Евгений Алёхин. Будничный анекдот. Рецензия

Об авторе: Евгений Алёхин родился в 1985 году в Кемерове. Сменил десяток профессий, в том числе работал установщиком дверей. Пишет художественные тексты всевозможных жанров и форм, также занимается музыкой  –  соавтор проектов “Ночные грузчики” (экспериментальное крошево из сэмплов + стихи) и “Макулатура” (социально-бытийный рэп), принимает участие в создании фильмов в качестве сценариста и актёра.

Рассказ "Будничный анекдот" опубликован в журнале "Знамя" (№ 4, 2011).

                Рецензия

В апрельском номере литературного журнала «Знамя» за 2011 год был опубликован рассказ «Будничный анекдот», в многообразии форм современной прозы выделяющийся простотой и непритязательностью. Автор – Евгений Алёхин, молодой писатель, актёр, музыкант, сменивший десяток профессий: от чернорабочего до журналиста-политтехнолога.

Анекдот  – это не только маленький рассказ о забавном случае, вызывающем смех, но и занимательная история из жизни, не всегда весёлая. Подобно тому, как герой рассказа Евгения Алёхина, выхватывая взглядом несколько анекдотов из чужой газеты, даже не улыбается, читатель самим заглавием «Будничный анекдот» настраивается на восприятие истории, не обещающей быть смешной.
 
Действительно, фабулу рассказа в полной мере можно назвать будничной. Главный герой, от лица которого ведётся повествование, молодой дверной мастер, просыпается утром понедельника и отправляется на работу – ему предстоит один заказ на установку двери. Утренний автобус, петербургское метро, отнимающая время сцена с милиционером, который потребовал от героя показать паспорт – «в такой день, ещё не приступив к работе, чувствуешь усталость». Работа в квартире заказчика, центральная сцена рассказа, занимающая шесть страниц печатного текста: герой-рассказчик (как видится, не случайно) описывает процесс установки двери скрупулёзно и последовательно, но описание не вызывает скуку. Затем – обратный путь: метро, милиционер, ожидание автобуса… Композиция закольцовывается, представляя читателю будничный круговорот событий, привычных и оттого предсказуемых.

Вследствие предсказуемости событийного плана большее внимание читателя привлекает скрытая от окружающих внутренняя жизнь героя. В серой, как роба установщика дверей, ткани повествования встречаются два ярких пятна, на которые живо отзывается внутренний мир персонажа. Попугаи, приснившиеся ему («Один ярко-жёлтый, с румяными щёчками») в самом начале рассказа, и девушка в метро, к которой он, стесняясь своего вида, не решается подойти («Я поднял взгляд, чтобы ещё раз поймать красивую девушку, как воздуха глотнуть»).

Герой-рассказчик тяготится вниманием посторонних, с неохотой идёт на контакт с людьми. В Петербурге у него «нет близких друзей, как почти и во всех городах». Любое заметное движение навстречу окружающим так или иначе связано с внутренним преодолением: «решился» помочь женщине с коляской, «не удержался» рассказать свой сон клиенту. Но в глубине души герой добр и подсознательно ищет тепла и любви. Во сне, в котором персонаж ухаживает за красивым попугаем, он испытывает почти счастье, и всё утро «смакует» это чувство, в то же время испытывая неловкость. Чувство проходит, растворяется в рутине, а персонаж с головой уходит в работу. В подтверждение этому – педантичное, насыщенное профессиональной лексикой (стамеска, наличники, чопики и т.п.) описание установки двери. Но в перерыве, на кухне заказчика, герой видит попугаев в клетке как напоминание о приятном сне – следом за мыслью о том, что его работа, его серая жизнь ему надоела.

Образ красивой девушки, привлекающей внимание героя в метро, снова вызывает у него мысли о смене профессии, воспоминание о неудачной ненавязчивой попытке познакомиться с дочерью одного клиента. Стыд за свою робу и огромную тяжёлую сумку не позволяет герою не только познакомиться в метро с понравившейся девушкой, но даже смотреть на неё долго. Взгляд «бежит» в рамку, в обыденность – в новую газету со старыми анекдотами у соседа в руках. Когда же герой снова, «как воздуха глотнуть», поднимает взгляд на девушку, он обнаруживает, что она уже вышла: «Жаль, нужно было смотреть… нужно было смотреть».

Рамки, и внешние, и внутренние, препятствуют герою «начать жить». Он – отражение реального социального и психологического типа. Забытые «субботние трусы в штанине», мешающие персонажу на протяжении всего рассказа, – выразительная деталь, подчёркивающая неумение (или нежелание?) его избавиться от того, что мешает жить («плевать», «ладно, потом»). Без шуток, эти «субботние трусы» – образ-находка.

Евгений Алёхин в своём рассказе последовательно направляет героя к мысли о том, что нужно избавиться от рамок, выйти из будничного цикла. В самом начале герой-рассказчик упоминает, что по воскресеньям думает «много закольцованных серых мыслей» – вспомним о закольцованной композиции и серой ткани повествования, – и жалеет об упущенных возможностях. Но в конце герой на время вырывается из обыденности «сверхскоростным» экспрессивным монологом в «беззвучную реальность», разговаривая глазами с остановившим его на обратном пути милиционером. Он мысленно кричит о том, как он одинок среди этих разных, но в своей «разности» одинаковых людей, как любовь и дружба представляются ему воспоминаниями о далёком сне (вспомним – яркий сон о попугаях, насыщенный трепетным чувством любви и заботы, кажется реальнее серого рабочего понедельника). Так дальше жить нельзя! Если милиционер уловил хотя бы часть этого монолога, думает герой, между ними наступили бы «взаимопонимание и дружба».

«Начать жить», подняться над обыденностью – не чеховский ли это призыв, знакомый нам по школьным урокам литературы? Основная мысль рассказа «Будничный анекдот», таким образом, не только отражает искания молодого поколения в наше время, утратившее идею и направление, но и вписывает творчество Евгения Алёхина в традицию русской литературы. Звучит громко. Вероятно, автор, не любитель пафоса, сам бы не согласился с подобной оценкой своего творчества. Но культура –  «динамическое пространство смыслов», – включает в себя даже незначительные на первый взгляд факты искусства, что неизбежно, желает или не желает того художник, приводит к сопоставлению их с предшествующими фактами, попыткам понять, есть ли закономерность их появления и каково основание для этого. В эпоху постмодернизма, играющего со смыслами и поддерживающего идею смерти автора, развивается, в противовес ему, так называемый новый реализм – с установкой на автобиографичность, доступность изложения, выбор современного «хронотопа» (птичье слово; скажем длиннее: места и времени действия), с поиском нового положительного героя. Рассказ «Будничный анекдот» по вышеназванным признакам вполне можно отнести к этому литературному направлению. Лишённый изысканной узорчатости, «интертекстуальности», он не перестаёт быть интересным, привлекающим читательское внимание даже в отсутствие занимательного событийного ряда.
   
Можно ли рассматривать публикацию рассказа «Будничный анекдот» как серьёзную ступень развития творчества Евгения Алёхина? Покажет время. Отвергая излишний пафос, замечу, что молодой писатель этим рассказом вполне заслуживает того, чтобы мы обратили внимание на него и его дальнейшую литературную судьбу.

Май 2015