Дом на воде. Глава 23

Глава 23

…Шум. Далекий, странный шум. Люси чувствовала себя, как будто, в пустоте. Гулкой, заполненной эхом этого непонятного шума. И шум этот приближался. Точно поезд к станции. Люси напряглась, распахнула глаза, и тьма стала рассеиваться. Что-то пестрое, размытое появилось перед ее глазами, звуки стали отчетливее и Люси поняла, наконец – это голоса множества людей, крики, возгласы, свист и смех. Шум толпы… Люси почувствовала, что стоит на чем-то твердом. Поведя руками, она ничего не ощутила, но все так же смутно, может, лишь чуть отчетливее, перед ее напряженным взглядом обозначились фигуры людей. Они двигались, проходили мимо, стояли возле чего-то большого и светлого. Музыка… Люси услышала музыку и голос, перекрывавший шум тысяч голосов. Фрэнки? Боже, это Фрэнки! Фрэнки!! И он… поет! Они поют, «Крест»! «Мы – чемпионы!»… Снова шум толпы, крики, свист и… «Боже, храни королеву!». Это что же, концерт?! Куда она попала, Господи?!.. и Люси увидела, еще совсем нечетко, словно через чужие очки, что белое и большое – это занавес, отделявший импровизированные кулисы от сцены, от целого стадиона зрителей… Если прозвучала «Боже, храни королеву!», значит концерт подошел к концу, значит сейчас, вот сейчас они четверо,Фрэнки появятся здесь, спустившись со сцены. Несколько человек засуетились с чем-то разноцветным в руках. И Люси вспомнилась запись фильма о «Кресте», снятого на концерте в Уэмбли, в восемьдесят шестом. Там Фрэнки вошел за кулисы, у него из рук забрали его мантию и корону и надели на плечи желтый махровый халат. Следом шел Гай в зеленом халате… Вот оно, желтое пятно халата! Люси задрожала, чувствуя, что что-то должно произойти, что что-то уже произошло и продолжает происходить. Но что? Что все это значит? Она плохо видела и это еще больше пугало ее. Мимо прошел человек в футболке, на спине которой белым по черному было напечатано: ««Крест» Уэмбли 1986». Боже милостивый!.. Она вгляделась своими полу ослепшими глазами в почти закрытую щель между двух полотнищ занавеса, она попыталась подойти ближе, обходя людей – каких-то рабочих, репортеров с камерами – они ее, точно, и не видели совсем. Ее, как будто, и не было здесь вовсе… Так может, ее и нет? И поэтому все вокруг нее так странно, размыто? Но как же так?!.. Знаменитый гимн стих – музыканты прощались со зрителями, которые хлопали, свистели и вопили, не желая расставаться со своими любимцами. Сейчас… Вот сейчас!..
Кто-то распахнул полы занавеса, и Люси увидела Фрэнки. Он машинально отдал в руки помощников корону и мантию, не заметил, как ему на плечи накинули желтый халат. Он шел, опустив голову, уставший, мокрый от пота…
-Фрэнки… - прошептала Люси, задрожав, и не ощущая уже ничего, кроме страшного, подкосившего ей ноги волнения.
 И тут же закричала так громко, как только могла, чувствуя, как вместе с этим криком сердце ее, точно, пушечное ядро, вылетает из ее груди: 
– Фрэнки!! ФРЭНКИ НАЙТ!!
Воздух дрогнул так, что Люси покачнулась. Звуки шквалом обрушились на нее, все вокруг стало настолько ярким и отчетливым, что на мгновение Люси зажмурилась. Но тут же испуганно распахнула глаза, увидела его лицо, удивленные глаза. Он оказался совсем рядом, он остановился, очевидно, изумленный ее истошным криком, кто-то попытался ее оттолкнуть… Мельком Люси увидела где-то позади лицо Барроу. Но глаза Фрэнки… Он всматривался в ее лицо так, точно пытался вспомнить, но не мог.
-Фрэнки… Фрэнки, это я! – шептала она, чувствуя, как покатились по ее щекам слезы. – Это же я, Люси!
-Мисс!.. Отойдите, мисс! Вам здесь не место! Освободите проход!
Ее отстранили куда-то в бок, и из-за плеча телохранителя она все глядела на Фрэнки, обливаясь слезами. Глядела, все еще надеясь. И вдруг его взгляд прояснился, загорелся и… заблестел. Он отпихнул охранника и бросился к ней.
-Люси! Боже, Люси! Я… - он зажмурился, сжал пальцами глаза, замер на мгновение. – Я… вспомнил!.. Моя Люси!
Она протянула руки, он схватил ее за них, дернул к себе, взял в ладони ее лицо.
-Я не понимаю, Люси… Я же… Я помню тебя и помню, что умер…
-Фрэнки, кто это? Пойдем, Фрэнки! – его звали.
Кажется, подошел Гай. Он глядел на Люси, как на чужую, совершенно незнакомую ему личность.
-Подожди!.. Люси, постой! Я понял.
Он еще раз прижал ладонь к лицу, отнял ее и поглядел на Люси.
-Нас вернули, Люси, - выдохнул он. – Чувствуешь?
Она закрыла глаза, вдохнула воздух, наполненный запахами, множеством запахов – чей-то одеколон, пролитое пиво, дым сигареты… Она ясно чувствовала под ногами твердь, она почти ослепла от света и множества красок. Столько звуков!.. Это жизнь. Такой могла быть только настоящая жизнь! И глаза ее болели от слез.
-Обними меня! – прошептала она. – Ради Бога, Фрэнки, обними меня!!
И он обхватил ее руками и сжал, прижал к себе так крепко, что ей стало больно. Но она разрыдалась от счастья, чувствуя губами его грудь, его колотящееся сердце, запах его пота.
-Господи, Фрэнки… - шептала она, всхлипывая и заикаясь, - Фрэнки, ты жив! Ты слышишь? Ты – ЖИВ!!! По-настоящему, Фрэнки! Ты понимаешь?!
-Да, да… Тише, девочка! Пожалуйста, успокойся! Тише, родная…
И Фрэнки покрыл ее зареванное личико поцелуями, он прижимал ее к себе, прощупывая, гладя ладонями ее спину, плечи, волосы, точно, убеждаясь, что это действительно она, настоящая.
-Фрэнки? Ты чего тут застрял? – знакомый голос.
Люси оторвала лицо от груди Фрэнки, осторожно огляделась. Вокруг уже столпились люди, охранники сдерживали пытавшихся протолкнуться поклонников, помощники Фрэнки и команда «Креста» - все глазели на них, на нее. И среди них, среди этих чужих и даже немного знакомых, наверное, по фотографиям и записям концертов лиц, Люси увидела его. Роберт смотрел на нее, не отрываясь, пораженный и растерянный одновременно.
-Люси?! Ты здесь?! – выдохнул он.
И по его ошеломленному лицу она увидела, что он все понял. Он глядел на них и глаза его темнели от тоски, от всего пережитого, канувшего теперь в пустоту, туда, где еще ничего не было. Туда, где будущее еще только должно было родиться. Будущее, которое он вспомнил. Но Фрэнки так крепко обнимал ее, с таким чувством прижимался губами к ее виску, шептал что-то. И она плакала и плакала, глядя на Роберта. На еще такого молодого Роберта лета восемьдесят шестого года. Ему еще тридцать семь…
-Фрэнки! Фрэнки прости, но тебе вот передать просили!
К Фрэнки прорвался один из помощников, протягивая голубоватый конверт. Фрэнки обернулся.
-Что это?
-Это от доктора, Фрэнки. Только что принесли.
Люси вздрогнула, вспомнив его рассказ, и страх сжал ее сердце ледяным кулаком. Не столько даже оттого, что она услышала, сколько оттого, каким стало лицо Фрэнки. Он знал, ЧТО там.
-Дайте мне! – выдохнула она.
Фрэнки поглядел на нее, но позволил ей взять конверт. Люси медленно оторвала краешек и вынула несколько сложенных листков бумаги. Один – голубой, а остальные – сероватые, другой бумаги. Люси дрожащими руками раскрыла голубой листок и с трудом – от волнения строчки прыгали перед ее глазами – прочла: «Я мог бы позвать вас к себе, мистер Найт, но посылаю результаты анализов сразу к вам, понимая, насколько вы ожидаете их. Меня вы сможете посетить позже. Сейчас я лишь хочу вас поздравить, - Люси не верила своим глазам и перечитала еще раз, -… сейчас я хочу лишь поздравить вас – все шесть заключений экспертов относительно вашей крови, гласят единогласно – «отрицательный». Посылаю их вам вместе с моим письмом – вы сможете убедиться сами в том, что вы, мистер Найт, абсолютно здоровы. Берегите себя! На этом прощаюсь с вами с самыми наилучшими пожеланиями. Доктор Бриггс.» Люси переложила его письмо под остальные бумаги и просмотрела заключения экспертов. На всех шести бланках стоял один и тот же штамп – ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ.
-Фрэнки… - прошептала она, - Фрэнки, посмотри!
-Я ведь знаю, что там, Люси. Ты забыла?
Его глаза почернели.
-Нет же, Фрэнки! – вскричала она. – Посмотри!! Ты здоров! Посмотри – ты абсолютно здоров!!
Она так кричала, что еще куча народу оглянулась на них. Фрэнки вырвал из ее рук листочки, выронил несколько, кто-то наклонился и поднял их, подал ему. А он вперил взгляд в письмо доктора, и Люси увидела, как по его щеке прокатилась слеза.
-Люси, моя Люси, это правда? – он посмотрел на нее с такой нежданной радостью во взгляде, что она снова заплакала.
-Правда, - прошептала она. – Это правда, Фрэнки, иначе зачем тебя вернули сюда? Зачем я здесь оказалась? Тебе… нам дали шанс. Самый великий шанс, который только можно получить!
И он сгреб ее в охапку, тут же отнял от своей груди и вгляделся в ее лицо.
-Люси… Люси, я клянусь тебе, - тихо, задыхаясь от волнения, с глазами, полными слез, заговорил он, - чем угодно… жизнью, которую мне вернули, всем тем, что вернулось вместе в ней… любовью своей клянусь тебе – ты никогда больше не потеряешь меня! Я буду только с тобой. Ни на шаг не отпущу тебя, девочка моя! Родная моя, господи!..
И полный чувства, слез поцелуй его опрокинул ее, но объятия его держали крепче чего бы то ни было. Губы его, мягкие, страстные, такие отчаянные сейчас от радости, от всего, что обрушилось на них. Как же она обожает его! И точно, не было никого вокруг, ни друзей его удивленных, ни поклонников, все еще пытавшихся прорваться к нему, ни целого стадиона зрителей… Никого.   Только он, всем телом прижимавшийся к ней, и именно сейчас, именно в эти минуты Чуда отдававший себя ей глубже, чем в любую из уже прошедших ночей. Теперь это была жизнь, полная волнений, переживаний, страхов и потерь. Та самая жизнь, синоним которой – риск. Но сколько же чувств дарила она! Переполненная ими, осознанием того, что в ее руках живой и настоящий Фрэнки Найт, от которого отступила только что тень смерти, любящий ее Фрэнки, Люси дрожала, замирала, плакала и смеялась, чувствуя, что разносит ее вдребезги, что не в силах она вместить в себя все это, но ощущала руками влажные от пота его плечи, волосы и плакала снова. И Фрэнки обнимал ее, укачивал как ребенка и все шептал:
-Тише, девочка, хорошая моя! Тише!.. Я с тобой, а ты со мной и ничего больше не случится. Понимаешь? Ничего! Я жить буду, я любить тебя буду до старости, до самых седых волос. Я теперь долго жить хочу!.. И семьдесят лет мне больше не кажутся скучным возрастом. Мы будем ходить с тобой под ручку и радоваться друг другу… Слышишь меня? Ты меня слышишь, Люси? Это ведь ты спасла меня, это ты меня вытащила. Тебе, за любовь за твою позволили стать счастливой и совершили Чудо… Люси…
И она кончиками пальцев ощупывала его лицо, покрывала его поцелуями, губы его ловила, растворялась в нем…
-Роберт, ты куда это?! – голос Гая.
Люси обернулась, Фрэнки вслед за ней и увидели они, как рванулся он через толпу, расталкивая друзей и совершенно незнакомых людей, замерших сейчас при виде Фрэнки, обнимавшего, целовавшего совершенно не знакомую никому девчонку. Исчез Роберт в толпе и лицо Фрэнки потемнело.
-Робби… - прошептал он. – Его надо остановить, Гай!!
От его крика Барроу вздрогнул. Поглядел на Фрэнки, все еще ничего не понимающий.
-Не уверен, что это возможно! Ты же знаешь его, как никто другой. И, похоже, сам Черт его теперь не догонит.
-Господи, Боже! – вырвалось у Люси. – Фрэнки! Он ведь понял все! Я видела его взгляд. Это был… взгляд Роберта, который любил меня и потерял. А теперь потерял еще раз. Что теперь будет?!
На мгновение она испугалась, что после этих ее слов Фрэнки отстранится от нее. Ведь теперь он жив, теперь он вправе… теперь он имеет все права на нее, нежели тогда, когда считал себя лишь тенью давно умершего человека. И она говорит ему о любви Роберта, напоминая, что и сама любила его. Сердце ее замерло… Но лишь секунду Фрэнки стоял в оцепенении, а потом прижал ее к себе еще крепче.
-Ты – моя жизнь, Люси, - твердо сказал он. – И я не хочу умирать. Что бы ни было! Я не потеряю тебя! Поняла?
Он посмотрел на нее, прямо в глаза так, что Люси сердцем почувствовала его взгляд.
-Ты поняла меня? Что бы ни было!.. Пойдем отсюда, нам надо прийти в себя.
И придерживая ее за плечи, точно, боясь, что она может исчезнуть таким же нереальным образом, каким и появилась, Фрэнки повел ее за собой.
-Мы не поедем? Останемся здесь, пока не узнаем о Роберте? Зайдем к тебе? – спросил Гай, когда они достигли вагончика Фрэнки.
Репортеры не отставали от них, стараясь поближе заснять Люси.
-Пошли! – рявкнул Фрэнки, стараясь поскорее скрыться от вездесущих камер.
-Я все же, попробую узнать что-нибудь о Робби, - сказал Донни.
-Ага, давай. Мы здесь будем.
И они нырнули в дверцу вагончика, которую Гай немедленно запер изнутри, а Фрэнки задернул шторки.
-Иди сюда! – позвал он Люси, сел на диванчик и снова привлек ее к себе.
-Ты познакомишь нас? – спросил Гай и попытался улыбнуться.
Так странно было видеть Гая, который никогда в жизни не видел ее, Гая совсем чужого… Хотя, всегда, всю свою жизнь, ту, что она провела в мечтах о них, Люси чувствовала их родными для себя. А уж после всех ее видений, после той жизни, которая исчезла в еще далеких отсюда, из восемьдесят шестого года, днях, и подавно! Это еще никак не укладывалось в голове, но сердце Люси уже бешено колотилось в этой, новой жизни, где все они четверо еще молоды, где Фрэнки уже никогда не узнает о своем страшном диагнозе.
-Это Люси, Гай. И не спрашивай, Бога ради, кто она и откуда взялась! – Фрэнки заметно нервничал, почти кричал, но, конечно же, не из-за вопроса Гая. Из-за Роберта. И Гай это прекрасно понимал.
-Постарайся не волноваться, Фрэнки!  Робби взбеленится и все, ничем его не остановишь. Но и не случалось с ним ничего и никогда. Не понятно только одно – что такое могло стрястись за те несколько минут, что прошло с момента нашего выхода со сцены? Такое ощущение, что именно ваше появление, мисс Люси, так подействовало на него. Я…
-Пожалуйста, Гай! Я тебя прошу, не надо сейчас ничего домысливать! И так хреново.
-Так ты что-то знаешь? – не унимался Гай.
И только явное волнение совершенно искреннего переживания на лице Гая заставляло Фрэнки сдерживаться.
-Знаю. Но вот только объяснять ничего не стану. У тебя в голове это не уместится. Оно и у меня умещается лишь потому, что Люси здесь. Да-да, Гай! Люси имеет к этому исчезновению Робби прямое отношение. Но не ее вина, что он так себя повел. Поверь мне! Так уж вышло. Может, когда-нибудь я и поведаю тебе обо всем. Хотя… не уверен, что стоит это делать.
Фрэнки поглядел на Люси, погладил ее по голове и утер мокрые от слез ее щеки.
-Эта девочка, Гай, спасла мне жизнь… И не смотри на меня так! Ты удивлен, я понимаю, ибо ты уверен, что знаешь о моей жизни все – мы четверо слишком срослись своими жизнями, чтобы не знать о такой вещи, которую я упомянул! Тем не менее, это так. И я снова ничего не смогу тебе объяснить. Скажу только, что Люси теперь всегда будет с нами, рядом со мной, как бы дико не звучало, если учесть, что речь идет именно обо мне. В ней теперь вся моя жизнь. Ну, и в нашей группе, конечно… Мы связаны с этой девочкой так крепко, что мне даже представить страшно, что она может куда-нибудь исчезнуть!
-Что же так связало вас?.. Ты прости мою назойливость, но мне даже видеть ее рядом с тобой так неожиданно близко странно… Извините меня, Люси, за мою невежливость!
-Воспоминания, - тихо произнес Фрэнки. – Воспоминания о том, чего еще не было.
-Что?!
-Прости, Гай. Я говорю странные вещи… Давай, скажу по-другому – воспоминания о том, что знаем только мы двое. Что дано знать, только нам двоим. А вернее, дано было принять, пережить… О том, что сделало нас счастливыми.
-А еще Робби… - тихонько добавила Люси.
Фрэнки глянул на нее, глаза его были темны от беспокойства, но руки сжимали ее крепко. И она чувствовала – так ее держит его сердце.
В вагончике повисла тревожная тишина. Барроу сидел, опустив голову – видимо, пытался переварить все, сказанное Фрэнки.
-Давайте-ка выпьем, что ли… - проговорил Фрэнки и, погладив Люси по плечу, поднялся. – У меня где-то здесь водка была.
-Водка? – удивилась Люси невольно. – Я думала, ты шампанское любишь, а водка – пристрастие Роберта.
Фрэнки вздохнул.
-Да. Роберта. Поначалу это было так. Но потом мне понравилась водка. Не такая противная, как виски, и забирает быстрее, чем коньяк. Легко и сразу… Надо немного расслабиться.
И он полез в небольшой холодильник, где Люси заметила бутылки с пивом, минералкой и среди них бутылку водки. Фрэнки достал ее, прихватил три пластиковых стаканчика из упаковки, стоявшей на холодильнике, и вернулся на диванчик.
-Держите стаканчики!
Он налил понемногу в каждый. Люси с сомнением поглядела в свой, но Фрэнки мягко повелел:
-Пей, детка! Тебе это нужно сейчас… Это жизнь, о которой мы так тосковали, - добавил он так, чтобы слышала только она.
И Люси послушно выпила, поперхнулась было крепостью и горечью напитка, но заставила себя продышаться. Утерла выступившие слезы. Минуты не прошло, как она почувствовала мягкую одурь, начавшую заволакивать реальность, странную, но приятную слабость во всем теле.
-Легче? – спросил Фрэнки.
Она кивнула. Гай поглядел на нее и улыбнулся.
-В первый раз такое крепкое пьете?
-Да. Кажется, да.
-Ничего, Фрэнки многому может научить! – Гай уже старался как-то развеселить ее, ибо вся она превратилась в сплошное переживание.
-Это ты на что намекаешь? – Фрэнки поддержал тон Брэндана и Люси почти улыбалась, глядя Фрэнки в глаза, любуясь его улыбкой, всегда слегка сдержанной из-за выпиравших передних зубов.
-Ну-у, например, пить, гулять, и может быть, играть на рояле! – Гай уже сам развеселился.
-Кроме этого я еще много чего умею! – заметил, шутливо надувшись, Фрэнки.
-Не дай Бог тебе научить этому Люси! Она же…
Его прервал громкий стук в дверь и окрик Донни:
-Фрэнки, Гай, откройте!!
И голос его заставил всех троих оцепенеть. Но через мгновение Фрэнки бросился к двери, распахнул ее и, втащив Донни внутрь, тут же запер ее.
-Что, Донни?!
Тот никак не мог отдышаться. Люси спохватилась первая, и дрожащими руками наполнив стаканчик минералкой, протянула его Дрейку.
-Спасибо, мисс… Простите, я не знаю, как вас зовут…
-Ее зовут Люси, Донни. Бога ради, что случилось?! – вскричал Фрэнки и схватил Донни за плечо.
-Робби… - выдохнул тот.
-Что с Робби?!!