Ч. 242 Моряку и в мирное время нелегко

Предыдущая страница  http://proza.ru/2021/10/07/973
 
В 1842 году Лесовского назначили старшим офицером на корвет «Андромаха», которым командовал Владимир Иванович Истомин. Корвет – корабль небольшой, артиллерия – 18 орудий, команда численностью около двухсот человек.
 
Использовали такие суда для разведки и посыльной службы. Лесовский находился в составе  команды с момента спуска судна на воду в Николаеве. В июле того же года Истомин получил приказ следовать в распоряжение русского посланника в Греции.
 
Наступила прекрасная пора заграничного плавания – повышенное денежное содержание, каждый день за  границей учитывался для подсчёта морской компании как «полный» день, а в отечестве «полным» днём считался только день под парусами, а на якоре – «половинным». Всё это имело значение для будущей пенсии.
 
Впереди Степана Степановича ждали посещения городов, названия которых знакомы с детства по урокам географии и истории, но никогда не виденные прежде – в общем, это вам не утюжить море вдоль кавказского берега!

Вначале всё было радостно и интересно, но когда потянулись месяц за месяцем, успокоились и самые восторженные. Семнадцать месяцев и пятнадцать дней провёл Степан Степанович под парусами и на редких стоянках в портах Греции и Турции.
 
Домой в Севастополь вернулись 13 ноября 1843 года. Утомлённым длительным плаванием офицерам разрешили отпуска, а матросы, будто и не уставали – продолжали нести службу.

Григорий Иванович Бутаков написал о своём приятеле домой: «Стёпа уже ездил в Симферополь и купил дорожный экипаж». Отпуска были разными, но чаще короткими, 28 дней вместе с дорогой, особенно не разгуляешься, учитывая, сколько дней тогда уходило на дорогу.
 
Я обратил внимание на то, что Степану Степановичу «везло»: за время службы на Чёрном море он ходил в отпуска только в декабре, феврале и в марте. Но это «везенье» чаще всего доставалось корабельным офицерам.

«Как жаль бедного Степана Степановича,- писал Иван Иванович Бутаков брату,- кланяйся его доброму сердцу от меня и скажи, что Otway (Томас Отвей - англ. писатель. – прим.автора) я ему отослал, но он ещё не получил».
 
За что жалели Лесовского, так и останется неизвестным. А Григорий обижался: «Стёпа и Коля (Коля – двоюродный брат Бутакова – прим. автора ) укатили, не сказав мне «прощай!». Бог им судья, а я, кажется, не подал к этому никакого повода».

После возвращения из отпуска Лесовского перевели старшим офицером на фрегат «Кагул», отправившийся в плавание по Чёрному морю на четыре с лишним месяца с гардемаринами и юнкерами.

По предложению Нахимова, уже давно обратившего внимание на способного и перспективного офицера, Лесовского включили в ревизионную комиссию Севастопольской морской библиотеки. Он был активным читателем библиотеки, хотя и редким посетителем из-за своих постоянных плаваний.
 
Противоречия здесь нет: Лесовский тщательно подбирал книги, выдававшиеся библиотекой на корабли, чем были очень довольны все офицеры кораблей, на которых он плавал, доверявшие его выбору книг в судовую библиотечку.

Работа в ревизионной комиссии библиотеки ещё больше сблизила и подружила его с братьями Григорием и Иваном Бутаковыми, Иваном Шестаковым, Андреем Поповым и старшими товарищами: Нахимовым, Новосильским, Корниловым, Матюшкиным, Юхариным.

В 1845 году Павла Степановича Нахимова назначили командиром 1-й бригады 4-й флотской дивизии и присвоили звание контр-адмирала. На следующий год он командовал отрядом  судов, крейсировавших вдоль восточного побережья Чёрного моря с целью пресечения военной контрабанды и проникновения нежелательных лиц на территорию империи.

Свой флаг он поднял на фрегате «Кагул», и с этого момента Лесовский оказался в непосредственной близости от адмирала, который был искренне убеждён в том, что семейная жизнь только вредит службе флотского офицера.
 
Слава богу, что такой точки зрения не придерживались Лазарев и Корнилов. Нахимов до конца дней своих остался холостяком, так что великий пролетарский писатель ошибся, когда сказал, что от женщины, как от смерти, никуда не уйдёшь. Впрочем, кухарка у Нахимова на берегу всё же была.

Какой была личная жизнь Нахимова, не суть важно, главное, что не вызывало сомнения, - все интересы адмирала сосредотачивались только на корабельной службе. Разговоры о политике адмирал сразу прекращал: «Царям много дела-с, им есть о чём думать: во Франции революция, в Германии также; о бизань-шкотах ближе всего заботиться мичманам».

За полгода плавания на одном фрегате можно узнать человека досконально. Изучили друг друга и Лесовский с Нахимовым. Адмирал проникся глубоким уважением к познаниям офицера и ему единственному позволял в беседе вступать с ним в спор. Старший офицер был не из тех, что всегда поддакивает начальству.

6 декабря 1846 года Степана Степановича за безупречную службу наградили орденом св. Анны 3 степени. Я забыл упомянуть, что вахтенным офицером 1-й вахты на том же фрегате служил Андрей Александрович Попов. Судьба не раз будет сводить вместе этих двух достойных офицеров. Дружеская привязанность между ними сохранится навсегда.

Отгуляв, как всегда зимой, отпуск, Лесовский узнал, что его перевели старшим офицером на фрегат «Коварна» всё в том же отряде Нахимова и всё в таком же крейсерстве, длившемся, как написано в его послужном списке, сто сорок два дня под парусами и 11 дней на якоре.

Нахимов сделал «Коварну» флагманским судном, снова адмирал и Лесовский на одном фрегате. Видимо, Нахимову нравилось иметь собеседником Лесовского, не уступавшего ему в знании морского дела.

Крепкие люди могли тогда выдерживать длительные плавания, находиться в столь тяжёлых бытовых условиях в течение многих лет. Кто не мог – уходил с корабля по болезни или списывался на берег, где не качает и где существует понятие нормированного рабочего дня, зато те, кто оставался, становились адмиралами.

Впрочем, иногда ещё раньше становились ими более ловкие и удачливые сослуживцы, имевшие связи в придворных кругах либо обладавшие повышенной «проходимостью». Ну, а матросские команды обновлялись по естественным причинам очень часто.

Матросу уходить было некуда, служил либо до инвалидности и попадал потом в инвалидные команды, работавшие на экипажных хуторах, либо заканчивал своё бренное существование на корабле и получал единственные, и, к сожалению, посмертные почести, прежде  чем соскользнуть с доски в море завёрнутым в старый брезент и с привязанной балластиной в ногах. Имелся ещё вариант быть залеченным до смерти в береговом госпитале.

В апреле 1848 года Лесовскому довелось участвовать в работах по подъёму тендера «Струя», которыми руководил Нахимов. Тендер затонул в январе в Новороссийском заливе от обледенения при ужасающем холодном ветре, известном под названием «бора». Погибла вся команда.
 
Ветер дул тогда трое суток без ослаблений при семнадцати градусах мороза. Во время боры поднимается сильное волнение моря, а перепад температур, как утверждают метеорологи, может достигать сорока градусов. Тендер затонул на глубине 38 футов (примерно 11,6 м – прим. автора).
 
Его поднимали водолазы, доставленные из Севастополя. Они подняли также несколько тел, опознать которые было уже невозможно. Удалось узнать только командира тендера по известным многим серебряным карманным часам. Они остановились  в 10 часов 30 минут. Пять детей командира остались сиротами.

Продолжение http://proza.ru/2021/10/11/906