Клоун. Кто ты? Далекой юности привет. Рассказ

              Далекой юности привет.

                Рассказ.

        Как давно это было! Но в памяти иногда вспыхивают искры того волшебного времени, когда жила во взвешенном  состоянии постоянного ожидания чуда, восторженного напряжения от прикосновения к действительности, радостного нетерпения и подъема.

      Десятый  класс. Перенесенный после гриппа год назад ревматизм. Приобретенный порок сердца. Освобождение от физкультуры, от  физических нагрузок. Непонятное состояние, будто ты хрупкая стекляшка, которая в любую секунду может разлететься от дуновения ветра на тысячи никому не нужных осколков. Безысходность! Конец света!

      И ВДРУГ! Ключевое слово в моей жизни! Вызов нас с мамой  в конце января в областной комитет здравоохранения и вручение путевки в кардиологический санаторий «Трудовые резервы». И куда? На грани фантастики! В Ленинград!

       Из занесенного снегом провинциального села – во второй по численности населения город страны, в северную столицу, где смогу увидеть Эрмитаж, Русский музей, Петропавловскую крепость, Исаакиевский собор, вдохнуть воздух близкого Балтийского моря!

      Мама, провожая на поезд «Волгоград – Москва», - на нервном взводе:

      - Как ты одна поедешь? Пересадка в Москве, переезд с одного вокзала на другой, еще поезд! Нет, это невозможно! Зима, холод! Давай вернемся домой! Бог с ней, с путевкой!»

      - Ну, уж нет! Мне скоро семнадцать! Никто меня не съест! Мама, что ты плачешь? Как доеду, сразу дам телеграмму! Иди, выпей чая, твой поезд через час!

       В плацкартном вагоне на моем нижнем месте – три взволнованные городские мамаши провожают своих   сынков-первокурсников после каникул в Рязань.

      Когда поезд тронулся, познакомилась с вундеркиндерами. Поближе к Москве, подальше от родителей – учатся в радиотехническом институте. Немножко дичились – тоже мамочки настращали, чтобы с девицами в поезде не знакомились, в вагон – ресторан не ходили, на остановках - Спаси и помилуй! – не отстали.

       Болтали, поужинали домашними припасами. Музыку слушали по кассетному магнитофону на батарейках. А потом прибился к нам в купе третьекурсник с гитарой, до полночи развлекали народ песнями Высоцкого, Окуджавы.

       Адресами обменялись перед Рязанью. И с клубами морозного  ветра ввалились в вагон на освободившиеся места новые пассажиры:
два солидных дяденьки в дубленках, молодой парень в джинсовой импортной   куртке  и роскошная молодая женщина в шикарной норковой шубке. Они были слегка навеселе, шутили, громко смеялись, потребовали с морозца у проводницы чай, достали коробку с тортом.

       Позвали меня к столу и оказались …..питерцами. Приезжали в командировку для отладки и пуска какого-то оборудования на одном заводе. Тут они многозначительно переглянулись. Мой дядька, брат отца, работал в Саратове на номерном секретном заводе, умел вовремя замолчать.

       - Светочка! Итак, мы – попутчики до конца следования! Отлично! Принимаем в свой дружный коллектив! Расскажи, если не секрет, с какой миссией направляешься в наши края!

      Они были такими открытыми, добродушными, искренними, что я, непосредственная деревенская простушка, все вывалила о себе,  даже показала путевку.

       Нелли, так звали попутчицу, пожаловалась на мигрень и прилегла на нижней боковой полке лицом к окну. А мы вчетвером до самой Москвы резались в карты – в дурака. Мне пришлось играть в паре с руководителем группы, он шутливо учил специальным знакам незаметных «переговоров» с партнером. Хохота и приколов было предостаточно. Играли с переменным успехом.

      Иногда ловила внимательные изучающие взгляды самого молодого сотрудника группы, Романа, но он был застенчив и малоразговорчив рядом с лихими напарниками. Высокий лоб, восточные черты лица, карие глаза, бобрик   темных волос, малозаметная позолоченная оправа сильных линз очков.

      На перроне Павелецкого вокзала Нелли подхватила меня под руку. Дальше все было, как в нереальном сне. Шагала со всеми, что-то отвечала, чемодан мой несли другие. Все вещи сдали в камеру хранения на паспорт руководителя. Куда-то мчались на метро, пока не оказались в огромном зале шикарного ресторана,  где играли музыканты.

      - Ешь, отдыхай и ни на кого не обращай внимания! – Нелли была в элегантных брюках и тонком свитере. На мне – норвежский свитер с двумя оленями на груди. – Ты, во-первых, очень молода, а, во-вторых, твои роскошные косы ниже пояса – это дополнительная красота к твоим огромным глазам и румянцу! Сейчас у тебя не будет отбоя от кавалеров!

     От «чужих» удачно загородили попутчики, с которыми танцевала по очереди. На два медленных танца пригласил  молчаливый Роман.

       Билеты у нас были закомпостированы на полночь. И мы  оказались после ресторана на заснеженной брусчатке Красной площади. Эта необычная торжественность величественной картины башен и стен старинных построек, ступенчатость Мавзолея, ровные ряды нарядных елей в чудесной подсветке искусного освещения поражала. Мужчины сразу протрезвели и молчали. Северный ветер разыгрывал свою снежную партию, наметая островки перемещающегося снега, а двадцатиградусный мороз разгонял всех по домам.

      В мягком купе Нелли закрыла дверь на ключ, положила на столик пакет с большими яблоками, почистила мандарины, которые мужчины прихватили в ресторане, потушила свет и стала рассказывать историю своей дворянской семьи до революции. Потребовала, чтобы я выпила лекарства, про которые совсем забыла.

       Утром она на такси довезла меня до санатория и сдала воспитательнице. И я попала в сказку. Это была коммуна!  В комнате – пять кроватей, которые приняли в свои объятия пять отчаявшихся в своей молодой жизни девчонок!

       Ах, эти больные сердечки, которые буквально захлебывались при быстрой ходьбе, трепыхали от малейшего напряжения, пугая своих хозяек возможностью внезапной остановки навсегда!

       Жить все время в окружении серого страха, что сердце не выдержит бешеного ритма  и замрет? Уйти из жизни накануне своего семнадцатилетия, полной нереализованных возможностей, когда только недавно  была полна сил, энергии, планов на будущее? В этом крылась такая обидная до слез несправедливость! И слез девчонки не жалели по вечерам.

       Осторожная зарядка на стуле, прогулка по небольшому дворику, медленный подъем на второй этаж старинного особняка, который был чьей-то дачей до революции на окраине Петербурга, почти рядом с местом дуэли Александра Сергеевича Пушкина на Черной речке.

       Семьдесят пять подростков до восемнадцати лет, из самых разных городов и сел огромной страны. И небольшой коллектив умнейших врачей, медсестер, воспитателей, которые стали умело «вытряхивать» этот депрессивный страх из незакаленных душ больных детей.

       - Светочка! Там тебе посылку передали! Спустись к дежурной медсестре! – хотела рвануть из столовой по лестнице вниз, но пошла, как старушка, опираясь на перила: «Раз, два, три, четыре!»

      В целлофановом пакете лежали: игрушка – большая рыжая собака с белым пятном на лбу - и записка:

      «Это Дружок! Не хандри! Клоун Ник».

       Девчонки остолбенели:

     - А говорила, что из глухой деревни! А у тебя тут родственники в Ленинграде!

      Заторопилась опять к медсестре:

     - Скажите, пожалуйста, кто принес мне пакет? Это была женщина в норковой шубке? Или пожилой дяденька?

     - Деточка! Мальчишка принес из многоэтажки на проспекте! Видела его не один раз – они во дворе постоянно в хоккей играют! Кто-то попросил, наверное! Главное, что тебя не забывают!

       Через неделю нас отправили на прогулку в парк имени Кирова на Елагинском острове. Это было волшебное замороженное царство Деда Мороза! Прочищенные дорожки среди наметенных сугробов! Сверкающие, переливающиеся на тусклом солнце роскошные снежные накидки на заснувших деревьях! Катание на легких финских санках, ледяные горки, - мы все забыли о своих болезнях.

       А после тихого часа, когда можно было читать, писать письма, тихонечко разговаривать, началась подготовка к КВН.

      «Чертова дюжина надежных шишек -
        Собрались сегодня здесь не зря:
        Пятеро девчонок, семеро мальчишек
        На защиту встали морского короля!»
         Неделю по вечерам, в тайне от другой команды готовили танцы, песни, сценки, шуточные костюмы.

       В воскресение мне исполнилось семнадцать лет. Родители и одноклассники прислали из дома красочные телеграммы. На обед были испечены три яблочных пирога с цифрами «17» на румяной корочке, и каждый в столовой получил символический кусочек.

      А подруга Марина  вдруг принесла от дежурной медсестры букет из семи алых роз в роскошной упаковке с запиской:

       «Дорогой СВЕТОЧКЕ ОТ КЛОУНА НИКА в день рождения!»

       Я, раздетая, выскочила стремглав за калитку! Может быть, машина мелькнет на улице, сворачивая на оживленный проспект?

      «Кто ты – КЛОУН НИК?! – хотелось крикнуть мне во всю силу легких! Маринка накинула мне на плечи зимнее пальто:

       - Сумасшедшая! Букет принес почтальон из почтового отделения! Его попросил молодой человек! Это мне сказала медсестра! А ты сорвешь нам КВН, если простудишься! В понедельник мы едем в Эрмитаж! И со следующей недели нам разрешат самостоятельные посещения экскурсий по городу! Представляешь!

       Только став взрослой, я поняла эту методику восстановления упавших духом мальчишек и девчонок с помощью невероятных порций добра, оптимизма, горячего эмоционального включения в деятельность, закалки духа и тела, воодушевления и погружения в естественную колею жизни через искусство и литературу.

       Вечером неожиданно позвонила на дежурный телефон Нелли:

       - С днем рождения, Светочка! Я сейчас в Москве! Как твое здоровье?

       - Нелли, только честно! Игрушка и цветы – от тебя?

       - Света! Ты меня с кем-то путаешь! Звоню в первый раз!

       - Нелли! Кто, кроме тебя,  мог знать мой день рождения и мой адрес здесь? Неужели ваши мужчины так шутят?

       - Светочка, узнаю и обязательно тебе позвоню! Скажи, что вы уже успели в Ленинграде посмотреть? Какие ближайшие планы?

       Я сказала о посещении после обеда в понедельник Эрмитажа, во вторник – Русского музея, в пятницу - автобусная экскурсия по городу.

       В Эрмитаже пробыли до закрытия. Ослепли от роскоши необыкновенных залов, картин, скульптур. Можно ходить здесь неделю, но все равно останется чувство, что ты не увидел главного.

      Во вторник с утра мела поземка. Но после обеда, с разрешения главврача, мы с Мариной отправились до ближнего метро. Ленинградское метро – это отдельная сказка, когда скользишь плавно в такую глубину под ослепительным небосводом вырубленных в толще скал лабиринтов, и дух захватывает от этой мощи и бесстрашия человека перед природной крепостью.

      В Русском музее на обитой бархатом скамейке у гардероба сидел Роман:

      - Привет, девочки! Думал, что вас в такую погоду не отпустят!

       Я растерялась. Этот высокий темноволосый юноша держался в поезде так отстраненно, словно специально подчеркивал, что случайное знакомство с десятиклассницей из далекого города-героя для него не имеет принципиального значения.

       - Это ты – КЛОУН НИК? – щеки предательски запылали. Сейчас сделает крутой поворот на одной ножке, чтобы с полоумными не разговаривать!

       - Клоун Ник дома сидит на диване! Просто детская игрушка! А прикольно получилось! Ладно, пошли по залам, давно здесь не был! – общая атмосфера возвышенного преклонения перед собранием сотен великолепных картин гениальных художников прошлого и настоящего захватила сознание, а щеки продолжали пылать.

       Потом Марина где-то потерялась, или мы с Романом растворились в специфической тишине нескончаемых залов, присаживаясь на скамейки перед гигантскими полотнами известных мастеров, чтобы охватить взглядом бесценную гармонию игры красок и света.

      - Света! Вам уже пора возвращаться! Как же я рад встрече с тобой! – сказал Роман, увидев у главной лестницы фигурку Марины. – Я приеду в субботу, и мы погуляем в парке. Ты согласна?

       Голос у меня пропал. Нет, сердце не кольнуло ни разу. От счастья, наверное, не умирают. Только кивнула в знак согласия.

      В парке мы бродили часа два, держась за руки. Роман рассказывал о своей группе в университете, о практике,  которую проходит на последнем курсе,  подготовке дипломной работы, о своей сестре-художнице. Он, смеясь, называл меня малышкой, предложил летом, после окончания средней школы обязательно приехать в Ленинград для поступления в вуз.

      На пороге санатория притянул к себе и поцеловал. А потом рассмеялся:

     - Не буду учить тебя целоваться! Пока! А то уедешь к себе развращенная!

      Я обиделась и убежала. А потом было еще пять незабываемых встреч в городе, в парке! Общение, любопытство, притяжение, поцелуи! И никаких попыток сближения! Если бы Роман позвал меня к себе, то ни на  минуту не задумалась бы!

      Это было время безрассудства, скрываемых невозможных переживаний, мечтательности, отчаяния, взлетов надежды! Но Роман не позвал!

      На перроне Московского вокзала, прощаясь, он обнял меня, поцеловал так, как никто никогда до этого не целовал, - жадно, раскованно, умопомрачительно! Протянул фигурку улыбавшегося приветливо клоуна в цветном сюртучке, с большой конусообразной шляпой из красного меха, и ушел, не дожидаясь отхода поезда, не оглядываясь.

       До середины июля я получила от него пять писем. В последнем Роман прощался: их семья навсегда уезжала в Америку. Отца пригласили читать лекции в известном университете. И зимой Роман уже знал о своем предстоящем отъезде.

         **************

        Будучи на очередных курсах повышения в областном городе,  в июльскую несусветную жару стояла  на верхней террасе набережной у  фонтана «Дружба народов» и доедала эскимо. Легкий ветерок приятно обдувал   лицо. И вдруг меня кто-то окликнул:

       - Света!?! Не может быть! А ты не изменилась! Только косы короной на голове!

       Это был Роман. Изменившийся, представительный. Присели в недалеком кафе под зонтом. Признался: один, разведен. Жена-американка отказалась переезжать в Россию. Детей нет. Престижная работа в Санкт-Петербурге. Путешествует на теплоходе по Волге до Астрахани. Отплытие через час. Обменялись телефонами. Обнялись дружески. Он легко стал спускаться по бесконечным ступеням центральной лестницы.

       А я стояла больше часа в тени каменной беседки, провожала взглядом  нарядный теплоход, получив неожиданный привет из далекой юности.

       Клоун Ник сидит дома на диване в компании рыжего Дружка и огромного плюшевого белоснежного Медведя, которого мне подарил мой муж.




   Ссылка на адрес использованного в рассказе изображения:
   https://m.fotostrana.ru/public/post/232682/934505858/