Крещенные Пятью львами Глава 12. Нагрузочка

Валентин даже не ожидал, что и в воздухе, как и на земле, бывают дороги с ухабами. Вертолет постоянно трясло, кидало из стороны в сторону, резко наклоняя его борт, то влево, то вправо, то вниз, то вверх. И всем его пассажирам только и оставалось, хватаясь друг за друга, что есть силы, удерживаться на месте, чтобы не летать по его салону, как по консервной банке. К счастью, пустой.

Создавалось такое впечатление, что вертолет, это - тот же бронетранспортер, который, с трудом превозмогая все усилия двигателя, и, ревя от натуги, вползает по горной дороге на вершину скалы, то, катясь вниз, набирает огромную скорость, и, прикусив губу, молишься, чтобы он не врезался в камни и не полетел в пропасть.
Несколько рядов противотанковых и противопехотных мин, упирающихся для смягчения на тюки с афганскими деньгами и глянцевыми, цветными журналами, призывающими все население Афганистана встать против Советского Союза, напоминали пороховую бочку. Одной пули из ДШК или КПВТ, или выстрела из гранатомета, угодивших в заднюю часть борта вертолета, казалось, вполне хватит для взрыва. Даже, несмотря на то, что мины были без взрывателей, а журналы с деньгами не имели в себе ни частички взрывного вещества.

Но, на самом деле, журналы были большей опасностью, чем мины. Один из них, вылетевший из тюка, катаясь по салону вертолета, открывал то одну страничку с обезображенным телом русского солдата, то с окровавленным комсомольским или военным билетами, то с горько рыдающей русской матерью. Ее крик: «Сынку, что ты делаешь?» огромным заголовком бил по душе каждого, кто видел этот заголовок, занимающий полстраницы журнала.

И только сейчас, когда пулеметчик, стоявший на ногах и застрочивший из ДШК - станкового крупнокалиберного пулемета Дегтярева – Шпагина в открытую створку иллюминатора, как и остальные бойцы, бросившиеся к иллюминаторам и открывшие огонь из своих автоматов, Валентин понял, что его война еще не окончилась.
По борту вертолета ощутимо ударили пули душманов. Несколько из них оставили дыры в левой верхней части борта. Следующая очередь из крупнокалиберного душманского пулемета оставляла широкие отверстия с нижней части борта и медленно продвигалась выше и выше, громко клацая по железу. И, прикусив губу, Валентин следил за ней, как она подбирается к потолку салона, уходя в его центр, подбираясь к винтовому креплению. Он прекрасно понимал, к чему это сейчас может привести. Но он сейчас ничего не мог сделать, чтобы противостоять этому. А пули со страшным и громким лязганьем перерезали борт вертолета напополам, разрывая на части солдатские тела, находившиеся внутри салона.

Но все прекратилось. Пули чуть-чуть не дошли до двигателя вертолета с винтами. Можно было вздохнуть, но его глаза теперь уперлись в детскую куклу, которая выскочила из тюка и покатилась к огромному деревянному ящику, стоявшему внизу с крупной надписью «ПОРОХ».

Валентин бросился к ней, протягивая руку, чтобы ухватить эту страшную игрушку-мину, изготовленную душманами для своих детей. Откуда она могла здесь появиться, он не знал, хотя хорошо помнил приказ старшего лейтенанта их взорвать прямо в складе, что и сделал сапер. Но одна из них все-таки оказалась здесь и вот-вот должная была упасть, и теперь, если ему не удастся ее вовремя схватить, будет взрыв…

И он, Валентин, никак не мог дотянуться до нее, ему что-то мешало это сделать, и она полетела вниз, как в замедленном кино, переворачиваясь вверх тормашками, и вот-вот…

- Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – кто-то надоедливо тряс Валентина за плечо.

Открыв глаза, и, жмурясь от ярких лучей солнца, Стеклов, с трудом приходя в себя, смотрел на незнакомого солдата, что-то говорившего ему. Но он никак не мог понять, о чем говорит ему сейчас этот боец. Да, да, так как в его сознании в данную секунду свербела только одна мысль: он остался жив! И еще, он так и не мог до конца разобраться, если он здесь, то, что спасло его от взрыва в вертолете, и был ли он вообще, этот взрыв?

- Товарищ лейтенант, я набрал.

- Что набрал? – не понял Стеклов, рассматривая небольшой лист бумаги с напечатанным на нем большими буквами коротким текстом.

- Это - листовка, которую Вы мне написали. Вот, я ее набрал, вычитайте.

- Вычитайте? Что? – все никак не мог понять Валентин, что этому солдату от него нужно.

Валентин вылез из-под бронетранспортера и, смотря на лист, начал приходить в себя, осознавая, что та падающая игрушка-мина в вертолете, ему приснилась. К счастью, это было, именно, так. А этот солдат - наборщик из дивизионной типографии.

- Да, да, - Стеклов, приложив указательный палец к груди солдата, вопросительно посмотрел на него…

- Я - рядовой Бахметьев Степан из дивизионной газеты «Гвардейская доблесть».

- Да, да, извини, парень, - улыбнулся Стеклов, - вырубился. Фуууу.

Солдат, часто кивая головой, смотрел на него.

«Погиб, прикрывая товарищей, - прочитал Валентин заголовок. И продолжил. – Группа лейтенанта Фадеева, преодолев горную реку, продвигаясь к высоте, занятой противником, через перевал, в зеленой зоне попала в засаду. Несколько солдат получили ранения. Пулеметчик рядовой Игорь Силаев, определив, где находятся душманы, открыл по ним огонь, давая возможность бойцам занять оборону. 

Когда душманы начали атаковать группу, он уничтожил трех бандитов. Граната, брошенная в пулеметчика, ранила Силаева, но, несмотря на тяжелые раны, Игорь до последних сил вел огонь, сдерживая противника, дав возможность нескольким бойцам зайти с тылу к душманам и уничтожить их. 

Пулеметчик рядовой Игорь Силаев героически погиб, спасая жизни своих товарищей».
Подчеркнув карандашом несколько напечатанных слов, сделал отметки, какие буквы пропущены, и протянул листовку солдату.

- Степан, поправь, и двести листовок напечатай. Сейчас схожу в соседнюю роту, там погиб сапер, расспрошу и еще напишу заметку. Если кто-то придет, чтобы рассказать о погибших и раненых, то пусть подождет меня, - Валентин поднялся с матраца, отряхнулся.

- Товарищ лейтенант, - опустил свои глаза Бахметьев. – Цензура запрещает так писать.

- Не понял?! – Валентин посмотрел в глаза солдата. – Что ты говоришь?

- Требуют, чтобы слова «убил», «ранил», «противник», мы писали в кавычках. И «душманы» нельзя писать, а называть их «противником», «врагом», и, опять же, в кавычках.

- Точно, точно, - спохватился Стеклов. - Ты прав. Сам поправь, - и, тяжело вздохнув, направился к стоявшим недалеко от них палаткам.
Навстречу ему вышел солдат и, держа на плече автомат, остановил его:

- Обходи, нечего здесь шастать!

Валентин удивился этому и, поняв, что у него нет погон, поэтому солдат так дерзко с ним разговаривает, остановился.

- Лейтенант Стеклов, командир отряда пропаганды и агитации…

- А-а, - махнул рукой солдат, - проходите.

- Это третья рота? – спросил Валентин.

- Ну, - поднял глаза на офицера боец.

- С боевых пришел?

- Ну, - облизывая растрескавшиеся от сухости губы, поднял уставшее, запачканное от пыли лицо солдат.

- Проводи к своему командиру.

- Ротного нет, убит на прошлых боевых под Кундузом, - опустил глаза солдат. – Командир взвода Жуков там, - указал на первую палатку. – Проходите, там дневальный позовет его. – Он - лейтенант.


- Понял, спасибо, - поправив автомат на плече, Валентин прибавил шаг.
Лейтенант Жуков был молод. Козырнув Стеклову, вышел из палатки.

- Знач-ч-чит, п-п-про Сидо-дора расс-ска-а-зать? – посмотрел он на Валентина. – П-п-прос-сти, ка-ка-кантузия. Г-г-го-ворят, п-п-пройдет. Еш-ешшимов! – кликнул он дневального и, указав на Стеклова, сказал, - ра-асскажи ему п-про…

- Сидорова? – догадался солдат.

- Д-да, к-как погиб…

Только сейчас Валентин обратил внимание, что у лейтенанта Жукова под панамой видны бинты и засохшие на них у уха капли крови.

- Спасибо, - пожал руку Стеклов. – Напишу о нем листовку и принесу ее Вам.

- Па-па-сибо, - сказал Жуков и, вытирая набежавшую слезу, скрылся в палатке.
«Вот такие дела», - смотря на закрывшийся полог палатки, подумал Валентин.

- Сидоров Мишка - сапер. Он не из нашей роты, но мой друг. Мы из Иваново, в одном классе учились, - идя с Валентином, рассказывал солдат.

- Так, кто мне расскажет о нем? – прищурился Валентин. – Где его подразделение?

- Так, он нам придан был. Шел впереди и наступил. Раскидало парня, - глаза солдата наполнились слезами, и он тут же отвернулся.

- Извини, извини, - взял за руку дневального Стеклов.

- Да, что В-вы п-понимаете?! – сдерживаясь от плача, отдернул свою руку из ладони Валентина, солдат. - Что В-вы п-понимаете, а?!

- Э-э-э, - выскочил из палатки лейтенант Жуков. – Б-боец! Да, к-к-к-то т-ты т-такой, д-да, к-как говоришь с о-офи-офи-цером, б-боец?

Солдат отвернулся от Валентина и ушел вглубь палаток подразделения.

Из соседней палатки, открытой настежь, вышло несколько солдат и подошло к Стеклову.

- Товарищ лейтенант, Вы писать о погибшем сапере будете, который нас спас? Давайте, расскажем.

Они расселись на ящиках из-под боеприпасов, Валентин достал карандаш с блокнотом.

- Его имя и звание? – спросил он у солдат.

- 2 –

Шесть первых листовок, написанных и выпущенных лейтенантом Стекловым и типографским наборщиком рядовым Бахметьевым о героях-десантниках, разошлись по дивизии мгновенно. Какие отклики они произвели в ее частях и подразделениях на боевых действиях, Валентин узнал уже к вечеру. Перед совещанием командира дивизии к нему не раз подходили офицеры старшего и среднего звеньев и жали руку в благодарность.

Генерал тоже высоко оценил выпуск листовок группой боевого отряда пропаганды и агитации, как и короткие радиопередачи, оперативно выпущенные ей в эфир, посвященные поздравлениям бойцов с днями рождений, с выполнением боевых задач, с новыми назначениями и званиями. А песни советских артистов эстрады, звучащие целый день из мощных репродукторов аудиосистемы, установленной на БРДМ, располагали солдат и офицеров к хорошему психологическому отдыху.

За это Валентин решил отблагодарить солдат сладким ужином, выпросив у начальника столовой прапорщика Сидорцова пять банок со сгущенным молоком и коробкой печенья.
Но, каково было его удивление, кода он поздним вечером принес эти гостинцы в свой отряд, учуял запах жареной рыбы и ухи. Повар, приготовивший эти вкуснейшие блюда, Костя Каплин, когда Стеклов подошел к БТРУ с БРДМом отряда, громко скомандовал:

- Смирно! – и, сделав несколько шагов к Валентину, залихватски отдавая честь, доложил. – Товарищ лейтенант, за время Вашего отсутствия в отряде ничего не произошло, кроме приготовления рыбного ужина. Угостили нас рыбой солдаты из взвода разведки «полтинника», которым командует старший лейтенант Васнецов. Они поблагодарили за листовку, выпущенную Вами об их тяжело раненном солдате, пулеметчике.  Дежурный по кухне - ефрейтор Каплин.

- Спасибо, Костя, - крепко пожал руку бойцу Валентин. – Спасибо, ребята, - обернулся он к построившимся солдатам и каждому из них пожал руку. – Ну, что, кушаем?

И застучали ложки по котелкам. Уха выдалась на славу, поэтому не удивительно, что многие, быстро съев ее, снова протягивали свою посуду механику-водителю Александру Лукьянцеву, отвечавшему за раздачу ужина.

И только после этого, когда бойцы насытились ухой, хорошо сдобренной мелкой разваристой картошкой и пшеничной крупой, начался разговор. Сначала с похвалами, адресованными повару, а потом и о первом этапе боевых действий. Валентин, внимательно вслушиваясь в него, с большим интересом слушал рассказ Кости Каплина, как он нечаянно, когда был часовым на высотке, заметил группу душман, спускавшихся по склону скалы, расположенной напротив них.

Сначала он не мог определить, свои это или душманы. Но когда они установили миномет и начали обстреливать сторону, где расположилось несколько групп десантников вместе с ним и лейтенантом Стекловым, он тут же открыл из пулемета по ним огонь. С пятисот метров, может, и больше, ему удалось поразить все цели, и минометный огонь, ведомый душманами, прекратился.

- Я об этом рассказал начальнику политотдела, - отрывая маленькие кусочки от жареной рыбы, и, пережевывая их, сказал Стеклов. – А командир той группы старший лейтенант Коротов мне обещал представить за этот случай тебя к награде. А пока я тебе за это, как и за уху, и за хорошую работу аудиоустановок, объявляю благодарность, - и пожал ефрейтору руку.

- А рыбу где наловили, разведчики? – спросил у своих солдат Валентин.

- Так, рядом река, товарищ лейтенант, - сказал типографский солдат. – Днем сегодня наловили.

- Хм, - удивился Стеклов, - удочками?

- Гранатами, - улыбнулся Самид Сайдудулаев.  – Пару, может, больше гранат кинули, и они, оглушенные, всплыли.

- Не слышал взрывов.

- Так, они под водой взрывались, без звука, - сказал Костя Каплин. – Товарищ лейтенант, а можно я отнесу ухи и жареной рыбы нашим врачицам. Они в госпитале работают, там и спят с другими медсестрами. А здесь, - и он указал на пергаментную бумагу, на которой лежал с десяток небольших жареных рыб. – И ухи еще.

- Конечно, - согласился с ним лейтенант, - только старшим пусть будет лейтенант Шевелев. Кстати, где он? – стал осматриваться по сторонам в поисках его Валентин.

- Так, он у разведчиков, - спохватился ефрейтор Сайдудулаев. – Они захватили душман и допрашивают. Уже часа три-четыре, как он там.

- Понял, - вздохнул Стеклов, - тогда ты, Самид, будешь старшим. Пароль восемь, только не задерживайтесь. А ухи?

- Да, все, товарищ лейтенант, все отнесем, - показал на небольшую кастрюлю Каплин.

- Создается такое впечатление, что вы сами себе ловили рыбу, а разведчики себе, так? – строго посмотрел на Каплина лейтенант.

- Так, только несколько гранат, - не зная, как себя вести, поглядывая на своих товарищей, прошептал Каплин. – А мне пулемет с собой таскать?

- Оставь его, пригляжу, - вздохнул Валентин. – Только быстро. Давай.
Оставшиеся бойцы помыли посуду с котелками. У ребят, вернувшихся из полевого госпиталя, настроение было плохим. Валентин, усыпая, прислушивался к их рассказам. Несколько солдат, раненных на минах, были без ног, несколько солдат, ожидавших операцию, находились в полубессознательном состоянии, но, судя по ранениям в грудь и живот, они навряд ли выживут.

Валентин прикрыл ухо и, удобнее укладываясь в салоне бронетранспортера, немножко прикрыл дверь. Хотя, зря это сделал, воздух за день и так, без того, накалился на солнце, а в БТРе без сквознячка он быстро сопреет. Но не стал открывать дверь, лучше это сделать ночью, когда воздух остынет, и солдаты уснут. А пока они обсуждают увиденное в госпитале, это только нервирует, и не только лейтенанта, а и каждого из них и поэтому угомонятся видно не скоро. А отдыхать нужно, вдруг завтра командир дивизии его снова отправит с какой-нибудь группой в горы.

А сегодня за весь день ему так и не удалось хоть на минутку закрыть глаза. Бегал по подразделениям, собирая информацию о героических поступках десантников, сочиняя про это листовки. Потом готовил радиопередачи…

Зевота во всю ширину растянула лицо, и, прикрывая ее рукой, Валентин закрыл глаза, проваливаясь в сон.