Спутниковый телефон. часть вторая

Глава первая


----- . . . -----

Стас приехал на квартиру Колесникова, когда предварительные следственные действия были уже проведены сотрудниками ростовского уголовного розыска. Сын с дочерью были в школе, и Ольгу, которая выглядела совсем плохой, утешала соседка из квартиры напротив, приводя в чувство нашатырем. Из не совсем связного в перерывах между рыданиями рассказа Ольги Стас понял, что через минуту после того, как Борис вышел из квартиры, она услышала чей-то крик и, с ее слов, повинуясь ёкнувшему сердцу, мигом сбежала вниз с третьего этажа. Борис лежал у выхода из подъезда, истекая кровью. На него наткнулась женщина, жившая на первом этаже, когда выносила мусор. Крик этой женщины и услышала Ольга. Борис был еще жив, из груди торчала рукоятка охотничьего ножа, а он пытался что-то сказать. Обезумевшая от горя Ольга из короткой фразы, произнесенной мужем, запомнила только одно слово: «он».
Потом был приезд родителей, хлопоты, связанные с похоронами и так далее. Поскольку следствию стало известно, что накануне убийства Борис побывал в общежитии, Стас был вызван на беседу к следователю военной прокуратуры в качестве свидетеля. Раздираемый мучительными противоречиями, он все-таки скрыл причину, по которой к нему приезжал Борис. Стасу не давала покоя предсмертная фраза Бориса. Что он хотел сказать с использованием местоимения «он»? «Он здесь?». «Это был он»? «Меня убил он?». Если эта фраза предназначалась для ушей Стаса, то безусловно, первой пришла в его голову мысль об Ильясе. Ведь убийца не взял портфель, с которым Борис ездил на службу, не вытащил из кармана мундира бумажник. Значит, это не было ограблением.
Но, не представляя истиной картины происшедшего, Стас не решился подбросить следствию версию, связанную с прилетом в страну некогда пропавшего без вести, затем признанного погибшим друга детства. Но, если предположить, что убийца – Ильяс, то каков мотив? Почему в Геленджике он сделал вид, будто не узнал однополчанина? От всех вопросов, на которые не находилось ответов, мог закипеть мозг. И тогда Стас решил, что ключ к разгадке тайны, если таковая имеется, поможет раскрыть Ирина. Ведь он совершенно не знает ничего, что касается их гарнизонной жизни в течение многих лет. А еще вспомнилась несколько странная реакция Ирины, когда узнала о том, что Борис живет в Ростове. Возможно, что-то за этим кроется. Но о появлении в стране живого Ильяса, как и договаривались с Борисом, Стас решил до поры, до времени не сообщать Ирине. Он позвонил ей, спустя недели две после гибели Бориса, и выяснил, что терпение Ирины подходило к концу, и она собиралась уже разыскивать его с собаками.
– Нет, если на меня уже не имеется никаких планов, просто скажи об этом. Я пойму, не девочка, в конце концов! – Несмотря на бодрые и где-то даже деловые нотки в голосе Ирины, Стас уловил плохо скрываемую обиду.
– Ну, что ты, Иришка! Просто обстоятельства так сложились, – поспешил он оправдаться за свое молчание, а сам тут же подумал: – Какие обстоятельства? Я ведь даже работу себе до сих пор не нашел.
– В таком случае жду тебя в эту субботу. Только не во второй половине дня, как в прошлый раз, а часиков в одиннадцать. И не бойся, жениться на мне не заставляю.
– Есть, не бояться! – попробовал в армейской манере отшутиться Стас, хотя на душе кошки скребли, а от чего, и сам не мог понять. То ли от недавней гибели друга, то ли от невнятного начала в развитии отношений с бывшей, как теперь выясняется, вдовой друга детства.
В субботу, как и обещал, ровно в одиннадцать Стас был уже у Ирины. В этот раз к цветам и вину прибавились еще торт и коробка конфет. Но, стоило ему переступить порог, как все это немедленно было отложено в сторону прямо в прихожей, и после нежных объятий и жарких поцелуев Стас уже не контролировал своих действий. Он не заметил, как они оказались на диване. Не было никаких слов, лишь легкий вскрик Ирины: «Не надо прелюдий!». Через полчаса, отдышавшись, они продолжали молчать и смотреть друг другу в глаза, пока Ирина не рассмеялась и с восклицанием «Ну, ты и гигант!» убежала в ванную.
Потом, когда они пили на кухне вино, Ирина, глядя на Стаса влюбленными глазами, сказала:
– Ты прости меня, наговорила всякой чепухи. Но я действительно боюсь тебя потерять. Согласна на все, потому как понимаю, что привязать к себе мужика, вкусившего глоток свободы, я не в силах, имея двоих детей. Будешь приходящим воскресным любовником?
Стас не успел ничего сказать, потому что по телевизору, который был включен, передавали местные криминальные новости, и в это время тележурналист задает кому-то из милицейских начальников вопрос: «Скажите, а как продвигается дело по убийству полковника Колесникова Бориса Викторовича?».
Ирина вздрогнула и, не сводя глаз с телевизионного экрана, спросила:
– Что?
Стас молчал, пока длился сюжет. Когда Ирина перевела взгляд в его сторону, в глазах блеснули слезы.
– Почему ты скрыл от меня?
– Не успел рассказать.
– Я должна была присутствовать на его похоронах.
– Уверена? – спросил Стас, но уже понял, в чем дело, независимо от того, какой ответ ему предстояло услышать. –  Ты должна мне все рассказать прямо сейчас.
– Почему это?
– Поверь на слово. Так надо.
Очевидно, Ирина поняла просьбу Стаса по-своему.
– Хорошо. Только сначала расскажи, как все произошло. Боря сразу умер?
– Нет. Он умирал на руках Ольги.
И Стас рассказал все, что ему было известно, после чего Ирина не выдержала и разрыдалась. Терпеливо ожидая, пока бедная женщина успокоится, он налил в бокалы вина.
– В общем-то, я поняла, что ты обо всем догадался, – произнесла Ирина после того, как выпили. – По прибытии в полк мы почти сразу начали дружить семьями. Сначала все шло ровно. Боря был у Ильяса командиром звена, затем как-то стремительно вырос. И, когда стал командиром эскадрильи, вскоре все и произошло. В смысле, закрутился у меня с Борисом роман. Продолжался он и в Венгрии, когда наш полк туда перебазировался из Средней Азии, затем по возвращении в Союз, в Одесскую область...
– А потом Ильяс обо всем узнал, – перебил Стас Ирину, вспомнив о нелестной характеристике Ильяса Колесниковым.
– Да, – тяжело вздохнула Ирина. – Как в песне Высоцкого: «Сколь, веревочка, не вейся, а совьешься ты в петлю». Ольга, естественно, тоже узнала. Скандал за скандалом, потом Ильяс просто перестал со мной общаться, ушел в себя. Я видела, дрянь этакая, как он мучается, превозмогая душевную боль, но мы с Борисом как с ума сошли, не могли остановиться. – Ирина еще раз вздохнула и виновато опустила глаза.
– Ильяс все это остановил, – неожиданно произнес Стас и понял, что скрывать от Ирины то, что произошло в Геленджике, нельзя.
– Это было самоубийство? – Ирина, широко раскрыла глаза от изумления.
– Я должен кое-что тебе рассказать.

----- . . . -----

Полковник Игнатов заглянул в кабинет генерала Белоусова.
– Разрешите, Вадим Сергеевич?
– Заходи, Александр Владимирович. – Генерал со всеми начальниками управлений был в хороших отношениях и наедине с каждым в отдельности общался на «ты». – Есть что-то интересное? Присаживайся.
– Я пообщался с офицерами Службы безопасности полетов военно-воздушных сил. У них великолепная база данных о летных происшествиях, начиная с тысяча девятьсот пятьдесят какого-то года. И остановился на двух любопытных катастрофах, которые произошли на разных аэродромах истребительной авиации примерно в одно время, то есть с разницей в полгода. В конце восьмидесятых годов на аэродроме Майкоп командир звена майор Ильченко Николай Петрович выполнял полет по маршруту на истребителе МиГ-21 ночью в сложных метеоусловиях. Полет выполнялся над Кавказскими горами на высоте восемь тысяч шестьсот метров в облаках. На удалении девяносто километров от аэродрома пропала отметка от самолета на экране радара, на запросы офицера боевого управления летчик не отвечал. Был поднят в воздух самолет Ан-12 поисково-спасательной службы. Поиски ничего не дали, с рассветом возобновились, но тоже безрезультатно. Да и понятно, снега в горах много, падение самолета спровоцировало лавину, поэтому поиски был отложены до весны. А пока майор Ильченко считался без вести пропавшим.
– Ну, и что, нашли весной?
– Обломки самолета нашли пастухи. Но от летчика, конечно же, ничего не осталось. В таком случае авиаторы идут на хитрость, предъявляют какую-нибудь находку из личных вещей летчика. Например, чудом уцелевший его наколенный планшет, у которого корпус металлический.
– Понятно. Забота однополчан о семье погибшего. За военнослужащего, без вести пропавшего, пенсию не платят. То есть, теоретически можно предположить, что летчик каким-то образом уцелел. Например, катапультировался, выжил в суровых условиях и где-то скрывается. Почему бы не за бугром…
– Теоретически, да. Потом вернемся к этому разговору, Вадим Сергеевич. А теперь о второй катастрофе. Через полгода во время производства полетов на аэродроме Лиманское, что в Одесской области, во время тренировочного полета на сложный пилотаж днем в простых метеоусловиях, опять-таки на истребителе МиГ-21, пилотируемом командиром звена майором Гурьяновым Ильясом Александровичем-Агабековичем пропала на радаре отметка от самолета и, естественно, радиосвязь с летчиком. Вот только в данном случае финт с находкой типа наколенного планшета не прошел, поскольку поиски с применением множества поисково-спасательных средства результатов не дали. Командование решило, что падение произошло в болотистой местности, поэтому обнаружить самолет не представилась возможность. В особом отделе воздушной армии рассматривалась версия угона самолета летчиком в Турцию на предельно малой высоте в недосягаемости радиолокационных средств. Но инженерно-штурманский расчет показал, что топлива на такой перелет у Гурьянова было недостаточно.
– А что это за двойное отчество? Что-то новенькое.
– Товарищ генерал, это моя инициатива порассуждать о двойном отчестве, потом поясню. Так вот, теперь о личностях летчиков. Ильченко Николай Петрович, майор, военный летчик-инструктор первого класса. Из обычной крестьянской семьи в Калужской области. На тот момент был женат, характеризовался, как отличный семьянин, воспитывали с женой сына десяти лет. Взысканий не имел. Короче говоря, по моему мнению, не интересен как объект для разработки.
Игнатов сделал паузу, наблюдая за реакцией генерала. Тот просто кивнул в ожидании продолжения доклада.
– Гурьянов Ильяс Александрович, майор, военный летчик первого класса. Школу закончил в городе Новочеркасске Ростовской области. Воспитывался без отца. Фамилия Гурьянов – по матери. Мать – русская, отец – дагестанец, по официальным данным, погиб во время массовых беспорядков, возникших в шестидесятых годах на Северном Кавказе на почве межнациональной розни. Звали его Агабек Келоев. Но мать, перебравшись в Ростовскую область, сделала все для того, чтобы Ильяс забыл об отце. Согласно свидетельству о рождении, отчество Ильяса – Александрович. Отсюда и моя ремарка о двойном отчестве. Но, по некоторым сведениям, отец во время беспорядков был ранен, остался жив и, предположительно, мог встречаться с сыном втайне от жены. Но это всего лишь предположение. Известно, что несколько лет назад Агабек Келоев умер. После окончания летного училища Гурьянов служил в различных строевых частях, последнее место службы, как я уже говорил – в истребительном авиационном полку под Одессой. Был женат на однокласснице, семья считалась образцовой, воспитывали двоих сыновей. Но… В один прекрасный момент у супруги случился роман с командиром эскадрильи подполковником Колесниковым Борисом Викторовичем. А поскольку жизнь в военном гарнизоне у всех на виду, связь эта стала достоянием гарнизонной общественности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Финал известен.
– Это интересно, – немного подумав, произнес Белоусов. – Фотографии удалось найти?
– Только те, что были в личном деле. Конечно, по ним тяжело будет идентифицировать личность, поскольку самая свежая фотография в звании капитана. Он на ней совсем молод еще. Когда получил майора, не удосужился сфотографироваться в новом звании для личного дела.
– Хорошо. Оставь мне, Александр Владимирович, все исходники, я поставлю задачу одному из оперативных отделов разыскать супругу Гурьянова и понаблюдать за ней. Если она не осталась на Украине, то, скорей всего живет на малой родине или неподалеку от нее. Оперативники будут выходить на связь с тобой в случае необходимости. И все-таки, есть на сей счет какие-то мысли?
– Если исходить из того, что Гурьянов жив, картина складывается приблизительно следующая. Мотив симуляции гибели у майора имелся бытовой: измена жены и связанные с этим последствия. То есть, скандалы, пересуды и насмешки сослуживцев за его спиной. Позор, одним словом. Все и всё достало, жизнь – дерьмо. Не исключаю и того, что под влиянием отца, при условии, что происходили с ним встречи, но нам об этом ничего неизвестно, у Гурьянова, как представителя горских народностей, могло сформироваться негативное отношение к СССР по известным причинам. И вот появляется спасительная подсказка в виде авиационного происшествия на Северном Кавказе с участием майора Ильченко.
– Ну, да. Гурьянов выбирает удобный момент, во время выполнения задания в пилотажной зоне вблизи береговой черты снижается на предельно малую высоту и на большой скорости устремляется в сторону Турции. Затем вследствие полной выработки топлива катапультируется и на маленькой резиновой лодчонке из носимого аварийного запаса, имеющегося на борту истребителя, добирается до турецкого берега, до которого остается километров двести пятьдесят. Очень душераздирающая история, я тебе скажу, Александр Владимирович.
– У вас есть собственная версия? – понял иронию генерала Игнатов.
– Да. И ты ее знаешь.
– Догадываюсь. Вербовка одной из западных спецслужб, тщательно спланированный побег. После катапультирования в открытом море был подобран иностранным морским судном малого водоизмещения.
– А почему не рассматриваешь?
– Рассматривал. Но считаю маловероятным такой вариант. Ну, кому за бугром понадобился какой-то майор советской армии, когда у нас в то время хватало предателей в гораздо более высоких званиях и в более высоких кабинетах?
– Соглашусь с тобой, если отталкиваться от версии его вербовки, скажем, агентами ЦРУ или, к примеру, Ми-6. Но смотри, что происходит. Еще свежи воспоминания о событиях в Афганистане, На Северном Кавказе, в первую очередь на территории Чечни назревают тревожные события. Во главе государства – больной, вечно пьяный президент, и не факт, что его сменит кто-то более адекватный. А мы с тобой знаем, в отличие от остальных россиян, понимаешь, – генерал попытался передать интонацию и голос президента, – что предстоящая чеченская кампания – не стихийное бедствие. Подготовка к ней началась задолго до развала Союза. И не удивлюсь, если Гурьянов, выходец из мусульманской республики, по своей инициативе предложил определенные услуги исламистам. В общем, будем искать женщину и ее любовника, а задача по штату Вайоминг с тебя и управления Решетникова не снимается. Копайте.

----- . . . -----

И все-таки у Стаса не смог сразу повернуться язык, чтобы рассказать все, что узнал из рассказа Бориса. Сначала они допили вино, затем он попросил Ирину сварить кофе. Но та не сдвинулась с места.
– Давай, выкладывай, не тяни кота за хвост. Что ты еще хотел мне рассказать?
– Понимаешь, Иришка, это очень странное происшествие, в которое я и сам не хотел верить. Но после того как погиб Борис, я теперь не знаю, что и думать. Накануне убийства он вернулся из Геленджика, был там в командировке на гидроавиасалоне. И среди какой-то арабской делегации увидел Ильяса. Ирина, услышав имя мужа, вздрогнула.
– Что ты такое говоришь? Это глюки какие-то у Бориса были!
– Нет, уверял меня, что в тот момент был в трезвом уме и твердой памяти.
– Господи! Да как такое может быть? – Ирина вскочила со стула и начала нервно ходить по кухне. Нет, Борис ошибся, мало ли похожих людей на земле... Ты знаешь, Ильяс в детстве походил на мать, а с возрастом стал приобретать черты лица явно кавказского типа. То есть, включились отцовские гены. Так бывает. А кавказцев и азиатов трудно различить с первого взгляда. Вот и показалось Борису. – Но внезапно Ирину что-то осенило. – А они разговаривали друг с другом, что ли?
– Нет, Ильяс сделал вид, что они незнакомы, молча прошел мимо.
– Вот видишь... – Ирина вдруг умолкла, снова села за стол и задумалась.
После достаточно длительной паузы Стас спросил:
– Скажи, пожалуйста, после того как поиски Ильяса и его самолета не увенчались успехом, у тебя не возникало ощущение, что он жив?
– Ну, как тебе сказать... Конечно, любая жена, да и вообще, близкие родственники не верят в гибель родного человечка, пока не увидят его тело. Я тоже не была исключением в этом смысле. Где-то в глубине души надеялась, что вот сейчас откроется дверь и войдет Ильяс, весь израненный, измученный, но живой. Ведь были же такие случаи, когда летчика похоронили, а он несколько дней лежал в непроходимом лесу без сознания, а потом возвращался домой, да?
– Да, были, – без энтузиазма ответил Стас. – Вообще-то, несмотря на то что Борис был уверен на все сто процентов, будто опознал Ильяса, мне тоже не хотелось в это верить, пока... – Стас выразительно посмотрел на Ирину.
– Ты хочешь сказать... Нет и нет! Не мог Ильяс убить Борю. Ну, с чего ты взял?
Но Стас молчал и его молчание, очевидно, поколебало уверенность Ирины в том, что ее муж не мог быть убийцей. Она заплакала.
– Ну, почему вы скрыли от меня, что Ильяс объявился? Может быть, Боря был бы жив сейчас.
– А что бы изменилось? Ты ведь только что была уверена, что Ильяс не мог быть убийцей.
Ирина тяжело вздохнула и поняла, что не может ничем возразить Стасу на его реплику. Из глаз ее по-прежнему текли слезы.
– Вот видишь... – Стас взял руку Ирины и поцеловал ее. – Не все в этой истории так просто, Иришка. У меня есть ощущение, что смерть Бориса, хотя и связана с появлением в России Ильяса, но, скорее всего, не имеет отношения к твоим любовным делам.
 – А к чему имеет, – всхлипывая, сквозь слезы спросила Ирина.
– Пока не знаю, Иришка. Но хочу узнать. Правда, как это сделать, тоже пока не могу понять. – Стас взглянул на часы. – Скоро сыновья, наверное, будут возвращаться? Извини, но я, пожалуй, пойду.
– Ой! – спохватилась Ирина. – А как с моими мальчишками быть?
– Думаю, что пока никак. Не надо ничего им сообщать, поскольку сами ничего толком не знаем.
У выхода из квартиры Ирина крепко прижалась к Стасу.
– Поцелуй меня! Что-то тревожно на сердце.
– Ну, что ты, – улыбнулся Стас, целуя Ирину. – Ничего не бойся, все будет хорошо.
При выходе из подъезда он столкнулся с мужиком в кепке, который, как показалось Стасу, неестественно опустил голову, словно опасался того, чтобы его узнали или запомнили. Поколебавшись несколько секунд и вспомнив встревоженный взгляд Ирины, Стас решил вернуться. Ни о чем конкретном он не подумал, просто хотел подняться на четвертый этаж и убедиться, что дверь за ним осталась плотно закрытой, а незнакомец поднимается выше. Но, когда оказался на площадке между третьим и четвертым этажами, услышал сдавленный женский крик и все сразу понял. Мгновенно, в несколько прыжков преодолев оставшиеся ступени, Стас ворвался в открытую квартиру.
Ирина лежала в прихожей на полу, а над ней склонился тот тип в кепке, продолжая, по-видимому, ее душить. Стас схватил непрошенного гости за голову и резко крутанул в сторону. В запале он не услышал характерного хруста и вышвырнул того из квартиры. Мужик покатился по лестнице и замер на нижней площадке, а Стас бросился к Ирине. Ее душил кашель, широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела на Стаса и, казалось, не совсем понимала, что произошло. Стас подхватил Ирину на руки и отнес в комнату на диван.
– Все хорошо, Иришка, я сейчас...
Он выскочил из квартиры, спустился к лежавшему на полу мужику и пощупал пульс. Тот был мертв. В это время из квартиры на третьем этаже на шум выглянула пожилая женщина. Поднявшись на несколько ступеней, она увидела Стаса, склонившегося над трупом и вскрикнула, тут же ретировавшись в свою квартиру. Раздосадованный, предугадывая дальнейшее развитие событий, Стас вернулся к Ирине. Она все еще лежала на диване, ухватившись обеими руками за горло, и плакала. Увидев Стаса, спросила:
– Что это было?
– Пока не знаю, Иришка. Тебе больно? – Стас подошел к телефону.
– Ужасно больно, но еще больше страшно.
Вызвав скорую, и позвонив 02, Стас сообщил о происшествии дежурному, хотя предполагал, что соседка, выглянувшая на шум, сделала то же самое при наличии у нее телефона. Но, даже если телефон отсутствовал, он понимал, что эта тетенька была явно не его свидетельницей. В том, что соседка будет фигурировать в числе свидетелей, Стас не сомневался, поскольку сотрудники милиции будут производить опрос жильцов всего подъезда.
– Зачем ты открыла дверь незнакомому мужику? – спросил Стас, присаживаясь на краешек дивана.
– Я подумала, что ты вернулся. – Ирина начала потихоньку успокаиваться. – Понимаешь, только за тобой закрылась дверь, и тут же раздался звонок
– В какой-то степени ты права, я вернулся, но вслед за этим типом. Понимаешь, Иришка, дело в том, что я случайно отправил его на тот свет.
– Ой! – Ирина вскочила с дивана. – Он совсем мертвый? Что теперь будет?
– Мертвее не бывает. Лежи, не вставай. Будем объясняться с милицией. Но, чтоб ты знала, на меня сейчас гарантированно наденут наручники. Когда тебя будут допрашивать в качестве свидетеля, ты ни о чем не знаешь, понятия не имеешь, что вообще происходит. Это я к тому, что не надо упоминать ни Бориса, ни Ильяса, и связывать их имена с нападением. А я как-нибудь, думаю, выкручусь. Максимум, что может мне грозить ;– условный срок за превышение самообороны.


Глава вторая


----- . . . -----

Стас оказался прав, когда решил, что будет задержан по подозрению в убийстве человека. Конечно, Ирина дала нужные показания, скорая зафиксировала признаки механического удушения. Но, с учетом показаний той самой свидетельницы, проживающей этажом ниже Ирины, уголовное дело по факту убийства было возбуждено, и несколько дней Стасу пришлось провести в камере следственного изолятора. Как и в случае, когда он проходил свидетелем по делу об убийстве Бориса Колесникова, Стас сделал вид, что не имеет представления, что стоит за покушением на жизнь Ирины. Следствию не удалось установить личность убиенного, поскольку при нем не оказалось никаких документов, отпечатки пальцев в базе также отсутствовали. Следователь, который вел дело, был опытным и чувствовал, что Стас водит его за нос, что-то скрывает, хотя склонен был верить в правдивость показаний, как Ирины, так и самого Стаса относительно факта нападения. Но меру пресечения изменить на подписку о невыезде не спешил. И тогда Стас, понимая, что из-за своего молчания рано или поздно окажется загнанным в угол, вспомнил о следователе военной прокуратуры Ростовского-на-Дону военного гарнизона Незнамове Анатолии Петровиче, который занимается расследованием убийства полковника Колесникова.
На то, чтобы передать дело в военную прокуратуру в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, ушло еще два дня.
– Ну, что, подполковник, – произнес Незнамов на первом допросе. – Я понял так, что вам есть, о чем рассказать следствию в отношении гибели вашего приятеля. И, ознакомившись с делом о нападении на гражданку Гурьянову, в девичестве – Савельеву, догадываюсь, что за всем этим могут торчать одни и те же уши.
– Вы правы, гражданин следователь...
– Можете обращаться ко мне по имени и отчеству, – перебил Стаса Незнамов. – И вот что скажу, хотя и не следует этого делать: я уверен в вашей невиновности и надеюсь услышать все, что вы знаете о жизни и службе Колесникова и Гурьянова. Не делая никаких выводов. Только факты. И, чтоб вы понимали, я уже в курсе, что ваши друзья служили в одном полку.
Стас рассказал следователю обо всем. И о своей дружбе с Ильясом в детстве и молодости. И о том, что поведала ему Ирина из жизни военного городка в авиационном полку. И о том, как в Геленджике Колесников увидел воскресшего Ильяса Гурьянова. Незнамов выслушал рассказ Стаса, не перебивая, после чего надолго задумался. Затем спросил:
– Ну, а вы как думаете, мог Гурьянов перелететь в Турцию? Я имею в виду не политическую, а техническую составляющую такого перелета с учетом того, что результаты инженерно-штурманского расчета могли быть представлены, скажем так, некорректные, чтобы избежать формулировки о фальсификации с определенной целью.
– Нет, конечно. От одесского берега до турецкого минимальное расстояние превышает пятьсот километров. Учитывая расход топлива на руление, взлет и набор высоты, при пилотировании какое-то время в зоне, на предельно малой высоте керосина ему не должно было хватить.
– Значит, в открытом море в заданном районе он катапультировался и был подобран иностранным морским судном. Странно все это. Ведь комиссия по расследованию могла найти свидетелей в районе пересечения истребителем береговой черты.
– Анатолий Петрович, чтобы приготовить рагу из кролика, как минимум, нужна кошка.
Незнамов удивленно уставился на Стаса.
– Чтобы что-то или кого-то найти, – улыбнулся Стас, – как минимум, необходимо искать. А устраивала ли министерство обороны версия бегства советского военного летчика за бугор? Ведь в то время в народе еще свежи были воспоминания о перелете Виктора Беленко на новейшем истребителе в Японию, о мятеже на большом противолодочном корабле под руководством замполита корабля Валерия Саблина.
Следователь ничего на это не ответил, достал из ящика стола какой-то бланк и начал его заполнять. После небольшой паузы Стас спросил:
– А что вы думаете о покушении на жизнь Ирины Гурьяновой?
Незнамов внимательно посмотрел на Стаса.
– И милицейский следователь, и я пришли к выводу о непрофессиональной организации покушения. Заказчики, очевидно, спешили и наняли в качестве исполнителя первого попавшегося бомжа. Поскольку при нем не было ни документов, ни денег, то можно предположить, что расплатиться с ним рассчитывали по результатам.
Услышав это, Стас похолодел.
– Послушайте! Это означает, что действия исполнителя кем-то контролировались, и жизнь Ирины по-прежнему в опасности! А ведь у нее еще есть два сына. Надо что-то делать!
– Не повышайте на меня голос, подполковник. Если бы вы были более разговорчивы при даче свидетельских показаний после гибели полковника Колесникова, то вполне возможно, не последовало бы такого продолжения. Мы не в Америке живем, о программе защиты свидетелей у нас идут пока одни только разговоры. Поэтому гражданке Гурьяновой предложено сменить на время место жительства.
– Да не может Ирина его сменить, – не унимался Стас. – Нет у нее, кроме этого жилья, больше ничего.
– Станислав Георгиевич, какие у вас отношения с этой женщиной? – Следователь смягчил тональность.
– А это имеет значение?
– Да, в общем-то, не имеет. Просто вы, очевидно, не в курсе, что у Гурьяновой есть под Ростовом дача, оставшаяся от родителей. Она с сыновьями уже там находится, вот адрес. – Незнамов отдал Стасу листок бумажки, затем подвинул ближе к нему бланк, который заполнял. – Распишитесь.
– Что это?
– Подписка о невыезде. Я объединяю эти два дела в одно и, надеюсь, его у меня тоже заберут в скором времени.
– Кто? – удивился Стас.
– Не знаю. Может быть, военная контрразведка. А вполне возможно, что и ФСК, трудно сказать. Я вынужден доложить своему руководству о том, что данное дело находится вне компетенции нашего ведомства. Так что будьте готовы общаться со следствием упомянутых органов. А сейчас – свободны. По адресу, который я вам написал, можете находиться, но не дальше.

----- . . . -----

На рабочем столе начальника Управления анализа и информации СВР полковника Игнатова Александра Владимировича стояли три телефонных аппарата – для внутренней связи, городской и так называемый ЗАСовский, то есть, включенный в линию засекреченной связи. И зазвонил именно он. Игнатов не любил эту связь. Разговаривать надо было медленно, иначе из-за особенностей, связанных с шифрованием речи и последующим расшифрованием, абонент мог слышать только неразборчивое булькание. Но при всей нелюбви к таким аппаратам игнорировать поступающие на них звонки нельзя. Игнатов снял трубку. Звонил молодой оперативник Евгений Виноградов, оказавшийся в Ростове-на-Дону по распоряжению генерала Белоусова.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Мне мое начальство сказало, чтобы всю информацию сразу вам передавал.
– Я слушаю тебя, Женя. Кстати, ты из какого ведомства звонишь? – Вопрос Игнатова не был праздным. Он должен был знать, где искать источник утечки информации при возникновении таковой в соответствующих случаях.
– От наших ближайших коллег по цеху, товарищ полковник. – Это означало, что коллегами по цеху были сотрудники территориального управления ФСК.
– Хорошо. Докладывай, капитан!
– Мы установили адрес в Ростове, по которому проживает вдова летчика Гурьянова Ирина.
– Мы? – переспросил Игнатов. – А сколько вас?
– Двое. Так шеф приказал.
– Продолжай.
– Тут такое дело...
Виноградов замолчал. И это молчание, догадался Игнатов, ничего хорошего не предвещало. Он произнес:
– Чего молчишь? Рассказывай.
– Трупы здесь, Александр Владимирович.
– Что, так много, что ты не решаешься произнести вслух?
– Пока только два, но слишком запутанное дело.
– Ты не один у аппарата?
– Конечно!
– Давай, поступим следующим образом. Один из вас остается в Ростове, если есть такая необходимость, другой летит в Москву.
– Понял, еду в аэропорт.

На следующий день вся информация, добытая в военной прокуратуре сотрудником оперативного отдела, прилетевшего из Ростова-на-Дону, изложенная на бумаге, лежала на столе Игнатова. Это оказалось кстати, поскольку начальство через два часа ожидало полковника у себя, как всегда, вместе с Решетниковым. Двух часов хватило Александру Владимировичу, чтобы выяснить с помощью своих подчиненных ряд вопросов, касающихся проведения гидроавиасалона в Геленджике, которые могли представлять интерес для зарубежных спецслужб. И не только западных, поскольку человек, похожий на исчезнувшего майора Гурьянова, находился в составе делегации арабского государства. Первым генерал Белоусов выслушал доклад Игнатова, основанный на информации из Ростова-на-Дону.
– Неожиданно! – произнес генерал, внимательно выслушав Игнатова. – Весьма неожиданно. Не удивлюсь, если окажется, что появившиеся жертвы непосредственно связаны с нашим делом. Или я ошибаюсь?
– Думаю, не ошибаетесь, Вадим Сергеевич, – заметил Игнатов. – Дело в том, что саудитов интересовала не столько наша гидроавиация, сколько система поиска терпящих бедствие воздушных и морских судов.
– В каком смысле?
– В таком, что спутниковая система «Зодиак» предназначена, в том числе, для этих целей, – подключился полковник Решетников. – И в Геленджике демонстрировались ее возможности.
– Странно, – произнес Белоусов. – Ведь существует зарекомендовавшая себя международная спутниковая поисково-спасательная система «Коспас». В ее создании мы сотрудничали с США, Францией и Канадой.
– Совершенно верно, – продолжал начальник Управления научно-технической разведки. – Когда американцы узнали о том, что «Зодиак» будет дублировать функции системы «Коспас», они заволновались, решив, что Россия намерена прекратить с ними сотрудничество в этой сфере. Росавиакосмос постарался, конечно, успокоить западных партнеров, мотивируя свое решение тем, что две системы лучше, чем одна, а тридцать шесть космических аппаратов лучше, чем пятнадцать. Но, на мой взгляд, это была довольно неуклюжая попытка замаскировать участие наших военных в разработке системы «Зодиак» в целях формирования космического разведывательного комплекса, помимо размещения на аппарате «Стрелец» лазерной установки, что дает основание считать этот комплекс ударным.
– Таким образом, можно предположить, что Саудовскую Аравию привлек именно этот аспект, а интерес к поисково-спасательной системе имеет отвлекающий характер? – генерал вопросительно взглянул на Решетникова. – Но непонятно, что и как они могли выяснить.
– Они могли, имея при себе специальную аппаратуру, закамуфлированную, к примеру, под спутниковые телефоны, сканировать частоты сигналов, поступающих с космических аппаратов «Зодиака». И, если в период проведения гидроавиасалона министерство обороны проводило испытание своих спутников-шпионов, саудиты зафиксировали интересующий их диапазон частот. И еще. След ведущего научного сотрудника АО «Информационные спутниковые системы» Коваленко Игоря Моисеевича обнаружен в Ираке.
– Вот как?
– Да. Как мы и предполагали, побег был тщательно спланирован. В Киеве Коваленко ждала виза в Ирак, причем, на его настоящее имя.
– А что известно о его бывшей жене и сыне?
– Остались в Киеве. Я понял вашу мысль, Вадим Сергеевич. Их задержание ни к чему не приведет. Учитывая трехгодичный срок, развод не был фиктивным. Даже если это не так, семьей Коваленко не дорожит, иначе позаботился бы о безопасности супруги и сына.
Белоусов согласно кивнул и подошел к политической карте мира размером в полстены его просторного кабинета, возле которой задержался на пару минут, о чем-то, видимо, размышляя. Оба полковника терпеливо ждали. Вернувшись на свое место, генерал усмехнулся.
– Учитывая вашу информацию, товарищи офицеры, и доклад моего агента, складывается пока непонятная, но интересная ситуация. Дело в том, что активность американских спецслужб в штате Вайоминг сошла на нет. И слухи о том, что во главе законспирированной террористической организации стоит бывший гражданин СССР, оказались сильно преувеличенными. Впрочем, как и слухи о самой организации. Но, как говорится, нет дыма без огня. Все-таки чей-то интерес к урановым месторождениям штата был зафиксирован. И этот интерес ФБР, как и ЦРУ, связывают почему-то с нашим государством. Жду вас у себя с предложениями, – генерал взглянул на часы, – к шестнадцати часам.

----- . . . -----

Стас впервые за все время после развода пожалел о том, что машину оставил жене. Колеса были бы сейчас очень кстати. И, хотя садовое товарищество, где он должен был сейчас разыскать Ирину, находилось сразу за городской чертой, в районе военного аэродрома, Стас не стал связываться с общественным транспортом и поймал таксиста-частника.
Во дворе небольшого домика, частично скрытого высокими кустами сирени, Стас увидел «Жигули» пятой модели красного цвета. Решив, что ошибся, он достал бумажку, чтобы сверить с адресом на домике, но тотчас увидел вышедшую на крыльцо Ирину.
– Господи! – она радостно выбежала навстречу и бросилась в объятия Стаса. – Значит, не обманул следователь.
– Ты не одна дома? – спросил Стас после объятий и поцелуев.
– С младшим сыном. Слава Богу, начались каникулы, а я взяла отпуск. И он теперь постоянно у меня на глазах. А старший, Миша, куда -то со студенческим стройотрядом на все лето уехал.
– Куда-то? – удивленно переспросил Стас.
– Не удивляйся. Я намеренно не стала узнавать, где они будут находиться, на случай, если бандиты будут меня пытать.
– Ну, что за глупости, Иришка? – Стас улыбнулся. – А младший в курсе твоей стратегии?
Ирина тосклива взглянула на Стаса, затем на дом.
– Я об этом и не подумала, совсем запуталась. Что происходит? Может, ты объяснишь?
– Пока не знаю, но хочу во всем этом разобраться. – Стас осмотрелся и понял, что за участком уход осуществлялся. Шесть соток не выглядели запущенными. Огород отсутствовал, но фруктовый сад имелся.
– Это все мальчишки, – угадала мысли Стаса Ирина. – Любят дачу.
– А «пятерка» чья? Ты не говорила, что у тебя есть машина.
– Так ты и не спрашивал, – улыбнулась Ирина. – Вообще-то, ее в основном Миша эксплуатирует.
Они вошли в дом. В небольшой прихожей было три двери. Одна вела на кухню, другая в большую комнату и третья в комнату поменьше. Из большой комнаты выглянул мальчишка и поздоровался. Стас на мгновение даже опешил – на него смотрел словно сошедший со школьной фотографии Ильяс.
– Знакомься, Стасик, это Станислав Георгиевич, друг детства твоего папы, – произнесла Ирина, несколько, как показалось Стасу, смутившись. – Твой тезка.
Услышав имя сына, Стас понял, что Ирина вовсе не шутила, когда призналась в том, что любит его всю свою сознательную жизнь.
– Мне мама много о вас рассказывала, – просто сказал Стасик и улыбнулся. – Мам, Колька с дедом на рыбалку едут, меня тоже зовут. Можно?
– Хорошо, сынок. Не с ночевкой, надеюсь?
– Не знаю, если к вечеру не вернемся, значит, с ночевкой. Погода ведь замечательная.
– Я соберу тебе что-нибудь с собой.
– Не надо, мам. Мы там уху будем варить.
– Думаешь, на уху что-нибудь поймаете?
– Что-нибудь поймаем, – рассмеялся Стасик и убежал.
Ирина вздохнула, глядя вслед сыну, и пригласила Стаса в свою небольшую, но уютную комнатку.
– Очень переживаю за него. Но что делать? Ведь ни Стасик, ни Мишка пока ни о чем не догадываются.
– Что, даже не знают, что покушались на твою жизнь?
– Знают. Только я убедила их в том, что это было случайное нападение какого-то сумасшедшего грабителя. Но мне страшно, постоянно нахожусь в предчувствии чего-то нехорошего. А ты хоть что-нибудь понял из общения со следователем?
– И не с одним, – усмехнулся Стас. – Дело из городского управления милиции забрала военная прокуратура. Меня освободили под подписку о невыезде, но следователь пошел навстречу и разрешил тебя посещать. А что это за Колька, с которым сын на рыбалку поехал?
– Они уже два года дружат, ровесники. Колька этот на все лето приезжает к дедушке с бабушкой на дачу, через два участка от нашего. Они эту дачу купили как раз два года назад.
– С какой стороны?
– С той, откуда тебя таксист привез. Но ты так и не ответил на мой вопрос.
– Извини, просто нечего сказать. Следак из военной прокуратуры объединил оба дела, то есть, об убийстве Бориса и покушении на твою жизнь, и считает, что этим должна заняться контрразведка.
– Вот как? А кто тот человек, который на меня напал? Он шпион?
– Ну, почему шпион? Просто наемный убийца. Личность его не смогли установить.
Ирина надолго задумалась. И, по мере того, как пауза затягивалась, Стас начинал понимать, что ее пытливый ум поможет сделать, имея даже такую скудную информацию, правильный вывод, чего Стасу очень не хотелось.
– Это что же получается! – произнесла, наконец, Ирина. – Ильяс возвращается на родину с какой-то неблаговидной целью. И вдруг видит, что при случайном стечении обстоятельств становится узнанным однополчанином, его бывшим командиром, с которым связаны неприятные воспоминания. Стрельникова убивают, но предполагают, что о неожиданной встрече он мог кому-то рассказать. Возникает вопрос – кому? Естественно, бывшей жене Ильяса, то есть, мне. Вскоре меня пытаются убрать, из чего следует, что Ильясу было известно место моего проживания. Господи! Ведь понятно, что он должен довести дело до конца, причем, в ближайшее время. Но это еще не все. Тебя ведь Ильяс тоже мог вычислить!
– Так ведь я не спал еще с его женой в то время, Иришка, – попытался пошутить Стас, но, перехватив брошенный на него взгляд, поспешил заметить:
– Согласен, шутка неудачная, прости!
Ирина, казалось, не обратила внимания на оправдание Стаса. Она села на его колени, нежно обвила руками шею и прошептала:
– Но делаешь это в настоящее время. Притом, весьма успешно. А ты слышал, что Стасик вернется только к вечеру?
– Да, я понял, – засмеялся Стас.
– А мне так не кажется, глупенький.
Стас уже знал, что в минуты, сопряженные с чувством опасности, сексуальное влечение у женщин обостряется. Но не предполагал, что настолько.

----- . . . -----

К вечеру погода стала портиться и вскоре пошел дождь. Посмотрев на часы, Ирина заволновалась.
– Не промокли бы наши рыбаки, неужели ночевать будут на реке?
– А что, бывало такое? – спросил Стас.
– Бывало, но только не в такую погоду.
– А на чем они ездят?
– У Колькиного деда «Москвиченок» старенький.
– Ну, значит, нечего волноваться, не промокнут.
Ирина с интересом взглянула на Стаса.
– Все-то вы, мужики, наперед знаете, во всем уверены. Но вот тебя я точно не отпущу сегодня никуда. Дождь усиливается, до автобусной остановки далеко идти. Да и поздно уже, смотри, как резко потемнело.
Стас не стал сопротивляться предложению Ирины. Да ему и самому не хотелось оставлять ее одну в такую ночь. Дождь лил уже, как из ведра, громко барабаня по металлической крыше дома. Непрерывно сверкали молнии, грохотал гром, словно не под Ростовом они находились, а где-то в экваториальной Африке в сезон тропических ливней.

Проснулся Стас от яркого утреннего солнца, заглядывающего в окно, словно не было ночного светопреставления. Ирина хлопотала уже на кухне, откуда доносились приятно щекочущие нос запахи. Но во время завтрака к ней опять вернулась тревога за сына, все еще не вернувшегося с рыбалки.
– Я понимаю твое волнение, – попытался успокоить Ирину Стас. – Но после ливня грунтовые дороги так раскисли, что «Москвичу» этого деда сразу не выбраться, надо хотя бы до обеда подождать.
– Все же я схожу к его бабке на всякий случай. Может, он и не собирался возвращаться так рано.
Но уже через несколько минут Ирина возвратилась, еще более встревоженная. Прочитав на ее лице недоумение, Стас спросил:
– Что с тобой, Иришка? Что-нибудь выяснила?
– В том-то и дело, что ничего. Дом заперт, не смогла достучаться.
– В магазин могла старушка отлучиться или к соседям. Есть здесь магазин для дачников?
– Есть. Только он через час откроется. Ничего не понимаю…
– Что ты имеешь в виду?
– Дом их выглядит как-то странно.
– В каком смысле? – удивленно посмотрел на Ирину Стас.
– Ну, если человек отошел куда-то недалеко, это видно по разным признакам. Ведерко, например, с водой или пустое стоит где-нибудь не на своем месте, веник брошен возле крыльца, бельишко висит на веревочке. Да мало ли… А тут такое ощущение, что дом либо нежилой, либо оставлен жильцами надолго. Все окна задернуты занавесками, форточки закрыты, несмотря на теплынь даже после такого дождя. Я спросила у соседа, когда он видел бабулю последний раз. Тот не мог вспомнить. И не знает, куда дед ездит на рыбалку. Что-то здесь не то, Стас. А что, не могу в толк взять.
Стас задумался. Такое положение вещей ему тоже показалось странным, учитывая обстоятельства, по которым Ирина с сыном переехали жить, хотя и временно, на дачу.
– Ты хотя бы знаешь их фамилию и имена?
– Ой, конечно! – спохватилась Ирина. ;– Я записала, сейчас найду.
Отыскав небольшой листок бумаги в одном из кухонных шкафов, она прочитала:
– Найденов Семен Филиппович, Найденова Раиса Игнатьевна.
– Так, понятно. – Стас взял бумажку. – Председателя вашего товарищества где можно найти?
– На этой же улице. Там, где ты въезжал на такси, первый дом по нашей стороне.
Стас энергично направился к выходу. Когда вернулся, твердо произнес:
– Мне нужна твоя машина.
– Что!? – вскрикнула Ирина, почувствовав неладное.
– Понимаешь, в чем дело… Только ты не расстраивайся раньше времени. Эти Найденовы дачу не покупали. Они два года назад сняли ее на неопределенное время у хозяев, которые давно уже живут не в Ростове, а где-то за пределами даже Ростовской области.
– И что это может означать? – непонимающе, но с надеждой во взгляде посмотрела на Стаса Ирина.
– Не знаю, но хочу это выяснить.
– Ты в милицию? – наконец сообразила Ирина. – Я с тобой. И не возражай!
– Послушай, Иришка, я хочу попросить следака из военной прокуратуры пробить эту престарелую парочку, которая приходится якобы дедом с бабкой другу Кольке. Думаю, он не откажет. Только не факт, что могу быстро с ним встретиться. А за это время, вполне возможно, Стасик вернется и выяснится, что наши волнения напрасны.
Стас с трудом изображал спокойствие, но внутренний голос подсказывал, что надо готовиться к худшему варианту развития дальнейших событий. А Ирина не хотела ничего слышать и уже переодевалась. Стас ее прекрасно понимал. Вместо того, чтобы сидеть дома в томительном ожидании неизвестности, она предпочла какое-то время отсутствовать в тайной надежде, что по возвращении увидит своего Стасика живым и здоровым.
– Ну, хорошо, я иду прогревать двигатель.

На удивление, Незнамов Анатолий Петрович, следователь Ростовской военной прокуратуры, оказался на месте. И, казалось, не очень был удивлен появлению фигурантов загадочного дела, переданного военной прокуратуре уголовным розыском. Тем не менее, сразу же спросил:
– Если я вижу вас, подполковник, в своем кабинете в сопровождении Ирины Васильевны, могу предположить: произошло что-то серьезное?
– По нашему с Ириной мнению, именно так. И, вполне вероятно, вы сможете оказать нам помощь, – осторожно, боясь нарваться на отказ, произнес Стас.
– Ну, излагайте.
Внимательно выслушав Стаса, Незнамов, казалось, совершенно равнодушно сказал:
– Думаю, основания для беспокойства пока отсутствуют. Рыбалка – дело такое… Я сам заядлый рыбак и, кстати, догадываюсь, в каком месте ваши рыбаки могут зависать, поскольку знаю расположение этого садового товарищества.
– Я вас умоляю! – со слезами на глазах произнесла Ирина.
– А о чем вы хотели меня попросить, я пока не понял? Вы связываете предполагаемое исчезновение парня с нашим делом?
– С нашим? – удивился Стас. – А разве…
– Да, представьте себе, дело у меня, как я рассчитывал, не забрали. Более того, серьезное ведомство дает мне в помощь парней, опытных оперативников из Москвы. И, кстати, есть основания полагать, что с вами, Станислав Георгиевич мы будем еще плотно работать.
– Я не возражаю, буду оказывать всяческое содействие. Если вы подскажете, где искать наших рыбаков, я сам отправлюсь на поиски. А к вам у нас большая просьба пробить соседских старичка со старушкой. Вот их имена и фамилии. – Стас передал следователю листок бумаги.
– Не густо, конечно – без энтузиазма ответил Незнамов, но попробовать можно. А теперь покажу наиболее вероятное место, где можно поискать рыбаков. – Они подошли к карте области, висевшей на стене. – По этой дороге от ваших дач до села Мокрый Чалтырь не больше десяти километров. А вот здесь отвернете влево на грунтовку и через пару километров подъедете к реке с таким же названием. Правда, вдоль нее лежит железная дорога, перед которой рыбаки оставляют машины, а за железкой всего в пятидесяти метрах река. Много тихих заводей… В общем, симпатичные места. Рыбаки здесь всегда в это время есть. Может, кто-то и видел ваших ребят.
В указанном Анатолием Петровичем месте Стас с Ириной были уже через час. На импровизированной стоянке они увидели молодого парня, собиравшегося, судя по всему уезжать на «Жигулях» шестой модели. Он подтвердил, что вечером видел здесь пожилого мужчину с двумя пацанами.
– По крайней мере, до того как начался дождь, они точно здесь были. В смысле, на берегу с удочками. А когда уехали, не могу сказать, утром я их уже не видел.
У Ирины опять в глазах блеснули слезы, но Стас поспешил ее успокоить в надежде, что сына она вскоре встретит на даче.


Глава третья


----- . . . -----

В назначенное время Белоусов уделил подчиненным всего несколько минут.
– Прошу прощения, товарищи офицеры, но мне надо через час быть у президента. Похоже, опять какая-то реорганизация назревает. С сегодняшнего дня исполняю обязанности директора, поскольку шеф ушел в отпуск. Приказ уже подписан. Вот, что надо сделать. Первое – установить контакт с ростовским следователем военной прокуратуры, который занимается интересующим нас уголовным делом. Будем осуществлять оперативное сопровождение, начальнику соответствующего оперативного отдела я уже дал поручение. Второе – необходимо выяснить все о каждом участнике делегации саудитов, посетивших авиасалон в Геленджике, по возможности, в мельчайших подробностях. – Генерал посмотрел на Игнатова. Тот согласно кивнул:
– Сделаем запрос в Министерство иностранных дел, Вадим Сергеевич, и Федеральную службу контрразведки, курировавшую это мероприятие.
– Вячеслав Михайлович, как у вас обстоят дела с агентурой в Ираке ?
– Есть контакт, – не задумываясь, ответил Решетников, который был готов к этому вопросу.
– Замечательно! Значит, вплотную займитесь этим, как его... – Генерал нахмурил лоб, пытаясь вспомнить фамилию сбежавшего из страны сотрудника «Информационных спутниковых систем».
– Ученого еврея Коваленко, Вадим Сергеевич, – усмехнулся Решетников.
Белоусов удивленно вскинул брови.
– Вы не любите евреев?
– В общем, как к нации отношусь к ним ровно, товарищ генерал. Но к некоторым в отдельности вопросы имеются.
– К кому, например? – еще больше удивился генерал.
– Ну, взять хотя бы Эйнштейна. Это ж как надо было ненавидеть человечество, чтобы оставить ему в наследие совершенно идиотскую, если не сказать – садистскую, теорию относительности! А Мендельсон? Этот, с позволения сказать, композитор, своим свадебным маршем не одно поколение людей ввел в заблуждение. И продолжает это делать.
– Смешно, – оценил шутку генерал, но почему-то даже не улыбнулся. – Только сотрудникам, которые не успели еще жениться, не рассказывайте про Мендельсона.
– Не буду. Пусть остаются в плену иллюзий.
Когда вышли из кабинета, Игнатов тихо произнес:
– Слава, ты на эту тему больше не шути с ним.
– Что-то не так? – насторожился Решетников.
– Да все не так, – улыбнулся Игнатов. – У них с женой не сложилась жизнь. Развод, сам знаешь, какие последствия может иметь в нашей системе. Но жена оказалась с понятием... В общем, живут вместе, но каждый своей жизнью. А для окружающих ;– милая семейная пара. Тем более, единственный сын давно уже имеет свою семью, живет отдельно.
– Саша, а тебе как стали известны такие подробности? – полюбопытствовал Решетников.
– Ну, как-то стали, ;– рассмеялся Игнатов.
– Да, неудобно получилось. Жаль мужика.
– Да не бери в голову. Мне кажется, генерала вполне устраивает такой союз. Тем более с обоюдного согласия. Лучше скажи, что сам думаешь о наших делах?
Они остановились возле кабинета Решетникова. Вячеслав Михайлович задумался над вопросом Игнатова, но ненадолго.
– Саша, возможно, я отвечу на твой вопрос, когда увижу напротив имен членов саудовской делегации пояснения типа кто есть ху. Но поразмышлять на эту тему можно и сейчас, рассмотрев несколько фактов. Первый факт. В США спецслужбы обнаружили какую-то террористическую организацию, которая проявляет интерес к некоему объекту стратегического характера. Вопрос: с каких пор по территории США разгуливают террористы, да еще, предположительно, во главе с выходцем из бывшего СССР? Следующий факт. Американцы неожиданно сворачивают деятельность по поиску и нейтрализации террористов. То есть, якобы имела место чья-то дезинформация. Вопрос: что в этой истории правда, а что есть вымысел? Если была деза, то кем состряпана и, главное, для чьих ушей предназначалась? А если не деза, то почему американцы быстро свернули начинавшиеся масштабные мероприятия спецслужб?
– Согласен, вопросов много. И вполне допускаю, что для получения ответов на эти вопросы и последующие у нас может не хватить времени. В моем управлении половина должностей вакантны, где брать людей, не представляю.
– У меня те же трудности. Ладно, работаем. На Ирак надо выходить.
Но, прежде чем за Решетниковым закрылась дверь его кабинета, Игнатов его остановил.
– Послушай, Слава, а что это сейчас было у генерала? Я имею в виду твои размышлизмы о евреях. Ну, с Мендельсоном все понятно, а чем тебе Эйнштейн не угодил, я не понял?
Решетников рассмеялся.
– А ты не задавался вопросом, почему в детстве или молодости время тянулось достаточно долго, а в нашем возрасте оно сжалось так, что не только годы, десятилетия проходят незамеченными?
– Всему виной теория относительности?
– Ну, конечно. К примеру, что такое год жизни в десятилетнем возрасте? Одна десятая жизни. А в пятьдесят лет соответственно одна пятидесятая часть. То есть, год нашей сейчас жизни сократился в пять раз. Я как-то недавно попробовал представить фильм, который снимали бы о человечестве непрерывно в течение ста лет, а затем прокрутили с максимально возможной скоростью. В течение короткого времени на экране мелькали сотни миллионов новорожденных младенцев, мгновенно превращающихся в покойников. Жуткая картина получилась.
– Слава, ты давно в отпуске не был? – улыбнулся Игнатов.
– Думаешь, переутомился?
– Уверен. Так что, когда закончим это дело, пиши рапорт.
Игнатов пошел в сторону своего управления, на ходу прикидывая, кому из начальников отделов поручить выполнение задачи, поставленной генералом Белоусовым. Но геополитическая обстановка в мире была такова, что все сотрудники наполовину укомплектованного управления загружены до предела. Сбор, обработка и анализ информации по всем направлениям, начиная с Северной и Южной Америк и заканчивая Восточной Азией, работа с агентурой, подготовка отчетов для директора службы, разработка практических рекомендаций для оперативных отделов и многое другое требовали максимальной отдачи сил и уйму времени. Люди работали на износ. По всему выходило, что задачу придется выполнять самому. И, если в ФСК достаточно будет сделать письменный запрос с грифом «Сов. секретно», то в Министерство иностранных дел придется обращаться лично. Хорошо еще, что статус службы не требует записи на прием даже к заместителям министра. Александр Владимирович оформил запрос в контрразведку и выехал в МИД, предварительно заказав пропуск

----- . . . -----

Надежда Ирины на то, что по возвращении на дачу она увидит сына, оказалась призрачной. Ни Стасика, ни друга Кольки и его деда с бабкой не было на месте.
– Что происходит, в конце концов, скажи мне? – дрожа всем телом и обливаясь слезами, спросила Ирина. – Неужели за столько лет он не мог простить мне измену и ненавидит до такой степени, что решил отомстить через детей?
Стас не на шутку за нее испугался, подозревая, что женщина находится на грани нервного срыва. Он бережно взял Ирину за плечи, усадил на диван и принес стакан воды.
– Давай успокоимся, Иришка, и зададим себе вопрос: способен ли Ильяс, каким мы его знали, нанести какой-либо вред своим сыновьям? Ведь он любил их?
Ирина сразу не ответила. Постепенно успокаиваясь, она о чем-то размышляла, погрузившись, очевидно, в воспоминания. Затем твердо произнесла:
– Нет, не верю, что по отношению к детям Ильяс, какие бы изменения не произошли в его сознании за время пребывания вдали от нас, мог стать злодеем. В таком случае, что происходит? Есть какое-нибудь логическое объяснение гибели Бориса Колесникова, нападения на меня, исчезновения Стасика? В то, что эти происшествия не связаны между собой, а имеют место какие-то дикие стечения обстоятельств, я не поверю. А ты?
– Я тоже не верю в подобные случайности и постоянно думаю об этом. Давай, вернемся к началу истории. Я имею в виду Геленджик, когда Борис опознал среди членов арабской делегации Ильяса. Он не просто его узнал, а окликнул по имени. Да, по словам Бориса, Ильяс внешне никак не отреагировал, и этот факт означает только одно: он не желал быть узнанным. Но на инцидент мог обратить внимание кто-то из окружения Ильяса. И этот «кто-то» решил исправить допущенную ошибку. О чем это может свидетельствовать?
– И о чем же?
– Думаю, о том, что должны произойти какие-то нехорошие события, к которым Ильяс будет причастен.
– Где?
– Да где угодно, страна большая. Посмотри, что в мире происходит, в том числе у нас на Кавказе. Ясно одно: когда Борис узнал Ильяса, он подписал себе смертный приговор, сам того не подозревая.
– А Ильяс?
– Он об этом может ничего не знать. Занимается выполнением какого-то задания и не видит того, что происходит у него за спиной.
– А Колькины дед с бабкой? Получается, что появились здесь два года назад, чтобы следить за нами? Господи! Что же с моим мальчиком? – Ирина опять заплакала.
Стас бессилен был что-либо предпринять для успокоения Ирины. Но все-таки постарался найти несколько слов утешения.
– Ира, я думаю, со Стасиком ничего плохого не произошло. Хотя скрывать не буду – уверен, что его исчезновение связано с недавними событиями, в том числе с нападением на тебя, если только это был не псих-одиночка, пытавшийся проникнуть в первую попавшуюся квартиру.
– Ну, вот! А ты считаешь, что жизнь сына вне опасности! Как так?
Стас привлек Ирину к себе и поцеловал.
– Очень просто. Сразу устранить тебя не удалось. А потом увидели, что ты под присмотром находишься. В планы злоумышленников это не входило, поэтому лишний раз светиться им не хочется. Пошли по более простому пути, взяли сына в заложники.
– С какой целью?
– Мне кажется, скоро об этом узнаем. А пока схожу к дому этих старичков-разбойников. Взгляну, что к чему.
– Хорошо, я приготовлю что-нибудь к обеду. – Ирина взглянула на часы. – Пожалуй, это будет скорее ужин, чем обед. Или обед, совмещенный с ужином.
Стас не спеша прошелся по улице, не задерживаясь возле дома, где еще вчера жили Колька и его старички. Просто мельком окинул взглядом участок и понял, что Ирина была права – дом казался покинутым хозяевами. Когда возвращался обратно, замедлил шаг, еще не сознавая толком, что привлекло его взгляд. И вдруг, присмотревшись внимательнее, увидел, что в зазоре между калиткой и деревянной стойкой, к которой она примыкала, торчит лист бумаги, сложенный в несколько раз. Стас осмотрелся. В это время мимо проехала машина кого-то из дачников и, когда она скрылась за воротами, стас выхватил этот лист бумаги и, не разворачивая, положил в карман рубашки. Но сразу же понял, что должен посмотреть содержимое записки, прежде чем показать Ирине, поскольку не сомневался, что адресатом является она. Печатными буквами было написано несколько слов: «Сыну ничто не угрожает, пока ты и твой приятель молчите». Стас ускорил шаг, подумав при этом: «Что и требовалось доказать».
– Да что же это такое! – воскликнула Ирина, когда увидела послание. – Они находились рядом, а мы об этом и не подозревали. – А о чем мы должны молчать?
– По-видимому, о том, что мы знаем о присутствии Ильяса в России. На всякий случай посмотри внимательно, почерк Ильяса не угадывается?
– О чем ты говоришь! Столько лет прошло.
– Почерк, Ира, не меняется у человека с годами. Если ты видела какие-нибудь конспекты Ильяса...
– Ну, что ты. Конечно, видела, но здесь только печатные буквы... Нет, ничего похожего. Что же делать, Стас, миленький? Интересно, почему не к нашему дому подкинули записку?
– Думаю, из предосторожности, чтобы не засветиться. В том, что ты обязательно будешь подходить к дому стариков, были уверены. Этот факт подтверждает, что жили они здесь не случайно. В общем, мне ясно одно, надо будет найти способ связаться со следаком.
– Ты уверен? Но ведь это опасно!
– А сколько времени придется молчать, знаешь? Вот и я не знаю. И вообще, мне это предупреждение кажется очень странным.
– Что в нем странного?
– Если за нами установленна слежка, а она на самом деле установлена, в чем мы только что убедились, то надо быть последним дураком, чтобы не догадаться, что следственным органам уже известна подоплека происшествий. Здесь что-то другое, и мы с тобой должны знать, что именно. Иначе будем подвергать сомнению каждый свой шаг. И без Незнамова, считаю, нам не понять, в чем дело. Вот только резких движений, хотя бы в течение завтрашнего дня, делать не стоит.
– В смысле? Ты хочешь сказать, что я еще, как минимум сутки, не должна ничего предпринимать для того, чтобы хоть что-то выяснить о сыне? Я же с ума сойду от неизвестности!
Стасу пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить Ирину в том, что за столь короткий период времени с момента исчезновения сына даже случайные события вряд ли могли навести правоохранителей на какой-то след. Перед сном он вышел на улицу, несколько минут стоял в тени деревьев, в надежде увидеть или услышать что-нибудь подозрительное. И, кроме обычного музыкального и прочих сопровождений ночной жизни дачников, ничего не заметил.

----- . . . -----

Но его величество случай не заставил долго ждать. Через день, припарковавшись у одного из торговых центров, Стас с Ириной вошли внутрь, прошлись на всякий случай по нескольким отделам и, вскоре покинув здание через другой выход, поймали такси.
Незнамов, как вскоре выяснилось, не был удивлен их появлению и, вызвав свою молодую помощницу Оленьку с погонами лейтенанта юстиции, попросил приготовить чай. Затем произнес:
– Присаживайтесь. Ко мне у вас есть что-нибудь?
По тому, в какой манере следователем был сформулирован вопрос и поставлен в нем акцент, Стас, в отличии от Ирины, интуитивно понял, что тот располагает информацией, причем, весьма неприятного содержания. С тревогой он пристально посмотрел прямо в глаза Анатолия Петровича, тут же переведя взгляд в сторону Ирины и обратно. Незнамов, мгновенно уловив во взгляде Стаса немой вопрос, едва заметно отрицательно качнул головой. Облегченно вздохнув, Стас в подробностях изложил все, что они с Ириной узнали из разговора с рыбаком, встретившим на речке старика с двумя мальчишками, и о появившейся записке с угрозами в отношении Стасика, из которой не совсем понятно, что все-таки имели в виду злоумышленники. В это время лейтенант Оленька принесла чай. С очаровательной улыбкой пожелав приятного аппетита, вышла из кабинета. А Незнамов достал из стола пачку печенья.
– Угощайтесь, пожалуйста. Вошедших в моду круассанов у меня, к сожалению, нет. По старинке люблю пить чай с печеньем.
– А нельзя без предисловий сообщить, что известно о моем сыне? – неожиданно жестко, как для Незнамова, так и для Стаса, задала вопрос Ирина. – Вижу, вы что-то знаете.
– Не надо, – спокойно произнес Стас и положил руку на ее плечо. – Я уверен, что Анатолий Петрович искренне хочет нам помочь.
От его прикосновения Ирина сразу как-то обмякла и тихо вымолвила:
– Извините...
– О вашем сыне и его друге Кольке мне пока ничего не известно, – невозмутимо ответил Незнамов, – в отличие от его дедушки и бабушки. Их обуглившиеся трупы обнаружены в сгоревшем автомобиле марки «Москвич» в небольшом лесном массиве близ города Новошахтинска. Машину случайно обнаружили местные мальчишки. Такие вот новости. Других, к сожалению, нет.
Ирина, не успевшая, очевидно, испугаться, когда следователь начал сообщать о страшной находке, деловито спросила:
– Это действительно были наши соседи? Как их опознали, если трупы обгорели?
– По паспортам, лежавшим в бардачке, сгоревшим частично, личности удалось установить. Это были Найденов Семен Филиппович и Найденова Раиса Игнатьевна. Место прописки – город Воронеж. Но предположительно направлялись они по какой-то причине в сторону российско-украинской границы.
– А в машине точно, кроме них, никого не было? Может быть...
– Совершенно точно, – подтвердил Незнамов, догадываясь о предположении Стаса. – Экспертами установлен факт отсутствия третьих лиц именно в момент возгорания автомобиля. А смерть обоих наступила от выстрелов в затылок.
На некоторое время в кабинете наступила гробовая тишина, которую нарушил Незнамов.
– Как видите, учитывая неблагоприятное развитие событий, самостоятельное расследование становится опасным для здоровья, как вашего, Ирина Васильевна, так и Станислава Георгиевича. С вас, Станислав Георгиевич, я снял подписку о невыезде, поскольку производство уголовного дела, возбужденного в отношении вас по факту смерти неустановленного лица, нападавшего на Ирину Васильевну, приостановлено. Теперь относительно того, что же имеется в виду в найденной вами записке. Есть мнение, и я с ним согласен, что заинтересованные лица опасаются возможного подтверждения вами личности Гурьянова.
– В каких случаях? – спросила Ирина и посмотрела на Стаса, который утвердительно кивнул, соглашаясь с ее вопросом.
– В любых. Например, если его физиономия где-то засветится. Вы единственные из близких Гурьянова, кто знает о его «воскрешении» из мертвых. Бывшие сослуживцы, которые разбросаны по всей стране, не в счет. Если вероятность встречи с ними у Гурьянова ничтожна, то вероятность того, что он будет узнан, близка к нулю.
– Я правильно понял, что некие структуры считают, что Гурьянов не пересекал границу в обратном направлении, то есть, остался в России? – спросил Стас.
– Совершенно верно, – подтвердил Незнамов. – И эти, как вы выразились, структуры, заинтересованы в вашем с ними сотрудничеством в случае необходимости. И не обольщайтесь, что содержимое записки будет соответствовать действиям тех, кто прикрывает Гурьянова – ваши жизни по-прежнему в опасности. С момента выхода из этого здания вы будете находиться под охраной круглосуточно.
– Это как? – усмехнулась Ирина. – Автоматчики будут сопровождать?
– Автоматчиков не будет, – улыбнулся Анатолий Петрович. – Эти ребята умеют быть незаметными. Поэтому ведите себя естественно в любых обстоятельствах, не о чем не думайте.
– Легко сказать, не о чем не думайте! – с плохо скрываемым раздражением произнесла Ирина. – А как такое возможно, что Гурьянов в составе делегации прибыл в нашу страну наверняка по кратковременной визе и остался в России?
– Ну, сами посудите. Пожилая семейная пара, изображавшая дедушку с бабушкой какого-то пацанчика, появилась рядом с вами два года назад. И этот Колька, которого хорошо подготовили, вполне может быть воспитанником какого-нибудь детского дома, Следовательно, операция по внедрению разрабатывалась заблаговременно, то есть задолго до случившихся событий. Были подготовлены люди, которые вылетели из страны взамен оставшихся. И мы даже не знаем, в каком количестве. Над этим сейчас работает соответствующее ведомство.
Ирина хотела еще что-то спросить, но Незнамов ее опередил, давая понять, что прием закончен:
– Всё, Ирина Васильевна! Я рассказал вам больше, чем хотел. Могу только добавить, что настоятельно рекомендую оставаться в городе – это будет безопасней. В случае новостей относительно сына вам сообщат. И еще, задержу вас буквально на минуту. – Анатолий Петрович достал из ящика стола десятка два фотографий. – Это снимки фоторепортеров различных СМИ, освещавших проведение гидроавиасалона в Геленджике. Посмотрите внимательно и скажите, есть ли хотя бы на одном из них изображение Гурьянова?
Но, сколько ни всматривались Стас и Ирина в фотографии, ни на одной из них Ильяса они не узнали. Это и понятно, акцент в репортажах строился авторами на рекламе авиационной техники. Люди, оказывавшиеся на заднем плане, были не в фокусе, а некоторые и сами не хотели светиться, держались подальше от объективов.

Во время поездки на такси к торговому центру, где оставили машину, а также на дачу, чтобы оставить там порядок и взять необходимые вещи Ирины в городскую квартиру, Стас, как ни старался, не сумел заметить охрану, о которой предупредил несколько минут назад Незнамов. Ирина в течение всего этого времени молчала, изредка с некоторой обидой, как показалось Стасу, поглядывая на него.
– Что-то не так, Ира? – наконец не выдержал Стас, когда покидали дом.
– Да нет, все нормально. Просто я убедилась в том, что ты такой же кобель, как и все мужики.
– Не понял! – с изумлением уставился на Ирину Стас.
– Не ври, все ты понял. Видела я, как ты в кабинете следака пялился на лейтенанта Олечку.
Стас не успел возразить, он в это время подходил к калитке с двумя чемоданами, чтобы погрузить их в багажник машины, а Ирина замыкала входную дверь дома. Стас услышал какой-то короткий свист у себя над головой, с небольшим опозданием догадавшись, что это был свист пули. А вслед за этим раздались несколько выстрелов подряд. Тут же в проеме калитки внезапно выросла чья-то неприметная мужская фигура, которая молниеносно и в то же время бережно уложила его на землю и, метнувшись к женщине, проделала с Ириной то же самое. Стас, пытаясь подняться, успел заметить в руке парня, который с криком «Лежать!» проскочил мимо за пределы двора, пистолет Стечкина. Но все-таки вскочил и бросился к Ирине, которая лежала на крыльце и дрожала от страха, чтобы закрыть ее своим телом.