Крещенные Пятью львами Глава 13. В клещах

Вертолеты, как огромные шмели, один за другим опускались на берег реки, поднимая своими крутящимися лопастями винтов пыль, в которой скрывались группы движущихся к ним десантников, и, поднимаясь, уходили, растворяясь в серых стенах Панджшера. Валентин с завистью смотрел на медленно убывающий строй людей, отправляющихся на новую боевую операцию.

Первый этап, длившийся четыре дня, в котором удалось участвовать ему, по поверхностным подсчетам нанес большой урон вооруженным формированиям душманов, которые находились здесь под патронажем Ахмад Шаха Масуда. На его горных складах было уничтожено около тысячи противотанковых и противопехотных мин, тысячи килограмм патронов для стрелкового оружия, более двадцати ДШК, сорок ручных гранатометов, несколько противовоздушных английских и американских комплексов, шесть минометов, около тысячи автоматов, винтовок, пистолетов, пулеметов, включая те, которые были захвачены в боях с душманами.

Не обошлось, конечно, и без потерь: погибли восемь солдат, сержантов и офицеров, двадцать один человек получил ранения разной тяжести. Но о последнем сейчас Валентин не думал. Он сидел на бронетранспортере вместе с переводчиком лейтенантом Димой Шевелевым, с солдатами, и не сводил глаз с вертолетов, выстроившихся в длинную очередь, с которой через каждые десять-пятнадцать секунд по четыре машины спускались к берегу реки и, забрав группу бойцов, отправлялись в скалы.

- Вам вчера что-то удалось узнать интересное у душманов? – спросил у Дмитрия Валентин.

- Интересное? - Шевелев свысока посмотрел на Стеклова. – Да, так, по чуть-чуть. Я ушел с допроса в два утра…

- Ничего ж себе, - удивился Стеклов. – Шесть, нет, семь часов участвовал в допросе?

- Так, там знаешь, сколько душманов было. И, кстати, когда рыжего духа допрашивали, вызвали старлея, с которым ты на боевых был.

- Значит, он не ушел?!

- Такое рассказал! Там, когда дехкане привезли им журналы с газетами, оружие, деньги, их полевой командир приказал их убить.

- Я так и думал, - вздохнул Стеклов. – А то меня сегодня, если вызовет к себе особист, я даже не знаю, как ему доказать, что тех мертвых мы и пальцем не тронули, даже не знали, что они есть. Записали же признание рыжего? – Стеклов посмотрел на Дмитрия.

- Особисты рядом были, так, что, успокойся. А рыжий оказался таджиком по национальности, здесь таких больше шестидесяти процентов. Но никогда не думал, что они могут быть рыжими.

Валентин с облегчением вздохнул…

- Ты этим что-то хотел сказать? – Шевелев, прищурившись, посмотрел на Валентина.

- Бывают и белые черными.

- Глубокая мысль! – похлопал он рукой Валентина по плечу.

Канонада гаубиц, за ними – реактивных установок «Градов», заставили Валентина с Дмитрием и солдатами слезть с брони. Артиллерия находилась невдалеке от них, от звука выстрелов уши закладывало. Ватные тампоны, вставленные в уши, не помогали.

- Может, поменяем месторасположение, - поинтересовался у Дмитрия Валентин.

- Ты, что? - постучал пальцем по своему виску Шевелев. – А если сейчас оперативный дежурный вызовет нас, или комдив с начпо, а вестовой нас не найдет? Трибуналом запахнет. Здесь, брат, ты в армии, а не на поляне с девками жимкаешься.

Шевелев, как в воду глядел, через полтора-два часа после этого разговора их вызвал к себе через посыльного командир дивизии. 
В полевой столовой, находившейся рядом со штабом дивизии, собрались старшие офицеры, командиры отдельных подразделений.
Генерал-майор Ярыгин, закончив переговоры по рации, спрыгнул со своего бронетранспортера, и, подойдя к ним, каждому из офицеров пожал руку.
Когда все расселись за столами, он подошел к большой карте, развешенной на доске и, указав на ней регион, в котором на данный момент велись боевые действия дивизии, сказал:

- Ахмад Шах, талантливый полевой командир, организовал здесь крепкую оборону. Он ждал нас, - и, ткнув указкой в середину карты, улыбнувшись, посмотрел на собравшихся офицеров. – Но мы начали операцию не в этом месте, а на другом участке, благодаря чему нам удалось не только вскрыть их оборону, как консервную банку, но и блокировать главные маршруты передвижения их группировок и пути снабжения их вооружением и боеприпасами.

В ходе второго этапа операции мы должны продолжить уничтожение баз мятежников в Панджшерском ущелье и самой системы управления группировками противника.
Командир дивизии говорил быстро, сокращенные им названия воинских частей и подразделений, как ОТБ (отдельный танковый батальон), артполк, ОЗРД (отдельный зенитно-ракетный дивизион), ОИСБ (отдельный инженерно-саперный батальон), были несколько непривычными. Валентин сразу пытался перевести эти сокращения на более понятное для себя осмысление. Типа «первая и вторая ПДР второго ПДБ 350-го ПДП (что означало «первая и вторая парашютно-десантные роты второго парашютно-десантного батальона 350-го парашютно-десантного полка) при огневой поддержке артдивизиона артполка заняли участок…». 

Пока осмысливал, комдив уже раскрывал перед своими офицерами ход тактических задач, поставленных перед десантными подразделениями, по захвату такого-то плато, окружению противника и полного его уничтожения. А с непривычки, осмысливать такой огромный объем полученной информации о ходе боевых действий для лейтенанта было нелегким. Да, он понимал, что его задача сейчас, не вдаваясь в какие-либо подробности, понять общую картину хода операции, сил, противодействующих им. Но снова сбивался, слушая ответы командиров полков на вопросы командира дивизии, понимая, что сама суть этого разговора была им утеряна.

- Высадка тактического воздушного десанта на этом участке ущелья и ударной тактической группировки на бронетехнике позволили нам заблокировать восточный выход из ущелья полевым командирам Ахмада. Но, как мы видим, они обладают множеством хорошо вооруженных минометами, гранатометами, ДШК групп. В этих местах встречается очень много засад с крупнокалиберными пулеметами, сдерживающими передвижение наших групп, и, к сожалению, много минных полей, заграждений…
Валентин сразу вспомнил те мины, на которые, в буквальном смысле, прыгала с вертолета их группа, и, если бы не старший лейтенант Семен Коротов, вовремя заметивший их, то навряд ли бы сейчас он, лейтенант Стеклов, сидел здесь.

Холодок прошел по телу, стало как-то не по себе, и, невольно осмотревшись по сторонам, он задержал свое внимание на одном из командиров полка, что-то записывающем в своем блокноте.

«Подумать только, каким умом нужно обладать этому человеку, чтобы управлять в такой сложной горной местности на разных направлениях множеством групп. Сколько их, около ста? А, может, и больше. Можно и посчитать. Если роту солдат разделить на семь-восемь человек, а их в роте, в среднем, около шестидесяти-семидесяти человек, остальные из ста двадцати - убитые, раненые, больные или в отпуске, и разделить их на семь, то получается около десяти-двенадцати групп, - подсчитывал в уме Валентин. – В полку четыре батальона по четыре роты в каждом, получается в общем шестнадцать рот, умножить их в среднем на десять групп. Ого! Сто шестьдесят групп! – Валентин глотнул слюну и снова посмотрел на подполковника. – Сто шестьдесят групп, и они работают не в поле, а в скалах. Это ж надо! Получается нужно просчитать все их действия на несколько ходов вперед, с учетом всех сложностей, с которыми они встретятся в бою, при передвижении, во время отдыха.

Скорее всего, этот подполковник находится уже не первый раз в Афганистане. Год-два назад он уже был здесь в качестве, к примеру, командира батальона или начальника штаба батальона, полка, а теперь… А теперь снова пришел сюда.
«Зеленого», выросшего в столичных стенах, сюда командовать полком не пошлют, а только того, кому знакомы запах пороха, взрывы снарядов и смерть...»

В столовую заглянул капитан, командир роты связи. Командир разведки тут же поднялся и вышел к нему. Разговаривал с ним недолго и снова вернулся назад. Подошел к генерал-майору и что-то шепнул ему на ухо.

Командир дивизии задумался и, посмотрев на начальника политотдела, обратился к нему:

- Владимир Петрович, - он посмотрел на других офицеров, - информация подтвердилась, - и, обернувшись к карте, показал указкой на маленький вырезанный красный флажок, воткнутый в лист бумаги с помощью иголки. – Час назад разведвзвод столкнулся с крупным караваном душман. Те сразу же вступили в бой, их около восьмидесяти-ста человек. Мы попытались уничтожить их с воздуха, но, как оказалось, схватка идет на небольшом пятачке. Трем группам удалось обойти душманов, но успеха это не принесло, они были задержаны другими отрядами душманов.

Так вот, Владимир Петрович, Вы мне предложили прислать туда группу боевого отряда пропаганды и агитации, чтобы они предложили душманам сдаться, или они будут окружены или уничтожены.

- Так точно, - поднялся Патрушев. – Есть и другое предложение. У них есть несколько солдат, которые хорошо знают Коран. Если они начнут его читать, то афганцы начнут молиться, бой прекратят, что даст возможность разведчикам выйти из боя, перегруппировать свои силы.

- Да, да, разберемся, - улыбнулся генерал-майор и посмотрел на Стеклова. – Вы, товарищ лейтенант, тоже так думаете?

- Так точно! - вскочил Валентин. – У меня товарищ служит в Кундузе, они использовали этот метод, не всегда, но это дает положительный результат.

- Ну, что ж, действуйте…

- 2 -

Два вертолета Ми-8, направленные к разведчикам с группами десантников, сопровождались парой Ми-24, вертолетов-штурмовиков, которые из-за вытянутой формы «подбородка» прозвали «крокодилами». Когда Ми-8, высадив солдат, стали уходить, штурмовики, как осы, стали кружить над высоткой, выискивая огневые точки душманов. И только после того, как винтокрылые «автобусы» скрылись за склонами горы, они стали резко подниматься на большую высоту, пуская световые пучки, предназначенные для своей защиты от тепловых ракет, которые могут применить против них душманы из переносных ЗРК. И только сейчас Валентин отметил точку, застывшую над ними, это, скорее всего, вертолет Ми-8, задача которого контролировать ход боевых действий здесь.

- Что спим? – крикнул Валентину командир группы лейтенант Скворчук. – Со своими хлопцами будешь идти за мной. Медведев, слышал? – обернулся он к своему бойцу. – Ты вместе с Сидоровым и Тучко - замыкающие. Осипцов, вперед!

Цепочка впереди идущих солдат двигалась быстро. Валентин, пытаясь вначале дышать носом, через несколько десятков секунд бега, открыл рот, не хватало воздуха. Теперь он хорошо слышал стрельбу, напоминающую щелчки удара ногтя по спичечному коробку. А, вот, откуда она идет, трудно разобраться. Создавалось такое впечатление, что стрельба идет везде.

Подниматься по каменной плите, упирающейся в небо, было не так тяжело, как думал. Узкое плато, по которому шли, с наклоном в сорок-пятьдесят градусов, было ровным. А, вот, когда добрались до «неба», Валентин ойкнул, он даже не ожидал, что этим кусочком света оказался всего лишь маленький просвет в щели между каменными глыбами, выпускающий их к пропасти. Стены соседних скал не соприкасались с выступом, на котором они находились.

Старший группы лейтенант Скворчук показал, где нужно расположиться Стеклову со своими бойцами и стал наблюдать, осматривая расщелину между их высоткой и скальной вертикальной стеной, напротив. И только теперь Валентин понял, откуда шла эта, расходящаяся эхом, стрельба. Остановившись взглядом на одном из небольших участков, стал внимательно всматриваться туда, чтобы хоть как-то определить «своих» и «чужих».

Потянулся к биноклю.

- Не вздумай даже этого делать! - цыкнул на него лейтенант Скворчук. – Увидят отблеск от стекла и сразу же поймут, где мы. Судя по стрельбе, они под нами, - указал он средним пальцем вниз. – Ищите.

«И голос у тебя, Скворчук, как крышка кастрюли, прыгающая на бульбах кипящей воды», - сделал сравнение Стеклов, смотря на вытянутое лицо еще незнакомого ему офицера, упирающееся в высокий тонкий нос, с горбинкой в конце. – А сам натуральный гриф с огромным, бегающим по горлу кадыком». 

Заставив себя больше не смотреть на Скворчука, Валентин, прищурившись, стал всматриваться вниз. Без бинокля найти кто свои, кто душманы, практически невозможно. «Чашка», в которой столкнулась группа десантников с караваном душман, и вступили с ними в бой, небольшая, на глаз по ширине и глубине не больше ста метров. И скорее всего наши солдаты находятся посередине ее, в окружении противника.

Что сейчас в первую очередь мешало тому, чтобы быстро разобраться в создавшейся обстановке, так, это - высота, на которой находилась группа лейтенанта Скворчука со Стекловым и его подчиненными.

Шевелев, на которого он мог бы сейчас хоть на половину переложить свои переживания, снова оставлен командиром дивизии у себя.

Высунувшись на полголовы из своего укрытия, Валентин стал всматриваться в точку, которая показалась ему передвигающейся. Нет, кажется, это ему показалось.
Человек, если его увидеть, будет по размеру в несколько раз меньше муравья. А, судя по серой или темной одежде, в которую он одет, будет вообще не виден, так как камни, в которых он находится, такого же цвета.
Стрельба не прекращалась.

- Товарищ лейтенант, - окликнул Стеклова или Скворчука рядом лежавший солдат. – Там, ближе к ущелью, бегают ослы или верблюды, не поймешь. Их много.

- Где? – спросил у него Скворчук.

- Да, там, где расщелина справа, видите? Ну, там еще что-то наподобие этого, как его, ну, обломок скалы, как пика торчит, что ли.

- А, Сидорцов, вижу.

- Товарищ лейтенант, и там, слева, прямо под скалой, штук, да, много этих, коней или верблюдов, - добавил второй солдат.

- Молодцы! – похвалил солдат Скворчук. – Наши, похоже, посередине них. Включаем мозги и думаем, как им помочь.

Валентин, наконец-то, рассмотрел двигающиеся, еле видные фигурки. Потихонечку, пряча рукой от Скворчука свой бинокль, попытался посмотреть в него, но тут же он был сбит солдатом.

- Вы, что, сюда в театр приехали артистов рассматривать? – лицо солдата было озлобленным.

Прикусив губу, Валентин молча, спрятав бинокль, отвернулся от бойца.

- Если хоть одна пуля, убью! – со скрежетом в зубах прошипел солдат. - Здесь снайперов кругом куча, а он лезет!

Скворчук на эту перебранку не обратил внимание. А Валентин, сгорая от стыда, еще некоторое время косил на него своим взглядом.

- О, видно, их обстреливают с миномета… - к этому выводу пришел кто-то из бойцов, услышав продолговатый звук летящей мины в воздухе, и потом несколько разрывов посередине «чашки».

Валентин стал всматриваться, откуда приблизительно могли открыть огонь из миномета душманы по десантникам.

- Сидоров, Тучко, там, справа, похоже, есть спуск, проверьте, - скомандовал Скворчук.

И тут же два солдата скрылись за камнями. Вернулись они минут через десять. Прав был лейтенант, спуск был. Солдаты по нему спустились метров на тридцать.
Остановились на участке, где спокойно. Не вдавливаясь друг в друга, может расположиться вся их группа. Можно было продолжать спускаться и в саму «чашку», но командир такой задачи перед ними не ставил.

- Молодец, Тучко! – похвалил солдата лейтенант. – За мной, по одному, здесь останется Осипцов с Кубышкиным, будете прикрывать наш тыл до тех пор, пока за вами кого-то не пришлю. Если ввяжетесь в бой, услышу. Давайте, пацаны, - и, посмотрев на каждого из них, кивнул головой, мол, будьте молодцами.

- 3 –
 
Валентин, разглядывая спину бородатого мужика через прицел, все никак не мог нажать на курок. То, что он ведет прицельный огонь по кому-то, прячась за камнями, понятно. Но, кто это, душман или…

- Приготовиться, - шепот Скворчука, как ведро холодной воды, окатил тело Стеклова. – Огонь!

Залп из коротких очередей и одиночных выстрелов для душманов, окруживших небольшую группу советских солдат, был неожиданным. Кидаясь из стороны в сторону, чтобы укрыться от пуль, теперь они чувствовали себя беззащитными.


Валентин стрелял, не целясь, только наводя автомат в быстро передвигающиеся цели, или появляющихся в каменных расщелинах людей. О том бородатом душмане он уже и позабыл, увидев во время залпа, как его окровавленное тело распласталось на камнях. Значит, в него целился не только он один. Новые цели были движущимися, стрелявшими в его группу. Насколько точными были эти выстрелы, думать некогда, нужно было самому быстро, передвигаясь хоть на метр в какую-либо сторону, прятаться и затаиваться, чтобы потом, на несколько секунд высунуться из камней и понаблюдать. Делал это он не осознанно.

Выскочившего из каменной глыбы человека и наведшего в него гранатомет, он увидел и, нажав на курок, никак не мог понять, почему его автомат молчит. Какая-то сила мощным толчком бросила его на землю и, вжавшись в его спину, крикнула прямо в ухо: «Замени магазин!»

Взрыв, раздавшийся где-то над ним, горячим воздухом окатил открытую часть рук, шеи Валентина. А тело, лежавшее на нем, обмякло. Стеклов, полуобернувшись к этому человеку, ухватив его за плечо, опустил на камни. У парня из носа бежала кровь, похоже, и из ушей тоже.

«Что делать? – засвербила мысль у Стеклова.

Кто-то, подползший к нему, несколько раз легонько ударил по лицу раненного солдата. Тот в то же мгновение пришел в себя, открыл глаза и посмотрел на Валентина.

- Контузия, сейчас придет в себя, - прошептал Скворчук. – Лейтенант, оставь его, вперед, за мной.

И Валентин, прикрывая нос от скопившегося горького сизого дыма, высунулся из камней, ища того человека, который в них стрелял.

- Двигайся, лейтеха, двигайся, не-то хлопнут! – командовал Скворчук, отползший от Валентина в сторону.

Граната, упавшая рядом с ним, вот-вот должна была взорваться. Валентин, обхватив правой рукой контуженого солдата, потащил его за собой. Но взрыва не произошло. И, в какой уже раз, ведя пересчет отделявших его от взрыва трех-четырех секунд, Валентин, немножко приподняв руку, закрывающую от взрыва лицо, глянул на нее. Она была «пустая», без запала.

Громко вздохнув, он никак не мог поверить своему счастью.
А солдат, пришедший в себя, отполз от него в сторону, лег на живот и стал всматриваться вниз.

Валентин приподнялся и тоже начал заново осматривать близлежащие к себе участки. Заработавший где-то вверху громкий баритон мощного пулемета, снова вдавил его в камни. Но новая команда Скворчука снова «привела» его в себя:

- Лейтеха, вперед, чего спишь?!

И Валентин пополз дальше, стараясь не отставать от командира группы.
Что-то взорвалось над головой, и тут же болючими укусами впилось ему в ногу и поясницу. Но у этого взрыва был какой-то непонятный звук. Несколько таких же громких щелчков по камням, разрывающих их на мелкие кусочки, прошли справа от него. И только теперь Валентин догадался, что это - пули, и, скорее всего, от того громкого пулемета, расчет которого расположился где-то напротив них сверху.
Серия взрывов, раздавшаяся в том месте, куда сейчас смотрел Стеклов, ища огоньки от выстрелов ДШК или КПВТ на спуске со скалы, прикончила эту огневую точку.

- Молодцы, вертуны, - вскрикнул кто-то из солдат.

И Валентин, поддаваясь этому чувству радости, смотрел наверх, провожая взглядом два «крокодила», обрабатывающих ПТУРСами склоны скалы. А через несколько секунд они растворились в серой дымке, впитывающей в себя дым от разрывов снарядов, пыли.

Стеклов, всматриваясь в серую мглу, ища в ней вертолеты, приподнялся.

- Сдавайся, сдавайся! – голос, повторявший одну и ту же фразу, возмутил Валентина.

Кто же это с душманами говорит на русском языке, и, ища ефрейтора Сайдудулаева, который нес мегафон, во все горло закричал:

- Самид, Самид, у тебя, что, контузия?

- Нэт, нет, - услышал Валентин сзади себя голос ефрейтора, - это - душманы! Это - душманы!

- Духи? – Валентин встал во весь рост и обернулся к Скворчуку, и в это же мгновение взрыв, раздавшийся в метрах двадцати от Стеклова, а за ним второй и третий, заставили Валентина вжаться в острые камни и сползти по ним вниз.
Удар, сильный и отдавший болью по бедру и спине, был ему нанесен, скорее всего, кем-то из солдат от злости.

Взвыв от боли, опершись на автомат, Валентин обернулся, рядом никого не было. Но то, что это сейчас сделал кто-то из своих, он понял сразу.

«И правильно-о-о! - с силой сдавливая губы, про себя прошептал Валентин, - Я же всех подставил, мудак!» – ревел он про себя.

А взрывы от летевших в них мин или гранат, становились все ближе и ближе. Какая из них будет последней для Валентина, уже можно было догадаться – пятая.  С дрожью в губах Стеклов считал их:

- Один, второй…

Гул от летевшего вертолета нарастал, как и мощный гул от взрывающихся ПТУРСов, которыми он кого-то обстреливал.

- Третий…

Кто-то сильно тряс его за плечо. Но Валентин никак не мог оторвать ладони от ушей, чтобы уберечь свои барабанные перепонки.

- А-а-а-а! - открыв рот, кричал Валентин от какой-то непонятной по ощущению боли или ломоты, или еще чего-то, чему было трудно дать определение. Но только стоило ему хоть на секунду закрыть рот, как сразу же становилось понятным, как можно назвать это ощущение – болью(!), и поэтому заново открывал рот и продолжал орать.

– А-а-а…

Но кому-то было все равно, какие страдания испытывает Стеклов, и, ухватившись за его плечо, за ремни «лифчика» или лацканы бронежилета, продолжал его тащить, волоча спиной по острым камням.

Но, наконец-то, это закончилось. Валентин, прислушиваясь к бою отдаленных барабанов, стащил с головы каску, закрывающую ему лицо и, жмурясь от солнца, стал искать того, кто издевался только что над ним. Лицо этого человека было мокрым и липким, и, оттолкнув его от себя, Валентин стал вытирать о камни свои ладони. Упершись на локти, он попытался перевернуться на бок. Удалось. Но то, что он увидел перед собой, тут же вызвало роту. Лица у этого человека не было, а только кости раздробленного черепа, покрытые бурлящими темно-бурыми выделениями густой крови.

- А-а-а, - но та, непонятная, давившая внутри черепа боль ушла, оставив после себя воздух, который, накопившись в височной части, выдавливал кости. Как выпустить его? Как? Валентин, сдавив ладонями виски, пытался, что есть силы, не дать этому воздуху разорвать череп. – А-а-а…
И, наконец, воздух вышел, забрав с собой свою силу, освобождая от нее мышцы спины, бицепсов, век…

- 4 –

- Ну, что, паря, все нормально?

Валентин узнал Скворчука по голосу.

- Проспал? – приподнявшись на локтях, спросил он.

- Похоже, - вздохнул тот.

- Извини, - с трудом проглотив слюну, прошептал Стеклов. – Мне дежурить?

- Успокойся, лейтёха. Как себя чувствуешь-то?

- Н-нормально, - снова глотая тягучую слюну, проговорил Валентин, с трудом усаживаясь на камни. – Еще темно.

- Да, да, - вздохнул Скворчук. - Утро, вот-вот рассветет. Зажали нас немножко. Зажали.

- Зажали? - пытаясь понять значение этого слова, повторил его Валентин.

- Душманы зажали нас вчера, лейтеха. Тебя контузило, - словно напоминая Стеклову о произошедшем, сказал Скворчук.

- А-а-а…

- Вот так, вот так. На, пожми мне ладонь.

Валентин сдавил протянутую ему руку Скворчука.


- Молодец, жить будешь. Не знаю, сколько их здесь осталось еще, но такое чувство, что ушли. Слышу голоса наших.

- К-кого? – не понял Валентин.

- Тех, кого вчера спасать мы с тобой сюда пришли.
Валентин, вспомнив об этом, устыдился, что задал Скворчуку такой глупый вопрос.

- Так вот, лейтеха, давай, приходи в себя, набирайся сил, скоро узнаем, что будем делать. Да, - с перерывом в несколько секунд, продолжил Скворчук, - Саид, это - твой пост, запомни. Будешь за своего лейтенанта отвечать, как за знамя полка. Ты меня понял, Саид?

- Не Саид он, а Самид, - поправил Скворчука голос ефрейтора Каплина.

- Ну, извини, боец, если ошибся, - вздохнул Скворчук. - А меня Гриша зовут, - и, по-товарищески толкнув Сайдудулаева в плечо, уполз от них куда-то в темную мглу.

- Костя. А как я вчера? А? – после некоторого молчания прошептал Стеклов.

- Да, все нормально, товарищ лейтенант. Здесь такая заваруха была. Вы, это, нормально все. Духов столько положили.

- А наших сколько?

- Двое, насколько знаю, погибли. Один из нашей группы, второй - у разведчиков. Еще один ранен в плечо, тяжело, - голос Каплина стал тише. – Здесь лежит…

- И меня контузило. В голове словно бомба взорвалась, - тяжело вздохнул Валентин.

- Да, все нормально, товарищ лейтенант. Вы, это, отдохните. А то скоро утро, выходить отсюда будем.

- Кто сказал? – обратился к солдату Валентин.
- Так, их лейтенант, это.

- Не верится, что они так просто оставят нам свой скарб, - стал размышлять вслух лейтенант Стеклов. – Во-первых, то, что они сюда перевозили, это - их деньги. Судя по тому, что их много, то везут очень важный или дорогой груз и в большом количестве. Если у разведчиков бой завязался здесь, значит, часть их каравана переходила эту «чашку». И еще, по нам они вели огонь и сверху.
Нет, ребята, они все то, что везут, не оставят здесь. Я не уверен, что нам удалось их много положить. Ты убитых душман видел, Костя?

- Да, несколько человек.

- Я двух убил, - добавил Самид.

- И я трех, - отозвался незнакомый Валентину голос.

- И я, кажется двух, - прошептал Костя Каплин.

- Молодцы! Если учесть то, что они нас обстреляли из минометов и гранатометов, то вооружены душманы достаточно серьезно.

- Здесь три ишака убиты, на них лежали по два огромных мешка, связанных. В одном разорванном из них были… - Костя замолчал.

- Что?

- Да, этот наркотик, как его, типа плана. А-а, героин, это. Там его килограмм пятьдесят, это.

- Героина?

- Ну, товарищ лейтенант, каждый солдат вам скажет, не только я… Спросите у других, это.

- Это же смерть!

- Так знаю, что я дурак, - прошептал Каплин.

- А в других мешках? Щупал их?

- Так, это же самое в них, похоже. Героин. Он упакован в какие-то черные и желтые кульки…

- А Скворчук об этом знает?

- Так, он нам и сказал, чтобы их стащили в одно место, и оставил там охрану на ночь. Там их штук, это, да, много мешков, не считал. Наверное, утром подожжет их. Полетаем, гы-гы, - засмеялся боец.

- Это, ребята. их деньги. И, скорее всего, этим наркотиком в Пакистане расплачиваются за оружие, которое везут сюда.

- Знаем, - сказал боец. – Так, до Пакистана здесь осталось километров двадцать, может, и меньше.

- Нет, ребята, за него душманы нам пока бошки не открутят, не успокоятся. А разведчики не откликались?

- Их командир с нашим уже встречались. Сейчас они поднялись немножко выше, напротив нас. Обещали прикрыть нас, пока будем возвращаться назад, откуда пришли. В смысле, на гору. А потом вертолеты здесь все сожгут. Их сержант то же самое сказал, что и Вы, товарищ лейтенант.

- О чем? – не понял Валентин.

- Да, о наркотиках. Они тоже сначала думали, что духи перевозят оружие, а оказалось - наркотики. Около тридцати мешков захватили с героином. И мы – штук пятнадцать-двадцать. А там, знаете, еще сколько лошадей и ишаков убитых валяется с такими же мешками! Я около сорока насчитал. Тонну героина везли, не меньше.

- Что разбубнелись, аж в Пакистане вас слышно? – одернул лейтенанта незаметно подобравшийся к ним Скворчук.

- Да, про наркотики, товарищ лейтенант, - первым ответил его боец.

- Я уже об этом в батальон доложил, - вздохнул он. – Готовьтесь, в середине «чашки» началось движение. Видно духи пытаются унести свой урожай подальше от нас, либо, приближаются к нам. Кто движется там, впереди, это - враг, его сразу же уничтожать. Разведчиков здесь нет, они наверху.

Мы сейчас под горой, почти у того места, откуда спустились сюда. Лейтенант? Пришел в себя?

- Так точно, - сказал Валентин.

- От тебя слева, шагах в тридцати, скол такой, как пика. Помнишь его?

- Так точно!

- Не ори, спокойно говори и тихо, - зашептал Григорий Скворчук. – Вот к нему со своими по рассвету и выдвинешься туда и лезь наверх. Только смотри, метров через десять, моего Осипцова там встретите, вас ждет. Вместо него, Саида оставишь, то есть…

- Самида, - напомнил лейтенанту имя Сайдудулаева Валентин. – А со своим пулеметчиком выше полезете, Осипцов покажет куда. Там выступ есть, метров через пятьдесят. На нем закрепитесь, и только после этого пустишь вот эту ракету, - и подал Валентину круглый пенал ракетницы. - Она красная, мы сразу поймем, что можно выходить. Смотрите только, по нам не стреляйте, мы под горой. Убитых солдат уже туда Осипцов с ребятами поднял, их потом заберем. Вот так вот, и все, - тяжело выдохнул из себя воздух Скворчук. – Светает. Скорее бы уже.

- А кто второй погиб, товарищ лейтенант? – спросил у Скворчука его боец. - Не
Семка ли, которого в плечо ранили?

- Нет больше его. Нет. Царствие ему небесное!