Средство от запоя. Наши дни

   Пьянство… Трагедия… Конечно, трагедия. Тогда зачем Иисус Христос превратил воду в вино? Я-то, как материалист, понимаю, что вино, разбавленное водой, пили только для того, чтобы обезвредить организм от воздействия болезнетворных бактерий, чтобы люди меньше болели и погибали от бактериальных поносов и, как следствие, истощения. Однако же вино придавало храбрость, быстроту мысли, приносило расслабление и удовольствие, бесстрашие, но где граница употребления вина? Рюмка, две, бутылка, десять? Где причина тяготения к вину? Этим занимаются уже несколько столетий. Если мы найдем причину тяги к вину, то сможем на нее влиять. По-видимому, когда-нибудь, в будущем, мы искореним пьянство и, как следствие, алкоголизм. А стоит ли вообще это делать? Ведь алкоголь стимулирует работу головного мозга на короткое время, и, если подумать, вся цивилизация человечества связана с употреблением вина, начиная с Египетских пирамид, когда «гнали» пиво из ячменя. Представим, если вина бы не было, как бы развивалось человечество, по какому пути оно бы пошло? На каком бы этапе цивилизации мы бы сейчас находились? Вино как змеиный яд, в малых дозах полезно, а в больших смертельно. Где же граница этой малой дозы? У каждого человека она индивидуальна. В больших дозах алкоголь затмевает разум, идет торможение в клетках коры головного мозга, и в человеке обостряются все природные инстинкты, все скрытые в глубине мозга мысли выплывают наружу, человеке не контролирует себя, у него нет критики к своему состоянию, к окружающим его родным и знакомым. Страдают родные, близкие, работа, а он этого не видит и не хочет видеть и понимать. А после того, как алкоголь перестает действовать, разум возвращается к нему на некоторое время, но как будто в организме сидит какой-то вирус, который снова хочет вина, мозг снова хочет забыться от мирской суеты: добыче хлеба, заботе о родных, работе. Все поставленные цели кажутся ему бессмысленными и несуществимыми, и в конце концов организм истощается и медленно погибает. Но как быть родным, которые видят это, и ничего сделать не могут?
  Это в рассказе А.П. Чехова «Средство от запоя», написанном еще сто лет назад, парикмахер с помощью кулака и нескольких стаканов водки с примесью перца, соды и аммиака, за три дня выводил известного артиста из запоя.  В настоящее время вывести из запоя – это полдела, самое главное – реабилитация, снова осознать  себя частью социального общества, короче, социализироваться, и посмотреть на свое пьянство с высоты разума. Но, как  сказал О.Бальзак, что «одни из самых нравственных людей – это бывшие алкоголики». Только бывший алкоголик, перепрывнувший через эту пропасть  осознает слабость человеческого духа. Конечно, они могут давать советы, говорить, что вино – это зло, что это смерть и погибель, но это не трогает душу пьянствующего.
  И вот случился со мной однажды такой случай. Проживая короткое время в Крыму и ремонтируя фасад дома  у своей хозяйки, ко мне подошли два скромных, опрятно одетых человека лет сорока-сорока пяти с просьбой дать им работу, и работать они будут – бесплатно, или за самую скромную плату. Один – высокий и худой, другой – низкий и полный. Я сначала не понял, что им нужно от меня, такого в нынешней России, чтобы человек ходил по домам и просил работу, я не знаю, только читал в книжках о таком, происходящем в дореволюционную эпоху. Однако мужчины объяснили, что им работа необходима, и вот почему…
  Назовем мы их Тонкий и Толстый, как в одном из рассказов А.П. Чехова, оба проживали в Москве. Толстый работал в наилучшие времена в элитном ресторане шеф-поваром, а Тонкий бухгалтером в солидной фирме, но судьба этих людей сложилась в общем-то банально и одинаково печально. Люди, в своем роде, талантливые по профессии, что вполне возможно и сгубило их. Работа была им не в тягость, работали легко, без напряжения. Пользуясь своей популярностью, так как талантливых людей во времена перестройки было не так уж и много, стали позволять себе выпивать немного после работы, а затем и на работе, а затем и вместо нее. Последнее время работа стала их тяготить, работа стала неинтересна, стали появляться ошибки, изменилась критика к себе и окружающим, и так продолжалось в течение полутора лет. Стали худеть, раздражительными, появились проблемы в семье и на работе, ими стали тяготиться, но изменить свой образ жизни они так и не захотели. На уговоры родственников, коллег, детей, отвечали односложно, что «все в порядке, все выпивают». Однако наступил момент, когда их попросили уйти с работы, но и это их не остановило. Они стали винить окружающих в своих неприятностях, но только не себя. Наконец настал тот момент, когда они стали осознавать, что что-то происходит не так, и захотели изменить положение дел, но самостоятельно уже изменить это они не могли.
  И вот, родственники нашли фирму, заключили с ними контракт на три месяца, где последняя обязалась в течение трех месяцев за большие деньги избавить наших героев от пагубной привычки, но какими методами – в договоре не указывалось, важным было только согласие родственников и клиентов, даже если речь шла о летальном исходе. Родственники были согласны на все, потому что видеть, как родные  умирают медленно на их глазах, а они бессильны что-либо изменить и решили определить их в подобное «учреждение».
  Так вот, эти ребята готовили мне раствор, таскали кирпичи, короче, совместными усилиями мы подновили фасад дома, оштукатурили, а затем и побелили. Получился белый, симпатичный домик в стиле украинской хаты. Накормив их обедом, спросил я о порядках, существующих в данном учреждении. Учреждение оказалось недалеко от меня. Это такой двухэтажный дом особняк, окруженный высоким, до трех метров, забором. Я и сам нередко видел, как к дому подъезжали машины, выходили и приезжали люди с вещами, но я думал, что это какой-то ведомственный санаторий закрытого типа, однако, это оказалась  лечебница,  там находились люди не только с проблемами с алкоголем, но и наркоманы. Судя по рассказу моих помощников, расписание у них было суровое. После интенсивной лечебной терапии наступал период реабилитации. То есть распорядок дня у них начинался в шесть часов утра с утренней молитвы, затем легкий завтрак, внутренние работы, а вечером всегда – вечерняя молитва, легкий ужин и сон. По истечению определенного срока их выпускали за пределы «санатория» на весь день для поиска работы и средств себе на пропитание. Но только с таким условием: люди, которые наймут их на работу, должны сообщить в санаторий об их занятости письменно, или сами работники «санатория» приходили проконтролировать деятельность своих подопечных. На мой вопрос,  а что если человек срывался и выпивал вне пределов «санатория» и возвращался пьяным, был ответ, что в санатории имеется яма, куда помещают пьяного пациента на три дня, дают ему хлеб и воду, и в этой яме он, как какой-то пленник и раб, чувствует собственное унижение, и вполне возможно, что в нем происходят какие-то преобразования в мыслях. Если же снова повторяется «запой», то опять его сажают в яму, и так до тех пор, пока клиент не осознает безвыходности своего положения, не завоет волком, начнет истерить, но в конце концов, становясь трезвомыслящим, осознает необходимость этого метода лечения, несмотря на то, что этот метод очень суров и бесчеловечен, так как свобода ограничена до минимума.
  Конечно, процент выздоравливающих полностью, я думаю, не очень высокий, но даже ради тех, кто выздоровел, стоит заниматься подобными вещами.
  Прощаясь с моими помощниками, я все-таки дал им немного денег (искусил их), думая, что ко мне придут сотрудники «санатория», однако, никто не пришел. Вот с таким из многочисленных методов лечения алкоголизма я встретился на берегу Черного моря.