Продолжение 1

Глава 3

Маша проводила их взглядом, вздохнула и уставилась на Сашу.
– И как Вы будете меня развлекать?
Саша смотрел на нее изучающим взглядом.
– А ты стала еще красивее и почему-то говоришь со мной на «Вы». Хочешь выпить на брудершафт?
– Нет. – Маша покачала головой.
– Почему?
– Я могу и так перейти на «Ты». Так как ты будешь меня развлекать?
– Сейчас что-нибудь придумаем. Он пристально смотрел ей в лицо. – Я опять слишком старый в твоих глазах, поэтому на «Вы»?
– Нет. Ты что? – она виновато вскинула ресницы. – Просто много времени прошло. И как-то неудобно.
– Расскажи, как ты живешь? Дочка у тебя просто супер!
– Да уж, скучать некогда. Мы три дня живем у брата, так я сегодня ее специально на весь день забрала, чтобы Лена отдохнула. Брат целыми днями на работе. Я три дня всякими бумажными делами занималась, а Катю оставляла с Леной. Это жена брата. У них малышу шесть месяцев, так я думаю, что Лене, не легко было эти три дня пережить. Она, конечно, не жалуется, но я то, прекрасно знаю свою Катю.
– Маша, как ты живешь?
– Да нормально мы живем. Как все. Работа, дом. Вот сейчас в отпуске. Привела Катю в это кафе. Помню, как ты кормил меня здесь мороженым и я тогда, на халяву, объелась. Маша улыбнулась.
– Да! Саша грустно кивал головой. – Я тогда здесь в тебя влюбился и потом все искал повод снова тебя сюда пригласить. Но, твой Юрик, ни на шаг, от тебя не отходил.
Маша грустно улыбнулась: – В меня пол лагеря влюбились тогда. Юрик чуть не помер от ревности. Мы с ним два года назад разбежались. Так сказать, студенческий брак развалился. Я перевелась на заочное, и уехала в чудесную деревню Кузема. А потом он мне Катю привез. Мама его слегла с инсультом, и он упросил меня забрать Катю на время, но нет ничего более постоянного, чем что-то сделанное на время. Катя ведь его дочь, так сказать, от  первого брака.
– Как? Он был женат?
– Можно сказать, что да. Школьный роман. Ее тоже звали Машей. Десять лет за одной партой просидели. Десять лет в один ансамбль танца ходили. Вместе в институт поступили. Переспали, подзалетели, а потом аборт делать поздно, сессия, стрессы. Маше стало плохо, ее увезли в роддом. Там как-то сразу ничего не поняли. Поздний токсикоз, ранние роды, а оказалось рак, метастазы. Через месяц после родов умерла. Они учились вместе с моим братом, примерно в одно время. И, еще в школе, мы все вместе танцевали в одном коллективе при доме офицеров. И даже были слегка знакомы.
Короче, вчера Юрик уехал на три года в Арктику и оставил мне Катю. Контракт подписал на работу какую-то северную станцию. Три дня ходили по инстанциям. Всякие бумажки оформляли. С квартирой, с опекунством, с пенсией Кати. Три дня обвинял меня во всех своих бедах. Я во всем виновата. Я никогда его не любила… Очень много про себя узнала нового и интересного!
Свою часть квартиры на меня и Катю оформил. Квартира стоит пустая, но заходить в нее не хочется. Жду брата. Он хочет устроить маленькое новоселье.
Говорят, что во время стресса надо выговориться. Как в поезде, незнакомому попутчику. И сразу станет легче. Вот я тебе все и выдала. Она зябко поежилась, обнимая себя за плечи руками. Что-то я сегодня плохо оделась. От мороженого замерзла и кондиционер дует в спину. Надо кофе выпить горячего.
Саша засуетился.
– У меня в машине есть свитер. Хочешь принесу?
– Хочу.
– Маша, а давай съездим к моему другу, Сурену. Я к нему собирался сегодня заехать, пока мама в театре. Он тут рядом. Хозяин шашлычной. У него замечательный турецкий кофе. Тепло. Камин. Посидим на мягких диванах.

Несмотря на дневное время, бар был полон. Мужчины всех возрастов плотно сидели за столами, ели шашлык, плов, пили пиво и дружно смотрели футбольную трансляцию.
Маша в первый момент растерялась. Вход в зал располагался слева от огромного экрана и, при ее появлении все взгляды переместились на ее персону. Саша обнял ее за плечи, решительно провел мимо экрана, махнул рукой бармену и увлек в самый дальний угол. За длинной стойкой бара уровень пола был выше на три ступеньки, и дальняя часть помещения была отгорожена от остальной части зала красивой деревянной решеткой. По сути, это был второй маленький зал. Так сказать, для своих. В глубине располагался камин, несколько столиков у раскрытых окон, выходящих на противоположную сторону здания.
Маша уселась в угол. Прижалась спиной к теплой облицовке камина, пила кофе и пыталась не уснуть.

Она и представить не могла, что сердце будет так бешено стучать при встрече с Сашей. Еще вчера, перед сном, она вдруг подумала, что уже два дня ходит по родному городу и, может случайно его встретить. В прошлые приезды эта мысль ее, почему-то, не посещала, а вот вчера почему-то подумалось. Она представила, что Саша будет с женой и, непременно с двумя маленькими детьми. Помнится, она хотела поразмышлять над этим видением, но, вероятно, уснула.
Сегодня, с утра, вдруг захотелось принарядиться. И хвост завязать высокий, и глаза подкрасить. Захотелось выглядеть сногсшибательно. Брат удивленно вытаращился на нее, а она пояснила: – Праздник у меня! Юрик уехал! И новоселье!

В кафе-мороженое они идти не собирались. День выдался жаркий, поэтому решено было идти в парк, на карусели. Но по пути, они все же завернули в это кафе.
В первый момент Маша онемела. Сан Саныч так внезапно появился перед ними, и так много говорил, что она только кивала и улыбалась. Потом она все же взяла себя в руки. Слушала разговор Маргариты Дмитриевны с Катей, ела мороженое и исподтишка разглядывала Сашу.
Саша изменился. Явно прибавил в весе. Черты лица, стали более жесткими, четче проявились малозаметные прежде морщинки. Глаза смотрели холодно и как-то испытующе.

Он сидел рядом, что-то говорил, о чем-то спрашивал. Маша что-то отвечала, со всем соглашалась, кивала головой и даже не проснулась от телефонного звонка.
Звонила Маргарита Дмитриевна, спрашивала у Саши, могут ли они с Катей немного посидеть в театральном буфете. Катя хочет кушать, да и сама Маргарита Дмитриевна не прочь перекусить. Маша пробормотала, что, наконец-то, она согрелась и снова уснула.

Саша разглядывал спящую Машу.
– Так не бывает! Так не бывает! – кричал разум.
С того самого момента, когда он увидел ее в кафе он не помнил, что делал. Что-то говорил, что-то предлагал, вот привез ее к Сурену. Сердце колотилось почти в горле, голос вдруг стал хриплым. Кровь мощными толчками била в голову и в кончики пальцев.
Маша спала. Он разглядывал ее лицо и не мог отвести взгляд. Она изменилась. Стала еще красивее. Лицо стало строже и взрослее. На переносице появилась маленькая вертикальная складочка, в уголках губ новые маленькие морщинки. Легкий загар придавал нежной коже цвет розового персика и необыкновенно цветущий вид. Губы во сне шевелились и манили к себе цветом спелой малины и какой-то детской беззащитностью.

Пришел Сурен, сел рядом, посмотрел на остывший плов и шашлык
– Девушка ночью совсем не спал?
– Совсем…
– А вой вой. Ночью надо спать, а днем плов-шашлык кушать.

Зазвонил Машин телефон. Она открыла глаза, и Саша сунул телефон ей в руки. Маша два раза сказала в трубку «Ладно», потом сказала «Хорошо. В пол восьмого, в восемь. Ты нам позвонишь. Мы сами приедем.» Отключила телефон и удивленно уставилась на сидящего рядом Сашу.
– Я что уснула? Она потерла руками лицо и улыбнулась.
– Я прекрасно выспалась. У Вас отличный кофе и потрясающие лепешки, – обратилась она к Сурену.
– Дэвушка, ночью надо спать, а днем плов-шашлык кушать. Сурен грустно смотрел на накрытый стол.
– Сурен, а можно это все нам с собой забрать.
– Конечно можно. Но ведь все совсем холодный.
– Ничего мы разогреем. А сколько сейчас времени? Маша схватила телефон. Где моя дочь?
– Да все у них нормально. Решили перекусить в театральном буфете. В любой момент мы их заберем. Маша вскочила, Саша тоже встал, обнял ее, заглянул в лицо.
– Стресс прошел?
Маша отодвинулась, освободилась от его рук, поправила волосы.
– Прошел. И с кавказским акцентом добавила: – Савсэм прошол. И где мой дочь? Поехали за мой дочь. В семь часов брат приедет. Ты нас отвезешь к брату? Я приглашаю тебя на мое новоселье.
– Конечно, отвезу.
– А почему лицо такое грустное?
– Мы с тобой так и не поговорили.
– Так поговорим еще. Я весь июнь точно в городе буду.
 
Глава 4

Маша наотрез отказалась заходить в театр. Они подъехали к служебному входу, и она собиралась подождать Катю на улице.
– Ты что? С ума сошла? Мама обидится.
Саша, по боковой внутренней лестнице, потащил ее в актерское кафе.
– Пойдем, пойдем, с мамой спорить бесполезно. Она нам и кофе уже заказала.
Маша уже не спорила. Молча, шла следом, озираясь по сторонам.
В театре никого не было видно. Оказалось, что все собрались в кафе. Сидели кучками, ели бутерброды, пили кофе и разговаривали.
Саша громко крикнул: – Всем привет! И потащил Машу за руку к дальнему столику. Люди оборачивались ему вслед, кричали «Привет», махали руками и продолжали свои разговоры.
За столом сидела развеселая Маргарита Дмитриевна и сухонькая, седенькая старушка при полном параде, с прической и в макияже.
– Бомонд в полном составе, – провозгласил Саша.
– Маша, знакомьтесь. Моя родная тетка и крестная мать в одном флаконе. Изольда Дмитриевна, собственной персоной.
–Ты то, как тут очутилась? – обратился он к тетке. Старушка приветливо закивала головой, пытаясь схватить Сашу за руку.
– Да вот, Маргоша позвонила. Сказала, что познакомилась с чудной девочкой. Хочет тебя женить. Вот и знакомит со всеми подряд.
Маша вытаращила глаза: – Как это со всеми подряд? Как это женить? Он что не женат? Маргарита Дмитриевна покатилась от смеха, прижимая руки к уголкам рта.
– Ой умора. Ой не могу, – еле выговорила она между приступами смеха. Я сегодня столько морщин себе нахохотала, что уже больше не могу смеяться.
– Вы что напились? Саша сурово посмотрел на женщин.
Маргарита Дмитриевна снова засмеялась. Она раскачивалась на стуле, сотрясаясь от смеха, прижимала руки к щекам и не могла выговорить ни слова. Слезы потоком текли из глаз. Изольда Дмитриевна наоборот, обиженно выпрямила спину и театрально проговорила: – Саша, за кого ты нас принимаешь?
Тут вмешалась Маша: – Где Катя? Она озиралась по сторонам. Маргарита Дмитриевна затряслась в новом приступе смеха, а Изольда Дмитриевна, по-театральному, пафосно, произнесла: – Сейчас вернутся. Митрич повел ее показать отхожее место. Маша остолбенела: – Что показать? Маргарита Дмитриевна застонала, схватила салфетку, сильно прижала ее ко рту и, дергаясь от смеха, смотрела на сына умоляющими глазами, одновременно указывая рукой куда-то в сторону.
К ним шел высокий седовласый мужчина, в костюме какого-то сказочного генерала. Белоснежный китель, весь обшитый золотым шитьем, огромные круглые погоны с золотой бахромой, золотые пуговицы. Рядом семенила Катька, прижимая к груди  обувную коробку, обклеенную блестящей синей и золотой бумагой.
– Ой, мамочка, – закричала она, увидев Машу. – Я теперь знаю, что такое отхожее место!
Маргарита снова затряслась от смеха.
– А это что такое? – спросила Маша, указывая на коробку, полную конфет и шоколада.
– Ой, мамочка, это мне всё подарили, и я взяла с собой. Подумала, вдруг захочу конфетку скушать. Я же не знала, что Митрич приведет меня в туалет.
Маша растерянно смотрела на дочь, а генерал склонил голову и красивым, поставленным голосом произнес: – Разрешите представиться. Михаил Дмитриевич Рогозин. Для своих Митрич. Служу в этом театре и очень рад с Вами познакомиться. У Вас чудная дочь. Вся труппа в полном экстазе. Я уверен, что завтра спектакль пройдет на ура. У всех выпытывала, что такое злачное место. Всех развеселила. Всем так подняла настроение, что режиссер махнул рукой и отпустил всех по домам.
– Ну и как, узнала? Маша сурово посмотрела на дочь.
– Узнала. Надо было сразу в Гугле посмотреть. Оказывается, есть два значения. Злачное место, это где раньше сеяли всякие злаки. Ну, рожь, пшеницу, овес. И еще злачное место – это где пьянство и разврат. Я знаю, что такое пьянство, а вот про разврат  не знаю. У всех спрашиваю, все только смеются.
Взрослые улыбались, а Маргарита Дмитриевна, размазывая салфеткой, по лицу остатки макияжа, пояснила: – Она в начале репетиции всем объявила, что посещает все злачные места, где бывала мама, поэтому пришла к ним в театр. Со своей новой бабушкой. Старая ведь померла. Артисты ржали так, что не могли работать. Прогон быстро завершили, а Катю забросали конфетами. Тут Митрич сказал, что хочет посетить отхожее место, Катя сказала, что тоже туда хочет.
– Но я же не знала, что это так туалет называется, – пояснила Катя. Вначале я туда сходила, где девочка нарисована, а Митрич подождал меня в коридоре и подержал мои конфетки. Потом я его подождала, а потом мы пришли сюда.
Катя деловито укладывала конфеты в коробке ровными рядами. Маргарита прижимала костяшки пальцев к уголкам глаз и жаловалась, что она эти морщины теперь месяц не разгладит. Митрич предложил Маше стул, Изольда подвинула к ней чашку кофе. Маша уткнулась в телефон. Восьмой час, а Степан все не звонит.
– Значит, занят, –  важно объявила Катя. Вот освободится и сразу позвонит.
Телефон зазвонил прямо в руке у Маши. Она поднесла трубку к уху, растерянно послушала пару минут, сказала: – Хорошо. Мы сами приедем. Мы в театре, в буфете, кофе пьем. Потом расскажу. Она положила трубку на стол.
– Брат приедет в восемь. Они с Леной уже выехали, но хотят еще в магазин заехать. Она грустно посмотрела на чашку, выдохнула и произнесла: – Ну и ладно, часик погуляем. Маргарита Дмитриевна забрала остывший кофе, отдала его Митричу и велела принести новый.
– Маша, Вы обязательно должны завтра посетить нашу премьеру. Это просто восхитительно!
Она внимательно смотрела на Машу.
– Вы мне кого-то напоминаете.
Маша пожала плечами: – Катя себя хорошо вела?
– Не волнуйтесь. Катя – молодчина!
– Катя, тебе понравилось?
– Очень понравилось. И я завтра обязательно должна посетить эту премьеру. Катя повторила слова Маргариты Дмитриевны и требовательно посмотрела на мать. – В моем новом длинном платье! Мама, ты ведь взяла мое новое длинное платье?
Маша покачала головой: – Нет, я не могу. Она отпила глоток горячего кофе, поперхнулась от неожиданности, закашлялась и снова произнесла: – Я не могу.
– Почему? Вы заняты? У Вас какие-то планы?
Все смотрели на Машу, а она расстроено пожала плечами.
– Мои родители были актеры русского театра. Она кивнула подбородком в сторону окон. – И погибли десять лет назад, в той катастрофе, где погибло пол труппы. С тех пор я не хожу в театры.
Все уставились на Машу.
– Твои родители погибли в той аварии? Тихо спросила Маргарита Дмитриевна. Маша судорожно вздохнула, утвердительно качнула головой и отпила глоток кофе.
– И я не хожу в театры, – повторила она. – Никогда.
– Деточка, а как твоя фамилия? – вдруг каким-то испуганным голосом спросила Маргарита Дмитриевна.
– Иванова. Мои родители Руфина и Сергей Ивановы погибли в той аварии. И дедушка погиб – Иванов Василий Степанович. Маша снова отхлебнула кофе, по щеке поползла слеза, а Маргарита Дмитриевна ахнула, прижала ко рту кулак и вдруг заплакала.
– Ты дочь Руфины? – переспросила она в полной тишине.
– Да. А Вы ее знали? Маша смотрела на Маргариту Дмитриевну во все глаза, шмыгала носом и дышала открытым ртом.
– Деточка. Ты меня не помнишь? Я ведь была лучшей подругой твоей матери. Вы же в детстве играли все вместе. Саша, Степан и ты.
Маша покачала головой, пожала плечами: – Не помню. Почему-то ничего не помню про то время. Только детдом.
– Как? Ахнула Маргарита. Вы попали в детдом?
– Да, – кивнула Маша, и не мы одни. Кого-то из детей забрали родственники, а у нас осталась только бабушка. Но она была старая, после инфаркта и ей не разрешили опекунство над нами. Она никому нас не отдала, дождалась нас из детского дома, выучила и умерла пять лет назад. Ей было семьдесят пять лет.
Маша шмыгала носом, а Маргарита Дмитриевна не могла удержать слезы.
– А я в это время лежала в Германии в госпитале. Онкология. И ничего не знала. Две операции мне сделали. Театр деньги собирал на лечение. Год не могла ходить, на каталке возили. Про Руфину ничего не рассказывали. Сестра вот тогда ко мне переехала. Меня поднимала. С Сашей помогала.
Я когда стала ходить, пошла вас искать, а никто ничего толком не знает. Соседка ваша, Роза, со мной разговаривать не стала. Мы с ней смолоду терпеть друг друга не могли. Да и слаба я тогда была. Потом все же встретилась с твоей бабушкой, так она со мной тоже много разговаривать не стала. Сказала, что дети в Финляндии учатся и отдыхают, и все у них хорошо. Господи, Господи! Она подняла глаза вверх и несколько раз перекрестилась. – Спасибо тебе, Господи, что свел нас. Что весточку подал.
У Маши опять зазвонил телефон. Она схватила трубку, радостно закивала, несколько раз сказала «Да-Да», и объявила: – Вот Степан отзвонился. Они уже у нашего дома. Лена пошла за тортом. Надо ехать. Она повернулась к Саше: – Ты ведь нас отвезешь?
– Деточка, Маргарита Дмитриевна подошла к Маше, взяла ее за руку. Ты уж меня прости, но разреши мне встретиться со Степаном.
– Конечно! Конечно! О чем речь? Я Вас всех приглашаю на встречу со Степаном! Маша быстро застегивала кофточку на Кате. Степан будет очень рад.
Изольда и Митрич вежливо отказались, сославшись на дела, а Маргарита Дмитриевна причитала, пудрила лицо и искала свою шаль.