Веточка бугенвиллии

Мы, группа туристов из России, сидели на берегу Бенгальского залива у ног местного гуру и слушали его рассуждения о вере и разного рода чудесах.

Людей в своих чудесных историях наш йог условно делил на тех, кто ходит только по земле и тех, кто может ступать по воде. Для тех, кто ступает по воде, что ни шаг — чудо. Даже в мерзавце из мерзавцев, они божью искру отыскивают и восхваляют всевышнего за бескрайнюю к ним милость.

— Земные, — вещал он нам, — к чудесам относятся настороженно. В каждом встречном, будь тот хоть ангел во плоти, пытаются червоточину найти и находят, явную или неявную, и тем самым свои собственные несовершенства оправдывают. А главное отличие первых от вторых, — подвёл итог гуру, — ступать по земле можно и без веры, а по воде, чуть вера ослабнет — и камнем на дно.

Мы почтительно молчали, понимая, что «хождение по воде», в данном случае, всего лишь метафора, помогающая более рельефно подчеркнуть значимость для человека веры. И вдруг в этой звенящей тишине раздался голос присоединившегося к нашей группе в Ауровилле*, Генки Кульнева:
— А слабо, самому пройтись по воде отсюда и до Ганди**?

— Ты что, — зашикала на него юная, черноглазая красавица Галя Знамова, — совсем мозги потерял? Гуру образно выразился, чтобы мы в ересь атеизма не впадали.

Мастер йоги внимательно оглядел всех нас и, задержав свой взор на Генке, немного помолчав, вдруг предложил:
— А тебе слабо пройтись вместе со мной? Если исполнишься веры, я готов взять тебя на прогулку.

— По воде лишь водомерки бегают, — рассмеялся Генка.

Гуру не обиделся на его выпад и пояснил:
— Человек и его физическое тело не одно и тоже. Физическое тело подобно песчинке, окружённой тонкими телами, тончайшие из которых не ограниченны ни временем, ни пространством. Благодаря своей безграничности мы способны воспринимать боль и красоту других людей, других живых существ, как свои собственные, а при желании и соответствующем настрое творить чудеса — нечто неподвластное законам материального мира. У тебя довольно чистая аура. Глубокий пост в потоках мантр, йога, серия медитаций и дыхательные упражнения помогут тебе осознать свою безграничность. Если будешь прилежным учеником, на сто процентов войдешь в процесс и не струсишь, то дней через девять, опираясь на мою руку, пройдёшь по воде так далеко, как захочешь. Я второй раз приглашаю, согласен?

— Генка, дурак, такой шанс выпал! — подступил к нему лидер нашей группы Серёга Лебедев.

— Но я не верю! — зашептал тот в ответ. — Да и плавать толком не умею. Добровольно отправляться камнем на дно — глупость несусветная.

— Я согласен пойти вместо него, — подняв руку выкрикнул Серёга.

Мастер йоги перевёл взор на нашего признанного вожака, помолчал и отрицательно покачал головой:
— Это невозможно.

— Почему?

— Тебя удержать мне не под силу, — и, подсластив пилюлю, пояснил: — За свою долгую жизнь я не часто видел людей с такой чистой аурой, как у вашего друга. Так что не обессудьте: либо он, либо никто.

Генка, зримо уменьшившись в объёме, передвинулся со своего места за широкую спину Лебедева.

— Коль трусишь, то зачем рот разевал? — дернула его за рукав рубашки Галя. — Встань и извинись перед мастером.

Генка испуганно огляделся по сторонам, задержал на несколько секунд взор на Гале, сглотнул слюну и, поднявшись в рост, вдруг выдал:
— Согласен.

Гуру пригласил его до захода солнца со своим йога-матиком переселиться под пальмовую крышу огороженного высоким штакетником бунгало, сиротливого стоявшим на берегу океана в паре километров от нас.

Следующие девять дней Генку мы не видели.

Исхудалый, с заросшим щетиной лицом, он материализовался в дверном проёме продуваемой ветрами обширной чердачной комнаты утром десятого дня. Окинул взглядом наши заспанные лица, расплылся в широкой улыбке, шагнул внутрь и упал на свободный матрас рядом со входом.

— Ну, — подступили к нему сразу несколько любопытствующих, — рассказывай!

Кульнев, блаженно щуря глаза, перевернулся на спину.
— Хорошо-то как…

— Ты не темни, — пригнулся над ним Серёга, — ходил по воде, или как?

Генка приподнялся на локтях, уселся в позу лотоса, помолчал, опустив глаза долу, и неуверенно так произнёс:
— Вроде как ходил, а вроде и нет...

— Лажа всё это, — прокомментировал москвич Саша Сидорченко. — В Дели один йог тоже фокусы демонстрировал. Бросал в небо конец верёвки, сидевший рядом с ним мальчик лез по ней вверх и исчезал в проплывавшем над нами облаке. Все ахали, но несколько человек из нашей группы успели заснять происходившее на мобильники. Мы потом просматривали: и верёвка в небо не взлетает, и мальчик как сидел рядом с йогом, так и продолжал всё время сидеть, и облако никакого над нами не проплывало. С раскрытыми ртами все присутствующие устремляют взоры вверх — видят одно, а на самом деле, там всё, как обычно. Сеанс массового гипноза. В цирках подобное показывают. Вот и Генку этот самозванный гуру нагипнотизировал. Оттого тот и в сомнениях.

— Да, гипноз — великое дело, — согласился Серёга.

— Не всё так просто, — в раздумье произнесла Галя. — Посредством каких волн или частиц, тот делийский йог без слов целой толпе фантастические картины показывал? Это ещё большее чудо, чем мальчик, залезающий по верёвке в облако! Геночка, — перевела она взгляд на Кульнева, — а как у тебя было?

Тот, польщённый «Геночкой», поднял на неё глаза, и начал свой рассказ.

— В бунгало я жил один. Мастер приходил в четыре утра, будил меня, учил практикам, и уходил. Вечером снова на короткое время появлялся и давал задания для ночных практик. Для сна времени почти не было, питался я бананами и небольшими порциями риса. Последние двое суток, по его указанию, вообще ничего не ел, но голода не чувствовал и всё время какая-то радость в душе нарастала. Хотелось весь мир обнять, всех осчастливить… Сегодня ночью, когда меня уже почти одолел сон, в бунгало вошёл гуру, и велел тотчас же подниматься. Мы вышли на берег. Он впереди, я на пару шагов сзади. Небо было усеяно звёздами. Луна ещё не взошла, поэтому они были особо яркие, будто живые. У самой кромки океана, на песке лежала усыпанная слегка светящимися в темноте цветами веточка бугенвиллии. Я почувствовал её беззащитность, одинокость и поднял. Мастер обернулся, страшно рассердился, напомнил наш уговор, что без его ведома нельзя ни к чему прикасаться. Минут пять пристально всматривался в моё лицо, потом протянул руку, велел опереться на неё, наказал, чтобы ни при каких обстоятельствах не отставал и ступал по воде, не погружая в неё ступни, а лишь слегка касаясь поверхности подошвами и, не задерживаясь ни на долю секунды, быстро-быстро переставлял. Ночь была прохладной. Я сказал, что хочу вернуться в бунгало и набросить на тело рубашку. Он запретил. К нашим стопам подкатилась волна. Мы коснулись её пены стопами и побежали вместе с волной вдоль берега, потом развернулись в сторону океана, помчались на горевшие у кромки горизонта едва заметные огоньки какого-то судна и вскоре оказались у борта дремавшего на рейде громадного океанского сухогруза. На его борту крупными белыми буквами было написано WAGENBORG. До поры, до времени я почему-то воспринимал всё происходящее как нечто обыденное, как будто всю жизнь вот так запросто бегал по воде. Мы обежали вокруг сухогруза и, ориентируясь на зарево городских огней, вернулись к берегу. На набережной Пондичери гуляли люди, но никто из них даже головы не повернул в нашу сторону. Они просто не замечали нас! Мастер потянул мою руку вверх, и возле Ганди мы поднялись в воздух. Во мне, наконец, зародились сомнения — не сон ли это? Но уши явственно слышали все звуки ночного города: сигналы машин, отдалённую музыку, шорохи листвы... Нос вдыхал всю палитру запахов, кожа ощущала дуновения пропитанного океанской влагой ветра... Зажав губами веточку бугенвиллии я дотронулся освободившимися пальцами левой руки до одной из колонн, окружавших скульптурный комплекс и тотчас ощутил холод камня, его шероховатость, влажность... Рядом с колонной, целовалась пара влюблённых. Желая ещё в большей степени убедиться в достоверности происходящего, я дотянулся рукой до шляпки девушки, ощутил подушечками пальцев мягкость фетра и слегка надавил. Девушка испугалась, ухватилась двумя руками за поля своего головного убора. Мастер дёрнул меня за руку. Мы взмыли над городом, и он учинил мне разнос за то, что снова нарушаю его инструкции — пытаюсь привлечь к себе внимание людей. В ответ на мои робкие попытки как-то оправдаться, он молча отвёл от себя мою руку, и… пропал! Я растерялся, не соображая, что делать. Потом каким-то образом перенёсся на наш чердак. Вы все дрыхли без задних ног. Меня охватила паника, что отныне буду вас видеть, а вы меня нет. Чердак тут же исчез, и я оказался в бунгало, лежащим на своём йога-матике и укрытый пледом. Некоторое время в замешательстве вращал по сторонам глазами. Желая окончательно убедиться, что ночные приключения закончились, поднялся, посмотрел в зеркало, увидел в нём своё отражение, успокоился, навёл в комнате порядок и вот сижу здесь, перед вами.

Собравшиеся вокруг, каждый по-своему переваривали услышанное.

Первым нарушил молчание Сидорченко:
— Ничего необычного. Всё, как при гипнотическом сеансе.

— Но звуки, запахи, прикосновения… Чем же тогда гипноз отличается от реальности? — заступилась за Генку Галя.

Сашка снисходительно улыбнулся и пояснил:
— В глубоком гипнозе всё возможно, — он посмотрел на Генку. — А эта призрачная бугенвиллия, куда она у тебе девалась?

— Я её… — Генка замялся, потом тихо промямлил: — Ну, в общем, решил без неё вернуться.

— Но девушка в шляпке, — не сдавалась Галя. — ведь, она действительно испугалась его прикосновения!

— Да приснилась она ему! — упорствовал на своём Сидорченко. — Мне каждую ночь девушки снятся, и обнимаюсь с ними, и целуюсь. Даже сексом занимаюсь, а тут — «шляпку сдвинул», напугал красавицу. Подумаешь! Вот если бы он на ту «прогулку» догадался с собой мобильник взять, заснять всё…

Вовка Тихомиров начал рассказывать аналогичную историю, приключившуюся с ним в Гималаях. Большинство из нас её уже слышали. Потихоньку все стали расходиться. Я улёгся в своём углу досматривать сны.

Спустя считанные минуты в помещении, помимо меня, остались только Генка и Галя. Он, продолжал с закрытыми глазами восседать в позе лотоса. Она тихо пересела со своего места на краешек его матраса и, приблизив лицо к Генкиному, стала внимательно, как будто в первый раз видит, разглядывать его черты. Генка открыл глаза. Некоторое время они молча и удивлённо не отрывали друг от друга глаз, потом оба разом склонились друг к другу и обнялись.

— Геночка, — прошептала Галя. — А я утром позади своей подушки нашла веточку бугенвиллии. Это ты ночью подарил, правда?

— Правда, — ответил он, прижимаясь губами к её виску.

Чтобы не смущать их своим невольным присутствием, я накрылся с головой одеялом.

Везёт же людям: по воде бегают, летают, воркуют как два голубочка. Может прав гуру — способность творить чудеса это не что-то из ряда вон выходящее, а сама наша суть?


 * Ауровиль (город рассвета) — город на берегу Бенгальского залива, основан последователями Шри Ауробиндо как эксперимент по созданию общества людей, живущих вне политики и религиозных предпочтений.
 ** Архитектурный комплекс со статуей бредущего с непокрытой головой Махатмы Ганди установлен на набережной Пондичерри и является одной из главных достопримечательностей города.