Код

Пять. Пять. Семь. Ка. Двадцать один… Дальше все зависит от того через какой подъезд он пойдет. Надо набрать номер подъезда. Ближе через второй подъезд. Но в первом – почтовый ящик, от куда надо забрать газеты. Надо.
Пять. Пять. Семь. Ка. Двадцать один…


Автобус привез его на ближайшую к дому остановку. До дома минут десять ходьбы. Надо еще зайти в магазин. Надо.
Суматошный день заканчивался. Где он только сегодня не был. С утра лекция. Потом встреча с редактором. После обеда надо было быть на открытии выставки школьного друга. Потом банкет по поводу юбилея коллеги. И везде ему надо было быть. Надо.
В такие дни он оставлял машину во дворе дома. Видавший виды Солярис, любимый Мальчик, в такие дни был только помехой. Пробки и проблемы с парковкой делали передвижение на общественном транспорте более удобными. Да и было больше времени на подготовку к встречам: что сказать, о чем пошутить, вспомнить имена родственников своих будущих визави. А без этого трудно всегда быть серьезным, внимательным и при этом остроумным. А таким надо было быть. Надо.


Всё в его жизни было правильно. В семнадцать первая награда – золотая медаль «За успехи в учении», в двадцать два – красный диплом, в двадцать семь – кандидат наук. Через месяц после очень яркой защиты, он женился на самой красивой девушке. Через год родился сын. Через два – дочь. Да всё как надо. Надо.
Его любили студенты. У него было много друзей. Научные успехи впечатляли. Жена обеспечивала надежный тыл. Сын в этом году получил красный диплом и делал свои первые научные шаги. Дочь учится на четвертом курсе. Умница как отец и красавица как мать. Старенькие родители, слава Богу, живы и здоровы. Всё в его жизни хорошо. Всё как надо. Надо.
Все, кто его знал были уверены, что он никогда не в чем не сомневается. Всегда знает, что ему нужно. И всегда добивается поставленной цели. Он знал, что надо, чтобы его считали таким.
Но никто не знал, что сам он считал себя глубоко несчастным человеком. Он был уверен, что пропустил что-то самое главное.


Он присел на скамейку. Ему было тяжело. С некоторых пор сердце стало пошаливать. Надо бы ко врачу. Надо…
– Добрый вечер, Иван Николаевич – над ним стоял один из его студентов. Женя Стебельков. Стоял и улыбался.
– Здравствуйте, Евгений. Что Вы здесь делаете?
– Просто гуляю. Здесь живет моя девушка.
– Это хорошо, но у вас завтра коллоквиум. Вы к нему готовы?
– Да еще вся ночь впереди. Я же любимую провожал. Вот в том доме живет. – Он показал на дом Ивана Николаевича.
Женя был немного не трезв. От него пахло дешевым пивом:
– Если бы я мог словами рассказать какая она замечательная! Поверьте, мне на слово! Мне так повезло!
– И как же зовут вашу пассию, мой друг? – Иван Николаевич немного напрягся. – Видя Ваш восторг я верю Вам безоговорочно.
– Татьяна! Как у Пушкина! Помните? «И так она звалась Татьяна…»
– Помню, как же… – Подозрения Ивана Николаевича усиливались. Когда родилась дочь её назвали Татьяной. Именно как у Пушкина.
– Я люблю ее! Мне сейчас так хорошо!
– Вижу. Но, Женя, Вам уже пора домой. У Вас завтра трудный день.
– А мне наплевать! Ой, извините, пожалуйста. А Вас проводить?
– Нет! – Иван Николаевич уже начинал сердится. Какой этот Стебельков бесцеремонный. Даром, что талантливый. Всё ему удаётся на ура. Ничего, вот завтра посмотрим. – Я тоже живу в этом доме. Сейчас уже иду.
– Тогда, ладно. До свидания. До завтра.
Женя пошел в сторону автобусной остановки. Вдруг обернулся:
– Иван Николаевич, можно задать вопрос?
– По радиоволновым процессам? Все вопросы завтра, на коллоквиуме.
– Нет, я хотел спросить: а вы любили? Вы провожали…
– Женя! У меня жена и двое взрослых детей! Быстро домой. – Этот Стебельков фирменный нахал. Мало того, что не трезв, так еще и гуляет с моей дочерью.
– Всё. Уже ушел.


Иван Николаевич остался один. Любил? Ну да, вот же жена, дети. Всё как надо.
Но вопрос был о другом. Это понятно. Всё было в его жизни. А вот жизни не было. Прошла мимо. Не бегал он по свиданиям, надо было готовится к защите. И детей видел только дома. Все время работал. Даже с женой на отдыхе тоже работал.
Значит и правда жизнь прошла мимо? Нет. Я жил. Именитые коллеги, звания, открытия. И видел я за свою жизнь столько, что Стебелькову так много и никогда не приснится.
Любил ли я? Конечно, Аня всегда была со мной. Мы еще на первом курсе познакомились. И всегда вместе. Допоздна засиживались в библиотеке, ставили вместе эксперименты. А прогулки под луной? Да кому это надо!
Сердце ныло. Надо идти домой. Пять. Пять. Семь. Ка. Двадцать один. Ноль… Вот! Газеты не забрал. Значит надо нажать «два».


Дверь. Надо открыть своим ключом. Нечего им там суетиться.
– Я дома.
Из глубины квартиры послышались шаги жены.
– Что ты так долго? Надо было позвонить. Сейчас буду тебя кормить. Устал? Таня только вернулась. Кажется, у нее кто-то есть. Тебе надо с ней поговорить. Ей надо учится, а не по свиданкам шлаться.
– Хорошо, Аня, – сказал Иван Николаевич, проходя на кухню.
– Таня, отец пришел. Надо идти есть.
– Мам, я не хочу.
– Надо, я кому сказала!
– Привет, пап. – Таня действительно была красавица. Вся в мать. Но было сильное отличие. В глазах у дочери светился огонек. Где-то такой Иван Николаевич сегодня уже видел. И точно не в глазах жены.
– Пап, я хочу тебе рассказать, что я делала вечером. Мне нравиться…


Иван Николаевич не слушал. «Вот разница, – думал он. Дочь никогда не говорит слово «надо». «Я хочу, я могу, мне нравится…» Только счастливый человек так говорит. Для остальных – «надо». Как код на замке. Пять. Пять. Семь. Ка. Двадцать один. Дальше надо… Это «надо» программирует нас. Не дает сделать шаг в сторону.» Сердце в груди уже горело.


– Папа, что с тобой? Я хочу вызвать врача. Мама!
– Таня, не надо дома так кричать! Ваня, тебе надо завтра…



P.S. Все обошлось. Иван Николаевич не умер. Теперь ему надо вести спокойную, размеренную жизнь. И вообще, делать только то, ЧТО НАДО.