Как мы в Торговый центр ходили

— Природа щедро одарила представителей Малых народов Севера удивительной жировой прослойкой, которая позволяет им ходить почти без рейтуз с начесов в суровых погодных условиях Заполярья. Потому что особенно эта жировая прослойка отложилась в области задниц этих счастливчиков. А я же — простая женщина из народа.Так что мне надо, в преддверье холодов, что-то прикупить из одежды. Ну что ты любишься от уха до уха (см. картинку над текстом)? Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? Ну что вытаращился он на меня, как будто не понимаешь в чем дело, храбрый воин света? Укротитель заполярных черепах, блин.
— Далее должны были прозвучать цветистые и полные красочных аллюзий высказывания, но мы их опустим, кукла Лена.
— Хорошо, тогда сразу прейдём к делу. Вот не боишься ты задевать у людей антисемитское чувство. Да, я пошла на сожительство с тобой не по зову сердца, а по острой финансовой нужде. Основой моей к тебе любви, и по сию пору, являются те, в сущности, небольшие деньги, которые ты мне переводишь на карточку «Мир» за то, что я с тобой сплю.
Но, разве от этого моё чувство к тебе стало хоть на граммулечку слабее?  Ведь тогда, когда я впервые сошлась с тобой на нейтральной территории, в песочнице, под грибком…
— Потом почтенная семейная пара зверски покусала сотрудников полиции. После чего нас отвезли в отделение. Я помню, кукла Лена. Тогда же на нас чуть уголовное дело не завели.
— Лицемеры эти менты. Ну и что уж прямо такого увидели эти делишки? Я уже не говорю про их мамаш. Они что — своих карапузов от святого духа зачали?
Я — простая труженица села, чистая и наивная, любящая доить коров на утренней зорьке. И ты, христопродавец из Нового Уренгоя. Истосковавшийся по женской ласке на морозе, в тундре, на буровой. И вот теперь, когда у тебя появилась возможность исправить эту вопиющую несправедливость. Да, пусть за деньги…
— Кукла Лена — ты эталон любящей женщины. Причем недостижимый. Не надо плакать. Знаешь, как я тебя люблю? Да ты для меня раритет, если хочешь знать.
— Правда? А что это?
— Раритет, кукла Лена — это то, что находится в частной коллекции. Но вызывает зависть работников музеев.
— Еще один безумный товарищ — в музей он меня надумал сдать, хотя я еще совсем не старая. Да ты без меня голой жопой гвозди жрать будешь — а то я тебя не знаю.
— Любой этнос приспособлен к ландшафту, в котором он образовался, кукла Лена. Так вот, евреи образовались в городе. Это их природный ландшафт, к которому они максимально приспособлены. А я много времени провожу в тундре. Всюду воинские части и оленьи стойбища — вот малость и огрубел. Ну извини.
— Обляпал меня, конечно. Что-то ты сегодня бестактный какой-то. Невежливый, что еще печальнее. Отпусти, сказала же! Вот, говорят, что я с тебя качаю деньги и еще и борзую при этом. Так ты сам… Мечтать и терпеть – судьба у меня такая, короче говоря. А ты меня в Торговый центр даже свозить не хочешь. 
— Я вообще люблю людей и хочу им помогать, кукла Лена. А уж что касается тех простых женщин из народа, которых я люблю…
— Ой-ой-ой, прям послышался шум танка, стремительно рванувшего… Так и хочется спросить: «Эти люди в чёрных лапсердаках и с пейсами — кто они? Зачем они завели моторы?»
 Монументальной истерики от меня добиваешься, что ли? Знаешь, что на меня наши бухгалтерши говорят: «Вот, вроде, простая женщина из деревни под Рузой — а замечена в порочных связях с иудеями. Ай, ай, ай!». А я хожу как голодранка. Тебе самому то не стыдно?
— Да я сам тебя, кукла Лена, в Торговый Центр взять завтра собирался. Всё равно выходной. А я тебя люблю.
— Любит он меня, конечно. Ведь это чувство выпестовано мною в тебе с нежностью и трепетом. Но, всё равно, прям поразил меня своей любезностью. А я уже план скандала прикинула. Так, в черновую. Ну да ладно, в следующий раз. Растягивает он уже на мне тем временем, конечно. Не лезь — я сама сниму…