Ковбой и юстициальная ювенция

  Ковбой и «юстициальная ювенция" ...
На уроке толерантности присутствовали гости из "юстициальной ювенции": чернокожая "тетенька" с золотыми зубами и белый "дяденька-подкаблучник". Они прочитали детям лекцию об их правах и обязанностях родителей. (Вернее сказать, читала "тетенька", а "дяденька" только поддакивал и одобрительно кивал.)
- Что самое ценное в нашем Лучшем Государстве Мира? Это - дети! Это - вы! И нет ничего важнее ваших прав и желаний. – говорила "тетенька".
- Да-да, да-да, нет ничего важнее. – как попугай, повторял "дяденька".
- И любые желания,  и мечты ребенка, будь-то яхта, звездолет, смена пола, интимные отношения или кровавые жертвоприношения должны родителями уважаться и исполняться!
- Да-да, обязаны исполняться! – вставлял услужливый "дяденька".
- Рот закрыл... – сквозь зубы процедила « тетенька».
Высоченный статный напарник стушевался и притих, а она продолжила.
- Дети! Вам выпало великое счастье – родиться и жить в Лучшем Государстве Мира! Ибо Лучшее Государство Мира  - лучший друг детей. И если ваши родители по какой-то надуманной причине не исполняют детских желаний - иметь яхту, гоночный болид или соседского мальчика, если они препятствуют вам самореализоваться, сменив пол, государство, то мы, в лице - "юстициальной ювенции", всегда придем вам на помощь, заставив их дорого заплатить за свое мракобесие, отсталость и жадность и удовлетворить все ваши запросы.
Одобрительный ропот прокатился по классу...
- Вот теперь папаша от меня не отделается... – повернувшись к Ковбою, довольно произнес  Барак.  – Купит мне "Феррари", как миленький. И вертолет, чтобы в школу летать, и катер военный настоящий купит!
Посерев от страха, сидящий на стуле в углу мистер Вашингтон  грыз ногти на обеих руках.
- А я хочу пони настоящего и бассейн возле дома. – сказал Ковбой.
- Так стребуй с предков! Что им, сложно что ли? Пусть раскошелятся! Тоже мне желания: пони и бассейн.
- Но бывают случаи, даже в нашем Лучшем Государстве Мира, когда маленькие граждане рождаются в семьях, которые не в состоянии исполнить детские мечты. – продолжала рассказывать добрая "тетенька". – В семьях неудачников, нищебродов, бездельников и дураков. И это, дорогие мои, вопиющая несправедливость. Где-то два умных, талантливых, добрых, любящих и богатых толерантных гражданина плачут и молятся, мечтая завести ребенка, а он рождается у какой-нибудь посудомойки из белого отребья! Если есть Бог на свете, то он расист, садист, гомофоб, женоненавистник и мракобес! Но наше дорогое правительство решило исправить допущенные им огрехи, для чего и создало нас – "юстициальную ювенцию". Всех детей, чьи родители в силу своей лени, глупости и нерадивости не могут обеспечить счастливое детство, мы будем разлучать с такими родителями и отдавать на воспитание в современные толерантные семьи с нормальным достатком. А вообще, моя бы воля, я бы всех неудачников и неудачниц кастрировала бы и вешала на столбах: пусть хорошенько подумают, прежде чем делать детей! На прощанье гости раздали ученикам визитки с номерами телефонов, на которые можно было позвонить в случае нарушения детских прав родителями своими или соседскими, а женщина предложила им прямо сейчас загадать какое-нибудь желание для всего класса, и она, как добрая фея, его тотчас исполнит.
- Не хотим учиться! – завопил сын классного наставника и директора по совместительству. – Школа - отстой! Лучше дома в компьютере играться!
Весь класс дикими воплями проявил с Бараком солидарность.
- На сегодня занятия окончены, все могут могу идти куда захотят. – ласково произнесла дама, сверкая золотозубой улыбкой.
Домой Ковбой возвращался в приподнятом настроении.
 – Вот удивятся Салли и Джон, когда я сообщу им, что узнал. – думал он. – Теперь-то они мигом купят пони.
Перед  трейлером,  в старом тазу, забытом Салли, скопилась дождевая вода и завелись лягушки. – Бассейн тоже потребую. – решил Ковбой, заглянув в таз.
Салли и Джон тоже находились в хорошем расположении духа. В трейлере  было даже не очень-то и грязно. Судя по швабре, стоящей в углу, в нем проводилась уборка. На столе, в старой банке из-под пива красовался букет полевых флоксов. Рядом стояла огромная пицца с овощами, сыром и ветчиной, бутылка  хереса и пепси. Предки играли в карты, непонятно, что - за игра, но Салли сидела в юбке и лифчике.
- О, Ковбой! – удивился Джон. – Ты чего так рано? Опять какой-нибудь псих школу заминировал? Ну, налетай тогда! Сегодня -  "ничтяки" на обед ("ничтяками" в семье Выпивох называли все, кроме гамбургеров из "тошниловки" и лапши «Анаком».). -  Хереса тебе не дадим,  не проси, но пиццу с колой, пожалуйста!
Ковбой хотел уже сесть за стол и накинуться на еще горячую, вкусно пахнущую еду, но вспомнив урок  толерантности, скривил кислую мину и отвернулся.
- Ешьте сами свою вонючую пиццу. – пафосно произнес  он.
Джон закашлялся, поперхнувшись глотком вина.
- Ты что, Ковбой? – воскликнула Салли. - Пицца  - не вонючая! Джуди испекла... Джон на ферме забор починил ее папаше. Старик ему денег дал и бутылку хереса, а Джуди пиццей угостила. Вот Джон тебе сегодня и ботинки купил, и куртку новую, а мог бы неделю квасить на эти деньги!
- Носите сами свои вонючие ботинки и куртку. – ответил Ковбой.
- А Вам, Ваше Величество, изволите мантию из  горностаев подать? – спросил Джон. – Вы на обед лобстеров с фуагра желаете? Или сыра французского с  плесенью хотите? А может быть, осетровой икры?!
- Я торт желаю из ресторана, а не пиццу эту! А еще вы бассейн во дворе построить должны и пони настоящего купить!
- Пойди в тазике с жабами поплещись. Самый, что ни есть, для тебя бассейн и компания подходящая... – предложил Джон, а Салли залилась смехом.
- А насчет пони, так, пожалуйста.... – Отец взял стоящую рядом веревочную швабру, надел на ее древко старый, каши просящий сапог, и мокнув палец в кетчуп, нарисовал на нем круглые красные глаза. – И-и-го-го! И-и-го-го! Я милый маленький пони! И-и-го-го! Давай с тобой дружить, Ковбой! – произнес Джон дурацким голосом.... Салли же  хохотала, схватившись за живот.
- Нищеброды несчастные, лузеры! – завопил обидевшийся мальчик. – Почему я не родился у богатых и успешных людей?!
- Да потому,  что богатые и успешные люди не едят протухшие гамбургеры из придорожной "тошниловка"! – разозлился Джон. – Не нравится куртка – надень мешок из-под  удобрений! Не хочешь пиццы – иди амброзию в огороде пожуй!
- Вы еще пожалеете об этом! – заревел Ковбой, выскакивая за дверь, распахнутую мощным ударом его коровьей головы. – Вас заставят соблюдать права ребенка!
- Какая муха его укусила? – остыв, удивился Джон.
Добежав до телефона,  Ковбой снял трубку и набрал заветный номер.
- Алло! – прозвучал вдруг знакомый женский голос.
- Алло! Здравствуйте, миссис! Это - Ковбой. Вы были сегодня у нас в школе…
- Здравствуй, малыш. Я помню тебя. Я думала о тебе. Я ждала твоего звонка. Какое горе беспокоит тебя? Скажи мне...
- Мои родители - лохи и лузеры! Я хочу себе другую семью... С бассейном во дворе и конюшней, и чтобы у меня был свой, настоящий пони!
- Я услышала тебя, Ковбой. – ответила «добрая фея» на  том конце провода. - Ты достоин лучших родителей, чем Выпивохи... Родителей умных, добрых, талантливых, толерантных и богатых. У меня есть на примете пара, просто жаждущая приютить тебя в свою семью. Оставайся там, где ты есть, за тобой приедут.
Целый час Ковбой ходил - пинал "поганки" вокруг придорожного телефона-автомата. Он собирался уже еще раз позвонить тетеньке из «юстициальной ювенции», но в этот миг на дороге появилась полицейская машина, на которой за ним приехал напарник «доброй феи». Бледный, как мел, шериф сидел за рулем. Малыша отвезли в городское отделение полиции, где уже находилось множество детей из его школы, среди которых были Барак и сын самого шерифа. Дети веселились, ведь им дали вволю сладостей, разрешили играть на компьютерах и вообще, творить в полицейском участке все, что вздумается, пока их не заберут.
Ковбоя забрали первым. Утром  к полиции подкатил роскошный розовый "мерседес". Сердце Ковбоя радостно забилось. – Вот это - тачка! – подумал он. Ковбой уже знал, что из-за того, что в Лучшем Государстве Мира - лучшие в мире машины, все богачи ездят на немецких. Дверца машины отворилась и наружу вышел высокий, с аккуратной бородкой блондин в представительном белом костюме. Пожав руки людям из "юстиниальной ювенции" и о чем-то коротко с ними переговорив, мужчина обернулся к Ковбою. Оставшиеся дети с завистью глядели через  окно участка...
- Здравствуй, Ковбой. – произнес гость, добродушно улыбаясь и распахивая заднюю дверь "мерседеса". – Добро пожаловать в нашу семью!
- Ух, ты! – воскликнул Ковбой, запрыгнув в машину и плюхнувшись в удобное кожаное сидение.
- Здравствуй, малыш. – нежно проворковал второй мужчина, сидевший в машине за рулем. Невысокий, толстенький, с  ухоженными каштановыми кудрями, пушистыми усиками над пухлым розовым ртом и глазами нубийской козы, он был одет в яркую гавайскую рубашку и розовые шорты. –  Мы  - твои новые родители.
Элегантный блондин сел рядом с шофером и поцеловал его в пухлые губы. Машина плавно и тихо тронулась.
- А кто из вас мой папа? – поинтересовался Ковбой.
- Ну, мы оба - твои папы. – ответил водитель.
- Странно... - подумал Ковбой. – Разве может быть два папы?
- А когда я увижу маму? – спросил он снова.
- Знаешь, малыш, мама — это так не современно, не толерантно, не модно. Многие семьи сейчас прекрасно живут и без мам. Зачем тебе мама, когда есть большой дом и куча игрушек? Уж, по-моему, дом с бассейном, автомобиль и личный пони лучше какой-то там «мамы».... – недовольно проворчал "усатый".
- О! У меня будет личный пони?! – обрадовался Ковбой.
- Да! А еще личная комната в доме, полная игрушек. – ласково ответил бородатый.
- А как мне к вам обращаться? – спросил Ковбой.
- Зови меня папа Биба... – проворковал шофер.
- А меня - папа Баба. – вторил ему приятель.
- Биба и Боба – два, должно быть, очень странных папы. – подумал Ковбой.
"Мерседес" подъехал к роскошному особняку. Окруженный лабиринтом из розовых кустов, дом стоял один посреди живописной поляны. Высокий блондин вышел первым, чтобы открыть дверь и помочь выбраться наружу маленькому жирному другу.
- Ну, и ты выходи... – бросил он приемному сыну.
Ковбой выпрыгнул на дорожку, посыпанную толченым розовым известняком. Радостно виляя облезлым  хвостом,  на встречу прибывшим  бежала лохмато-лысая  "колбаса" на коротких кривых лапках... Собака редкой и дорогой породы Американский Бордельтерьер. Крашеная шкура пса переливалась всеми цветами радуги. Яркие бантики венчали пучки редкой шерсти. Схватив питомца на руки, новоявленные отцы принялись целовать его и в морду, и в пузо и даже под хвост.
- Ой, ты наш - Пи-пи, наш - Пи-пи, наш - Пипишечка, наш - Сюсюля, наш - Тютю, наша - сладкая собасиська! – засюсюкали они, облизывая пса.
- И не страшатся же глистов подцепить... – подумал Ковбой. - А где же мой пони?
- Пони будет с минуты на минуту. – ответил "толстяк". – А ты пока можешь осмотреть свою комнату и поиграть с игрушками.
- Пойдем, я провожу тебя, малыш. – проворковал "блондин". Нежно взяв приемного сына за руку, он провел его по лабиринту из розовых кустов к порогу большого, голубого дома.
- Черта с два дорогу найду, если захочу удрать. – стукнуло вдруг в "коровью" голову Ковбоя.
Детская комната оказалась большой и светлой, но на детскую, совсем не похожей. Конечно, она была не сравнима с углом в трейлере. Даже весь автодом поместился бы в этой комнате! Но зачем здесь столько всякого хлама? Какие-то скамьи из спортзала, огромная водяная кровать человек на десять, вместо люстры с потолка свисали веревочные качели без сидения, но обшитые цветным искусственным мехом, а в огромном окне красовался витраж... На нем был изображен летающий юноша с стрекозьими крылышками, целующийся с бородатеньким пареньком-"сатиром". Игрушек было полно, но ни детской железной дороги, ни машинок, ни кукол, ни солдатиков, ни плюшевых мишек и других зверят, а также самолетов, роботов, динозавров, и в помине не было! Ничего, кроме каких-то не понятных, округло-вытянутых предметов, различавшихся по цвету, длине и толщине, но в тоже время очень похожих друг на друга.
- Ого, сколько здесь этих штук... – подумал Ковбой.
 Странными игрушками были уставлены все полки в книжном шкафу, обвешаны стены и даже в корзине для гольфа, вместо клюшек, торчали длинные резиновые дубины. 
- Что-то не нравится мне в этой комнате. – вытащив здоровенную черную пупырчатую  штуковину из корзины, Ковбой недоуменно вертел ее в руках. – И как этим играться?
 Он понюхал игрушку и скривился.
 – Они унитаз  этим прочищают, что ли? – возмутился малыш.
Появление приемных родителей прервало его мысли, ибо было крайне необычным. Биба пришел в одной лишь коротенькой прозрачной женской ночной рубашке голубого цвета. А Боба и того причудливей: его худощавое тело перекрещивали кожаные, шипастые ремни, на руке красовалась повязка со свастикой, на голове - эсесовская фуражка с черепом, один глаз закрывала пиратская повязка, а на месте трусов была то ли варежка, то ли маска Микки-Мауса на тоненьких шнурках.
- Ну что, наш сладенький, пришло время поиграть! Ты, я вижу, уже выбрал себе игрушку. – ехидно произнес "фашист".
- Во что это мы будем играть? – напрягся Ковбой...
- В маленького милого пони... – слащаво прочирикал "жирдяй" в пеньюаре.
Оба приемные папаши как-то гадко захихикали. В коридоре послышались тяжкие шаги и сиплое дыхание. Заполнив весь проход своим гигантским телом, в комнату вошел двухметровый жирный "урод" в грязном  костюме радужного единорога и с лицом маньяка из фильма "Пятница тринадцатое"... Обливаясь потом, будто бежав  в этой одежде по жаре из другого штата, новый гость вонял, как скунс, сдохший от поноса неделю назад.
- Иди ко мне, мой маленький. – страшно выпучивая глаза, прохрипел «зловонный единорог». – Я - твой маленький пони. Я хочу с тобой дружить. Мы  чу...удно с тобой порезвимся. Я  чу...удно тебя покатаю...
 Грязные, потные руки потянулись к малышу. Биба и Боба продолжали гнусно смеяться. Смекнув, что сейчас с ним начнут делать что-то нехорошее, Ковбой бросился бежать. Вход загораживала жирная, вонючая «туша». Можно было проскочить у «единорога» между ног, но «Джексон» понял этот маневр. Нагнувшись и растопырив руки, он приготовился схватить малыша. Однако Ковбой был не так-то уж и прост. Пойманный один раз таким образом и после  чего битый, малыш в последний момент резко подпрыгнул, и взлетев над хлопнувшими руками гиганта, боднул его в лоб.
Бабах! Поверженный «Голиаф» крякнул и грузно шлепнулся на задницу, ошалело вращая глазами. Весь дом будто подпрыгнул от его падения. Ковбой, отброшенный столкновением метра на два назад, был пойман Бобой прямо на лету.
- Ах, вот ты - какой! – злобно скалясь, зашипел «фашист». – Ты пожалеешь об этом, скотина - неблагодарная! Ты дорого заплатишь! Заплатишь и покаешься!
Руки Ковбоя были свободны и продолжали сжимать резиновый предмет. Не колеблясь, малыш от души приложился им по физиономии Бобы.
- Ай–ай! – словно реющим над морем бакланом, заголосил «фашист». Бросив свою жертву, он пафосно схватился за лицо, на котором начал проступать пупырчатый след. – Мое лицо! Мое лицо! Мое прекрасное лицо! – причитал "толерантный эсэсовец".
- Что ты наделал, жестокий мальчишка?! – истерично завопил Биба.
- Не доволен - по лицу,  получай, гад, по яйцу. – произнес Ковбой, треснув своим оружием по ухмыляющейся морде "Микки-Мауса".
Крики раненой птицы захлебнулись визгом  резаной свиньи. Будто пулей сраженный, рухнул «фашист» и забился на толстом, ворсистом ковре. Перепуганный жуткими воплями, Биба "проворным хомячиком" юркнул под кровать, но застрял своим жирным пузом. Подскочив к нему, Ковбой размахнулся и изо всех сил саданул пупырчатой палкой по торчащей из-под кровати голой заднице застрявшего.
- Ау-ау-ай-вай-вау! – словно "течной сукой на цепи",  взвыл усатый.
Его жирная задница затряслась «силиконовым желе».
- Вот тебе, мерзавец! Вот тебе, подлец! – приговаривал Ковбой, нанося удар за ударом. – Получай по заднице! Получай по заднице!
Биба выл, скулил, извивался как червяк и дрыгал ногами, но не мог ни влезть под кровать целиком, ни избавиться от порки.
- Ай-вай, больно! Ай-вай, не бейте! Ай-вай, мама!
- Ах, ты уже и маму вспомнил гад?! А кто говорил, что мама — это не современно, кто говорил, что это не толерантно и не модно?! Кто говорил, говорил, что дом с бассейном и машиной лучше мамы!? Вот тебе ,  за маму!
- Ай-вай-вай-вай-вай!
- А теперь - за папу!
- Ай –вай-вай-вай-вай!
- Будешь еще похищать детей?! Будешь! Будешь!
- Ай, не буду! Ай, простите меня! – рыдал одетый в пеньюар мужчина, обливаясь слезами. – Никогда больше не свяжусь с детьми! "Семью милями" буду обходить каждого ребенка!
«Эсэсовец» перестал агонизировать, ожил и стал тихо скулить в углу. "Поверженный Голиаф" угрюмо потирал огромную шишку на лбу.
- Надо уносить ноги, пока они не пришли в себя. – решил Ковбой.
 Он вскочил на водяную кровать, а потом с нее, как с батута, на меховые качели, где раскачался, что есть сил, и выставив вперед свой твердый лоб, словно снаряд с баллисты, пробил витраж  и  вылетел во двор.
- Пока, "извращенцы"! – крикнул "малыш" на прощание.
На дорожке сада, злобно оскалив пасть, беглеца поджидал «бойцовский»  Бордельтерьер.
- Что же делать? – подумал малыш и вмиг найдя решение, сунул собаке под  нос  боевой,  резиновый огурец. – Хочешь палку?
При виде любимой игрушки собака завиляла  хвостом, вывалив слюнявый язык.
- Лови,  апорт! – крикнул Ковбой, швырнув предмет через  стену "лабиринта". Прыгнув следом, Пи-пи влетел в открытую кабинку биотуалета, зачем-то запрятанную средь розовых кустов.  Раздался плеск и короткое тявканье.
- Путь открыт, но куда же бежать?
Откуда-то снаружи донесся рев горна, трубящего гимн конфедератов. Перепрыгивая через колючие заборы, Ковбой помчался на звук. На холме, неподалеку, одинокий всадник спрятал трубу и обнажил саблю. В сером прадедушкином мундире, до неприличия тесном в груди, тетка Джуди готовилась в одиночку штурмовать притон "содомитов".
- Джуди! Джуди! Я - здесь! – радостно кричал Ковбой на бегу. – Поехали домой!
Облегченно вздохнув, «амазонка» спрятала саблю в ножны и помогла малышу забраться в седло впереди себя.
- Они тебя не обидели? – спросила "всадница".
- Да куда там... Так отгребли, что не скоро очухаются!
- Ну и хорошо... – ответила Джуди. – А то пришлось бы их покрошить, как  яблоки,  в штрудель.
- А как ты узнала, где - я? – удивился Ковбой.
- Поймала одну крысу с золотыми зубами, дала ей по морде, вот она мне все и рассказала.
- А что стало с другими детьми? – побеспокоился Ковбой.
- Их не успели отдать. Родители и их друзья взяли штурмом полицейский участок. Наш шериф, кстати, штурм и возглавил.
Из-за ворот выскочил рыдающий Биба, прижимая к голубому пеньюару слизкого, коричневого пса.
- Негодяи, "фашисты", "куклуксклановцы", живодеры, подонки, лузеры, злобные неудачники, не толерантные маргиналы, неблагодарное отребье, мракобесы проклятые! Чтоб вы, оба, сдохли! Ты - от рака, а ты - от коровьего бешенства! Чтоб вас повесили, посадили на кол, на электрический стул, сожгли живьем, скормили гиенам, пираньям, муравьям. Чтоб вы вечно мучились, вечно мучились в аду! – брызжа слюной от злости и тиская пухлыми пальцами подвывающую ему в такт скользкую от коричневой жижи вонючую псину, кричал толерантный человек.
- Ну-ка, малыш, сойди на землю на пять минут. – сказала Джуди, снова прикладывая к губам горн.
Услышав сигнал к атаке, "проклинающий" завизжал, будто вновь огретый резиновой палкой,  и на метр подпрыгнув на месте, а потом развернувшись на 180 градусов в воздухе, сверкая отбитым до павианьего вида задом, бросился во всю прыть бежать к дому...
- Убивают, режут, грабят, насилуют! – доносились истошные вопли.
- Поехали домой. – сказала Джуди. – Родители уже извелись от горя.
На площади, перед  церковью собрался народ. Многие, как и Джуди, были одеты в серые мундиры своих предков. Мистер Вашингтон  тоже пришел в форме солдата конфедерации и с гордостью рассказывал, что и его прадед, хоть и чернокожий, тоже сражался за свободу Юга. Звездно-крестовое знамя развивалось на флагштоке, вместо прежнего.
- Защитим наших детей! – с трибуны призывал мэр. – Довольно терпеть тиранию толерантности! Скажем решительное "нет" тоталитарной демократии. Свободу - Конфедерации! Да здравствует, Трамп!
- Тут уже не далеко. - сказала Джуди, осаживая иноходца. – Сам дойдешь до дома? А мне нужно выступить!
- Конечно, дойду! Что я не ходил ни разу? Никуда не буду сворачивать, пока не окажусь дома.
Возле трейлера Джон докрашивал игрушку :  деревянную лошадку на колесиках, с седлом, уздечкой, полипропиленовой гривой и хвостом. Серый в "яблоках" пони был просто великолепен.
- Привет, па. – произнес Ковбой, незаметно подойдя сзади. – Ты, прости, что я от вас сбежал, и что в «ювенцию» накапал, прости...
- Ковбой! – радостно воскликнул Джон, обернувшись и увидев сына. Отец распахнул свои объятья, и малыш бросился ему на шею.
- А я уже думал, что никогда больше тебя не увижу... – вздохнул Джон.
- А где мама?
- Она с тетей Сарой и дядей Айзеком в суд поехали. Айзек, ради Сары, этих мошенников обещался порвать, как питбуль,  резиновую женщину, он  хоть и чудак, но юрист, конечно, гениальный. Пожалеют еще, аферисты, что забрали тебя у нас и отдали "извращенцам".
- А "извращенцы" уже пожалели! Тетка Джуди не даст соврать. Па, а что это за лошадку ты красишь?
- Нравится? Это я для тебя сделал. Купить мне пони было не на что, пришлось вот сделать, но он почти, как настоящий...
- Вау! Да он куда лучше настоящего! Кормить не надо и навоз убирать! Можно покататься?
- Конечно, можно, он же -твой. Подожди только чуть-чуть, чтобы краска высохла. По правде сказать, это - второй пони. Первого я продал. Проезжал мимо один господин на дорогой машине, увидел пони и загорелся его купить. Совал мне деньги и в руки, и в карманы. Я столько денег с армии не видал, ну и не устоял. Но этот пони еще красивее того! Я свои прежние ошибки учел, краску хорошую купил, фурнитуру, материал, кожу новую, а не со старых сапог... Деньги ведь теперь появились. А тому господину так лошадка понравилась, что он работу мне предложил. Он в нашем городе карусель купил старую, позапрошлого века и восстановить ее хочет. Там и слоны, и лошади, и олени с верблюдами... Работы на целый год! И зарплата будет, попробуй - поищи. Мистер этот говорит, что у меня талант и метод  давно утраченный, что он мастера по всей стране искал, а нашел там, где и не думал. Он собирается даже реставрационную мастерскую открыть в городе. А Салли из «тошниловки»  уволилась. Пойдет к старику Тому на ферму работать. "Индюшиному следу" теперь помощник позарез нужен. Джуди ведь замуж выходит за Игоря - "клоуна". Поедет вместе с ним гастролировать по стране... Красивые ассистентки, да еще с хорошими лошадьми, в цирке всегда нужны. Будет теперь и у нее семья. А у нас - настоящие продукты, вместо гамбургеров, коих есть нельзя, и мама дома гораздо чаще будет.
- Папа, а когда ты починишь карусель, ты меня покатаешь? – спросил Ковбой.
- Конечно, покатаю. Ты даже можешь приходить ко мне после школы и помогать мне, как я помогал в детстве своему деду. А пить я больше не буду никогда. Ведь когда ты кому-то нужен и можешь найти себе применение по душе, пить совсем не хочется. Ты только не бросай нас больше, пожалуйста. Мы исправимся и станем настоящими родителями.
- Больше никогда не брошу. – ответил Ковбой, обнимая отца. – И стану настоящим сыном.