интересного.
– Нет, так нечестно. Давайте баш на баш.
– Ну, давайте. – принц улыбнулся в ответ.
– Чур, я первая. Итак, где Вы живете?
– В… большом красивом доме. Теперь Вы.
– Я живу в небольшом чудн;м доме. Где находится Ваш дом?
– Здесь, в столице. А ваш?
– Тоже. Вы служили или едете на службу?
– Я возвращаюсь домой. А где конкретно находится Ваш дом?
– На набережной. Какое у Вас звание?
– Перед увольнением получил штабс–капитана. На какой набережной?
– Не скажу. Их не так много.
– Но как же я Вас найду?
– Кто ищет, тот всегда найдет. А где Вы служили?
– На границе.
– На какой?
– Секрет. Вы же не говорите название набережной.
– Ну и ладно. Вам было страшно? Участвовали в каких–нибудь военных действиях?
– Иногда бывало страшно. Военных действий у нас не велось, а вот контрабандисты попадались. Чем Вы занимаетесь?
– Я работаю. Сколько лет Вы служили?
– Пять. Где Вы работаете?
– В сфере искусства. Это предел? Или где–то служат больше или меньше?
– Служба везде длится пять лет. Но это солдаты, а офицерский состав это уже профессия. Тогда служба длится двадцать пять – тридцать лет.
– А Вы? Вы же офицер.
– Я начинал солдатом и офицерское звание заслужил в процессе службы. Но это не моя профессия, нет.
– Не буду спрашивать Вас о профессии, не дождетесь. – сказала девушка после небольшого молчания. – Вы останетесь для меня бравым штабс–капитаном пограничных войск. Так интереснее.
Богдан смотрел в глаза незнакомки и не мог оторваться. Ему хотелось сжать ее в объятиях и целовать, целовать, целовать, пока она не ответит.
– Газета! Свежая газета! Сенсация в Королевском театре! – раздался вдалеке звонкий голос маленького разносчика.
Девушка прерывисто вздохнула и отвела взгляд.
– Мне пора. – сказала она. – На… на работу. Не хочу опаздывать.
– Но… я увижу Вас еще раз?
– Может быть. И если мы встретимся еще раз, обещаю назвать Вам свое имя.
– А если я Вас больше не увижу?
– Значит, я останусь для Вас воспоминанием, надеюсь, хорошим. Прощайте.
Девушка легко поднялась, озорно улыбнулась и внезапно коснулась щеки принца поцелуем.
– На память. – шепнула она, отпрянула и быстро пошла по дорожке к выходу из парка.
Ошеломленный, Богдан долго смотрел вслед незнакомке, прижимая руку к горящей поцелуем щеке, пока тоненькая фигурка не скрылась за поворотом.
– Я найду тебя. – тихо сказал он. – Чего бы мне это ни стоило, сколько бы времени это не заняло. Обязательно найду. Клянусь.
   И не знал принц, что встреча состоится уже очень скоро. А вот чем она закончится…


                Глава 12.
                А что, если…


   Новый учебный год начался буднично. Для меня, ребенка советского времени, торжественные линейки, белые банты и букету цветов всегда являлись атрибутом каждого школьного праздника. А тут: пришли, поздоровались и к барьеру. То есть, к станку. Разница с прошлым годом ощущалась только в предметах. Из расписания убрался урок гимнастики и появился урок вариаций. Теперь разминаться нам приходилось в перерывах между уроками.
   К тому же нас начали задействовать в спектаклях, где требовались дети. Ну, там, пройти по сцене, пробежать, постоять или что-то станцевать. Появились также конкурсы и фестивали, участие в которых было обязательным. А я еще и консультативные занятия хотела взять. Правда Астерия быстро это пресекла, поймав меня в коридоре через месяц после начала занятий.
– Анасатия, куда это ты так торопишься? – вкрадчиво спросила она меня.
– Так на занятия. – я застенчиво поковыряла ногой пол.
– Какие такие занятия?
– Страноведение.
– Да–а? А мне помнится, что Бореслав освободил тебя от занятий на два года.
– А если там что–то интересное расскажут и я этого не узнаю?
– Ты уже месяц учишься. Появилось ли на уроке что–то новое?
– Пока нет. – я вздохнула. – Но я надеюсь на лучшее.
– Не надейся. Нового для тебя там ничего нет. Вернешься к консультативным занятиям в выпускном классе.
– А что там интересного?
– История мира, политология, этика отношений.
– А сейчас нельзя ли мне…
– Категорически нет. И учителей я предупрежу.
Я вздохнула. Как же так? Меня лишают знаний! Это ужасно. И я решила схитрить. Интересно, а под видом сдачи учебников я смогу пробраться на урок?
– Хорошо. – я сделала вид, что согласилась с Астерией. – Пойду сдам учебники.
– Ага, так я тебе и поверила. – моя классная руководительница скептически посмотрела на меня. – Давай мне их, я сама отдам.
   Пришлось отдать книги.
– Надо бы и на библиотеку запрет наложить, чтобы тебе не давали ничего сверх программы.
– А в столице есть еще три общественные библиотеки и куча книжных магазинов.
– Ненормальная. – Астерия покачала головой. – Кем ты хочешь стать? Ходячим привидением?
– Я хочу стать лучшей, а привидений не существует.
– Ладно, лучшая, давай сделаем так. Страноведение ты знаешь, но в теории. Устроим тебе практику. Через два месяца будет конкурс классических танцоров во Фракии. Второклашек мы за границу не выпускаем, но для тебя я выбью разрешение. Заодно знания свои проверишь.
– Ой, – обрадовалась я. – я согласна. Будет здорово. Побегу домашним расскажу.
   Я сделала реверанс и убежала домой.

                ***
За дверью

   Астерия Косум, классный руководитель второго класса «а» классиков вошла в кабинет ректора и положила ему на стол стопку учебников.
– Все в порядке. – сказала она ректору. – Она купилась. Учебники я забрала, предложила уговорить Вас на участие во фракийском конкурсе. Можете отправлять списки участников.
– А не слишком ли мы самонадеянны, отправляя Анасатию на международный конкурс? Что говорят про нее педагоги?
– Педагоги ее хвалят. Говорят, что такой талантливой танцовщицы нет даже у выпускных классов. Однако отмечают один недостаток.
– Какой?
– Она одержима танцами. Готова заниматься, забывая об отдыхе и еде. Конечно, это дает определенные результаты, никто в этом не сомневается. Но наш лекарь уверен, что, если она не снизит нагрузку, то может сгореть.
– Что значит сгореть? – заволновался Бореслав. – В прямом смысле? Я не помню случаев возгорания фей.
– Нет, в переносном. Лекарь предупреждает о потере сил. Физических, моральных и фейских способностей. Если Вы вспомните историю, то около ста пятидесяти лет назад такой случай уже был. Тогда с лица земли был стерт небольшой город. На его месте новая пустыня, в которой даже кактусы не растут.
– Что предлагает лекарь?
– Заставить ее сделать передышку. В крайнем случае сменить обстановку. А поскольку Вы знаете, что заставить меньше работать Анасатию невозможно, пусть побывает в другой стране. На других посмотрит, себя покажет. Все лучше сидения в четырех стенах.
– Ну что же, заявку я отправлю. Думаю организационный совет не будет долго сомневаться в ее кандидатуре. Попросите Любаву сделать проекцию урока с Анасатией на первом плане. Отправлю вместе с заявкой.
Астерия кивнула, подхватила учебники и пошла на выход.
– Пари? – обернулась она около двери. ¬– На место в конкурсе.
– Пари. – подхватил Бореслав. – Ставлю один синенький на четвертое–пятое. Участники сильные и практики у них больше.
– Ставлю столько же на второе. Я верю в Сати.
– По рукам.

                ***

– Мы тебя так рано не ждали. – сказала Верея, когда увидела меня входящей в гостиную на втором этаже. – Вроде как у тебя страноведение должно быть.
   Я села на диван и Злат тут же пристроил свою голову у меня на коленях. Наша компания опять была в полном сборе. Также, как и в прошлом году, теперь уже мой дом, а не квартира, превратилась в наш штаб. Я не возражала.
   В комнате все затихли. Я перебирала кудри Злата, он жмурился от удовольствия. Смотря на эту идиллию, друзья посмеивались и называли нас голубками. Мы только улыбались, но дальше копошения в волосах не заходили. Мне было приятно, Злат балдел и напоминал кота, готового замурлыкать от удовольствия. А я зоофилией не страдала. Ну как можно влюбиться в животное? К тому же у друга уже была невеста. В семье друзей родителей Злата летом родилась девочка, с которой его и обручили. Он согласился и в знак помолвки носил на пальце кольцо.
– А вы заметили, что у народников нет одного класса? – спросила я. – Четвертый «бн» есть, а четвертого «ан» нет.
– Проснулась. – хмыкнул Добрыня, попивая сок. – Об этом месяц уже как известно.
– Да? – удивилась я. – А я это только сегодня в расписании увидела.
– Да ты, кроме учебы, вообще ничего не видишь. – сказала Боряна, использовавшая спинку второго кресла вместо станка. – О том, что часть ребят после третьего класса ушли из академии, было известно еще в начале года.
– Это что же, их выгнали? – я была очень удивлена. Дышавшая балетом, я не понимала, как можно бросить обучение. – И они не пытались ничего сделать? За что их, кстати?
– Эх, не пила ты чая с водкой. – сказал Злат. – Совсем, подруга, ты от жизни оторвалась. Об этом еще в конце прошлого учебного года говорили.
– Если помните, – слегка язвительно ответила я. – в конце прошлого учебного года мне было несколько не до сплетен. И причем здесь чай с водкой?
– О, – оживилась Глафира. – так эта компания как-то в столовой бутылку водки в горячий чай вылила. К этому чайнику в тот момент шел кто–то из первого класса «б» классиков, но его, чайник, перехватил преподавательский стол. Я как раз в ту сторону смотрела. – хихикнула она. – Было забавно наблюдать за лицами преподавателей. Распробовав горячий напиток, содержимое чайника быстро разлилось по кружкам.
– Это не в тот ли день Любава, так не свойственно ей, хихикала на уроке? – поинтересовалась Верея.
– Точно.
– А я то думала, почему от нее так странно пахнет.
– А я ничего такого не помню. – сказала я. – Так их за это выгнали?
– Ну, не то, чтобы выгнали. – сказал Мир. – На них у педагога были уже готовые контракты и труппы ждали, когда они закончат обучение. Поэтому ректор подписал им дипломы о досрочном окончании академии и отправил работать.
– Откуда ты это знаешь? – спросил Добрыня.
– Так это же деньги, а мой отец банкир.
– А ты так и не сказала, почему так рано пришла. – повернулась ко мне Верея. – Страноведение отменилось?
– Угу. У меня отменилось. Меня поймала Астерия и отобрала учебники. Сказала ждать четвертого класса.
– О, так ты теперь будешь с нами больше времени проводить?
– Не знаю. Астерия обещала узнать о конкурсе во Фракии.
– Но нас же за границу еще не выпускают. – удивился Злат. – С третьего класса же.
– Она объяснила это практикой по страноведению.
– Одна поедешь? – спросил Мир.
– Скорее всего. Для вас исключений делать не будут.
   Тут в гостиную вошел мой дворецкий Ладимир и объявил, что ужин готов.
   Через два дня меня вызвал к себе Бореслав и объявил, что помимо подготовки к участию в двух спектаклях, мне предстоит готовить четыре танца для Фракии. Под его чутким руководством.
– Соревноваться тебе с третьим и четвертым годом. – сказал он. – Будет сложно.
– Я справлюсь. – заверила я ректора.
– Только не надо подвигов. Если займешь четвертое или пятое место, уже хорошо.
   Слабых танцоров там не будет.
И мы начали готовиться. Были выбраны четыре вариации из балетов, совершенно разные. И еще поэтому было сложно. А нужно было торопиться.
– Ну, лучше уже не будет. – сказал Бореслав на последней перед отъездом репетиции. – Вещи собрала? Мы едем на восемь дней.
– Конечно. – уверенно ответила я. – Все готово.
– Смотри мне! Будет организовано два приема, на открытие и закрытие конкурса. Нужно два вечерних наряда.
– Найду.
– Иди теперь домой и хорошо отдохни.
   Я попрощалась и вышла из класса. Но домой не пошла, а побежала к Ориславу, модельеру–неформалу.
– Услада моего сердца, что случилось? – встревожился он, увидев меня на пороге своей квартиры.
– Ори, спаси меня! – сказала я, пытаясь отдышаться.
– За тобой кто–то гонится?
– Хуже. Мне срочно нужна одежда.
– К какому сроку?
– На прошлой неделе. Завтра в полдень я отбываю во Фракию.
– Угу. Что же ты раньше не пришла?
– Забыла, представляешь. Все мысли были о конкурсе.
– Как можно забыть об одежде? Сати, как? Тем более, когда едешь в другую страну!
– Это твои мысли заняты одеждой, а я только о балете думаю.
– Хорошо, что из нас двоих, – Орислав назидательно поднял указательный палец вверх. – у меня голова работает правильно. И хорошо, что у меня есть твои мерки. Но это выльется тебе в кругленькую сумму.
– Сколько?
– Двадцать синеньких.
– Да хоть тридцать, только спаси меня!
– Нет, столько не нужно. – Орислав отвернулся к вешалкам и стал перебирать заготовки. – Я и так завысил цену в десять раз. Сейчас мы тебе что–нибудь подберем. Кстати, я что тебе нужно?
– Два вечерних наряда и несколько повседневных. – отчиталась я и зажмурилась от собственной наглости. – Мы едем на восемь дней.
   Воцарилось молчание. Приоткрыв один глаз, я увидела застывшего модельера с отвисшей челюстью.
– И ты предлагаешь сделать мне это за одну ночь?
– Ну… да.
– Так что ты стоишь столбом? Быстро раздевайся! Работы непочатый край!
   Я скинула с себя одежду, а Ори в это время отобрал заготовки.
– Одевай. – скомандовал он, бросив в меня синим бархатом.
– Нет, не то. Снимай. В этом ты похожа на маленькую девочку, одевшую мамино платье. И даже мой гений это не изменит. Попробуй это. – в меня полетело другое платье. – Лучше, но все равно не то. А если, а если…
   Орислав вернулся к вешалкам и вытащил платье из темно–розового атласа.
– Давай, попробуй–ка вот это. Тебе должно пойти.
   Я зашла за ширму и снова переоделась.
– Ну как? – спросила я.
– То, что надо. – восхитился он. – Очаровательные косточки. Ты сама то видела себя? – я отрицательно покачала головой. – Так посмотри и восхитись.
   Я повернулась к зеркалу.
– Да, действительно, косточки очаровательны. – сказала я, разглядывая свое отражение. – Может, костями и красишь?
– Нет. – улыбнулся Ори. – Я украшу его перьями из тонкого пластинчатого золота.
   Тебе даже украшения надевать не придется. Только волосы повыше подбери.
– А не глубок ли вырез? – я встала вполоборота к зеркалу. – Мне все–таки четырнадцать, а не двадцать пять.
– Нормальный вырез. В платье вся соль именно в нем. Впереди все закрыто, а потом ты поворачиваешься и все ахают от восхищения. И юбка не объемная. Платье отлично подчеркивает твою фигуру. Одень его во второй раз, чтобы сразить всех наповал. А на первый выход оденешь вот это, кремовое. Я отделаю его стразами и ты будешь сверкать, как звездочка. Так, а дорожный костюм у тебя есть?
– Нет. А он очень нужен?
– Конечно. Вы же полетите на дирижабле. Правильно? – я кивнула. – Правильно. Сейчас уже холодно, со дня на день снег выпадет. А на высоте будет еще холоднее. Но я уже знаю, во что тебя одеть. Будешь куколкой. Все, переодевайся в свое и иди домой. Повседневную одежду я и без тебя подберу.
– Ори, а где здесь можно чемодан купить? – спросила я, стоя уже в дверях.
   Чудо–модельер снова застыл в удивлении.
– У тебя что, чемодана нет?
Я помотала головой.
– А обувь? Обувь подходящая у тебя есть?
Я смущенно отвела взгляд.
   Все с тобой ясно, чудо мое балетное. Иди домой, собери свои женские штучки и что тебе там понадобится для выступлений. Об остальном я позабочусь. Будет тебе и чемодан, и обувь. Вы во сколько вылетаете?
– В двенадцать.
– Придешь ко мне к десяти.
– Ори, ты мой ангел–хранитель!
   Расчувствовавшись, я обняла молодого человека.
– Нет, я твой модельер–волшебник. Все, беги, не мешай мне работать. А завтра не опаздывай.

                ***

– Госпожа Анасатия, Вас ожидает в столовой госпожа Всевлада. – сказал дворецкий, закрывая за мной входную дверь.
– Она не сказала зачем? – спросила я, вешая шубку на вешалку.
– Причина мне не известна. Но могу предположить, что это по поводу Вашего завтрашнего отъезда.
– Понятно. Ругаться будет?
– Вероятно, госпожа. – Ладимир слегка улыбнулся.
   Я вздохнула, переобулась и поспешила на второй этаж.
   Бабушка Лада сидела в кресле и читала очередную книгу по флористике. При моем появлении она отложила чтение и подошла к накрытому столу.
– Сати, ты опять опоздала. – укоризненно сказала она.
– Прости, бабуль. – я поцеловала бабушку в щеку и села на свое место.
– Что же тебя опять задержало?
– Я бегала к Ориславу.
– Это твой сумасшедший модельер? Передай мне салат, пожалуйста.
– Ничего он не сумасшедший. – я слегка обиделась за ставшего мне добрым другом молодого человека. – Его модели опережают современность. Вот увидишь, он станет известен на весь мир и ты будешь гордиться знакомством с ним.
– Посмотрим, посмотрим. Ты мне лучше скажи, дорогая моя, собрала ли ты свои вещи? Если мне память не изменяет, ты уезжаешь завтра.
– Нет пока, но я соберу все быстро. Мне мало что нужно. А все остальное отдаст мне завтра Ори.
– Почему то от этих слов мне неспокойно на душе. Он тебе что, делает полностью весь гардероб?
– Да.
– Я обязана это увидеть. И имей ввиду, без моего одобрения ни один предмет гардероба с тобой не поедет. Я надеюсь, нижнее белье он тебе не шил?
– Нет.
– Слава Богу, хоть что–то в этой жизни хорошо.
– Бабу–у–ля!
– Что бабуля? Он все–таки мужчина, а не бесполое существо. Еще не хватало, чтобы он тебя обнаженной видел! Все, иди собирайся и спать. И никаких больше репетиций!
   На этой оптимистичной ноте ужин подошел к концу.

                ***

   На следующее утро, быстро покидав в небольшую сумку «всякие женские штучки», косметику и принадлежности для пучка, мы с бабушкой Ладой выпили кофе с творожной запеканкой, сели в самодвижущуюся карету и ровно в десять часов стояли у двери в квартиру Орислава.
– Как всегда пунктуальна. – модельное привидение с красными от недосыпа глазами и всклокоченными волосами коснулось поцелуем моей щеки и заметило стоящую около меня графиню. – Утро доброе, ваша светлость. Проходите, пожалуйста.
   Бабушка Лада переступила порог квартиры Орислава и осмотрелась.
– А здесь довольно уютно. И даже не так грязно, как я думала. – сказала она, подняв двумя пальцами с пола ядовито–зеленый носок с мелкий желтый цветочек. – Вот только это…
   Ори подскочил к бабушке и выхватил носок из ее руки.
– Пройдемте в мастерскую. – сказал он, заталкивая носок в задний карман брюк. – Все там.
   В мастерской на вешалках и трех манекенах висели платья, блузки, юбки и корсеты. На полу под ними располагалась обувь в тон. Рядом стоял небольшой чемодан на колесиках из черной кожи с отделкой резным металлом.
– И как я все это помещу внутрь? – спросила я. – Там же просто места не хватит.
– Хватит, внуча, не переживай. – ответила мне бабушка Лада. – Чемодан оббит артефактным металлом. Он позволяет хоть дирижабль внутрь поместить. Только вес не убирает.
– Совершенно верно, ваша светлость. – сказал мой модельный гений. – Поэтому у чемодана есть колесики. Да и дирижабль мы упаковывать не будем. Перейдем к одежде. – он повернулся к вешалкам и манекенам. – Смотрите. На манекенах два вечерних наряда и дорожный костюм. Поскольку времени у меня было мало, для повседневного ношения я приготовил два платья, три блузки, три юбки и два корсета. Комбинируя это между собой, в общей сложности, можно получить около семнадцати вариантов нарядов. На восемь дней более чем достаточно.
– Все это очень хорошо. – бабуля прошлась вокруг манекенов и ткнула пальцем в один из них. – Но вот это никуда не годится. Юбка слишком коротка, еле колени прикроет.
– Не стоит волноваться. Это дорожный комплект. Смотрите, под юбку надеваются облегающие брюки. Все будет прикрыто и удобно для путешествия. Вы же наверняка знаете, как неудобны длинные юбки в дирижабле и какие сквозняки там бывают. Поэтому я и разработал такой дизайн. Сати будет и тепло, и удобно. Пальто я подбил мехом и сделал воротник–стойку, переходящий в капюшон.
– А Вы, молодой человек, не так безнадежны, как я думала. А это розовое платье бесподобно. Думаю, что я закажу у Вас нечто подобное.
– Вот видишь, Сати. – Ори повернулся ко мне, рассматривающей вещи на вешалках. – Даже графиня Киру одобрила это платье.
– Ладно, уговорил. – ответила я. – Больше не возмущаюсь. Будем упаковываться?
– Да, давайте, а тоя чертовски устал.
   Я все еще сомневалась, что весь этот ворох одежды поместится в небольшой чемодан, но все аккуратно утрамбовалось. Заглянув внутрь, я заметила, что одежда как–будто сжалась, стала меньше раза в четыре. И как ее теперь одевать? Я засунула руку в чемодан и потянула на себя первую попавшуюся вещь. Это оказалась юбка. Потянула я ее из чемодана в маленьком формате, но как только юбка была вытащена целиком, она сразу увеличилась до нужного размера. Я опустила юбку в чемодан. Юбка уменьшилась. Я ее вытащила, она увеличилась. Тогда я стала ме–е–е–едленно опускать изделие портняжного искусства в чемодан. Юбка также медленно, частями начала уменьшаться.
– Так, хватит играться. – отвлекла меня бабушка Лада от эксперимента. – на дирижабль опоздаешь.
   Я с сожалением отпустила юбку, очень уж это было завораживающее зрелище для меня, и захлопнула крышку чемодана. Новый дорожный костюм был уже на мне, нам оставалось только выйти на улицу.
– Сердце мое, деньги то у тебя есть? – спросил меня Ори, принимая из моих рук мешочек с кристалликами.
– Думаешь, тридцати синеньких будет мало? – заволновалась я. – Больше я с собой не взяла.
– Нет, хватит, даже останется. Теперь я за тебя спокоен.
   Я и бабушка Лада попрощались с молодым дарованием и вышли из квартиры. Дверь за нашими спинами захлопнулась и из–за нее раздался звук падения.
– Он что, упал? – бабушка обернулась к двери. – Может помочь ему?
– Нет. – усмехнулась я. – Он просто заснул. Он же по моей вине не спал всю ночь. Вот и вырубился, где стоял. Ничего страшного.
– А, ну пойдем тогда.
   На площадку дирижаблей мы прибыли за десять минут до отправления.
– Ну, наконец то. – ректор быстро подошел ко мне и забрал чемодан. – Все уже в сборе. Одной тебя не хватает. Прощайся и быстро на дирижабль. Скоро взлетаем.
Я быстро обняла бабулю, поцеловала ее и взбежала по трапу.
Небо! Как же оно прекрасно! Я всегда любила небо, его простор, бездонную синеву днем и  бархатную черноту ночью, причудливые тучи, гонимые легким ветерком. Я любила грозовое небо, темные тучи, наполненные влагой, гром, молнию, неистовые потоки воды, бьющие в землю и наполняющие ее жизнью. И осеннее, и зимнее небо мне тоже было по душе. Я могла любоваться им бесконечно. И, конечно же, я любила полеты в этом небе. В прошлой жизни я всегда старалась куда–нибудь полететь, а не поехать. Но это всегда было летом. Зимой же мне летать не приходилось. И вот теперь я летела по зимнему небу. Момент поднятия дирижабля в воздух я не почувствовала, настолько плавным он был. Только и заметила, что земля отдаляется и фигура бабушки Лады становится все меньше и меньше. На высоте стало немного прохладнее, но не настолько, чтобы спрятаться в каюте. Я подошла на нос гондолы и раскинула руки в стороны. Пусть это и выглядело по детски, но мне вдруг захотелось почувствовать себя в роли Розы Дьюитт из «Титаника».
– Ты что руки раскинула? – ко мне подошла девушка–старшеклассница из нашей группы. – Никогда на дирижабле не летала?
– Нет. – улыбнулась я и опустила руки. – Это мой первый полет. Здесь так тихо, как–будто в целом мире есть только мы и небо. Потрясающе!
– У меня от первого полета были такие же впечатления. Но мне все–таки больше нравятся поезда.
– Почему?
– Здесь только дирижабль, небо и тучи. На протяжении всего полета ничего не меняется. А в поезде постоянная смена обстановки. Кто–то выходит, кто–то подсаживается. Мелькают деревни, станции, леса, поля. Все такое яркое. Но я к тебе не поэтому подошла. Девочки интересуются, где ты купила такой дорожный костюм. Ничего подобного никто в продаже не видел.
– Тебе нравится? Правда удобнее, чем с длинной юбкой? А в продаже вы такого не найдете. Это эксклюзив, шьет мой знакомый модельер.
– Как его зовут?
– Орислав Бунси.
– Бунси… Бунси… Знакомая фамилия. Где я могла ее слышать?
– Не знаю. Я с ним познакомилась только этим летом.
– Точно! Вспомнила! – девушка прикрыла глаза и стала будто зачитывать статью из газеты или книги. – Орислав, виконт Бунси. Пятый, младший сын Александра Бунси, известного мецената и коллекционера диковинок. Распределен на обучение в школу закройщиков и портных. Несмотря на явный талант к шитью, с трудом закончил учебу из–за шокирующих преподавателей взглядов на покрой одежды. Работать в рамках установленных образцов отказывается, поэтому найти постоянную работу не может по сей день. Материальную помощь семья оказывать перестала, как только поняла, что младший сын свои взгляды на моду не изменит.
– Ух ты! Откуда ты все это знаешь?
– Из семьи. Одно время я считалась его невестой. Но, как только мои родители узнали, что он безработный, помолвка была расторгнута.
– Ну и зря. Он очень талантливый молодо человек.
– А у тебя есть еще что–нибудь из его моделей?
– Целый чемодан. А какие он мне вечерние платья сшил, закачаешься!
– Можно посмотреть?
– Конечно. Пойдем покажу.
– Пойдем, только я подруг позову, можно?
– Зови.
   В общем, первая рекламная компания в поддержку Орислава состоялась даже не во Фракии, а в самом начале пути к ней.
   В столицу Фракии, Лютецию, мы прилетели на следующее утро. Здесь я впервые увидела что–то вроде экскурсионного автобуса. Нас встречала длинная–длинная самоходка с большими дверьми и вместительным местом для багажа. Наша группа состояла из двенадцати человек: ректор, два педагога–репетитора и девять учеников. Я была единственной солисткой. Остальные составляли дуэты: два из третьего класса и два из четвертого. Кроме личных вещей с нами прилетели и костюмы, а поскольку было запланировано четыре конкурсных дня и пачки мять нельзя, места они, костюмы, занимали прилично.
– А нельзя было для костюмов тоже использовать чемоданы с артефактами размеров? – спросила я Бореслава. – Тогда и места свободного было бы больше.
– Нет, нельзя. Это не обычная одежда, а театральные костюмы. На них и так висит гроздь разных артефактов. От кражи, от грязи, от моли, для сохранения формы и цвета. При соприкосновении с артефактным чемоданом они взрываются.
– А если эти артефакты перевесить на чемодан?
– А зачем нам чистый чемодан, выглядящий, как новый, с грязными и помятыми костюмами внутри? На гастролях не всегда есть время, чтобы привести костюмы в порядок. Уж лучше так, чем переживать за их вид внутри чемодана.
   Погрузка людей и вещей в самоходку окончилась и мы поехали в гостиницу, где нас ждал регламент на конкурсные дни, адрес места проведения конкурса и место расположения репетиционных залов.
– Слушайте меня внимательно. – сказал ректор, как только мы положили вещи в номера и собрались в холле. – Сегодня у вас свободный день. Можете погулять по городу, но к восьми вечера прошу всех вернуться в гостиницу. Завтра в семь часов вечера прием по поводу открытия конкурса. Утром для нас организован репетиционный зал в здании местной академии танца. После репетиции мы вернемся сюда, чтобы подготовиться к приему. Далее следуют четыре конкурсных дня. Конкурсанты будут чередоваться по дням. В первый день сначала солисты, потом дуэты. На второй день наоборот и так далее. Очередность выступлений определяется жеребьевкой. В конкурсные дни репетиции будут проходить в концертном зале. Но даже не надейтесь, что для каждой страны–участницы будет свой зал. Кто уже был на таких соревнованиях, знает, что в одном зале может быть и четыре страны. В этот раз нам повезло. С нами в зале будет всего одна, поэтому времени будет больше. Все ясно?
– Во сколько начнется жеребьевка? – спросил кто–то из парней. – И когда наше время в зале?
– Начало жеребьевки в двенадцать часов. Зал будет открыт с восьми утра, можно будет размяться до десяти. Наше время для репетиции после жеребьевки.
– То есть можно прийти к началу жеребьевки, а разминаться в гостинице? – спросила та девушка, что интересовалась изделиями Орислава.
– Как вам будет угодно. Но к половине двенадцатого все должны собраться в концертном зале. Еще вопросы будут?
– Где находится этот большой концертный зал? – это уже я.
– Фестивальная улица, дом три.
– А–а…
– Сама найдешь. Карту в гостинице возьми. Да, еще. Утренник в гостинице организован с восьми до десяти утра, обед с часу дня до трех, ужин с восьми до десяти вечера. Про нас в столовой знают и в конкурсные дни вам выдадут обеды с собой. А ужины оставят, если мы будем возвращаться после десяти часов вечера. Это к вопросу о еде. Теперь свободны.

                ***

   Что вам рассказать про Колыму? То есть, про Париж. Э, нет, про Лютецию. Никогда не была во Франции, тем более о Фракии, которая ну очень похожа на киношную Францию. Полиглотство этого мира сработало, хоть я в это не верила до последнего. Но я понимала аборигенов и они меня понимали. Если просто разговаривать, не вслушиваясь в речь, говоришь, не задумываясь. Но стоит прислушаться, как понимаешь, что это не твой родной язык, а близкий к французскому. Но это не мешает общению. Но как все умудряются говорить на языке страны присутствия, я так и не разобралась.
   Сориентировавшись по карте, я нашла Фестивальную улицу и большой концертный зал. Ну, как большой. Среднее такое ДК. Большие застекленные двери, колонны по бокам, украшенные геометрической резьбой, пять ступенек ко входу. Внутрь не заходила, но через стекло дверей виден большой холл и гардероб.
– Значит, – подумала я. – зрительный зал на первом и втором этажах, а репетиционные залы на третьем. Отлично. Надо будет себе какой–нибудь сухой паек собрать. Вряд ли меня пустят в гостиничную столовую раньше восьми утра. Интересно, а завтра меня пустят туда? Хотя нам завтра дают зал в местной академии. Надо бы и ее найти.
   Погуляв еще по городу, я нашла академию и кратчайший путь к ней. Выполнив программу «максимум», я занялась осмотром города. Я нашла несколько красивых храмов, напоминающих одновременно и православные, и католические постройки. Эйфелевой башни и Нотр–Дам де Пари здесь не было. Но я об этом и не жалела. По моему мнению железный монстр, возвышающийся над домами, смотрится дико. Здесь нужна более изящная конструкция. А Нотр–Дам де Пари всегда напоминал мне огромного каменного паука. Тоже, по моему мнению, ничего хорошего. Но маленькие кафе и магазинчики, сувенирные лавки и торговки цветами меня совершенно очаровали. Поэтому в гостиницу я вернулась нагруженная кучей свертков и несколькими букетиками.
   Ровно в восемь часов вечера вся наша группа стояла в холле и ожидала ректора. Он подошел чуть позже и раздал всем металлические значки в виде балерин в пачках для девушек и танцоров для юношей. На каждом значке были выгравированы наши имена с фамилиями и название страны.
– Прикрепите эти значки у своей одежде. – сказал Бореслав. – Они являются вашими пропусками в академию и концертный зал. А теперь пошли на ужин.
   На следующий день, после утренника, педагоги–репетиторы отвели нас в академию. Конечно, мы были не одни такие. Конкурсанты из других стран тоже прибыли на репетицию. Залов хватило на всех, тесниться не пришлось, но мне было интересно посмотреть на остальных. И я, закончив разминку, вышла на цыпочках из зала и побежала подглядывать. Не одна я была такая любопытная. Из других дверей аккуратно просачивались танцоры и перебегали от двери к двери, осторожно в них заглядывая. По моему мнению, самыми сильными были участники из Энотрии. К тому же солистка танцевала два моих танца. Обидно.
   Обедали мы в академии. После обеда меня забрал пришедший Бореслав.
– Ты видела солистку из Энотрии? – спросил он меня.
– Видела. У нее два моих танца. И по закону подлости наши выступления выпадут подряд. Или через один.
– Плохо уже то, что номера одинаковые. У нее опыта в два раза больше. Она выпускница, в прошлом году заняла второе место. Придется тебе больше работать.
– Я и так работаю больше всех, учитель. Но я постараюсь.
– Да уж, постарайся. А теперь в зал.
   В пять часов мы вернулись в гостиницу, чтобы подготовиться к приему в честь открытия конкурса. Я последовала совету Орислава и надела кремовое платье с отделкой стразами по корсету и юбке.
– Нет, я просто обязана взять у тебя адрес Орислава. – сказала моя соседка по комнате, когда я покружилась перед ней. – Чудесное платье.
– Угу. – ответила я, следя в зеркале за переливами страз. – Только напомни об этом.
   Не меньший фурор произвело платье и на приеме.
– Это они еще моего второго не видели. – тихо сказала я одному из наших ребят.
– А что в нем такого? – заинтересовался он.
– Это самое необычное платье, какое я видела  этом мире.
– Ты этим гордишься?
– Конечно. Орислав гениальный модельер. Это видно по взглядам, которые бросают на меня все собравшиеся здесь дамы.
– Может мне у тебя тоже адресок взять? По примеру наших девчонок.
– Тебе то зачем?
– У меня есть мать и сестра. А на мужчин он шьет?
– Не знаю. Дам адрес, сам спросишь. О, вальс. Пошли?
   Парень подал мне руку и мы влились в круг танцующих.
   На следующий день я проснулась в пять часов утра от кошмара. Мне приснилось, что я выступала вместе с танцовщицей из Энотрии и постоянно не попадала в такт и путалась в ногах. А под конец вообще упала и подвернула ногу. Открыв глаза, я первым делом ощупала поврежденную во сне конечность. С ней все было в порядке. Я с облегчением выдохнула, повернулась на бок и попробовала заснуть. Но сон от меня сбежал и возвращаться не собирался. Промучившись около часа, я поняла, что заснуть мне не удастся и встала. Из–за неплотно задернутых штор пробивался свет уличного фонаря. В его призрачном свете я переоделась, захватила собранную с вечера танцевальную сумку и выскользнула из комнаты.
   В гостинице было тихо, все постояльцы еще спали. Пока я спускалась вниз, мне никто не встретился, только у входной двери сидел швейцар и пил кофе, аромат которого растекался по всему холлу.
– Доброе утро, мадемуазель. – сказал он, отставляя в сторону чашку. – Что это Вы так рано поднялись?
– Кошмар замучил. Сегодня первый конкурсный день. Волнуюсь.
– Все у Вас будет хорошо, не волнуйтесь. А для поднятия духа Вам просто необходима чашечка ароматного кофе и масляная булочка.
– Но сейчас еще и семи часов утра нет. Все закрыто.
– Нет, не все. Здесь недалеко есть кофейня, она в шесть утра открывается. Как раз для тех, кто рано уходит на работу. Пойдемте, я покажу Вам куда идти.
   Мы вышли на улицу и швейцар показал мне на светящиеся вдалеке окна.
– Вам туда, мадемуазель. Жаль, что я не могу проводить Вас. Но мне нельзя надолго отлучаться от двери. Всего Вам хорошего и не переживайте по поводу своего выступления.
– Спасибо, я постараюсь.
   Я махнула швейцару рукой и пошла вдоль улицы.
   В кофейне было тепло и пахло булочками с корицей. На звук входного колокольчика ко мне вышла молоденькая толстушка и присела в реверансе.
– Доброе утро, мадемуазель. Налить Вам кофе?
– Доброе утро, конечно. – ответила я и расстегнула шубку.
– А к утреннему кофе Вы предпочитаете…
– На Ваше усмотрение.
– Хорошо, мадемуазель, садитесь. Сейчас все принесу.
   Через десять минут передо мной стояли яйцо Бенедикт, рогалик с маслом и медом, и булочка с корицей и кремом. И конечно же кофейник с кофе. Вообще то я не пью кофе без молока, но я постеснялась его попросить. К тому же в кофейню вошли еще посетители.
   Утренник был божественным. Я съела все до последней крошки. И не пожалела об отказе от молока в кофе были добавлены какие–то специи, которые смягчали кофейную горечь и я с удовольствием прикончила весь кофейник.
– Я вижу Вам все понравилось, мадемуазель. – сказала подошедшая к моему столику пышечка.
– Да, спасибо. Все было очень вкусно. Можно мне еще с собой булочек и что–нибудь попить.
– Конечно. Я налью Вам глинтвейна. В нем нет спиртного, тем не менее он очень вкусен.
– Благодарю Вас.
   Еще через пять минут я стала обладательницей маленькой корзинки, в которой лежал бумажный пакет с булочками и горячая бутылка.
   Расплатившись с официанткой, я спросила, как отсюда быстрее добраться до Фестивальной улицы и пошла в большой концертный зал. Когда городские часы пробили восемь раз, я стояла у входа. На мой стук служитель открыл дверь, но ничего не сказал, хоть и видно было, что он удивлен такому раннему приходу.
   Я разделась и поднялась на третий этаж. Как я и предполагала, там находились репетиционные залы. Наш зал мы делили с танцорами из Модерии.
   Переодевшись в репетиционное, я начала разминку и на два часа выпала из реальности. В себя я пришла только когда открылась дверь и вошли танцоры другой страны. Чтобы им не мешать, я забрала свои вещи и вышла в коридор. Там меня и нашел возмущенный Бореслав.
– Анасатия, ты что творишь? В восемь утра ко мне прибегает твоя соседка по комнате и сообщает, что твоя постель пуста и тебя нигде нет. И вместо того, чтобы спокойно поутренничать, мы должны тебя разыскивать. Хорошо, что швейцар в дверях узнал тебя по описанию и сказал, куда ты пошла. А потом и официантка в кафе вспомнила, что ты спрашивала о Фестивальной улице. Ну что тебе стоило хотя бы записку оставить?
– Простите, не подумала. А хотите булочку из того кафе? Очень вкусная.
   Ректор побуравил меня взглядом, ожидая раскаяния, но так его и не дождался. Мне, конечно, было стыдно за свое поведение. Действительно, что мне стоило предупредить соседку об уходе? Но постаралась свое раскаяние спрятать подальше. Не буду извиняться! Бореслав мог бы уже и привыкнуть к моему трудоголизму. В академии на меня за это ему хотя бы раз в месяц жаловались педагоги. Но все равно было немножко стыдно. И булочка стала моим извинением.
– Хочу. – сказал ректор. – А бутылка у тебя в корзинке с чем?
– С глинтвейном. Безалкогольным.
– Давай его тоже. Надо же мне булочку запить.
   Пришлось глинтвейном тоже поделиться.
– Размялась уже? – спросил Бореслав, когда с извинительным угощением было покончено.
– Да. – кивнула я.
– Отлично. Сейчас я отправлю вестника в гостиницу и мы с тобой порепетируем в коридоре. Возвращаться я уже не стану, раз нашел тебя здесь.
Ректор вытащил из кармана лист бумаги и карандаш, и начал писать записку. Потом он сложил лист обычным бумажным самолетиком, подошел к окну, открыл его и с силой запустил в воздух бумажный транспорт. Стоило самолетику оказаться за окном, как он превратился в маленькую белую птичку и быстро скрылся с глаз, махая крыльями.
   Я с интересом за этим наблюдала. Такого способа доставки писем я еще не видела.
– Ух, ты! – восхитилась я, отворачиваясь от окна. – А что, так можно было?
– Да. Это обычный магический вестник. Им многие пользуются.
– То есть можно написать письмо и отправить его таким способом, а не отдавать посыльному?
– Нет. Вестник рассчитан на одно, максимум два предложения. Не больше десяти слов.
– Понятно. Для письма это слишком коротко. А долго Вы учились запускать вестника?
– Я этому вообще не учился. Не смотри так удивленно. Я фей, а не маг. Все очень просто. Идешь на улицу Волшебства и в магическом магазине покупаешь специально зачарованные бумагу и карандаш. Все. Остается написать, сложить и запустить. А теперь не отвлекаемся. Вставай на первый танец.
За полчаса до начала жеребьевки пришли наши ребята с педагогами. Зал как раз освободился и мы в него зашли.
– Не делай так больше. – сказала мне моя соседка по комнате. – Представляешь, как я перепугалась, когда утром не нашла тебя?
– Ну, извини. – ответила я. – Меня Бореслав уже отругал. Завтра записку тебе оставлю, когда буду уходить.
– Ладно, пошли на жеребьевку.
По закону подлости я вытянула первый номер. На первом конкурсе, в первый день первый номер. Прелестно! Получается, что первое впечатление от меня. Хорошо, покажу все, что я умею.
   Страшно мне не было, жюри я не боялась вообще. Когда я вышла на сцену, весь мир для меня перестал существовать. Я была принцессой Зарей и это был мой первый бал. Потом в газетах писали, что ни у кого из конкурсантов, кроме меня, не было такого полного перевоплощения, пока длился танец. И жюри это высоко оценило.
По итогам первого дня я была на четвертом месте. Танцовщица из Энотрии стояла на первом месте.
   На следующий день и во все остальные конкурсные дни мое расписание было одинаковым. Подъем в шесть часов, утренник в кафе и в восемь часов я в репетиционном зале. Меня не оставляла мысль изменить, усложнить те два танца, что совпали с этнорской солисткой. Посвящать в свои планы я никого не хотела. Чтобы не сглазить. Я знала, что у меня получится, осталось только отработать и выступить.
   После второго конкурсного дня я осталась на четвертой позиции, а моя негласная соперница опустилась на второе. Мне было ее немного жаль. Танцевала она очень хорошо. Но во время танца у нее развязалась лента на туфельке и жюри снизило ей балл. Все остальное было сделано безупречно. Чисто. Как по учебнику.
В оставшиеся два дня получилось так, что не только наши танцы совпадали, но и танцевали мы практически подряд. На третий конкурсный день нас разделял один человек. Сначала была я, потом она. А на четвертый день сначала выступала она, а я сразу за ней. И я поняла, вот он, мой шанс ее переплюнуть. В первом совпавшем танце я не нашла, что усложнить и постаралась станцевать его безупречно. Но четвертый танец… В моем бывшем мире есть балет «Лауренсия». Там, во втором акте есть чудесный отрывок, где Лауренсия танцует соло и делает по кругу прыжки в шпагате с кольцом. В этом мире, как в отражении, есть балет «Любовь командора» со схожим сюжетом. Но кольцо в шпагате танцовщицы не делают. А я решила сделать. И я пыталась сделать его все дни, как это задумала. Елки–палки, как же это было сложно. Прыгать шпагат я умела, кольцо делать на полу тоже. А вот соединить два этих движения в танце совсем не просто. Меня постоянно заносило в сторону, я никак не могла понять, какую руку с какой ногой соединять. Я же это только по телевизору видела, а сама никогда не делала. Этот прыжок мне даже сниться начал. И когда я уже думала, что так прыгнуть никогда не смогу, буквально в последние минуты перед выходом на сцену я это сделала. Совершенно легко и свободно закинув левую руку к левой ноге. Ну, теперь оставалось не опозориться на сцене. По общей сумме баллов я была очень близка к третьему месту и я его хотела. А значит я приложу все усилия, чтобы его получить. И вот выходит на сцену танцовщица из Энотрии, очень чисто танцует партию и под аплодисменты уходит за кулисы, где уже готовлюсь выйти я.
– Ну, малявка, попробуй также станцевать. – сказала она мне и резко толкнула в сторону.
   Я в это время стояла на пальцах и толчка не ожидала. Покачнувшись, я упала и подвернула ногу. О, вот где мне пригодился пониженный порог чувствительности. Я поднялась, отряхнула юбку, покрутила ступней и выбежала на сцену.
   Танец закончился и я снова вернулась в реальность. В зале стояла оглушительная тишина. В первый момент я подумала, что это провал и мое кольцо никому не понравилось. Но делать нечего и я пошла на поклон. И тут зал взорвался аплодисментами. Люди вставали со своих мест и хлопали без остановки. Это было очень приятно и больно. Со сцены я ушла как ни в чем не бывало. И только за кулисами позволила себе расслабиться.
– Лед, пожалуйста, лед. – тихо сказала я Бореславу, когда он подбежал ко мне.
– Девочка моя, да у тебя нога распухла. – ректор быстро развязал ленты на поврежденной ноге и снял пуант. – Как же ты танцевала? Нужно было поговорить с жюри и либо совсем не выступать, либо перенести выступление в конец очереди.
– Чтобы с меня сняли баллы? Ну уж нет. Я готовилась, выучила новый элемент. И все зря? Нет уж.
– Кстати о новом элементе. Что это было?
– Прыжок в кольцо. В моем бывшем мире эту вариацию танцуют именно так.
– Нога пройдет, дома покажешь мне его еще раз. А сейчас обхвати меня за шею, я отнесу тебя в гримерку.
– Хорошо.
   Так закончился мой последний день на этом конкурсе. Мне в гримерку принесли лед и я осталась ждать окончания выступлений наших дуэтов. А после меня загрузили в самоходку и отвезли в гостиницу.
– А результаты конкурса? – спросила я по дороге. – Известно, кто победил?
– По результатам сегодняшнего дня мы делим между собой второе и третье места. – сказал мне кто-то из ребят. – А ты заняла первое место. Твой прыжок очень впечатлил жюри. А уж  как энотка ругалась, когда увидела результаты! А окончательные места и награждение будет завтра на приеме.
   К утру боль в ноге у меня почти прошла, но я решила не рисковать перед приемом и провалялась целый день в постели. К вечеру все стало еще лучше и я начала собираться. Надев платье я поняла, что лучше стало не до конца. Платье село идеально, а вот с туфлями вышла осечка. Влезть то я в них влезла, но ходить не могла. Больная нога решила о себе напомнить. Пришлось снимать. Мысли пропустить прием у меня даже не возникало. Но не идти же босиком! И тогда я решила забинтовать лодыжку и просто надеть балетки. Была у меня с собой новая пара. Тем более, что под длинной юбкой все равно не видно.
Когда я вошла в зал женская часть присутствующих разделилась на две неравные части. Большая часть ахала от восхищения и желала узнать имя модельера. А меньшая часть ахала от зависти и хотела узнать имя модельера. И весь вечер ко мне подходили засланные мужья, женихи, братья, отцы и просто друзья, которым я щедро раздавала имя и адрес Орислава.
   В середине приема музыка стихла и слово взял председатель жюри.
– Дорогие друзья, коллеги, гости и участники конкурса! Я рад приветствовать вас на торжественном приеме, посвященном окончанию сто двадцать восьмого международного конкурса классической хореографии. Прошедшие четыре конкурсных дня были насыщенными, трудными и очень красивыми. Мы увидели замечательные дуэты и прекрасные соло. А теперь пришло время подвести итоги. Начнем с дуэтов. Третье место занял дуэт из Энотрии Алессия Гвидиче и Риккардо Каваттроки. Второе место дуэт из Россы Заряна Серсон и Ладимир Акрим. И первое место присуждается паре из Модерии Ребека Балог и Алмос Ковач. Выход каждой пары за награждением сопровождался аплодисментами. В подарок дуэты получали статуэтки в виде танцующей пары из золотистого металла. Юноша держал на вытянутых вверх руках партнершу, а у нее в тиаре сверкал камень. Сапфир для третьего места, изумруд для второго и бриллиант для первого. Следом началось награждение одиночек.
– А теперь перейдем к награждению солистов. – сказал председатель жюри. – Третье место среди юношей занял танцор из Фризии Адельберт Фортон. Среди девушек третье место Изабель Бланко, танцовщица из Иберии. Второе место. Юноши, Венсан Леру, Фракия. Девушки, Анасатия Кохара, Росса. И, наконец, первые места. Юноши, Димитру Матей из Валахии. Девушки, Кармела Кавалли из Энотрии.
   Для меня получить второе место в своем самом первом конкурсе было очень волнительно. В прошлом мире я никогда ничего не выигрывала и, поэтому, здесь меня переполнял восторг. В подарок я получила статуэтку балерины, державшей над головой изумруд. У юношей были очень красивые (мне казалось даже красивее, чем у девушек) статуэтки танцоров, стоящих на полупальцах с сильным прогибом туловища назад. Одна рука танцора отведена назад, а на ладони второй, поднятой вверх, лежал драгоценный камень. Но на этом, как оказалось, награждения не закончились.
– А теперь перейдем к специальным наградам. Приз «Самая красивая пара» получает дуэт из Дании Карин Нильсен и Келд Джансон. Приз «Самый техничный танцор» получает Алрик Бьёрн из Свеонии. Приз «Самая техничная танцовщица» получает Сесилия Хольст из Фризии. Приз «Самая яркая пара» получает дуэт из Иберии Лаура Колво и Лукас Серрано. В этом году мы решили присудить еще один, дополнительный приз. Его получает самая юная участница нашего конкурса. Перед началом конкурса мы сомневались, можно ли ее допускать до соревнований. Но страна–участница заверила нас, что мы не прогадаем. И оказалось, что это действительно так. Эта танцовщица поразила нас своей собранностью, смелостью и чистотой линий. Итак, приз «Открытие года» получает танцовщица из Р;ссии Анасатия Кохара.
Во второй раз я вышла к небольшому возвышению, где стоял председатель жюри и получила из его рук звезду на подставке и выгравированной на ней надписью.
– Поздравляю. – сказал он мне. – Будем ждать тебя в следующем году. Очень интересно за тобой понаблюдать.
– Спасибо. – ответила я присела в легком реверансе. – Буду рада приехать еще раз.
   После награждения снова зазвучала музыка. Середину зала освободили для танцев и я отошла в сторону.
– Молодец, Анасатия. – сказал подошедший ко мне Бореслав. – Наша делегация давно не получала в соло мест выше третьего. Рад, что тебе удалось это изменить.
– Спасибо. Скажите, а мне что, теперь так и стоять с этими призами? Я танцевать хочу.
– А как же нога?
– А, все в порядке. Пару танцев она точно выдержит.
– Отнеси призы в гардеробную. Потом заберешь их оттуда.
– А не украдут?
– Скажи мне, Анасатия, в твоем прошлом мире вообще не имели понятия о магии? Как можно не знать таких элементарных вещей?
– В моем прошлом мире магия была только в сказках. Там абсолютно технический мир.
   Люди даже в богов практически не верят.
– М–да, ладно, объясню. В нашем мире все дорогостоящие и ценные вещи зачаровываются. Конечно, кражи случаются. Но за счет магической защиты они редки и вора быстро ловят. В нашем случае призы красть бесполезно. Почему? Потому что они именные и ценности в них только драгоценный камень. Который тоже зачарован от кражи. К тому же его еще надо умудриться выковырять. Он вплавлен в металл.
– А что будет, если все–таки украдут?
– Украденное будет возвращено.
– В какой срок?
– Анасатия, я не знаю. Всегда по разному. Это работа сыщиков, а мы танцоры. Так что иди, положи свои призы и пойди потанцуй.
Ректор несколько раздраженно развернулся и скрылся в толпе гостей. Ну а я пошла танцевать.
   На следующий день мы улетели домой. Нервное напряжение конкурсных дней отпустило и я вдруг поняла, что страшно соскучилась по бабушке Ладе и друзьям. Даже по Ориславу я соскучилась. И мне захотелось собрать их всех под одной крышей, чтобы поделиться впечатлениями и вручить подарки. Откладывать приглашение в долгий ящик я не стала и на следующий день по приезду мой дом был полон гостей.
В парадную гостиную я вышла в новом розовом платье.
– Ну как, ты всех поразила, мой цветочек? – спросил меня Орислав, обнимая и целуя.
– Абсолютно всех. – ответила я, возвращая поцелуи. – Готовься к лавине заказов. О, я познакомилась с твоей бывшей невестой, Заряной Серсон.
– А, малышка Заря. – Ори нервно опрокинул в себя содержимое бокала. – Мы давно расстались. Как она?
– Прекрасно. Заняла на конкурсе второе место в дуэтном танце.
– Прекрасно, значит. Ну что ж, успехов ей в балетной карьере.
   Я с подозрением посмотрела на друга. Он то бледнел, то краснел, переминался с ноги на ногу и теребил кружево на рукавах рубашки. На лицо все симптомы.
– Ори, дорогой, ты ведь болен.
– С чего ты это взяла? Я не болен.
– Болен, еще как болен, не отрицай.
– И чем же по–твоему я болею?
– Любовью. Любовью к бывшей невесте.
– Что, так заметно? – Ори резко успокоился и посмотрел на меня глазами преданной собаки.
– Да, очень. Но почему ты не возобновишь помолвку? Я уверена, что у Заряны до сих пор сохранились к тебе чувства.
– Но ее родители не допустят возобновления помолвки.
– Почему же?
– Я беден и без работы. Кто отдаст за такого свою дочь?
– Ну, во–первых, ты не безработный. Забыл, сколько ты мне сшил вещей?
– Это не считается.
– А десятки заказов из других стран считаются?
– Да где эти заказы!
– Подожди пару дней и у тебя на сон времени не останется.
– Ты настолько в этом уверена?
– Да. И первой твоей заказчицей будет твоя несравненная Заря.
– Если ты настолько в этом уверена, тогда я побегу домой. Не хочу, чтобы она увидела мой беспорядок.
– Подожди. – я еле успела поймать Орислава за руку. – Не сейчас же она придет.
– Нет, нет. Мне надо спешить.
– Тебя не остановить, да? Пойдем тогда я хотя бы отдам тебе подарок из Фракии и твоих любимых пирожков на кухне возьму.
 Ори кивнул, но мысли его были уже не здесь.
– Эх, пропало все впечатление от моего подарка. – думала я, глядя как поспешно уходит друг. – А я ведь так старалась.
   Если друзьям по академии я привезла из Фракии небольшие сувениры, то Ори получил от меня в подарок пятьдесят метров тончайшего фракийского кружева, украшенного бисером. А он меня в ответ только рассеянно поблагодарил и убежал порядок наводить. Ладно, может хоть на свадьбу пригласит.

                ***
За дверью

– Ну, где мой выигрыш?
   С этим вопросом классный руководитель второго класса классиков Астерия Косум вошла в кабинет ректора академии.
– Забирай. – ответил ей Бореслав, кивая на кристаллики, лежавшие кучкой на столе. – Тебе налить?
– Что пьем?
   Астерия сгребла выигрыш в карман и села за стол.
– Коньяк. Так наливать?
– Наливай. Надо же отметить мой выигрыш и тот фурор, что произвела Сати на конкурсе.
– Так ты уже знаешь?
– Конечно. Все старшеклассники выстроились к ней за новым движением. Как она его назвала?
– Прыжок в кольцо.– ректор достал из шкафа второй бокал, плитку шоколада и лимонный мармелад. – Сумасшедшая девчонка, она же ногу подвернула на конкурсе.
– Как подвернула? Когда? И ей не снизили за это балл на выступлении?
– Успокойся, подвернула не на сцене, а за кулисами. Ее энотрийка толкнула. А теперь волнуйся. После падения она вышла на сцену и так станцевала, что зал рукоплескал стоя. Отговори ее от личного показа. Пусть словами объясняет.
– Безумица. – Астерия одним глотком опустошила бокал. – Отговорить попробую, но, сам знаешь, может и не получиться. Это же фанатик чистой воды.
– Постарайся.
   Наставница второго класса выпила еще одну порцию коньяка, взяла из вазочки мармеладку и вышла из кабинета.


                Глава 13.
                Проверка на…

   Наступило время традиционного новогоднего балета. Я с друзьями снова была в первом составе. Теперь мы танцевали фракийских и иберийских кукол. Я была иберийкой. Первый спектакль, на котором традиционно присутствовала правящая семья, начался без задержки. И не удивительно. Принца в королевской ложе не было.
После спектакля, как и в прошлом году, нас снова выстроили за кулисами для приветствия короля и королевы. Мы стояли хоть и в конке, но и не последними.
   Глафира на этот раз уже восторженно не ахала, а с нетерпением поглядывала на медленно приближающуюся процессию.
– Глаш, не вертись. – шепнула я ей. – Они скоро уже подойдут.
– Скорее бы. – тоже шепотом ответила она мне.
– Но ты же видела их уже в прошлом году.
– Ну и что. У ее величества всегда такие изысканные наряды. И всегда разные. Хочется рассмотреть поближе.
– Ага, ага. И пощупать.
– Ты думаешь, можно будет?
   Я подняла глаза к потолку. Ну как можно быть такой простушкой?! Отвечать мне не пришлось. Процессия добралась и до нас.
– Это наши второклассники. – сказал художественный руководитель балетной труппы. – В иберийских костюмах Светозар Менес, Златан Адфич, Глафира Рейлиз и Анасатия Кохара. Во фракийских Мирослав Семени, Добрыня Битин, Боряна Атум и Верея Камбез.
   Услышав свои имена, мы поочереди приседали в поклонах. Глаша не отрывала взгляда от платья королевы.
– Как Ваш новый дом, Анасатия? – спросил меня Светозар I.
– Благодарю Вас, ваше величество. – я снова присела в поклоне. – Дом хороший.
– Все ли Вас в нем устраивает?
– Да, ваше величество.
– Но Вы же изменили там кое–что.
– Я только подогнала дом под свои нужды. В остальном он остался прежним.
– Хорошо.
– Почему эта девушка так странно смотрит на меня? – спросила королева Купава и указала веером на Глафиру.
   Глаша смутилась, покраснела, но взгляд не отвела.
– Она хотела потрогать Ваше платье. – внезапно сказала Верея. Ну кто ее за язык тянул?!
– Да? – улыбнулась королева и что–то такое знакомое промелькнуло в ее взгляде. – Пусть потрогает, я не возражаю.
   Глафира робко протянула вперед руку, а я с удивлением начала приглядываться к Светозару и Купаве. И чем больше смотрела, тем больше видела знакомых черт. Заметив узнавание в моих глазах, король хитро прищурился и заговорщицки поднес палец к губам.
– Ну надо же! – подумала я. – Вот жуки! И как мне с ними теперь общаться?
– Как тебе мое платье, девочка? – тем временем спросила королева Глафиру. – Нравится?
– Это мандаринский шелк. – благоговейно ответила Глаша. – Он прекрасен.
– Ты разбираешься в тканях?
– Да, ваше величество. Мой папа купец и изредка привозил такой шелк из плавания.
   Он очень редкий, а с такой вышивкой практически бесценен. Спасибо, Что разрешили прикоснуться к нему.
   Королева Купава благосклонно кивнула и процессия двинулась дальше.
   Нас отпустили. Ребята шли, весело переговариваясь. Одна я молчала. От осознания того, что Драгомир и Велина на самом деле король с королевой, мне становилось не по себе. А в том смысле, что, собственно, почему? Неужели нельзя было просто прийти, как нормальные люди, не скрываясь? Зачем нужно было носить личины? Или им общаться со мной, без изменения внешности, для них ниже собственного достоинства? Я вся кипела от возмущения. И тут мне в спину влетел снежок.
– Ты идешь вся такая задумчивая. – развел руками Свет на мой возмущенный взгляд. – Я не мог этого не сделать.
– Вот значит как! – обиделась я. – Я иду, никого не трогаю, а ты…
Я наклонилась, слепила снежок и запустила им в друга. Не попала.
– Ура! – закричала Боряна. – Бей мальчишек!
   Следующий снежок полетел в Злата.
   Снег искрился под золотистым светом уличных фонарей. Мы разбились на две команды, побросали сумки и начали отстреливаться. Пару раз досталось и прохожим. Некоторые возмущались, хоть мы и извинялись, а другие присоединились к битве. Стало совсем весело и только блюстителям порядка удалось всех разогнать. Подхватив вещи, мы со смехом разбежались по домам.
   Закончились новогодние праздники и, по горячим следам, всех поочереди начали отправлять на конкурсы. Мы, классики, поехали в соседний город, поскольку конкурс проводился там, а народники выступали в столице. И тут сказалась моя вывихнутая нога. Она и раньше у меня побаливала. На «Орехощелке» я себе послаблений не давала, вот и получилось, что наш иберийский танец занял третье место.
– Лучше бы Мира с Вереей отправили. – бухтела я на обратном пути.
– Да ладно тебе. – успокаивал меня Злат. – Хорошо же выступили.
– И я тоже хороша. Могла бы отказаться. Так нет же! Успех от фракийского конкурса голову вскружил! А то, что нога вывихнута, я решила забыть! Вот дура же!
– Ну хватит, хватит. – Злат обнял меня за плечи и слегка встряхнул. – На следующем конкурсе получим первое место. Ты теперь главное ногу не напрягай. Мне тоже хочется выиграть.
– Так езжай с другой партнершей. Или вообще, танцуй соло.
– Я, конечно, могу попросить Глашу или Боряну, но предпочитаю иметь дело с тобой.
– Но мы же не будем танцевать всегда вместе. А если мы попадем в разные театры?
– Давай ка мы с тобой сначала доучимся. К тому же, если уж говорить о разных театрах, если я сейчас с тобой репетиции выдержу, мне ни одна танцовщица в будущем не будет страшна.
– Это еще почему?
– Потому что более придирчивого и дотошного человека надо еще поискать. Никто на занятиях и репетициях мне так мозг не выносит, как ты.
– И что? Тебе это не нравится?
– Как раз наоборот. Я становлюсь похожим на тебя. Верея вон уже отказывается со мной работать. Говорит, что хочет домой приходить, а не приползать.
– А другие что?
– Глафира и Боряна пока не сдаются. Хотя… ты заметила, за Глашей Мир ухаживает. И так на меня смотрит, когда я ее обнимаю в танце!
– Значит, Мир с Глашей, у тебя невеста в пеленках, а Верея с Боряной что?
– Верее родители подыскали уже жениха, такого родовитого, что дальше некуда. Но она не очень то довольна их выбором. Он старше ее на сорок лет. А Борька наша строит глазки народнику из четвертого «бн» и даже вполне успешно.
– Да–а, это ты меня хорошо отвлек от мыслей о конкурсе.
– Так на то и была надежда. Все мы пришли. – Злат позвонил в дверной звонок на моем доме. – Отдыхай теперь. И завтра в академию не приходи. Астерию я предупрежу.
– Вечер добрый, госпожа, ваша светлость. – дворецкий открыл дверь, впуская нас в тепло дома. – Что–то случилось?
– Да, Ладимир. – ответил Злат, снимая с меня шубу и меховой капор. – У Анасатии снова разболелась нога, которую она подвернулась. Помогите ей добраться до постели и проследите, чтобы она завтра не вставала. В академии я предупрежу.
– Хорошо, ваша светлость.
– Ну, подруга, выздоравливай. – Злат поцеловал меня на прощание. – Завтра навестим тебя.
   Дворецкий закрыл за уходящим дверь и подхватил меня на руки.
– Граф Адфич сказал, что Вы ногу повредили. – сказал он на мой вопросительный взгляд. – Я отнесу Вас наверх и приведу Мару.
   Наш приход разбудил бабушку Ладу.
– Что случилось? – спросила она, завязывая пояс халата. – Ладимир, почему Вы несете Сати на руках?
– У госпожи Анасатии болит подвернутая нога. – ответил дворецкий. – Граф Златан Адфич передает, чтобы госпожа завтра не вставала. Академию он предупредит. Я взял на себя смелость отнести госпожу в ее комнаты и разбудить горничную.
– Хорошо. Ты сделала все правильно. Сходи потом на кухню и принеси лед, а завтра утром вызови доктора.
   Ладимир кивнул и понес меня дальше.
   В спальне Мара и бабуля помогли мне переодеться, уложили в кровать и сделали холодный компресс из принесенного из кухни льда. А утром ко мне пришел доктор. Но не городской, а из академии. Ощупав мою щиколотку, он туго забинтовал ее, закрепив изнутри лечебный артефакт, и сказал беречь ее несколько дней, и никуда не выходить. А он меня потом навестит и проверит, как я выполняю его рекомендации. Так что ближайшие три дня я изображала из себя великосветскую даму, принимая посетителей полулежа на диване в малой гостиной.
   Первым ко мне в гости пришел Ори.
– Сердце мое, что ж ты так неаккуратно? – пожурил он меня и преподнес небольшую корзинку с южными фруктами.
– Ты себя тоже не щадишь. – парировала я, даже не пытаясь приподняться. – От тебя скоро одни сияющие глаза останутся. Кстати, по какому поводу сияние?
– Я счастлив! Я безмерно счастлив! – от избытка чувств Орислав подскочил на стуле, схватил мою руку и затряс ее. – После твоего возвращения с конкурса заказы на меня посыпались со всех сторон. Мне даже пришлось нанять двоих помощников. Конечно, ничего сложного я им не доверяю. И Заряна! Она пришла ко мне одной из первых!
– И–и–и?
– О возобновлении помолвки еще рано. Мне нужно наработать репутацию. Но главное, что Заря все еще меня любит!
– И что ты теперь будешь делать?
– Думаю, что надо бы помещение снять под ателье. Мне не хватает ни места, ни оборудования.
– Почему снять, а не купить?
– У меня не так много денег. На покупку здания не хватит.
– Так продай квартиру и займи у меня.
– И где я буду жить?
– Купи двухэтажный дом. На первом этаже ателье, а на втором жилые комнаты.
– Это хороший вариант. Но где я найду подходящее здание?
– А в этом нам Мир поможет. Кстати, вот он.
– Привет, подруга. – Мирослав чмокнул меня в щеку и взял персик из корзинки.- Как нога? В чем я вам должен помочь?
– Привет, дорогой. – я ответила на поцелуй. – Пока ногой не двигаю, все в порядке. Но завтра попробую понемногу вставать. Садись.
Мир воспользовался моим предложением и сел на диван, положив мои ноги себе на колени.
– Так что вам двоим от меня нужно?
– Поговори с отцом. Ориславу надо дом купить. Денег у него не много, но я обещала помочь. Может у твоего отца знакомые в недвижимости?
– Найдем. Но имей в виду, Ори, мой отец выгоду не упустит. Слава о тебе по всей Мосве идет. Он захочет войти в долю.
– Я не против. Если вы поможете мне развернуться, я буду только рад.
– Отлично. Пойду тогда с отцом переговорю.
   Мир попрощался, пристроил косточку от персика на стол и ушел. Следом стал и Орислав собираться, отговорившись тем, что перерыв у него закончился и его ждет заказ из Энотрии.
   Мне было скучно. Все занимались своими делами, бабушка Лада ушла в гости, ребята были на репетиции и я осталась одна. Ску–ко–та!  Чем бы себя занять? И тут я вспомнила про партерную гимнастику. Перетащив плед, которым меня укрыли, на пол, я начала заниматься. Ну, правда, что мне делать, лежа на диване? Не будешь же читать без перерыва. А телевизоров, компьютеров и интернета в этом мире еще не изобрели. (Может и хорошо, да?) если спать днем, то ночью ждет бессонница. Получается, о партерной гимнастике я вовремя вспомнила.
   На следующий день был выходной и друзья пришли меня навестить. Увидев мои занятия, они пришли в восторг, перебазировали меня в репетиционный зал и легли рядышком. В таком виде нас и нашла бабушка Лада. Посмотрела она на наши занятия, посмотрела и махнула рукой.
– Вот неугомонные. – покачала она головой. – Пойду распоряжусь, чтобы вам чаю принесли.
– С пирожными? – приподнялась я на коврике.
– С пирожными.
– А фисташковые, мои любимые будут?
– Будут, будут. А для мальчиков будут слоеные пирожки с мясом.
– О, мы тоже хотим! – Боряна посмотрела на бабушку Ладу. – Ваша светлость, можно нам тоже пирожков?
– Господи, вас что, дома не кормят?
– Кормят, конечно. – сказал Добрыня. – Но слава о ваших слоеных пирожках в исполнении Любомира идет по всему городу. Все, кто их пробовал, в полном восторге. И мы счастливы, что нам достается их большая часть.
– Хорошо, хорошо. Будут вам пирожки на всех. А располнеть вы не боитесь?
– Это с нашей то Сати? – хмыкнула Верея. – Дома горничная уже замучилась мои платья ушивать. Сколько ни съедаем, все на репетициях тратится.
– Ну, рассказывайте, что нового в академии? – спросила я ребят, приподнявшись на локтях, когда бабушка Лада ушла. – Я же везучая, наверняка без меня Любава новые pas показывала.
– Не только новые pas, но и еще новую связку. – сказал Свет. – Борька, вставай.
   Он подал руку своей партнерше, поднимая ее с пола. Боряна встала около Света, кивнула ему и они слаженно показали движения.
– Это temps leve saute на одной ноге. – сказала Боряна. – А вот так sissone fermee вперед в позу crossee.
– А теперь связка. – добавил Свет. – Смотри. Это petite sissone tombee вперед, petite sissone tombee назад, pas de bourree и три pas glissade en tournant.
– Ну во–о–от. – протянула я. – А мне так нельзя.
– А что сказал наш доктор? – спросила Глаша. – Когда он разрешит тебе заниматься?
– Не знаю. Завтра обещал зайти. Когда все это Любава будет спрашивать?
– В среду уже. – вздохнул Добрыня. – А у меня sissone не получается сделать чисто.
   Открылась дверь в репетиционную комнату и вошла Мара с подносом на колесиках, уставленном разными вкусностями, чашками и чайником. Все упражнения были тут де забыты и ребята устремились к небольшому столику, на который моя горничная все выставляла.
– О, еще тепленькие. – сквозь пирожок сказал Злат, за что тут же получил подзатыльник от Вереи.
– Не говори с набитым ртом. – сказала она. – А еще граф!
– Так вкусно же!
– Это точно. – Верея вздохнула и потянулась за третьим пирожком.
   На следующий день, в воскресенье, ко мне пришел наш доктор из академии.
– Ну, что же. – сказал он, ощупывая мою лодыжку. – Артефакт больше не нужен, но повязку  пока оставлю. Завтра можешь идти на занятия, но никаких пуант еще неделю. И вечером заходи ко мне на осмотр.
– Значит, повязку с ноги мне на уроках не снимать? – уточнила я.
– Не снимать.
– А как же я надену трико? Поверх бинтов?
– Зачем тебе вообще трико на следующей неделе? Балетки можно и на голые ноги надевать.
   В академии после уроков я, как и сказал доктор, зашла к нему и получила направления к массажисту и на физиотерапию. Нога так хорошо выздоравливала, что к началу следующей недели я совершенно забыла о травме. И, конечно же, решила реабилитироваться на конкурсе. Злат вздохнул и составил мне пару.
   На этот раз конкурс проводился в Мосве, ехать никуда не пришлось. Мы танцевали специально придуманный танец на музыку из оперы «Милость Аида». Это печальная история о двух влюбленных. Девушка умирает и ее возлюбленный, так и не смирившись со смертью любимой, отправляется в царство мертвых, где рассказывает богу смерти о своей любви. Аида растрогала история юноши и он решат выполнить просьбу несчастного влюбленного. Он отпустит девушку, но юноша не должен оборачиваться и смотреть на любимую, пока они не покинут царство мертвых. Если он не выдержит и обернется, то оба они умрут и навсегда останутся у бога смерти. Юноша, не раздумывая, согласился и пошел прочь, чувствуя, как его любимая идет следом. Он честно не оборачивался, но, как только показался выход из царства мертвых, юноша не выдержал. Повернувшись к возлюбленной, он тут же умер, унеся с собой и жизнь девушки, едва успев прикоснуться к ее руке. Конец этой истории мы с Златом исполнили на конкурсе. И заняли первое место. Я была безмерно этому рада, поняв, что очень амбициозна. Никакое место, кроме первого, меня не устраивало. И больше в своей жизни я ни одного конкурса не проиграла. Танцевала ли я одна, в паре или группой, всегда было первое место.
   Учебный год подошел к концу и ученики академии снова показывали отчетные спектакли в королевском придворном театре. Для классиков наш хореограф–постановщик, Дария Хомфрина, вместе с композитором Светозаром Ригером поставили веселый спектакль «Скоморохи». Нам, второклашкам, досталась роль танцующей толпы на ярмарке.
   Войдя в гримерную, ту же, что и в прошлом году, я вспомнила все события, произошедшие здесь ранее.
– Сати, ты что грустишь? – спросила меня Боряна. – Что случилось?
– Вспомнила события прошлого года. – ответила я ей.
– Забудь. – подруга подошла ко мне и крепко обняла. – Это все в прошлом. Такое не повторится. Ну, хочешь, я попрошу брата научить тебя приемам самообороны?
– Спасибо, Боря. – я прижалась щекой к плечу подруги. – Это было бы здорово.
– Тогда решено. После окончания учебного года я заберу тебя с собой в плавание. Мой брат служит на корабле отца.
– Здорово. На корабле я еще не плавала.
– Ходила, Сати. Надо говорить «ходила».
– Это так важно?
– Да. Но вам, сухопутным крысам, этого не понять.
   Боряна заливисто рассмеялась и мы начали готовиться к выступлению.
После показа спектакля нас распустили на каникулы и я отправилась в свое первое плавание. И тут я столкнулась с одной проблемой. Привыкшая ежедневно заниматься, я поняла, что на корабле мне это сделать не удастся. И дело было не в качке, она то как раз не мешала. А в откровенно раздевающих взглядах матросов. Конечно, все знали, что мы феи и обижать нас нельзя. Матросы были предельно вежливы. Но, как говорится, взгляд к делу не пришьешь. И занятия пришлось прекратить.
Брат Боряны, Драгомир, служил на корабле помощником капитана и в свободное время обучал меня приемам самообороны, а также во время стоянок ограждал нас от излишнего внимания матросов, когда мы купались. Через два месяца я вернулась домой отдохнувшая, загорелая и с кучей перламутра, жемчуга и кораллов, которыми щедро оделила Ори. Пока нас не было, отец Мира помог ему найти дом для ателье. За последнее время наш модельер–неформал сумел не только полностью оборудовать помещения, но и нанять полный штат сотрудников.
– Ты представляешь, – рассказал он мне, когда зашел в гости. – не я один хочу изобретать новые модели одежды. Но только мне хватило храбрости пойти против правил. И это окупилось. Благодаря тебе, Сати. Спасибо тебе.
– Да я то тут причем? – я смутилась от горячей благодарности друга. – Не так уж много денег я тебе ссудила.
– Дело не в деньгах. – отмахнулся Орислав. – Мое ателье пользуется такой популярностью, что я верну тебе долг в ближайшие месяцы. Но ты, помогая другим, постоянно забываешь о своей профессии. Ты же фея, дорогая моя. Твое благоволение много ценнее денег.
– Кстати о феях. – перебила я друга. – Как у тебя с Заряной?
– О, все прекрасно. Она снова моя невеста. Как только ее родители узнали о моей популярности, то пришли ко мне с предложением возобновить помолвку. А в это время моя Зорюшка была со мной. Она смутилась, я ее поцеловал, встал на колено и одел на палец помолвочное кольцо. Свадьба назначена через полгода. И платье своей невесте я буду шить сам.
– Я очень за тебя рада.
– Ну, я побежал. У меня столько идей, столько клиентов! И имей в виду, вся наша компания приглашена. Вашими нарядами я тоже займусь сам.
   Ярким зимним днем, когда снег искрился и переливался под лучами солнца, состоялась свадьба Орислава, виконта Бунси, и Заряны, баронессы Саргон. Невеста в платье А–силуэта из серебристо–розовой парчи была необычайно прелестна. Жених в светло–сером смокинге с кушаком в тон платья невесты выглядел абсолютно счастливым. Популярность Ори за прошедшее время так выросла, что свадьбу почтили своим присутствием король с королевой. На Светозара I  и Купаву я уже не злилась. Они все–таки зашли ко мне в гости без личин. В сопровождении десяти телохранителей и с таким же количеством кавалеров и фрейлин.
– Теперь понимаешь, почему мы приходили под личинами? – спросил меня король, когда я ужаснулась такой толпе людей в своей прихожей. – И это еще малый выход.
– Какой кошмар! Никакой личной жизни. Я прошу у вас прощения, ваши величества. – я присела в глубоком поклоне.
– За что, дитя мое? – спросила королева, позволяя мне выпрямиться.
– Я злилась на вас за личины. Но теперь я понимаю. Простите.
– Да, мы публичные люди и как раз личины дают нам немного свободы.
– Но в то же время это опасно. А если будет покушение?
– Ну, мы не настолько безответственны. – улыбнулся король. – Даже когда мы под личинами, рядом всегда два охранника. То же под личинами и с артефактами отвода глаз.
   С того времени король и королева заходили ко мне в гости два–три раза в месяц под видом Драгомира и Велины. Первое время я держалась настороженно, но потом расслабилась и наши отношения вернулись в прежнее русло. А для охраны я распорядилась, чтобы в холле поставили два кресла и столик, который к их приходу заполняли легкими закусками.
   Учеба в академии также шла своим чередом. Нас стали еще интенсивнее задействовать в спектаклях. Вся наша компания, как самая талантливая, участвовала в постановке балета «Замок над озером». Он очень похож на «Лебединое озеро», но с небольшими ремарками. Варианта трагического конца здесь не было, лебеди были обоих полов, а танец маленьких лебедей исполняли не четыре девушки, а четыре пары. Это как раз были мы. В лебединой массовке мы тоже участвовали. Плюс к этому зарубежные конкурсы, которые я ни за что не согласилась бы пропускать. За год моя полка с наградами  пополнилась еще пятью призами за первые места.
   В конце учебного года ректор собрал всех учеников будущих выпускных классов на собрание.
– Вас ждет очень напряженный год. – сказал Бореслав, оглядывая наши поредевшие ряды. – Самый сильный отсев происходит в последний год обучения. Не каждый может выдержать настолько большую моральную нагрузку. Если за прошедшие три года из академии уходили ученики в основном из–за травм, то в будущем году идет проверка на эмоциональную устойчивость. Кроме учебы, которую никто не отменял, участия в спектаклях и конкурсах, у вас добавляется работа на корону и кабинет министров. Со следующего года вы считаетесь полноценными, хоть и не очень опытными, феями и требования к вам будут предъявлять исходя из этого. Так что готовьтесь и отдыхайте. Это ваше последнее спокойное лето.
– Что он имел в виду под работой на корону? – спросила я друзей, но они тоже были озадачены.
– Может спросишь у Драгомира и Велины? – неуверенно предложила Верея. – Они точно должны знать.
– Ага. Вот прямо король с королевой мне об этом скажут.
– Но попробовать то можно?
– Наверное.
   Но я так и не решилась спросить.

                ***

– У вас что–то случилось? – спросила я королевскую чету, когда они в очередной раз посетили мой дом. – Вы чрезвычайно задумчивы. Могу я чем–то помочь?
– Сложно сказать. – сказала Вилена. – Хотя, ты же фея. Может только у тебя и получится.
– Я готова вам помочь.
   Король с королевой переглянулись и слово взял Драгомир.
– У нас сложилась не очень приятная ситуация. Как ты знаешь, королевская семья владеет несколькими домами как в столице, так и за ее пределами. За всеми постройками необходимо следить, своевременно делать ремонт, обновлять. Это касается всех жителей. За внешним видом зданий нужно следить также, как и за внутренним убранством. Но, если то, что находится внутри, то фасад виден всем. Все дома должны выглядеть аккуратно. За несоблюдением этого следит специальная служба. Она вправе выписать штраф любому дому за непрезентабельный вид. Королевская семья не исключение. Есть у нас один дом в Лесном переулке. Раньше в нем часто проводил время, а потом и жил, мой дедушка, увлекавшийся алхимическими опытами. В результате неудачного опыта он погиб, но остался в виде призрака привязанным к дому. Более тридцати лет в нем никто не живет и дом начал разрушаться. Но дедушка не дает ничего делать. Я лично побывал в доме и попытался с ним поговорить. Из разговора ничего не вышло. Дедушка закидал меня обломками мебели и сказал, что будет разговаривать только с хрупкой бабочкой. Мои возражения, что бабочки это насекомые и разговаривать не могут даже при наличии артефакта, он не воспринял и выгнал из дома. Служба надзора за домами выписала штраф и теперь мы обязаны в кратчайшие сроки его выплатить и отремонтировать дом. Попробуй поговорить с ним, как фея. Может тебя он послушает и скажет, где искать эту разговорчивую бабочку.
– Но привидений же не существует.
– Не путай. – сказала королева. – привидения и призраки не одно и то же. Привидения это сказки для детей, выдумка, а призраки это энергетическая субстанция, эманация жизни, сконцентрированная в момент внезапной гибели человека с сильной волей. Чтобы развеять призрака, нужно выполнить его желание.
– Любое?
– Любое, каким бы странным оно ни было.
– А что будет, если дом не отремонтировать?
– Будет катастрофа. – сказал король. – Дом разрушится, пропадет привязка призрака и он начнет крушить все в подряд.
– И сколько времени до этого осталось? – меня одолели нехорошие предчувствия.
– Архитекторы дают два–три месяца.
– Хорошо. Я поговорю с призраком.
– Только будь очень осторожна. Кто знает, что придет в призрачную голову моего родственника.
   Я взяла адрес и на следующий день отправилась на Лесной переулок, дом 13.
Некогда это был красивый дом. Покрашенный в темно–голубой цвет, с белыми колоннами, каменной резьбой вокруг окон и белой входной дверью, он был украшением всей улицы. Теперь же с посеревшей отделкой, облупившейся и потускневшей краской, с проржавевшей дверью и заколоченными окнами, дом производил удручающее впечатление. Вероятнее всего, от разграбления его спасало лишь наличие призрака внутри.
    У входной двери меня дожидался молодой человек с удивительной шевелюрой огненно–рыжего цвета, заплетенной во множество косичек с разноцветными бусинами на концах. Такое чудо я встретила в этом мире первый раз и впала в некоторый ступор. Попроси меня кто–нибудь описать внешность данного индивидуума, кроме волос я бы ничего не вспомнила. Ни одежды, ни черт лица. Все заслоняли огненные косички.
– Здравствуйте. – поприветствовало меня огненноволосое чудо. – Вы прибыли разобраться с призраком?
– Не уверена. – ответила я, не отводя взгляда от волос. – Хотелось бы с ним поговорить для начала.
– Ну попробуйте. Ключ у Вас есть?
– Да. Мне его канцелярия дворца выдала.
   «Чудо» сделало приглашающий жест рукой, я вытащила из кармана ключ и подошла к двери. Замок был хорошо смазан и легко открылся. Но петли двери смазать никто не удосужился и она открылась с ужасающим скрипом, заставившим меня поморщиться.
В доме было сумрачно, пахло затхлостью и пылью. Холодный ветерок, вырвавшийся из глубины, заставил меня поежиться. Я обернулась.
– Вы же пойдете со мной?
– Ни за что. Я Вас здесь подожду. Призрак вещами кидается и мне ходить с синяками и царапинами совсем не хочется.
– А если он и в меня чем–нибудь кинет? Я же девушка и меня надо защищать.
– Вы фея, а не девушка. То есть, простите, Вы, конечно же, девушка. Но в первую очередь фея. Вас обижать себе дороже. И насколько я знаю, Вы сами вызвались помочь дворцу. На сопровождение самоубийц я не подписывался. К тому же, вдруг призрак еще помнит, что фей обижать нельзя? Так что, вперед. Быстрее войдете, быстрее выбежите.
   Поняв, что помощи мне не дождаться, я вздохнула, зажмурилась и сделала шаг внутрь. Скрипучая дверь за моей спиной захлопнулась, наподдав напоследок по попе и, заставив меня взвизгнуть.
   Я медленно открыла глаза. Было страшно и сумрачно. Свет пробивался только из нескольких щелей между досками, закрывающими окна. Видно практически ничего не было. Очень захотелось на волю. Я повернулась и попыталась открыть дверь, но у меня ничего не вышло. По холлу снова пронесся ветерок, заставив меня задрожать. Я чувствовала себя несчастной напуганной мышкой в сработавшей мышеловке. Мне хотелось на улицу, туда, где летнее солнышко и невообразимое чудо с косичками.
Я заколотила в дверь в надежде, что ее откроют с другой стороны. Но мне никто помогать не спешил. То ли все шарахались от этого дома, то ли не слышали моего стука. Было понятно, что помощи мне ждать не откуда и встречи с призраком не избежать.
– Ну и где все эти бесстрашные маги–боевики с мечами и пульсарами из фэнтезийных книг? – пробормотала я. – Зачем я вообще в это ввязалась? Почему не могла просто промолчать? Ой, ду–у–ура! Ну, что мне теперь делать?
   Я еще раз вздохнула, чихнула для храбрости, зажмурилась, вытянула вперед руки и сделала шаг вперед. Под ногами захрустел мелкий мусор. Сколько я так передвигалась, не знаю. Мне казалось, прошла вечность, пока мои руки не наткнулись на твердую поверхность. Я испуганно распахнула глаза и увидела перед собой стену. Справа от меня маячило что–то непонятное. Я скосила глаза, повернуть голову мне не позволял страх, и заметила лестницу, ведущую на второй этаж. Повернувшись туда, я схватилась за перила и медленно побрела наверх.
На втором этаже света было больше, что придало мне немного храбрости и я смогла осмотреться. Лестница вывела меня в большой зал, бывший, видимо, раньше бальным. На это указывал небольшой балкончик для музыкантов наверху. Я подняла голову к потолку. Оттуда на меня смотрели грустным взглядом облупившиеся ангелочки.
– Раньше здесь, наверное, было очень красиво. – произнесла я, разглядывая роспись потолка.
– Да. Полвека назад это был мой любимый дом. – ответил мне грустный мужской голос.
– Не все еще потеряно. Можно же и отреставрировать.
   Я пошла по кругу, старательно не глядя в ту сторону, откуда раздавался голос. Сердце от страха билось где–то в горле.
– Возможно. – сказал голос. – Но кто вернет мне жизнь? Вся эта красота пройдет мимо меня. И, девочка, посмотри уже на меня. Я не кусаюсь.
– А вещами кидаться не будете? – спросила я, не оборачиваясь.
– Так я кидался в тех, кто от меня что–то требовал. А мы с тобой разговариваем. Или от меня тебе то же что–то нужно?
– Вообще то нужно. Но требовать я ничего не стану. Я слишком труслива для этого.
Я сжала кулаки и все–таки обернулась. Передо мной стоял, чуть колеблясь, полупрозрачный мужчина в свободной рубашке и брюках, заправленных в сапоги. На вид ему было лет семьдесят. Внезапно мой страх пропал. Я обошла вокруг призрака, засунула в него руку и покрутила ей внутри.
– Щекотно. – рассмеялся призрак.
– Простите. – я вытащила из призрака руку и спрятала ее за спину. – А вы очень похожи на короля.
– Конечно. Это же мой внук. И это не я на него похож, а он на меня. Позволь представиться, король Богдан IV.
– Очень приятно. – я присела в реверансе. – Будущая фея, Анасатия Кохара. Расскажите, как Вы докатились до жизни такой.
– Ошибка в расчетах. Хочешь посмотреть мою лабораторию?
– Где она?
– В подвале.
– Ага. И я прям в темноте что–то увижу.
– Так, ты хочешь посмотреть или нет? – призрачный король разозлился и начал светиться. В воздух поднялись обломки мебели.
– Хочу, хочу. – я подняла руки. – Только не злитесь.
– Вот, другое дело. – призрак успокоился, обломки с грохотом упали. – Так бы сразу и сказала. А свет я тебе обеспечу. Иди за мной.
   Король развернулся и полетел в сторону лестницы на первый этаж. Мы спустились вниз и добрались до потайной двери, замаскированной под стеновую панель.
– Заходи, зам;к сломан. – сказал Богдан IV и просочился сквозь стену.
Я толкнула дверь. Она открылась совершенно бесшумно и внутри вспыхнули светильники на стенах, освещая короткий коридор и лестницу, уводящую вниз.
– Нельзя было устроить лабораторию наверху? – спросила я, спускаясь. – Вы же король. Были, во всяком случае.
– Мог. Но я захотел лабораторию в подвале. Это же так романтично. Король–алхимик проводит опыты в подвале. Не находишь?
– Нет. Здесь очень пыльно.
   В подтверждение своих слов я звонко чихнула.
– Будь здорова. А что ты хочешь? Здесь пятьдесят лет никто не убирал. Ну вот мы и пришли. Заходи, здесь тоже открыто.
   Призрак снова пролетел сквозь преграду, а я прошла через дверь внутрь лаборатории.
– На самом деле я сделал это из соображений безопасности. – призрачный король облетел свои владения. – От взрыва могла пострадать моя невестка и маленький внук. Видишь, сколько осколков? Была бы лаборатория наверху, разнесло бы полдома.
– Была бы лаборатория наверху Вас бы спасли. Я дом всегда можно восстановить.
   Я стояла на единственном свободном пятачке пола, а вокруг меня валялись осколки лабораторной посуды. От взрыва пострадало все. Ни единой целой пробирки не осталось. Мебель также была вся покорежена.
– Не факт. После взрыва начался сильный пожар. Меня даже хоронили в закрытом гробу. Вряд ли бы меня спасли, даже будь лаборатория на первом этаже. Ну ладно, пошли отсюда.
– Так что тебе от меня нужно, будущая фея Анасатия Кохара? – спросил призрак, когда мы снова вошли в бальный зал.
– Хотела попросить Вас, ваше величество, разрешить отремонтировать этот дом. Королевской семье за него уже штраф выставили.
– Да пусть ремонтируют в свое удовольствие. – пожал призрачными плечами король. – Я им все равно жить спокойно не дам.
– А почему?
– Потому что спокойствие будет только после того, как я уйду.
– Пожалуйста, ваше величество, уходите.
– Нет, пока не исполнится мое желание, я останусь здесь.
– Что Вы хотите?
– Встречи с хрупкой бабочкой и разговора с ней.
– Тогда можете со спокойной душой уходить.
– Да–а–а–а?
– Ну, на счет хрупкости не знаю, а бабочка это я.
   Я закрыла глаза и очень–очень сильно захотела, чтобы мертвый король увидел фейский артефакт, закрепленный у меня на лбу.
– Как красиво! – услышала я восторженный шепот призрака и открыла глаза.
   На свободном пространстве между нами сверкала и переливалась радужная бабочка.
– Так вот ты какой, северный олень! – заворожено сказала я, не отрывая взгляда от проекции артефакта.
– Какой еще олень? – спросил король, протягивая руку к бабочке.
– Не обращайте внимания. Это так, мысли в слух.
   Бабочка доверчиво уселась на призрачной ладони.
– Можно я заберу ее с собой? Клянусь, это не причинит тебе вреда.
– Берите, пожалуйста.
– Хорошо, я ухожу. Но я король и последнее слово останется за мной. – призрак строго посмотрел мне в глаза. – Я ухожу, а приглядывать за королевской семьей оставляю тебя. Отныне это твоя забота.
– Нет, нет, постойте. – я протянула руку к исчезающему королю, на ладони которого продолжала сидеть бабочка. – Я не хочу, я фея. Мой удел всю жизнь танцевать. Я не хочу ни за кем следить.
– Прости, девочка, но это моя последняя воля. – призрак улыбнулся мне и окончательно пропал, оставив меня наедине со свершившимся.
– Последняя воля! Надо же было меня так подставить!
   Я грустно улыбнулась и пошла к входной двери. Почему то я была уверена, что дверь теперь спокойно откроется и даже без особенного скрипа.
   Я знала, что означает фраза «последняя воля». Не так давно я читала книгу иберийского мага Мануэля Варгаса «Эманации последнего вздоха». Из нее я узнала о магии последнего слова умирающего. Если бы король сказал «я хочу», «я желаю», «это мое последнее слово» или что–то похожее на это, у меня еще был бы шанс отвертеться. Ну не шмогла! Фраза «это моя последняя воля» отрезала все пути к отступлению. В своей книге маг приводил несколько примеров того, как люди пытались противостоять этой фразе. И так или иначе последняя воля исполнялась. Через год, через два, через двадцать лет, но исполнялась. И в эту кабалу меня запряг мертвый король. Большое ему за это человеческое спасибо! И низкий поклон вдобавок!
   На выходе из дома ко мне подскочили «косички».
– Ну что? Как все прошло? – поинтересовался молодой человек. – Вас не было пять часов.
– Сколько? – удивилась я. – Я думала, что прошел час, может два.
– Нет, уверяю Вас, пять часов. Скоро заход солнца, а Вы зашли в дом в три часа дня. Ну так что скажете?
– Все нормально. Мы поговорили и призрак ушел. Можно приступать к ремонту.
   Я развернулась и пошла домой, обдумывая свою незавидную участь. Но природный оптимизм не дал мне долго грустить. Поразмыслив, я поняла, что ничего страшного не случилось. Просто все фейские заказы от королевской семьи будут постоянно выпадать мне. Ну так что ж, это и так моя работа. К тому же благодаря этой последней воле мои шансы попасть по распределению в столичный королевский театр оперы и балета возрастают в разы. А это и престиж повыше, и зарплата побольше. Улыбнувшись своим мыслям, я уже с совершенно другим настроением поднялась на порог своего дома.


                Глава 14.
                От судьбы.

   Вот и начался наш последний учебный год в академии фей. Из двадцати восьми учеников нашего класса до финиша добрались только двадцать. Как и говорил наш ректор, ушли из академии только те, кто физически покалечился во время учебы. Остальным, даже с минимальным талантом, находилось дело. Честно говоря, судьбой ушедших я никогда не интересовалась. Но думаю, что без работы никто из них не остался.
   Как нам и обещали, нагрузка на нас увеличилась. Теперь в театре нас воспринимали, как полноценных фей и вовсю задействовали в постановках. Каждая массовка каждого балета была нашей. Уроки и конкурсы тоже никто не отменял. К тому же я взяла последние консультативные уроки и отказываться от них не собиралась. Будто чуяло мое сердце, что они понадобятся мне в будущем. В это же время мы узнали, что такое работа на корону и кабинет министров. За спокойствие и, в некотором роде, благополучие в странах отвечали феи всех направлений. Перед каждым спектаклем нас, всю труппу, предупреждали, какая цель ставится на это время. И все мы на сцене должны были транслировать в зал те эмоции, которые были заказаны. Это оказалось сложнее, чем просто танцевать. Представьте, что вам нужно показать счастье во время сцены в «Замке над озером», где принц предает Одетту. А исполнительнице главной роли приходилось это делать. Задача массовки помочь ей в этом. Ничего удивительного, что через три месяца такой жизни от меня осталось одно название. Было понятно, что еще немного и я свалюсь с нервным срывом и истощением. Я и раньше мало ела, а теперь на еду времени почти не оставалось. С питанием вопрос решился быстро. Видя, как я таю на глазах, наш домашний шеф–повар разработал для меня специальную диету. И теперь в мой организм попадало вдвое больше калорий при тех же размерах порций. Сложнее было с нервным истощением. Но я все–таки нашла выход из положения. Для его осуществления мне надо было заручиться поддержкой ректора. И я отправилась в его кабинет.
– Можно войти? – я постучалась и просунула голову в дверь.
– Заходи. – ректор поднял голову от документа, который читал в это время. – Садись.
   Я села и уставилась преданным, как мне казалось, взглядом на самого главного человека в академии.
– Что тебе от меня надо? – прервал молчание Бореслав. – И перестань смотреть на меня так, как будто хочешь меня съесть. Меня это пугает.
– Я хотела попросить у Вас разрешения не посещать уроки в течение месяца. Я потом нагоню, обещаю.
– То есть бросить консультативные занятия ты не хочешь?
– Нет. как только думаю об этом, мне становится плохо. Такое чувство, что если я не выучу все, что дают на этих занятиях, произойдет что–то нехорошее.
– Да, предчувствия фей учитывать надо. Ты уверена в своих ощущениях?
– Да.
– Хорошо. Я передам твою просьбу Астерии. Но имей ввиду, освобождение только на уроки и только на месяц. На репетиции и спектакли освобождения нет. тем более Новый год на носу.
– Спасибо большое. А можно мне еще экзамен на консультативные?
– После Нового года.
– Да, спасибо. Можно я пойду?
– Иди.
   Со следующего дня я перестала ходить на уроки. Теперь мой будний день выглядел так:
   6.00 – Подъем
   6.00 – 7.00 – Утренняя зарядка
   7.00 – 8.00 – Гигиенические процедуры и завтрак
   8.00 – 14.00 – Самостоятельные занятия по консультативным предметам, растяжка, экзерсис
   14.00 – 14.45 – Обед.
   К 15.00 я бежала в академию на репетиции. Там мне ребята быстро показывали, что проходили в классе и мы либо бежали в репетиционный класс, либо отправлялись в театр. В зависимости от этого я приходила домой или в 8 часов, или в полночь. После спектакля на ужин сил не оставалось, но меня всегда на кухне ждали кефир и булочки Любомира. На следующий день все начиналось заново.
В выходные, если не было спектакля, ко мне приходили друзья и мы делали уроки, отдыхали и купались в бассейне. Не улице было холодно, но в бассейне стояли подогревающие артефакты. Так что самое сложное было выбраться из теплой воды на холодный воздух и добежать до дома.
Месяц моего домашнего обучения закончился к «Орехощелку» и зимним каникулам. И после этого я сдала экзамены.
– Ну вот. – с облегчением выдохнула я. – Теперь будет полегче.
– Даже не мечтай. – раздался сзади голос ректора. – Иди в класс. Сейчас у вас собрание будет.
   Когда я вошла, наши только начали собираться. Никто не знал причины сбора. Была версия, что кто–то накосячил, но я ничего такого припомнить не могла. Через несколько минут после последнего ученика в класс вошли ректор, хореограф и классный руководитель.
– Добрый день, класс, садитесь. – сказа Бореслав после нашего приветствия. – В конце прошлого учебного года я вас предупреждал и работе на корону и кабинет министров. Сегодня вы получаете свой первый заказ. В стране упала рождаемость. Ваша задача поставить небольшой спектакль и станцевать так, чтобы решить эту проблему. Вопросы?
– Какие ограничения, временные рамки, установки? – спросил кто–то из ребят.
– Спектакль должен быть готов к началу мая. Короне не нужен разгул страстей. Необходимо, чтобы в семьях рождались дети. Преимущественно девочки.
– Почему именно девочки?
– А вы оглянитесь. Присмотритесь хотя бы к нашим первоклашкам. На двадцать восемь учеников в классе приходится от семи до десяти девочек. А должно быть поровну. И такое соотношение не только в академии фей. В других сферах еще хуже, чем у нас. У архитекторов в этом году вообще недобор. Из сорока мест занято всего двадцать пять: двадцать мальчиков и пять девочек. Статистики предрекают, что в следующем году будет все еще хуже.
– Но почему мы? – спросил Добрыня. – А как же артисты театров? Почему классики, а не народники? Мы же еще не доучились.
– У артистов театров сейчас свои, не менее важные, задачи. А не народники потому, что задачи увеличивать количество свадеб не было. А теперь думайте как и что вы будете танцевать. Все организационные вопросы решайте с Дарией и Астерией.
   Заполненная заявка должна лежать у меня на столе завтра перед обедом.
Ректор вышел из класса и слово взяла хореограф, Дария Хомфрина.
– Итак, ваша задача самостоятельно подобрать музыку и придумать под нее танец. Участвовать должны все. Также должно быть не менее двух солистов. В остальном ограничений нет.
– То есть как? – спросила одна из девушек. – У нас постановщика не будет? А если мы сделаем что–то не так?
– А вы сделайте все так, как надо. Постановке танца и художественному рисунку вас учат с начала учебного года. Если вы были внимательны на уроках, это не должно стать для вас проблемой. Конечно, я не оставлю вас своим вниманием, но подсказывать ничего не буду. Это должно быть полностью вашим танцем. Бланк заявки находится у вашего классного руководителя. Заполните его и приносите мне на подпись.
   Кивнув нам на прощание, Дария вышла из класса, а мы уставились на Астерию.
– Что вы так на меня смотрите? – спросила она нас. – Я в ученичестве звезд с неба не хватала, хотя в подобных постановках регулярно участвовала. Но сама танец не придумывала.
– Так что же нам делать? – тихо спросил кто–то.
– Думайте, а я посижу здесь в сторонке. Как надумаете, я помогу заполнить вам заявку.
   Астерия села на учительское место, раскрыла принесенную с собой книгу и углубилась в чтение.
   Класс переглянулся и начал переговариваться. Я молчала. Молчала и наша компания.
– Ну. – толкнула меня Боряна. – Что молчишь? Есть идея? Я же вижу, что есть. И появилась она у тебя почти сразу после слов ректора. Не томи уже, говори.
Я не стала отнекиваться. Идея у меня действительно была. Но появилась она у меня не после слов ректора, а много раньше.
– «Болеро». – сказала я. – «Болеро» же.
   Класс затих и с удивлением посмотрел на меня.
– А ничего что это музыка народников? – спросил Свет.
– О, так здесь есть такая композиция? – удивилась я. – А автор кто?
– Жозеф Морис Равель. А ты не знала? Он много чего написал.
– Так он тоже сюда попал? И что, даже имя не сменил? А вдруг это не то «Болеро» и не тот Равель, о которых я думаю? Есть запись его музыки?
– На счет перемещения не знаю, а музыка есть. – сказала Астерия, которая, как оказалось слышала наш разговор. – В классе есть граммофон и пластинки.
   Она встала, открыла шкаф, стоящий около учительского стола и вытащила оттуда граммофон. Внутри шкафа в ячейках стояли пластинки.
– Вот она. – покопавшись в ячейках, наш классный руководитель вытащила одну из пластинок. – И как раз «Болеро».
– Да, это она. – я повернулась к молчащему классу. – Она идеально подходит. Что вы все молчите? Никто возражать не будет?
– Ты самая сильная фея в академии. – сказал кто–то из юношей. – Смысл возражать. Раз ты сказала, что композиция подходит, значит подходит.
– И все–таки это музыка народников. – упрямо повторил Свет. – Как под нее танцевать нам?
– Да, в моем мире под нее сначала танцевали народный танец. По–здешнему, иберийский. Но также я видела две постановки в другом стиле. Одна вообще соло, мужчина танцует. На пуантах там никто, конечно, не танцевал, но я уверена, что это возможно.
– Хорошо. С музыкой определились? – спросила Астерия и, дождавшись утвердительных кивков большинства, продолжила. – Кто постановщик?
   Все снова уставились на меня.
– Инициатива наказуема, подруга. – усмехнулась Верея. – Сама предложила, сама и ставь.
– Хорошо. – не стала я отказываться. – Тогда я сейчас заполню заявку, а завтра после уроков начнем репетировать.
   После моих слов все распрощались и ушли, а я осталась наедине с нашей классной.
– Итак, - сказала она. – бери ручку и начинай заполнять заявку. Я помогу.
Я взяла бланк, достала из сумки ручку и села за парту около учительского стола.
– Пиши. Автор – Жозеф Морис Равель. Произведение – «Болеро». Продолжительность – 13 минут 6 секунд. Название. Ты название придумала?
– «Жертвоприношение».
– Нет, не пойдет. Это что–то патриотическое, а вам рождаемость поднимать.
– Тогда, может «Жертвенность»? семья же жертвует чем–то после рождения малыша.
– Кого будешь жертвоприносить?
– Девушку.
– Пойдет. Пиши. Название - «Жертвенность». Постановщик – Анасатия Кохара, 4 класс «ак». Общее количество участников – 20. Солистов сколько?
– Двое.
– Пиши. Количество солистов – 2. В скобках укажи пол солистов. Дата – сегодняшнее число. И твоя подпись.
   Я поставила дату, расписалась и отдала бланк Астерии.
– Так. – она поставила свою подпись ниже моей. – Завтра утром отдам Дарии. Она подпишет и отдаст на утверждение ректору. Я сниму с заявки три копии. Одна будет вывешена на доске объявлений с номером репетиционного зала, вторая будет на двери этого зала, третья в нашем архиве. А оригинал отправится в королевский архив. Не забудь завтра после обеда подойти к доске и узнать номер зала. И классу скажи, чтобы тоже посмотрели. И Сати, ты уверена?
– В чем?
– В музыке, в задумке. Ты уверена, что у тебя получится?
– Абсолютно. Поверьте, это, как говорят в моем бывшем мире, будет бомба.
   Всю обратную дорогу, а потом и дома я думала о будущем танце. Нужно было до конца продумать рисунок, движения, связки, расстановку танцоров. Нужно было мысленно и на полу протанцевать некоторые pas. Времени было крайне мало. Конечно, с театральных постановок и конкурсов нас сняли, но еще была подготовка к отчетному спектаклю и выпускным экзаменам. Так что да, легче мне после окончания консультативных занятий не стало.
   На следующий день после обеда на доске объявлений появилась наша заявка с пометкой о номере репетиционного зала. Когда я в него зашла, весь наш класс был уже в сборе и с нетерпение ждал моего слова. Но сначала прозвучал вопрос, который я, собственно, и ожидала.
– Почему такое странное название? – спросила Глаша. – Какое отношение жертвенность имеет к деторождению?
– На самом деле первоначальное название «Жертвоприношение», но его Астерия забраковала.
– Это к семье совсем не имеет никакого отношения. – сказал Мир. – Я вообще не понимаю, что ты хочешь поставить. Думаю остальные тоже не понимают.
– Сейчас расскажу и немного покажу. И вы все поймете.
   Я подошла к граммофону, поставила пластинку с «Болеро» и начала ее комментировать.
– На середине сцены стоит алтарь, к которому медленно приближается девушка. Она на него поднимается и садится по–османски. Руки уже сидящей девушки делают несколько плавных движений, приглашая присоединиться к ней свиту. Также медленно из–за кулис слева выходит шеренга девушек и окружает алтарь. Как только девушки образовали круг, справа выходит шеренга юношей и они становятся за спинами стоящих девушек. У свиты руки все время сложены в молитвенном жесте. Девушка на алтаре делает несколько движений руками, свита опускается на колени и берется за руки. Юноши начинают в так музыке медленно клониться назад до самого пола. Девушки повторяют их движение, ложась спиной на грудь юношей. Соприкоснувшись телами, девушки начинают подниматься. Юноши их догоняют. И так два или три раза, посмотрим, какой темп получится. Девушка на алтаре снова делает движения руками, свита поднимается. Девушки поднимают руки, соединяя их ладонями над головой, юноши соединяют руки ладонями за спиной. Все начинают движение по кругу. Девушки направо, юноши налево. Сделав круг, свита меняет руки, девушки назад, юноши наверх, все разворачиваются и снова идут по кругу. Девушки налево, юноши направо. Как только все описали круг, девушка на алтаре опять танцует руками. Одновременно с этим девушки из внутреннего круга делают несколько шагов наружу, вставая спинами перед юношами и закидывают им руки на шею. Юноши подхватывают партнерш, немного держат, ставят на пол и поддерживают на одинарном вращении. Потом девушки делают шаг в сторону, оказываясь перед другими юношами. И снова руки за головы, подъем, вращение. Только теперь двойное. И еще раз тоже самое с тройным вращением. Девушки снова уходят во внутренний круг, но теперь становятся как бы между юношами, чтобы их было видно. Свита опускается на колени поднимает руки вверх и наклоняется вперед. У девушек ладони вверх, у юношей вниз. Девушка на алтаре поднимается и начинает танцевать на одном месте. А свита в это время кланяется в такт музыке. Девушка на алтаре снова садится и замирает, свита встает и разворачивается из круга в шеренгу, создавая диагональный коридор. Движение как вначале. Девушки идут из круга в левую сторону, юноши в правую. Линии коридора из девушек впереди, а юноши позади. Образовав коридор все ложатся на спину головами по ходу движения. Одновременно с движением свиты на сцену выходит жрец, подходит к алтарю, поднимает сидящую девушку и помогает ей спуститься вниз. К этому моменту свита должна уже лежать. Жрец и девушка начинают танцевать, свита же в это время выгибается на полу, опираясь на руки и бедра, выпрямляется и снова выгибается. Они это делают, пока жрец с жертвой танцуют, двигаясь в сторону коридора. Как только солисты дошли до коридора, свита садится на колени и ложится на бок с упором на согнутую ногу и руку. Вторая рука над головой. Теперь жрец и жертва танцуют, продвигаясь по коридору, а свита делает без остановки волну, перемещаясь с одного бока на другой. Как только коридор пройден, свита встает, перекрещивает руки на груди и встает вокруг алтаря. Только теперь девушки снаружи, а юноши внутри. Солисты поднимаются на алтарь. Теперь все танцуют одинаково. Девушки поворачиваются лицом к юношам, кладут правую руку им на грудь и обходят своих партнеров по кругу, ведя рукой по телу юношей. Сделав круг девушки встают лицом к юношам и начинают прогибаться назад. Юноши держат партнерш за бедра, не давая им упасть и крепко прижимают к себе. И нечего краснеть, между вами будет несколько слоев одежды, а выглядит это очень чувственно, как нам и надо. Юноши помогают девушкам подняться, все делают шаг в сторону, не меняя партнеров. Девушки кладут партнерам руку на грудь и все повторяется. И так четыре раза. А солисты на алтаре делают все тоже самое, только на месте, разворачиваясь. То есть первая связка лицом к зрителям, вторая с поворотом направо, третья налево, а четвертая снова лицом к зрителям. Дальше делаем все тоже самое, только три раза, быстрее и в конце каждой связки юноши проводят по кругу прогнувшихся девушек и только после этого их поднимают. А солист на алтаре поднимает партнершу и помогает ей сделать вращение. Они никак не перемещаются. Все лицом к зрителям. Потом солисты продолжают танцевать, а свита, как вначале, склоняется перед алтарем. Но теперь юноши это внутренний круг, а девушки наружный. Соответственно, у юношей ладони вверх, у девушек вниз. Свита медленно поднимается и опускается, а жрец в танце постепенно укладывает девушку на алтарь. Потом достает ритуальный кинжал и убивает жертву. На последних аккордах свита застывает с руками наверх, а жрец поднимает над головой убитую жертву. Все.
   Музыка стихла и в репетиционном зале воцарилась гробовая тишина.
– Ну, как? – спросила я. – Не молчите. Вам не нравится моя задумка? Тогда зачем согласились?
– А знаете, мне кажется должно получиться. – сказал кто–то из ребят. – Несмотря на трагический конец, получится то, что нужно.
Эта фраза как–будто прорвала плотину. Все загалдели, обмениваясь впечатлениями и размахивая руками. Я была рада. Но был еще один вопрос, который необходимо было обсудить. Я попыталась привлечь внимание, но меня никто не замечал. Пришлось встать на стул и похлопать в ладоши.
– Еще один вопрос. – сказала я, когда все замолчали. – Солисты кто? Кто будет жертвой, а кто жрецом?
– А критерии какие? – спросил Добрыня.
– Девушка должна быть очень легкой, а юноша самым сильным. В конце ведь придется держать партнершу над головой на вытянутых руках. И в танце предполагается много поддержек.
– Тогда жертва однозначно ты. – сказала Глаша. – А жрец вот.
Она указала на юношу с сильно развитой мускулатурой.
– Вот. Владилен подойдет идеально.
– Посмотрим. – я взглянула на кандидата в жрецы. – Влад, иди сюда. Я лягу на пол, а ты попробуй поднять меня над головой.
   Я легла, а парень подошел и с легкостью поднял меня на вытянутых руках.
– Ух ты, а ты силен! – восхищенно сказала я, опустившись на пол.
– Не жалуюсь. Мне с наследственностью повезло. Мой отец кузнец, да и я летом частенько помогаю ему в кузне.
– Отлично. Назначаю тебя жрецом. – я обернулась к классу. – Ну что, завтра начнем общие репетиции?
   Все согласились и вышли из зала. Я осталась наедине с партнером. За следующие два часа мы, в общих чертах, прошли все дуэтные куски и, довольные друг другом, расстались до следующего дня.
   Всю неделю мы были предоставлены работе над заявкой. А потом на нас обрушилась подготовка к выпускным экзаменам и отчетному спектаклю. Дария не оставила меня своим вниманием и влепила ведущую партию. Теперь мне нужно было еще и 32 фуэте отрабатывать. А оно у меня ну никак не получалось. То есть я могла сделать 32 фуэте, но не на одном месте. Я постоянно перемещалась по залу, нервничала, злилась, называла себя Ольгой Лепешинской и крутилась, крутилась, крутилась. А потом у меня вдруг все получилось.
   С заявкой тоже все шло хорошо. Были заказаны костюмы. У девушек разноцветные комбинезоны с широкими расклешенными брючинами и облегающими лифами с вышивкой. У юношей тоже облегающий верх, а внизу восточные шальвары. И алтарь был уже готов. Его изготовили из дерева и задрапировали серой тканью. К верхней площадке вело четыре ступени, получилось довольно высоко. Верхняя площадка представляла собой большой прямоугольник. Мне же на ней надо было не только сидеть и лежать, но и танцевать вместе с партнером. В общем, алтарь получился приличных размеров и я переживала, получится ли ребятам равномерно сделать круг и нормально танцевать вокруг него. В результате пришлось увеличивать количество шагов при перемещениях, но все прекрасно улеглось в музыку. Мы провели генеральную репетицию в костюмах и остались довольны результатом. Настал момент показа мини–спектакля ректору и хореографу.
    В день показа репетиционный зал превратился в импровизированную сцену. Алтарь стоял на середине ближе к заднику, а кулисы изображали две ширмы, установленные по бокам. Про наш танец узнали все педагоги академии и старшие классы, поэтому зрителей набралось много. Стулья были только для педагогов, остальным пришлось стоять, но никто не обижался.
   Педагоги вошли, сели и ректор положил на пол около себя большой артефакт: голубой кристалл, оплетенный изогнутой золотой проволокой в виде соединенных между собой бабочек.
– Это зачем? – спросила я его.
– Это концентратор. – ответил Бореслав. – всем известна твоя фейская сила. Он позволит энергии танца не распространяться на зрителей. Корона ей потом найдет применение.
– Хорошо, мы начинаем.
   Я вышла на середину зала и произнесла небольшую речь.
– Уважаемые педагоги и дорогие наши соученики. Наш класс представляет вам небольшой спектакль на музыку Жозефа Мориса Равеля «Болеро». Все мы знаем, что обычно ее используют народники, а на этот раз вы увидите ее в исполнении классических танцоров. Спектакль называется «Жертвенность». Итак, мы начинаем.
   Я ушла за ширму. Верхний свет погас и зажглись настенные светильники, имитируя направленным светом напольные факелы. Зазвучала музыка, я сделала вдох, сложила руки в молитве, встала на пальцы и сделала первое pas.
   Не знаю, как у других, но для меня все тринадцать минут танца пролетели, как единый миг. Я помню, как делала все движения, но осознала себя только на поднятых вверх руках Владилена.
– Ну ты даешь, Сати. – шепнул он мне, ставя на ноги. – Это было… волшебно. Не удивлюсь, если после официального выступления рождаемость взлетит до небес.
– Спасибо. – улыбнулась я в ответ. – Мы все славно потрудились.
   Больше я ничего сказать не успела. Нас окружили зрители и оглушили аплодисментами. Артефакт–концентратор ярко светился от собранной энергии.
Показ нашего шедевра был назначен после всех экзаменов и отчетного спектакля. На протяжении всего июня мы ездили по стране в те города, где было необходимо поднять рождаемость. А по возвращении в столицу нас ждало распределение по театрам. Я ожидаемо попала в столичный королевский театр оперы и балета. Вместе со мной там теперь служил и Добрыня.  Верея и Злат были распределены в придворный театр, Свет, Мир и Глаша получили приглашения в детский музыкальный театр, а Боряна уехала в приморский театр. Туда же был распределен народник, который ухаживал за ней весь год. Вся наша компания, в радостном возбуждении, отправилась в ресторан отметить распределение. Одна Верея сидела грустная.
– Ты что грустишь? – спросила ее неунывающая Борька. – Или ты хотела в другой театр попасть?
– Нет. – вздохнула Верея. – Я попала туда, куда хотела.
– Тогда что случилось? – спросил Мир. – Все же было хорошо. Но твое настроение стало ухудшаться после экзаменов, а теперь совсем упало. Что произошло за это время?
– Перед нашей поездкой мои родители устроили прием, чтобы представить мне моего жениха. Когда я увидела его, подходящим ко мне, то не смогла отвести взгляд. Я сразу влюбилась, с первого взгляда. Свадьба назначена на конец лета.
   Сказав это, наша подруга зарыдала.
– Я чего–то не понимаю. – сказала Глаша. – Ты полюбила жениха. Это же прекрасно.
– Да не жениха, а сына жениха. – сказала сквозь рыдания Верея.
– Сына?
– Да. Вы же знаете, что мой жених на сорок лет меня старше. Он вдовец. О свадьбе договаривались родители. Я не особо сопротивлялась. Я не видела проблемы в большой разнице в возрасте. Мой папа старше мамы на двадцать пять лет и они до сих пор счастливы в браке. Но как мне жить с мужем, когда я влюбилась в будущего пасынка?
– А если отменить все? – спросила я. – Если все объяснить.
– Это невозможно. Кольцо надето и скреплено королем. У меня нет пути назад.
   Настроение было испорчено. Посидев еще минут десять, мы начали расходиться.
– Обещайте, что будете на моей свадьбе. – сказала Верея. Без вас я не справлюсь.
   Мы заверили, что ни за что не бросим ее и будем поддерживать, даже если она захочет сбежать из храма.
– Что грустишь? – спросила меня бабушка Лада, когда я пришла домой.
– Верею замуж выдают.
– И что здесь грустного? Радоваться надо за подругу.
– Так любит она другого. Ты наверняка знаешь жениха. Это герцог Владимир Зорев. А влюбилась она в его сына.
– Это плохо. Но ей придется смириться. Кольцо ей надел король, объявления в газеты разосланы. Придется Верее обуздать свою любовь.
– Вот и она примерно так сказала. Но веселее от этого не становится. Это несправедливо. Знаешь, я сделаю ей подарок. Конечно, ситуации это не изменит, но хоть немного ее поддержит.
– Может не надо? – бабушка Лада догадалась о каком подарке идет речь. – Это баснословно дорогая вещь.
– Я все равно их не ношу, а Верея сможет надеть комплект на свадьбу. И пусть все обзавидуются.
– Ну, как хочешь.
   На следующий день я взяла украшения и отправилась в гости к Верее. Когда она открыла коробку, то, несмотря на грусть, не смогла сдержать восторга. В черном бархатном футляре лежал полный гарнитур из позолоченного серебра, усыпанного цирконами.
– Сати, это же… это… я даже не знаю насколько это дорого. Из твоего мира, да?
   Я кивнула. Подруга обняла меня и тут пришел наш Орислав с помощниками.
– Ну ка, девочки, вытерли слезы. – сказал он нам. – День свадьбы должен быть счастливым. А для этого платье должно сесть идеально. Приступим, сроки поджимают.
   29 августа, за два дня до начала нашей службы в театрах, состоялась свадьба Вереи и герцога Зорева. Лицо невесты скрывала густая вуаль, а на шее сверкало подаренное мной ожерелье. Жених встречал невесту в храме. Герцог Зорев оказался очень красивым темноволосым мужчиной с идеальной фигурой. Рядом с ним стоял его сын, точная ошеломительно красивая копия отца в молодости. Сразу стало понятно, почему Верея в него влюбилась. Герцог подал невесте руку, помог подняться на возвышение и развернул к собравшимся гостям.
– Уважаемые гости. – разнесся его голос по храму. – Я рад приветствовать всех вас здесь.
– Вот это голос. – шепнула мне Боряна. – Я просто таю. Если так хорош отец, каков же тогда сын?
   Герцог между тем продолжал говорить.
– Свадьба сейчас состоится. У меня есть только одно дополнение к церемонии. Неужели вы все думали, что я женюсь на этой прелестной девочке? Нет. Герцог Зорев женится на герцогине Камбез. Но не отец, а сын.
   Молодой человек поднялся на возвышение и отец вложил в его руку дрожащую ладошку невесты.
– Будь счастлива, девочка. – герцог откинул с лица Вереи вуаль и поцеловал в лоб. – И подарите мне с сыном внуков.
   Наверное счастливее невесты этот мир еще не видел. Мне казалось, что даже дышать стало легче. Верея настолько была счастлива, что почти теряла сознание. Молодой герцог нежно ее поддерживал и смотрел не менее восторженным взглядом. Это было восхитительно!
   Медовый месяц молодожены решили перенести на лето и через день наша компания разошлась служить по своим театрам.
   В столичный королевский театр оперы и балета я была зачислена в кордебалет. Но долго в нем я задерживаться на собиралась. Моей целью было стать примой. А для этого мне нужно было много работать и чаще попадаться на глаза руководству театра. Однако никого подсиживать в моих планах не было. Я хотела добиться всего сама своим талантом. И поэтому я приходила в репетиционный зал первая и уходила последней.
   Новый сезон в театре начался первого октября постановкой балета «Любовь русалки». В первом акте я была рыбкой в свите морской принцессы, а во втором цветком на свадьбе принца и его земной невесты. И хоть это были партии для кордебалета, я выучила и все сольные. Мои труды не прошли даром. Меня заметили и на свои первые гастроли я ехала уже в статусе солистки. Теперь я стала работать еще интенсивнее, мне не терпелось подняться еще выше. Сила моего фейского дара была больше, чем у кого бы то ни было в труппе. Это сильно сказывалось как на успешности театральных выступлений, так и на конкурсах. Престиж театра повышался, повышалась и зарплата. К середине второго года моей службы в театре меня повысили до первой солистки. Ведущей солисткой мне помог стать случай. В один из дней Новогодних гуляний заболела ведущая солистка, исполнявшая партию феи Драже в «Орехощелке». Ей никак не могли найти замену из других ведущих и прим, и я предложила свою кандидатуру.  Худсовет посмотрел меня на репетиции и утвердил на роль феи Драже. А после новогодних праздников нашлась свободная ставка ведущей солистки. И служить бы мне в этом статусе еще много лет, но в мою жизнь снова вмешалась судьба. Не закончив сезон, блистательная прима нашего театра, Кайя Плиецкая, оказалась в положении и решила досрочно уволиться. На ее место было много кандидаток, но руководство выбрала меня. И теперь до конца сезона все партии Кайи достались мне. Таким образом, за неполных два года я поднялась на вершину балетной карьеры. Такого стремительного взлета еще ни разу не было. Мной заинтересовалась пресса. И мне пришлось дать несколько интервью журналистам разных изданий. С разрешения директора театра, конечно, и в его присутствии.
Мое официальное повышение произошло в начале июня. Через неделю после последнего интервью начинались гастроли и у меня появилось время немного расслабиться. Поэтому я решила отметить свой новый статус вкусным мороженым и прекрасным видом. Самое вкусное мороженое продавалось у входа в королевский парк. Для посетителей общественная часть парка была открыта ежедневно с десяти часов утра и до девяти вечера, закрываясь только на время официальных приемов, праздников и балов.
– Здравствуй, красавица. – поприветствовал меня продавец мороженого. – Тебе как обычно?
– Здравствуйте. – улыбнулась я в ответ. – Да. Еще полейте его лимонным сиропом.
– У тебя сегодня какой–то праздник?
– Да. Теперь я официально прима королевского театра.
– Поздравляю. Держи. Фиалковое мороженое в вафельном рожке с лимонным сиропом для прекрасной девушки. И сверху немного орехов от меня в подарок.
– Спасибо.
   Я заплатила за лакомство и пошла в парк. Теперь вкусное мороженое у меня было, осталось добраться до прекрасного вида. Я прошла вглубь парка к своему любимому месту. Это была скамейка на берегу небольшого пруда, полускрытая кустами сирени. Сидя на этой скамейке было удобно любоваться на небольшой павильон, стоящий на другой стороне пруда и принадлежащий короне. Светло–салатовые стены павильона обрамляли строгие колонны из белого камня, высокие окна всегда сверкали чистотой. Все вместе производило воздушное впечатление. От красоты павильона захватывало дух.
   Скамейка была пуста. Я села на нее и расслабилась. В парке стояла тишина, щебетали птицы, по пруду плавала пара черных лебедей, мороженое таяло. Я слизнула каплю лакомства с рожка и с наслаждением откусила его.
– Божественно! – подумала я и прикрыла глаза.
   Вдруг я почувствовала, что кто–то сел рядом со мной. Повернув голову, я увидела молодого офицера. Красивой лепки голова, по–военному коротко стриженые рыжие волосы, глаза орехового цвета, форма серого сукна с золотыми эполетами. У ног молодого человека лежал походный мешок. Внешность офицера казалась мне смутно знакомой. Я прикрыла глаза, показывая, что заметила соседа и отвернулась.
– Может, это один из моих поклонников? – думала я. – Он очень симпатичный. Интересно, он вернулся со службы или отправляется на нее?
   Во мне разыгралось любопытство. Соседа я не боялась. Стоило сказать, что я фея и самые настойчивые поклонники успокаивались. На крайний случай помогали приемы, которым меня научил брат Боряны. Поэтому страха не было, а было любопытство. Ну не самой же мне с ним заговаривать? Это не прилично. Тем временем мороженое заканчивалось. Положив хвостик рожка в рот, я снова посмотрела на молодого человека. Он также молча на меня смотрел. Я отвернулась.
– Э–э–х! – я с наслаждением потянулась и откинулась на спинку скамьи, закинув руки за голову. – Ну, не молчи же ты, остолоп. – подумала я. – Если ты сейчас со мной не заговоришь, я встану и уйду.
   И он наконец то решился.
– Вы не боитесь сидеть на одной скамейке с незнакомцем? В одиночестве.
– Нет. – ответила я. – Не боюсь.
– А если я плохой человек?
– Надо же, как деликатно. – усмехнулась я про себя и мне захотелось похулиганить. – Насколько плохой? – спросила я вслух.
– Убийца или насильник, например.
– Вы не производите такого впечатления. – я села прямо и открыла глаза. – Совсем не производите.
– А Вы знаете, что преступники обычно производят хорошее впечатление на окружающих при первой встрече?
– Знаю. Но их все равно я могу отличить от остальных.
– Как?
– Есть в таких людях некая червоточинка. И их обязательно выдаст жест или взгляд, даже намек на них. Но даже если бы Вы были из этих преступных элементов, то мне все равно ничего не грозило бы.
– Почему?
– У меня есть хороший друг, который научил меня нескольким приемам, помогающим в таких ситуациях.
– И как, помогают?
– Конечно. Несколько раз они меня уже спасли.
– Вы удивительная девушка! Как Вас зовут?
– Что в имени тебе моем? – я усмехнулась. – Зачем Вам оно? Мы же не увидимся больше.
– А вдруг увидимся?
– Вот тогда и познакомимся.
– Но Вы можете рассказать о себе что–нибудь? – взмолился молодой человек. – Мне кажется, что я где–то Вас уже видел, только не могу вспомнить где. Расскажите же!
– Что же Вы хотите услышать? – я рассмеялась. – Кроме имени, конечно.
– Где Вы живете? Чем занимаетесь? Есть ли у Вас семья или жених?
– А Вы расскажете мне о себе? Тоже не называя имени?
– В моей жизни нет ничего интересного.
– Нет, так нечестно. Давайте баш на баш.
– Ну, давайте. – офицер улыбнулся и стал совсем привлекательным.
– Чур, я первая. Итак, где Вы живете?
– В… большом красивом доме. Теперь Вы.
– Я живу в небольшом чудн;м доме. Где находится Ваш дом?
– Здесь, в столице. А ваш?
– Тоже. Вы служили или едете на службу?
– Я возвращаюсь домой. А где конкретно находится Ваш дом?
– На набережной. Какое у Вас звание?
– Перед увольнением получил штабс–капитана. На какой набережной?
– Не скажу. Их не так много.
– Но как же я Вас найду?
– Кто ищет, тот всегда найдет. А где Вы служили?
– На границе.
– На какой?
– Секрет. Вы же не говорите название набережной.
– Ну и ладно. Вам было страшно? Участвовали в каких–нибудь военных действиях?
– Иногда бывало страшно. Военных действий у нас не велось, а вот контрабандисты попадались. Чем Вы занимаетесь?
– Я работаю. Сколько лет Вы служили?
– Пять. Где Вы работаете?
– В сфере искусства. Это предел? Или где–то служат больше или меньше?
– Служба везде длится пять лет. Но это солдаты, а офицерский состав это уже профессия. Тогда служба длится двадцать пять – тридцать лет.
– А Вы? Вы же офицер.
– Я начинал солдатом и офицерское звание заслужил в процессе службы. Но это не моя профессия, нет.
– Не буду спрашивать Вас о профессии, не дождетесь. – сказала я, немного помолчав. – Вы останетесь для меня бравым штабс–капитаном пограничных войск. Так интереснее.
Молодой человек смотрел мне в глаза, будто пытался запомнить мою внешность навсегда.
– Газета! Свежая газета! Сенсация в Королевском театре! – раздался вдалеке звонкий голос маленького разносчика.
   Я вздрогнула и отвела взгляд.
– Бли–и–ин, вдруг он притворяется, а в кармане держит экземпляр газеты с моим изображением. Имя то мое там написано. – подумала я в некотором смятении. – Мне пора. – сказала я вслух. – На… на работу. Не хочу опаздывать.
– Но… я увижу Вас еще раз? – молящий взгляд офицера заставлял биться мое сердце сильнее.
– Может быть. И если мы встретимся еще раз, обещаю назвать Вам свое имя.
– А если я Вас больше не увижу?
– Значит, я останусь для Вас воспоминанием, надеюсь, хорошим. Прощайте.
   Я поднялась со скамьи, озорно улыбнулась и мне вдруг захотелось подарить поцелуй такому привлекательному офицеру. Ждать, когда передумаю, я не стала и быстро коснулась поцелуем его щеки..
– На память. – шепнула я, отпрянула и быстро пошла по дорожке к выходу из парка.
– Интересно, найдет ли он меня? – думала я, продвигаясь к выходу из парка. – Такой красивый голос. Обязательно схожу с ним на свидание. Если, конечно, он меня найдет.
   В театр мне было не нужно, но я решила зайти и узнать с какими спектаклями мы едем на гастроли и куда. Я зашла через служебный вход и подошла к доске объявлений. Рядом со списком гастролирующих артистов был вывешен лист с названиями балетов. В репертуаре стояли «Орехощелк», «Маска» и «Любовь русалки». Я, как прима, была заявлена на главные партии во всех трех балетах. Мысленно кивнув, я отправилась домой.
– Ну, Арника, ну, сорняк на огороде моей карьеры! – думала я по дороге. – Неужели, являясь любовницей худрука, ты думаешь, что сможешь сместить меня? Наивная чукотская девочка! Да, я ни разу не участвовала в «Маске» и не танцевала русалку в «Любви». Но кто тебе сказал, что я не выучу эти партии?
   Придя домой, я сразу же зарылась в библиотеке. За прошедшее время богатая коллекция книг пополнилась биографиями известных танцоров, историями создания балетных постановок, их либретто и подробными разборами каждой картины каждого акта. Среди них у меня была и «Маска», и «Любовь русалки». Имея отличную память, запомнить порядок для меня огромного труда не составило.
   Гастроли прошли великолепно. Моей сопернице пришлось кусать локти от досады, но сделать она ничего не могла. Я ни с кем не конфликтовала, никого не подсиживала. Я просто работала и это окупалось.
   До начала нового сезона оставалось еще полтора месяца и мы решили навестить Боряну, которая настойчиво зазывала нас к себе в гости. Заказав билеты, мы сели в дирижабль и через чутки перед нами было теплое море. Похорошевшая и загоревшая подруга огорошила нас новостью о завтрашней свадьбе.
– Что ж ты раньше не сказала. – укоризненно произнес Мир. – Нам даже подарить тебе нечего.
– Вы для меня лучший подарок. – ответила она, поочереди всех целуя и обнимая.
   Достались поцелуи и мужу Вереи, без которого та наотрез отказалась улетать.
Но с подарком надо было что–то решать. Что мы могли придумать за одну ночь? Конечно, танец. С балетной обувью проблем не было. За много лет мы настолько привыкли везде ее брать, что даже теперь, на отдыхе, все повытаскивали из чемоданов балетки и пуанты. А потом весело смеялись над этой своей привычкой. С костюмами тоже проблем не было. У Глаши, Вереи и у меня нашлись легкие платья, которые были безжалостно укорочены. А ребята обошлись льняными брюками и белыми рубашками. И музыка у нас была хорошая. Свадьба проходила в театральной среде, поэтому оркестр был составлен из музыкантов из Боряниного театра.
   Танец получился славным. Все помнили его еще по ученичеству. Мы слегка переделали его под семерых вместо четырех пар. Но танцевали не только мы. Не забывайте, что Боряна выходила замуж за своего народника и его друзья исполнили веселую плясовую. В общем, настроение на свадьбе было под стать природе. Легкое, веселое и бесшабашное.
   Мой третий сезон в театре начался с балета «Маска». На гастролях я его уже танцевала, поэтому совершенно не волновалась за свою партию. Единственное, что меня беспокоило, это костюмы. Злобный взгляд Арники не оставлял меня в покое. Было подозрение, что она постарается испортить мои костюмы. И оказалась права. Несколько раз костюмеру пришлось буквально перед самым выходом на сцену зашивать на мне пачку и чинить головные украшения. Теперь к необходимым перед выступлениям вещам у меня добавились десяток иголок с разноцветными нитками, проволока, бусины и клей. А свое нижнее белье и обувь я давно перестала выпускать из виду. Но это было еще не все. Из «ссылки» вернулся принц. Я очень надеялась, что он забыл о моем существовании и за кулисами я его не увижу. И, слава Богу, он не приходил. Но в мою гримерку начали регулярно приносить цветы от его имени. Сначала в маленьких букетах, потом в больших, а потом и в корзинах. Сначала я их возвращала, потом плюнула и моя гримерка стала напоминать цветочный магазин. Домой я эти цветы принципиально не уносила, а записки из них выбрасывала, не читая.
– Да забери ты эти цветы домой. – говорил Добрыня, зайдя в очередной раз ко мне. – Сделай принцу приятное.
– То есть он меня чуть не изнасиловал, а я должна делать ему приятное? – возмущалась я. – Да он даже не нашел в себе силы лично извиниться! Вся страна страдала от его гордыни!
– Да пойми же, он принц.
– Говнюк он, а не принц.
   Друг махал на меня руками и выбегал из гримерки, надергав несколько цветков из букетов, переданных от принца. Не так давно у него появилась подруга и он усиленно за ней ухаживал. А потом наступил Новый год и череда «Орехощелков».
   На ежегодном представлении труппы королевской семье я стояла первой. А когда–то, первоклашкой, стояла вместе с друзьями в самом конце. Я очень волновалась. В этот раз вместе с королем и королевой должен прийти принц. Я не представляла, как выдержу его присутствие. Очень хотелось смыться, но было нельзя.
– Ваши королевские величества, ваше высочество, хочу представить вам нашу новую приму. – произнес директор театра. – Это Анасатия Кохара. Она очень молода, но очень талантлива.
   Я присела в реверансе.
– Здравствуйте, Анасатия. – сказал Светозар I. – Как Вам в новом статусе? Вы теперь на вершине карьеры.
– Благодарю Вас, ваше величество. Мне очень комфортно. Я много работаю и это приносит хороший результат.
– Богдан, ты ничего не хочешь сказать нашей приме? – спросила королева Купава.
– Я восхищен талантом столь яркой звезды на театральном небосводе. – ответил принц.
– Благодарю Вас, ваше высочество. – я снова присела в реверансе и прямо посмотрела в глаза Богдана. – Приятно слышать столь лестный отзыв из Ваших уст.
   Процессия сдвинулась с места и я, постепенно отступая, ушла в свою гримерку. И там, в ярости, разломала все корзины и растоптала все цветы.
– Сати, что с тобой? – Добрыня вошел в гримерку и уставился на меня, сидящую на полу среди разгрома.
– Помнишь, я рассказывала тебе про молодого офицера пограничных войск, с которым познакомилась в королевском парке? – я посмотрела на друга снизу вверх.
– Помню. – кивнул он. – Ты расшалилась и подарила ему поцелуй, но имен своих вы друг другу не раскрыли. И тебе он очень понравился. И что?
– А то, что этот офицер принц.
   Добрыня взял шаль со стула, накинул ее мне на плечи и сел рядом.
– Ну, подруга, ты влипла. – он обнял меня за плечи и я прижалась к нему щекой.
– Что же мне теперь делать?
– Не знаю. Не думаешь же ты, что он снова начнет приставать? – я пожала плечами. – Ну, не переживай сильно. Если что, ты можешь на меня положиться. Только скажи.
– Хорошо. – я отстранилась и поцеловала друга в щеку. – Спасибо за поддержку.
– Тогда переодевайся, а я пришлю уборщицу. Пусть уберет это цветочное безобразие. А потом я провожу тебя до дома.
   На следующий день у меня спектакля не было. На улице стояла ясная погода и в другой раз я пошла бы на каток. Но после вчерашнего у меня не было настроения куда–либо идти. Я села у камина, закуталась в плед и взяла в руки чашку горячего шоколада со взбитыми сливками, приготовленным моим шеф–поваром.
– Как же так произошло, – думала я, глядя на огонь. – что единственный мужчина, которому я готова отдать свое сердце, оказался тем подонком, который чуть не довел страну до катастрофы? Что со мной не так?
Ответа не было. И я так и просидела бы в кресле целый день, но тут пришли Драгомир и Велина.
   Я встала с кресла при их появлении и молча сделала реверанс, не выпуская из рук чашки и пледа. Потом также молча снова забралась в кресло. Гости слаженно вздохнули и подошли ко мне. Драгомир отобрал чашку, а Велина взяла мои руки в свои.
– Девочка моя, мы все знаем. – сочувственно сказала она. – Прости его. Он хороший мальчик. Служба на границе изменила его до неузнаваемости. Это совсем другой человек.
– Я не верю, что Ваш сын так сильно изменился. Невозможно черное сделать белым. В моем мире есть поговорка: горбатого могила исправить. Невозможно изменить характер. Нет, не верю.
– Поверь, можно. – сказал Драгомир. – Дай ему шанс. С дня возвращения Богдана в столицу твой образ, а потом и твое имя не сходят с его губ. Просто дай ему шанс. Мы же не под венец тебя запихиваем. – он сделал глоток из моей чашки. – Вкусно. Не поделишься рецептом? У нашего шефа так не получается.
– Эй, это мой шоколад. – шутливо возмутилась я. – Он самый лучший во всей столице. Если хотите, я попрошу Любомира зайти к вашему шефу.
– Ну, вот, дорогая, ты уже улыбаешься. – сказала Вилена. – Уважь нашу просьбу. Мы любим сына и к тебе сильно привязались за последние годы. Не отталкивай его заранее.
– Хорошо. – согласилась я. – Но не пока идут новогодние спектакли. И пусть он не присылает мне больше цветов. Вообще пусть ничего не присылает. И не приходит.
– Так как же он поймет, что ты согласилась с ним встретиться?
– Пусть приходит на спектакли с моим участием. Как только я буду готова, то посмотрю на него со сцены и кивну. Только на таких условиях я согласна.
– Хорошо. – Драгомир допил мой шоколад и поставил пустую чашку не столик. – Мы передадим ему твои слова. Больше он тебя не побеспокоит.
   Гости ушли, а я осталась медитировать на огонь.
   Со следующего дня поток цветов от принца прекратился. Я этому была рада, Арника злорадствовала.
– Ну, что, – шипела она мне. – не понравилась ты принцу. Разочаровала ты его. Смотри теперь, как бы не свалиться тебе с пьедестала. И тут уж я не упущу своего шанса.
– Арни, – вздыхала я. – ну как можно быть такой злобной? Ты ничего не знаешь и делаешь неправильные выводы.
– Так просвети меня.
– Зачем? Ты все равно останешься при своем мнении.
   Я пожимала плечами и уходила, а мне вслед неслись оскорбления и брызги слюны.
Принц честно приходил на каждый спектакль с моим участием. Я видела его из–за кулис входящим в королевскую ложу. На сцене же я старательно обходила его взглядом. Мне было сложно переубедить себя. Но, видя постоянство Богдана, я постепенно смягчалась. Так прошло два месяца.
   В начале марта заболела бабушка Лада. В последнее время она сильно сдала, перестала ухаживать за цветами и вообще редко выходила из своей комнаты. Внуки хотели забрать ее к себе, но она отказалась уезжать. Мы договорились, что я буду держать их в курсе бабушкиного здоровья и при малейшем ухудшении сообщу им об этом.
   В конце марта в театре показывали премьеру балета «Весна в горах». Это веселая, озорная постановка, которая как раз соответствовала заказу кабинета министров. После холодной зимы в стране царило уныние и было необходимо поднять жителям настроение. Мы искренна веселились на сцене, все было прекрасно, и даже Арника, поддавшись веселью, перестала меня донимать.
   Закончился первый акт, опустился занавес и я ушла переодеться и отдохнуть в свою гримерку. Там меня дожидалась Мара. Увидев ее, я сразу все поняла.
– Когда? – только и смогла выдохнуть я.
– Полчаса назад. – Мара подала мне запечатанный конверт.
– Она была одна?
– Нет, что Вы. Как только графине стало хуже, Иветта вызвала ее родных.
– Только меня там не было.
   Я тяжело опустилась на маленький диванчик и сгорбилась, теребя скорбное послание. Мне нельзя было плакать. На восстановление грима антракта не хватит.
– Мне остаться с Вами, госпожа? – Мара дотронулась до моей руки.
– Нет. Спасибо, милая, не надо. Если хочешь, посмотри спектакль и иди домой. Там твоя помощь будет нужнее.
   Мара вышла из гримерки и я осталась одна. Добрыни сегодня в театре не было, его состав танцевал на следующий день. Друг уверенно подбирался к статусу премьера и я была уверена, что это скоро произойдет. Но сейчас, когда он был мне очень нужен, его не было. Я пересела к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Сдержать слезы было неимоверно сложно. Ушел из жизни единственный родной мне человек.
– Как я буду без тебя жить, бабуля? – прошептала я, глядя в свои глаза. – Как мне без тебя жить?
   Я закрыла глаза и сделала несколько вдохов. Потом поправила макияж, переоделась и вышла на сцену.
   Транслировать радость в зал во втором акте было неимоверно сложно. Мне нельзя было притворяться. Я должна была не изображать радость, а искренне радоваться. А как сделать это, когда сердце от скорби разрывается на части? Но я справилась.
   Спектакль закончился, все вышли на поклон. Нас долго не отпускали и буквально завалили цветами. Не переставая улыбаться, я посмотрела на королевскую ложу и кивнула.
   Обнимая охапку цветов, я продолжала улыбаться, никто не должен был увидеть моего горя. И только зайдя в гримерку, поставив в воду цветы и закрыв дверь, я смогла дать волю чувствам. Дойдя до диванчика, я села на него, согнулась к коленям, закрыла ладонями лицо и зарыдала. Я не слышала и не видела ничего. У меня болели мышцы от напряжения, болело лицо от улыбки, болело сердце от горя. Весь мой мир сузился до ладоней, закрывающих лицо. И тут кто–то дотронулся до моей склоненной головы. Я подняла взгляд и сквозь слезы и потекший грим увидела принца. Мне бы тут смутиться от своего ужасного вида, но сил на это не осталось. Принц молча протянул мне носовой платок, который я тут же испачкала.
– Что случилось? – спросил Богдан.
   Я пошарила глазами по диванчику и выудила из угла помятый конверт, который принесла Мара. Принц сел около меня и раскрыл письмо.
– Кто это, графиня Киру?
– Моя бабушка.
   Не в силах сдерживаться, я опять заплакала. Платок превратился в грязную тряпочку с разноцветными разводами.
– Так Вы графиня?
– Нет. – я попыталась взять себя в руки. – Она мне не родная. Но последние пять с половиной лет мы жили вместе и никого ближе у меня здесь нет.
– А как же Ваши родители?
– Я поселенка. Мои родители остались в другом мире.
– Это печально. Я сочувствую Вашему горю. Жаль, что мы встретились в такой момент.
– Простите. – я прерывисто вздохнула. – Да, жаль. Но мне сейчас не до флирта. Давайте перенесем нашу встречу на другой раз. Платок я постираю и верну.
– Нет. Если Вы не против, я заберу его таким, испачканным.
   Принц вытащил у меня из рук грязный платок, аккуратно свернул и убрал в карман.
– Вот, пачкайте новый. – он протянул мне чистый платок. – Так будет лучше.
– Спасибо.
   Мы замолчали.
– Вам, наверное, домой надо. – сказал Богдан. – Я позову Вашу помощницу из коридора и подожду Вас там. А потом провожу до дома. Вам сейчас лучше одной не оставаться.
– Хорошо. Только в коридоре ждать не надо. Не хочу сплетен. Подождите меня здесь, а я переоденусь за ширмой.
   Я сняла остатки грима и ушла за ширму.
– Что же это такое! – шепотом возмущалась моя помощница, помогая снять костюм и переодеться. – Стоило отойти на минутку, как у двери появились два бугая и не пропустили меня к Вам. А теперь еще и принц оказался в Вашей гримерной. Он ничего Вам не сделал? У Вас следы слез на лице.
– Он мне ничего не сделал. – тоже шепотом ответила я. – Все в порядке.
– Нет, не все. Вы плакали.
– Причина не в принце. Бабушка Лада умерла.
– Господи ты, Боже мой! Деточка моя! – помощница обняла меня. – Я так сочувствую Вам. Когда это произошло?
– Два часа назад.
– И Вы в это время танцевали и смеялись на сцене? Бедненькая моя! Ну ничего, ничего. Все пройдет. Это надо просто пережить. Мы все теряем своих близких. Ничего с этим не поделаешь.
   Помощница пригладила мне волосы и я вышла из–за ширмы.
– Вы готовы. – сказал принц. – Пойдемте.
– Да, пойдемте.
– Я провожу госпожу Анасатию до дома. – сказал Богдан моей помощнице, помогая надеть мне пальто. – Не волнуйтесь, я ничем не оскорблю ее.
   Помощница молча сделала реверанс.
   По дороге до дома мы не разговаривали. Я была благодарна принцу. О чем сейчас говорить с ним я не знала. Когда мы подошли, Богдан явно узнал здание, но, опять же, никак это не прокомментировал. Он молча поцеловал мне руку и стоял у порога, пока я не закрыла за собой входную дверь.
   На следующий день утром я зашла в театр и попросила художественного руководителя труппы найти мне замену на следующий спектакль, чтобы я могла спокойно похоронить бабушку. Худрук мою просьбу удовлетворил.
   В день похорон у фамильного склепа Киру собралась большая толпа людей. Родных у бабушки Лады было много. Не все меня любили, но выяснять отношения на кладбище никто не стал. Тесно общалась я лишь с несколькими внуками и правнуками. На следующий день было оглашение завещания. Все свое имущество, кроме того, что находилось в моем доме, графиня завещала семье. Оставшимся я могла распоряжаться по собственному усмотрению. Всех это вполне устроило. После того, как все расписались в копиях завещания, я пригласила родственников, тех, с которыми общалась, к себе домой и предложила забрать из ее комнаты все, что им захочется взять на память. Себе я оставила только две вещи: необыкновенно красивый голубой жемчуг и картину, на которой были изображены бабушка Лада и я в новых платьях от Орислава Бунси.
   Шло время, боль от потери единственного родного мне человека постепенно притуплялась. Принц вел себя на удивление деликатно. И мы стали хорошими друзьями. Изредка Богдан заходил ко мне в гримерку и мы болтали. Он рассказывал, что король все чаще стал перекладывать на его плечи управление государством и улаживание всевозможных проблем, требующим непосредственное присутствие короны. Из этих поездок принц привозил мне небольшие сувениры. Это мог быть букетик редких горных цветов, маленькая фарфоровая фигурка, красивый шарф или корзина экзотических фруктов. Внимание Богдана было ненавязчивым. Так прошло три года и принц начал готовиться к коронации. А я в него влюбилась. Но говорить о своих чувствах не спешила. Не могла же я первой признаться принцу в любви. А вдруг он меня не любит? Позориться мне совсем не хотелось. А если он меня любит, что тогда делать? Бросать работу я точно не собиралась.
– Хочешь, я сам спрошу его? – предложил Добрыня, когда мы с друзьями отмечали его премьерство. – Узн;ю, как он к тебе относится, а потом передам.
– Нет, не ст;ит. – ответила я, подумав. Предложение друга было очень заманчивым. – Пусть все остается, как есть.
– Ну, а вдруг он тебя любит и сделает предложение? – спросила Верея.
– Не говори ерунды. Чтобы принц женился на простой артистке? Такого не бывает. А любовницей я не буду.
– Ну, во–первых, ты не простая артистка, ты прима. К тому же пока еще сильнейшая фея. А на такой и королю жениться не зазорно.
– Это все слова. Действий то от Богдана я никаких не вижу.
– И ты будешь скрывать свои чувства? – спросила Глаша.
– А что мне еще остается делать? Не биться же в истерике.
   Наступил день коронации принца и передачи ему власти от короля Светозара I. По этому поводу в придворном театре был показан новый балет «Семейные ценности», в главных ролях герцогиня Верея Зорева и граф Златан Адфич. Перед началом я зашла за кулисы, чтобы поздравить друзей с премьерой. Там то меня и отловил король Богдан V.
– Богдан, ты с ума сошел? – сказала я ему, когда мы спрятались за кучей декораций. – Не успел вступить на престол, а уже сбегаешь.
– Ах, Сати, если бы ты знала, как я не хотел этого. Отец мог еще почти год править. Но он решил передать мне трон сразу после моего дня рождения.
– Неужели тебя не прельщает абсолютная власть?
– Это не власть, а бремя и ответственность. Сати, ты сядешь со мной в ложе на спектакле?
– Конечно, нет. Что люди подумают?
– Что я влюбился. – король опустился на одно колено и взял мои руки в свои. – Сати, дорогая, я люблю тебя. Я прошу тебя стать моей женой. Я знаю, что давным–давно поступил с тобой ужасно, но клянусь, все это в прошлом. Ты красивая, умная, талантливая, самоотверженная, сентиментальная, веселая. Я люблю тебя всем сердцем.
   О, как это было приятно слышать! Принц, теперь король, меня любит. И я ответила на его чувства.
– Встань, пожалуйста. – сказала я. – Мне очень приятно все это от тебя слышать. И я тоже люблю тебя. Люблю давно, но думала, что это без взаимности. Ты замечательный человек, ты будешь хорошим королем и я с радостью отдаю тебе свое сердце.
– А руку?
– Руку нет. Но могу подарить поцелуй.
   Богдан незамедлительно воспользовался предложением.
– Это было прекрасно. – прошептала я, пытаясь отдышаться. – Наш второй поцелуй.
– И их будет еще много. Сати, любимая, выходи за меня.
– Давай поговорим об этом позже. Тебе в ложу пора.
– А ты?
– А я пойду на свое место. И не спорь. – я накрыла пальцами губы короля. – Так будет правильно. Иди.
   Через несколько дней король пробрался ко мне в гримерку и потребовал объяснений. Его настойчивости можно было только позавидовать. Пришлось объясняться.
– Богдан, милый, я не могу выйти за тебя замуж. Не потому что не хочу. Хочу, конечно. Но я связана контрактом. После окончания академии я обязана отработать в театре тринадцать лет. Только после этого я могу уйти. Да и не хочу я уходить. Мне нравится моя работа. А быть одновременно и королевой, и примой не получится.
– Но Верея же замужем и продолжает работать.
– А ей выйти замуж король и не предлагал. И, несмотря на титул, ей тоже придется отработать тринадцать лет. А в общей сложности даже больше. Она же прерывалась на время ухода за детьми. Она сможет уволиться только через восемь лет. Мне же осталось пять.
– А если прервать контракт?
– Придется заплатить большую неустойку.
– Увольняйся, корона все оплатит.
– Нет. Не надо за меня платить. Я сама в состоянии это сделать. Но пойми меня, я не хочу увольняться. Я фея. И мне это нравится.
– И что же мне делать?
– Управлять страной, отдыхать, ходить на рыбалку, ездить на охоту, путешествовать, устраивать балы и приемы.
– И ждать пять лет?
– И ждать пять лет. По другому никак.
– Хорошо, я буду ждать тебя. Но с одним условием.
– Любовницей не стану. Мне дорога моя репутация.
– Я это и не собирался предлагать. А условие такое. Через четыре года ты примешь от меня помолвочное кольцо. И на следующий день после закрытия контракта станешь моей женой и королевой.
– Ты уверен, что выдержишь пять лет?
– Поверь мне, у меня столько обязанностей, что пять лет пролетят, как пять минут. А уж пять минут я выдержу.
   Последовавшие за этим разговором года до закрытия контракта оказались для меня тяжелыми. Каждую свободную минуту король находился около меня. Любовниками мы не стали, я твердо держалась за свои принципы. Но никто не запрещал ему меня целовать до головокружения и слабости в ногах. Моя решимость доработать контракт до конца таяла. Но я держалась из последних сил. Наконец прошли четыре года. Счастливый и довольный Богдан надел мне на палец кольцо и я официально стала невестой короля. Через год мы поженились и я наяву увидела то, что мне приснилось давным–давно, когда я еще училась в академии фей.

                Эпилог.

– И жили вы долго и счастливо. – восторженно сказала Акулина.
– Да. – вдовствующая королева поцеловала кудрявую макушку правнучки. – Мы жили очень счастливо.
– А что сделал дедушка с твоим платком? – спросил Светозар.
– А ты посмотри внимательно по сторонам.
   Маленький принц вскочил с кровати и занялся изучением бабушкиной спальни. Все осмотрев, он с довольным видом снова забрался под одеяло.
– Ну что, нашел? – спросила Анасатия.
– Да. Твой платок дедушка вставил в раму и повесил около умывального столика. А портрет графини Киру и тебя в молодости висит между окон над твоим рабочим столом.
– Молодец, котик мой. – похвалила бабушка правнука.
– А я думала, что это какая–то абстрактная картина. – сказала Анисия.
– Бабушка, расскажи, что стало с другими. – попросил Светозар.
– Да, да, расскажи. – поддержали брата близняшки.
– Про кого вы хотите узнать?
– Что стало с твоими друзьями? – спросила Акулина.
– И с Ориславом Бунси. – добавила Анисия.
– Глаша вышла замуж за Мира еще до окончания контракта. У них родилось трое детей. Злат дождался взросления своей маленькой невесты и, как только ей исполнилось восемнадцать лет, они поженились. К этому времени Злат уде закрыл контракт и вошел в кабинет министров. Стал курировать сферу искусства. Его молодая жена нашла себя в материнстве и родила Злату десять детей. Свет закрыл контракт и пошел на курсы краснодеревщиков. Как и в танцах, он и там достиг больших успехов. Изделия, украшенные его резьбой, до сих пор высоко ценятся по всему миру. Он так и не женился, но усыновил двух мальчиков, которые, в последствии, продолжили его дело, стали краснодеревщиками. У Орислава родилась дочь. Она тоже пошла по стопам отца. Так что ателье Бунси больше нет. Теперь это модный дом Добраны Норбу. А Добрыня стал ректором академии фей, сменив на этом посту Бореслава Мочека. Он женился, но не на той девушке, за которой ухаживал в театре, а на другой. У него родилось двое сыновей–близнецов. Один стал классическим танцором, а второй оперным певцом. Что вам еще рассказать?
– Сказку, сказку. Расскажи сказку. – хором заговорили правнуки.
– Ну, слушайте. Давным–давно, в одной замечательной стране жили–были…
   Вдруг дверь в спальню королевы–матери открылась и на пороге появились двое: молодой человек и девушка.
– Ах, вот вы где, негодники! – воскликнула девушка. – Мы их по всему дворцу ищем, а они здесь прячутся. – дети пискнули и скрылись под одеялом. – А ну, быстро вылезайте!
– Но у меня здесь никого нет. – хитро прищурившись, сказала королева и заглянула под одеяло. – Только один котик и две кошечки.
– Мяу, мяу! – раздалось из–под одеяла.
– Ну все, дорогая, нет у нас больше детей. – грустно сказал молодой человек и прислонился к косяку двери. – Что же нам теперь делать?
– Даже не знаю. – все также возмущенно произнесла девушка, но глаза ее смеялись. – Раз произошел такой феномен и у двоих людей родились животные, придется их отловить и отдать ученым. На опыты.
   Копошащееся одеяло затихло и из–под него высунулась голова мальчика.
– А может не надо нас на опыты? – осторожно спросил он. – Мы же котята понарошку.
– О, смотрите ка, – принц Мирослав отошел от двери и присел на бабушкину кровать. – волшебное превращение. А вы точно не котята?
– Точно, точно. – раздался девчачий голос.
– А кто же вы?
– Мы дети. – Анисия высунула голову наружу.
– Да, папа, ты что, забыл? – рядом с кудрявой головкой Анисии показалась ее точная копия. – Я Акулина, а это Анисия. А это ваш сын Светозар.
– Ну, надо же, дети. – притворно удивилась девушка. – Откуда же вы взялись?
– Ну, ма–а–а–ам. – протянул мальчик. – Вы смеетесь над нами.
– Ну конечно смеемся, маленькие. – принцесса Вилена встала за спиной мужа. – Пойдемте. Время позднее, всем пора спать.
   Со вздохом сожаления дети выбрались из кровати и подошли к родителям.
– Надевайте тапочки и пошли. – сказал Мирослав.
– А мы босиком. – со вздохом сказала Акулина.
– И как же вы пойдете в свои комнаты?
– На ручках? – полуутвердительно спросила Анисия.
– Вас же трое.
– Я сам пойду. – сказал Светозар. – Ваше величество, можно воспользоваться Вашими тапочками?
   Мальчик с достоинством поклонился лежащей королеве.
– Будьте так любезны, ваше высочество. – не менее торжественно ответила королева. – А теперь идите сюда, я вас всех поцелую.
   Все поочереди стали подходить к изголовью кровати.
– Спокойной ночи, бабушка. – говорили они.
– Спокойной ночи. – отвечала она каждому. – Спи сладко.
   Принц Мирослав взял на руки одну из дочерей, а вторая забралась на спину к маме. Светозар гордо шел в бабушкиных сиреневых тапочках с большими помпонами. У двери внук обернулся и послал бабушке воздушный поцелуй.
– Спокойной ночи. – шепнул он и закрыл за собой дверь.
   Вдовствующая королева–мать смотрела на закрывшуюся за внуками дверь, пока их шаги не затихли в конце коридора. Потом она погасила лампу и закрыла глаза. Дворец погрузился в сонную тишину.


Москва
Август, 2021