Наркомы, генсеки, предсовмины и др. Часть 4

Окончание.

Часть 1 - см.: http://proza.ru/2021/09/06/501
Часть 2 - см.: http://proza.ru/2021/09/10/794
Часть 3 - см.: http://proza.ru/2021/09/17/726


Система власти в СССР представляла собой как бы пронизанные сверху до низу сети партийных, советских и правительственных органов. Партия была призвана вырабатывать политику и готовить к избранию в советы достойные кадры, включая беспартийных (по установленной квоте представительства). Ну а как же иначе: советский народ -  это "прочный союз коммунистов и беспартийных".

Сейчас при формировании представительных органов власти нам в избирательных бюллетенях предоставляется выбор, пусть зачастую среди лиц, для большинства мало о чем говорящих. Это уже даже пожилыми воспринимается как само собой разумеющееся, а что говорить о молодежи.  Напротив, в догорбачевском СССР ни о каких альтернативных выборах не могло быть даже намека: на одно место баллотировался только один кандидат, прошедший всевозможные партийные инстанции. То есть реальная борьба претендентов велась лишь за право баллотироваться и осуществлялась на этапе предварительных рассмотрений (келейно, подковерно), что не имело никакого отношения к реальному волеизъявлению населения.

Игнорирование выборов с целью провести эту часть времени с большей для себя пользой (немаловажный тренд в современном общественном сознании!) в советское время могло быть чревато последствиями, и не только для членов партии. У партийных организаций было много возможностей, при желании, подпортить жизнь считающим себя никому и ничем не обязанными беспартийным: закрыть перспективы продвижения на работе, отодвинуть в очереди на улучшение жилищных условий, не предоставить путевку в пионерлагерь для ребенка и пр. Ленинский принцип "нельзя жить в обществе и быть свободным от общества" активно применялся именно в плане давления на личность.

Автор этих строк впервые, по достижению совершеннолетия, голосовал на избирательном участке в клубе войсковой части, куда был, если можно так сказать, доставлен из казармы в пешем строю. Помню лишь, что в бюллетене кандидатом значился директор какого-то предприятия. Ширмы для отметки в бюллетене (голосование же тайное!) на избирательном участке были, но не между столом избирательной комиссии и урнами для голосования, а чуть поодаль. Чтобы выразить согласие, никаких отметок в бюллетене ставить было не нужно: просто берешь заветный лист бумаги и бросаешь в урну. Если же подойти и встать за перегородку, то ясное дело: поставить отметку в позиции "против", что, естественно, не останется без внимания. Как говорится, не хотите проблем - не "искушайте" систему.

Тем не менее свою протокольную миссию Советы выполняли. В регламентом порядке они формировали законодательную, а также исполнительную систему власти и управления (опять же, на основе согласованных  партийных рекомендаций): на уровне государства и союзных республик - правительства (Совнаркомы, позже - Советы Министров), на местах - исполнительные комитеты советов депутатов (исполкомы).

Сейчас мы привыкли видеть депутатов, постоянно заседающих в Государственной думе, местных законодательных собраниях, работающих в комитетах, комиссиях и пр. Можно поставить под вопрос качество конечного результата, но это нормальный законодательный процесс. В СССР же народные депутаты всех уровней имели не профессиональный, а общественный статус. От основной работы их никто не освобождал, но в урочные дни они должны были съезжаться на сессии своих Советов: сохранение зарплаты по месту работы плюс, что называется, подъемные, расселение в гостиницах, спецпайки и пр. Там им для ознакомления раздавали кучу текстов (организационных и законодательных проектов) для ознакомления, обсуждения и утверждения. Наверняка, многие из них мало что понимали в написанном, а досконально все освоить не было даже времени. Выступления в прениях были, в основном, запланированы и согласованы. Один из известных партийно-государственных деятелей 1950-х Д.Т. Шепилов вспоминал, как постоянно на сессиях, слушая скучные доклады, переглядывался с рядом сидящем маршалом Г.К. Жуковым: и что, мол, мы тут делаем...

Следует также учитывать, что внимание населения было приковано в большей степени к мероприятиям именно высших партийных органов (съезды КПСС и Пленумы ЦК КПСС), т.к. для всех было очевидно, что все основные, влияющие на ход жизни, решения ("закручивание гаек" или всяческие послабления) принимаются именно там.  Материалы сессий советов депутатов (также многостраничные отчеты и доклады, тексты законодательных актов) воспринимались скорее как правовое оформление и реализация уже готовых решений.

Это уже на закате СССР с депутатских трибун польются эмоции, что прочно на многие годы войдёт в практику заседаний представительных органов. А до этого единодушным голосованием именно по принципу "как положено" в стране создавалась законодательно-нормативная база. Нельзя сказать, что она была прям уж таки плохая, может, в чем-то просто замечательная, но реально принималась она не народным волеизъявлением, а в партийных кабинетах узким кругом посвященных.

Что же нужно было делать простым гражданам, кто хотел быть там, где реально что-то решалось? Для начала вступить в партию, обратившись в первичную организацию по месту работы, учебы или службы. На войне, когда первым подниматься в атаку считалось единственной привилегией коммуниста, вступить в партию было проще. Некоторые знакомые фронтовики с гордостью вспоминали, как становились коммунистами в окопе или блиндаже прямо перед боем. В мирное же время нужно было доказать свою сознательность прежде всего активной общественной работой (комсомол, профсоюз, субботники, демонстрации ...) и проявить проявить организаторские способности.

Те, кому удалось доказать свою сознательность и вступить в КПСС (годичный кандидатский стаж с правом совещательного голоса опустим), имели право избирать руководство своей первички, делегировать своих представителей на региональные партийные конференции, которые, в свою очередь, формировали вышестоящие партийные органы... и так по нарастающей. Прямого формирования высшего партийного руководства не было и не предполагалось. Так что рядовым коммунистам отводилась роль на уровне местечковых активистов. Можно было побороться, к примеру, за новые комплекты спецодежды для своей бригады, если вопрос прямо не мог решиться на уровне руководителей и снабженцев.

Нет, конечно же, ситуация не была этакой железобетонной: на местах общественная (партийная, комсомольская, профсоюзная) жизнь реально существовала. И орали до хрипоты на собраниях, и решение принимали с перевесом в один голос, и даже пытались противостоять навязываемым сверху решениям... Немало было выпущено художественных произведений с подобными  сюжетами: "Битва в пути", "Премия", "И это всё о нём" и др.

На уровне областей и выше всё делалось уже строго по сценарию, с заранее согласованными выступлениями, предложениями и решениями. Последний отголосок внутриполитической борьбы был высвечен в июле 1957 г., когда большинство Президиума ЦК высказалось за смещение Хрущева с поста генсека и было  "разгромлено" на последующем Пленуме ЦК КПСС, получив статус "антипартийной группы". После этого борьба за власть на высшем уровне вплоть до горбачевской "перестройки" велась исключительно "под ковром", а население должно было гордиться честной и товарищеской атмосферой в высшем руководстве.

Следует, однако, заметить, что деятельность Коммунистической партии осуществлялась как бы вне правового пространства, т.е. не была закреплена на законодательном уровне. Правда, в редакции Конституции СССР 1936 года, статья 126, ВКПб была определена как "руководящее ядро всех организаций...". Это было прописано в контексте возможностей граждан вступать в общественные организации по интересам и убеждениям, а наиболее сознательным в ВКПб. Но до 126-й статьи поди ещё доберись: главенствующая роль обозначена, согласитесь, как-то ненавязчиво. В последней редакции Конституции СССР (1977 г.) уже в 1-й главе "политическая система" появилась 6-я статья, где КПСС определялась как "руководящая и направляющая сила советского общества, ядро его политической системы". В обоих случаях определения имели не правовой (ну нет в праве понятий "ядро"  и "сила"), а скорее публицистический смысл. Никаких законодательных и подзаконных актов в развитие данных конституционных норм не существовало.

Формально КПСС была общественной организацией политической направленности и ее деятельность должна была попадать под законодательство об общественных организациях, каких в СССР было множество: профессиональных, спортивных, научных, молодежных, военно-патриотических и т.п. Существовал законодательно закрепленный порядок, согласно которому общественные организации владели движимым и недвижимым имуществом, осуществляли финансовые операции, привлекали средства для осуществления деятельности, получали от государства всяческую помощь и пр. Все обозначенные атрибуты общественной организации были, естественно, и у КПСС, только вот законы для своей деятельности устанавливала она себе сама и ни перед кем, кроме себя, не отчитывалась (пафосно декларировалось, что, мол, отчитываемся исключительно "перед народом"). Фактически, весь советский народ жил не столько по Конституции, сколько по Программе и Уставу КПСС.

Количество партийной собственности, а также содержание огромного штата партийных работников всех уровней заставляло усомниться в том, что всё это - на средства от членских взносов. Думается, что  источники доходов ВКПб-КПСС представляют собой вполне перспективную  тему для серьезных исследований, но это выходит за рамки рассматриваемого нами предмета. В нашем случае приходится лишь констатировать факт сращивания партийных структур с государственными (советскими и правительственными).

Выше отмечалось, что первичные партийные группы формировались, в основном, по производственному принципу: на каждом предприятии, в учебных заведениях и научных учреждениях и т.п. Они, наряду с руководством, играли определяющую роль в жизни и деятельности организаций. На своих собраниях избирали руководящие органы (партбюро, парткомы) во главе с секретарем (парторгом). Руководитель (директор предприятия, ректор вуза, председатель колхоза) обязательно должен был входить в состав парткома. Если его туда вдруг не избирали (редкий прецедент!), то перед вышестоящим отраслевым ведомством, как правило, ставился вопрос о целесообразности пребывания его в должности.

Избранные парторги могли быть, что называется, "варягами", но могли быть и из своего коллектива (по рекомендации сверху, конечно). Работник, наделенный подобным статусом, увольнялся из организации переводом на ставку в вышестоящий территориальный партийный орган (райком, горком партии). Вот и поди разберись тут, чьи интересы он представлял и отстаивал: своей организации или вышестоящего партийного руководства. Кроме этого, организации и предприятия за счет своих резервов предоставляли помещение для парткома, актовые залы для партийных собраний, а также должны были закрывать глаза на то, что некоторые активисты были вынуждены выполнять партийные поручения и вести прочие общественные дела в рабочее время.

В партийно-государственном устройстве СССР были таки некоторые странности и нестыковки, которые с течением времени всё труднее будет объяснить. Выше говорилось, что каждая союзная республика имела свой Верховный совет и Совет министров. Аналогичным образом должны были быть организованы и партийные органы на уровне республик. Они и были, но за исключением РСФСР.

Самая большая по территории и населению российская республика не имела своего партийного органа. Иными словами, РСФСР была лишена своего главного инструмента отстаивания своих интересов: депутатское представительство и правительство не в счёт - их функции были, как ранее уже говорилось, техническими. И наоборот, в руководящих партийных органах союзных республик пестовались национальные элиты, которые на определенном этапе, что называется, "потеряли страх" (когда разрешено было его потерять!) и запустили механизм распада союзного государства. Пребывание в статусе вторых секретарей республиканских партийных ЦК лиц с русскими фамилиями (путем негласных установок сверху) носило скорее  декоративный характер и какого-либо существенного воздействия на национальные элиты не имело.

Партийные комитеты краев, областей и автономных республик, каковых было очень много в самой большой союзной республике, находились в непосредственном подчинении ЦК КПСС, в этаком болтающемся состоянии. Проблемы российских регионов как в совокупности, так и по отдельности было очень сложно довести до иерархической верхушки, которая много сил и средств "вбухивала" в так называемую фасадную часть, состоящую из национальных республик, за счёт выкачивания невосполнимых ресурсов из российской глубинки.

Критическое состояние экологии, демографии, разорение деревень и т.п. было разве что с болью выражено в творчестве писателей-почвенников: В. Распутина, В. Белова, И. Васильева и др. Поэтому над бывшей долгое время в тренде темой "кто кого угнетал и за чей счёт жил", имеющей весьма однозначное толкование в новообразованных на постсоветском пространстве государствах, можно уверенно ставить жирный вопросительный знак. К моменту распада СССР российская республика, разве что за исключением Москвы и некоторых областных центров, представляла собой огромный депрессивный регион.

В годы горбачевской "перестройки" в партийном руководстве прорабатывался вопрос о целесообразности придания системе партийного руководства более логичный и цельный характер путем создания КП РСФСР и формирования ее руководящих органов. Сам Горбачев реагировал на это предложение довольно вяло и неохотно, как правило, забалтывал в своей привычной манере. Его окружение, возможно, не без основания рассматривало это как потенциальную оргструктуру оппозиции консервативного толка, или "противников реформ".

Проект КП РСФСР  был таки реализован, но уже в 1990-1991 гг., на самом закате СССР. Роли никакой особой эта структура не выполнила, или не успела выполнить, но её потенциал стали основой для создания в скором будущем, уже в постсоветской России, Коммунистической партии Российской Федерации (КПРФ), занимающей в настоящее время устойчивую нишу среди так называемой системной оппозиции, в многопартийном политическом пространстве.

Советский период - безусловно, яркий этап в истории страны. Правы те, кто считает это временем великих свершений. Тем не менее, государственная система, сформированной в ходе послереволюционных преобразований и политической борьбы 1920-30-х гг., оказалась неспособной к совершенствованию и к концу двадцатого века совсем перестала соответствовать социально-экономическому и технологическому вызовам времени.

История государственных преобразований показывает своеобразное движение по кругу с переменой лиц и названий. Лишившись авторитарной воли и "железной руки", в лице Ленина и Сталина, система государственной власти и управления, обеспечивающая обществу широкий спектр социальных благ и, увы, основанная на фактическом отстранении большинства населения от участия в политическом процессе, во многом стала обслуживать саму себя. Это и обусловило ее неспособность к преодолению крупномасштабного  социально-экономического кризиса в союзном государстве в конце двадцатого века. Неуклюжие действия, а в большей степени, имитация бурной деятельности только усугубили положение во всех сферах, обеспечивающих целостность государства. Колоссальный потенциал великой державы не был мобилизован на ее спасение.

Безусловно, распад СССР ошибочно соотносить только с безответственной деятельностью отдельных лиц. Причины гораздо глубже и многообразнее, и одной из них является несовершенство управляющей системы. Нельзя сказать, что построенная уже в условиях независимой России государственная система близка к совершенству, но ее формирование и развитие - уже другая история.