Млечный сон глава 1

Егора Крутикова преследовал неотвязный сон, настолько прозрачный и ясный, насколько бывает дыхание моряка ранним утром перед решающим выходом в море, когда свежий ветер сам просится в грудь и разгоняет готовую кровь.

Ему снова семнадцать лет… Он наивный и самонадеянный абитуриент, но как будто в 2020 году. Ему достался ключ от аудитории его института неведомыми путями, и это -  его единственное место ночлега на сегодня в огромном незнакомом городе. Едва он устроился прикорнуть на лекторском столе, преисполненный надежд на следующее утро, как железная дверь затряслась и загрохотала под тяжёлыми, явно мужицкими, ударами. Егор возмущённо схватился со своего ложа, дабы дать отпор нежданному громиле.
За дверью в подлунном сумеречном мире стояла Олеся.
Для тех, кто не умеет забывать, и для тех, кто сохраняет в себе заповедный росток надежды, она явилась к нему во сне …
Он знал её имя во сне, он знал эти завитки светло-спелой пшеницы на висках, он знал эти огромные глаза, как будто когда-то видел.
Озарённая внутренним светом – иначе нельзя было сказать, к нему явилась мятежная копия женщины Леонардо. Как ни странно, в её лице проглядывал лучезарный слепок с Капротти да Орено, в остальном она была одной из лучших студенток на одном из факультетов одного из ВУЗов, одной из самых необычных и невероятно красивых.
Она наклонила пшеничную голову и прошла в двери.

И со-гласно, гласно с первым же её шагом посыпались первые ноты пиано. Предательское наваждение… В ничейном воздухе приглушённо зазвучала пассакалия, и Олеся двигалась словно по заведённому ритму, в котором палач – Георг Гендель пророчил Егору заведомое расставание, все эти бесконечные ступени и пропасти, незримый буйствующий красками листопад в самом начале и пепел, только непререкаемый пепел в самом конце.  Георг Фридрих взял его сердце своей безжалостной рукой и держал так достаточно долго, чтобы затем передать его Олесе, когда она стала готова.
Второкурсница лишала его невинности на ночном столе в пустынной аудитории, но перед этим показала себя всю раздетой. Она внимательно следила за его смятением и любопытством, и, казалось, была благодарна ему за восхищение, хотя и была уверена в нём. Солнце от рождения подарило ей золотисто-смуглую кожу, к таким-то волосам, а капельки пота от летнего зноя распускались пряностью, вкусом бергамота. Олеся была так заботлива с ним, что Егор заходился восторгом каждую минуту. И все вопросы, на которые он не знал ответов, вдруг разошлись по тёмным углам и затаились там до поры – до времени.


Он проснулся один, а за окнами уже шумела набережная на все лады. Там были книжные ряды на лотках, и -  невпроворот задорного студенчества. Почти сразу, из-за чужих голов они с Олесей одновременно увидели друг друга, и Егору не осталось никаких сомнений, когда в ответ вдруг зажглись её глаза, и как их одновременно потянуло в одну сторону от лотков, по длинным сторонам прямоугольника. Несколько метров до встречи на короткой стороне, и…перед Егором выросли словно из-под земли три второкурсника. Егор был нехилого сложения, но эти трое все были на голову выше. Олеся задумчиво остановилась рядом с ними. Самый старший, видимо, студент после армии, усмехнулся криво:
- Наших девчонок отбиваешь?
Олеся молчала, вдруг заинтересовавшись книжными развалами.
Старший протянул Егору два кривых гвоздя на широкой ладони:
- До первой крови, малыш…
Егор задохнулся от досады, ему сейчас нужен был костыль от шпалы, позарез. Он бросал отчаянные взгляды по сторонам, под ноги гуляк. Да где ж здесь возьмёшь костыль… Старший поманил его в скверик, к одинокой скамейке, Егор подался с ними, выбора в таком случае нет. Дылда ощерился хищной улыбкой до ушей:
- Ну что, попробуем кровушки, бро?... – и достал из заплечной сумки бутылку кагора. Все рассмеялись, запереминались в тесном кругу, Олеся молча вздёрнула подбородок выше линии затылка.
- Вэлкам, приятель! – были извлечены пластиковые стаканчики.
Олеся словно оттаяла и уважительно взглянула Егору в глаза: он был таким серьёзным и вызывающе маленьким среди этих баскетболистов.



Глава 1

ПОЧЕМУ ТЫ


Они шатались всей компанией по переполненным праздным людом набережным, их буйная ватага должна была войти в их число, но Егор чувствовал рядом только девушку и медленно двигался в общем потоке с горящими щеками, потому что Олеся иногда касалась их прохладной ладонью. Прогулка постепенно превратилась в причудливый танец названий набережных, улиц, марок портвейна, мостов и переулков, а Егору хотелось концерта. Хотелось крутобокой гитары наперевес и высокой треноги с микрофоном, чтобы оставить в кристально чистом воздухе хороший буги-вуги росчерк длиной в богемскую рапсодию, но - погодите… Пожалуй, сегодня он бы обошёлся без микрофона…

Они так и доплясали до их общежития, там для Егора осталось секретом, как Олеся договаривалась с тремя соседками по комнате, пока он болтался на лестничной площадке. Все они были не младше четвёртого – пятого курса, и, выскакивая поочерёдно из двери комнаты, они так дико глядели на него, словно у него за спиной вырос верблюжий горб. Бросалась в глаза его очевидная юность, а он, к тому же, выглядел ещё моложе. И – его расчётная несовместимость с Олесей. Он отмечал, что все они были очень привлекательными девушками – соседки подбираются и по внешности, и, наверное, по интеллекту.
Наконец он устал ждать и решил закурить: сверху послышались тяжёлые шаги. Это был Стас – старший из баскетболистов, он ещё хорошо добавил алкоголя и направил на Егора покрасневшие белки незрячих глаз, закурил. Молчал, глядя в пол, курил, потом развёл руками и проговорил про себя:

- Почему-у ты?!

Егору стало несколько его жаль, потому что он не знал, почему – он. Но молодости обычно не свойственна жалость, только на долю секунды, а в ситуации Егора и подавно. Женщина Боттичелли открыла дверь из темноты и призывно махнула рукой.

Им на двоих оставалась комната на ночь, Олеся сразу сбросила всё с себя и вышагивала в лунном свете по полу, он не знал, как себя вести и не решался нарушить эту неведомую лунную картину, где и места для него не оставалось. Такое чудо казалось невозможным для юноши, почти ребёнка, а Олеся подошла к нему вплотную, взяла руками его голову и поцеловала крепко в губы.

- Так и будешь стоять, как Александрийский столп, у тебя вроде стоит и другое. Мне так что ли на тебя запрыгнуть?

Он как будто знал по наитию, что ему нужно делать. Он схватил её за плечи, развернул спиной, она интуитивно подыграла, подняла левую ножку, он её подхватил левой рукой, и у них получилось. Стоя. Она отдавалась самозабвенно, может никто никогда ей такого не предлагал. Через какое-то время он так и понёс её на руках на кровать и целовал безотчётно, лёжа сбоку, она не отвечала, сияя благодарным лицом в лунном свете.
Он оказался ненасытным, и Олеся дышала жарко ему в ухо:
- Хочешь ещё? Как?
Он находил новые варианты, и она складывалась невероятно, выворачивалась, и в этом была находимая вновь сладость. Ночь пролетела мигом, шквалом, смерчем, но не разрушающим, а расцветающим, что ли.
Он проснулся затемно и встал у кровати, глядя на неё.
Что ж, Бунин был очень скуп:
- Она лежала на спине, нагие раздвоивши груди…

Егор не смог сдержаться:

- Она лежала обнажённой,
 чуть инородным существом.
 Она светилась невозжённой
 никем, а только божеством.

Как рассвело, Олеся открыла глаза и вздохнула с наслаждением:
- Ну мы с тобой и поиграли…
Он не хотел уходить, напрочь, а она бережно выталкивала его за дверь:
- Ну нельзя… Сейчас соседки вернутся…
Он вышел, спустился по лестнице, чувствуя ужас разлуки, как неминуемую смерть, не представляя, как можно пойти после всего этого в институт, писать лекции, ходить по улицам даже.
Ему казалось, что Олеся отдала ему всю себя, и у него не остаётся выбора в том, чтобы умереть молодым, прямо сегодня. Только, чтобы она не видела.
С этим он и вышел на улицу.

Жажда жизни и молодость взяли своё, он не покончил собой, а зажил студенческой жизнью, рядом с ней, и будто вдали. Через несколько лет редких и бурных встреч, и невнятных объяснений, она вызвала его, но на порог не пустила. Она вышла на площадку, светясь лицом в венце пшеничных локонов, и резко бросила ему в глаза:

- У нас с тобой – всё! Я выхожу замуж за Стаса…
Егор неожиданно для себя усмехнулся:
- Ты сама решила… Только я никогда не возвращаюсь, даже если будешь просить.

Он спустился по лестнице и вышел на набережную, там его и  вывернуло с перил, его рвало минут десять, и потом, по жизни, это стало его реакцией на предательство. 

Несколько раз такое происходило с его женщинами, и все они повторяли одну и ту же судьбу, его такое уже совсем не смешило:
Он выходил из кровавого тумана, занавешивался временем, отрекался, а они начинали искать окольные пути, находили телефон, и он не сказал ни одной, что для него - это старая виниловая пластинка: не она начала, и ни ей, похоже, закончить.


Она вышла за Стаса, на свадьбу Егор не был приглашён по настоянию Олеси, хотя жених был даже *за*, он привык всегда выглядеть победителем.

Так по - заведённому и вышло. Она звонила, слала сообщения ему на пейджер, со Стасом у неё так ничего и не вышло, развелась, а Егор не отвечал. Ему было тошно, но по ней его больше не выворачивало