И. А. Казанцева. Светильник Победы

Светильник Победы
    Предисловие к книге Натальи Советной «Затаённое слово» (Минск, "Беларусь",2021)

Сегодня, когда мы наблюдаем катастрофические последствия искажения истории и очередные попытки разрушить единство братских народов, важно сохранить преемственность памяти о Великой Отечественной войне 1941—1945 годов. Это значимо потому, что наша общая история, порождавшая великую литературу, всегда формировала человека, для которого ценности православного мира составляли основание жизни. Обращаясь к военной истории, Наталья Советная  соединяет разрываемую на части духовную материю, ценности которой, лишь Богу известным чудесным образом, таятся под спудом и прорываются на свет в самые трудные времена и в наиважнейшие моменты для человека, сохранившего в себе подобие Божие.
Собирая свидетельства уходящих родных, близких, знакомых, тех, кто знал войну не понаслышке, писательница создает на документальном основании форпост мощи несгибаемого народного духа. История предстает со страниц её повестей и рассказов, раскрывая преемственность основных нравственных человеческих качеств.
 Наталья Советная писательским словом утверждает исконные ценности христианского мира: милосердие, жертвенность, бескорыстие. Целостное представление о духовно-православной традиции, как основе менталитета, вдвойне  необходимо современному человеку, задавленному со всех сторон призывами к личному успеху и обогащению, основными идолами общества потребления.
Обращаясь к редко освещаемым в литературе и публицистике темам выживания и подвижничества мирного населения в жесточайших условиях оккупации Белоруссии, она задается вопросом об источниках победы и подвигов обычных людей.  И всем своим творчеством отвечает на него.
Правдивость повествования, укоренённость в христианскую традицию достигается за счет бережного отношения к судьбоносным фактам жизни прототипов героев произведений, многие из них имели влияние на формирование отношения к миру самой писательницы. Особо важная роль в книге «Затаённое слово» отводится героям с самыми гуманными профессиями: медсёстрам, врачам, учителям. Обращает на себя внимание, что спасительная и воспитательная миссия этих героев реставрируется через собственные воспоминания автора Натальи Советной о её учителях, для которых война была реальностью их жизни.
 Сегодня, когда здравоохранение и школьное образование превратилось в сферу оказания услуг, а не великую миссию, как было со времен первых школ, возникавших еще при монастырях и храмах, воспитательный потенциал писательского слова многократно возрос. Это одно из орудий душеспасительного, терапевтического воздействия на подрастающее поколение, которое остается в арсенале вышеуказанных социальных институтов. Попытки возвращения к историческим основам славянского образования сегодня сталкиваются с другой тенденцией – бездушием и безразличием. Поэтому чрезвычайно актуален нравственный вектор произведений Натальи Советной.
Со страниц повестей и рассказов, собранных в книге «Затаённое слово», перед читателем встают чистые образы подвижников, учителей советского времени, унаследовавших лучшие христианские заветы деятельного добра и любви ко всякому человеку.
Традиция проявляется в глубине авторского христианского отношения к личности. Оно значительно тоньше соотносится с потребностями души, чем поверхностно-либеральное толкование индивидуальности, с его помощью гораздо убедительнее звучит правда об истоках подвига  в годы войны. В. Н. Лосский, определяя концепцию личности в христианстве, пишет: «Личностная же неповторимость есть то, что пребывает даже тогда, когда изъят всякий контекст, космический, социальный или индивидуальный – все, что может быть выражено. Личность несравненна, она “совершенно другое”. Плюсуются индивидуумы не по личности. Личность всегда “единственна”»(1) .
 Наталья Советная представляет читателю героев книги, не только в военное лихолетье, но в послевоенные годы. Нити их судеб становятся связующим звеном между поколениями, наглядно демонстрируя, что невозможно будущее без памяти о прошлом в  общей судьбе и истории.
Писательница обращается к жанрам, образам, мотивам и языковым средствам фольклора и христианства в синтезе, созвучном традиции православного писателя ХХ века В. А. Никифорова-Волгина. В важнейших эпизодах произведений, вошедших в книгу, поступки и мысли героев проявляют  глубину и правдивость укоренённого в православии отношения к личности и противостоят западным ценностям личностного доминирования.
Автор книги тонко, опосредованно, через художественные детали передает глубинное (христианское!) мироощущение советского человека, прошедшего войну. Тема связи ока «как светильника его души» (Мф.: 6:22) с последствиями поступков человека находит отражение в сакральных текстах и их толкованиях Святыми Отцами. Объяснение важности детали мы можем найти у Антония Оптинского (Путилова): «Чего око ваше не будет видеть и чего ухо ваше не будет слышать, то и на сердце ваше не взыдет»(2) . В умении Натальи Советной  пользоваться художественными деталями  проявляется глубокое внутреннее родство с традицией.
 С горечью пишет автор о том, как уходит из жизни бескорыстие, как странно воспринимается сегодня простое человеческое участие, помощь без материального вознаграждения. Наталья Викторовна не просто оплакивает прошедшее, она как патриот, сторонник деятельного добра, несёт свет в мир словом и делом, а его источник тот же, что и у лучших героев книги, и у наших предшественников. Ф. М. Достоевский в 1876 году констатировал: «Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация. А высшая идея на земле лишь одна и именно – идея о бессмертии души человеческой, ибо все остальные “высшие” идеи жизни, которыми может быть жив человек, лишь из одной неё вытекают» (3) .  Хранимая в душах героев книги Н. Советной глубокая нравственная идея, генетически связана с обозначенной мыслью Ф. М. Достоевского, который в разрушении этой идеи, видел национальную катастрофу.
Моральный запас, чистота помыслов, жертвенность поступков, благородство, помощь ближнему – вот  движущие  мотивы   прозы Натальи Советной о войне. Опираясь на факты жизни реальных людей, автор показывает, как затаённое христианское основание сохранялось под спудом все тяжёлые годы, проявляясь и в диалоге с Богом, и  в миросозерцании, и в мироощущении. Так, для Фроси (рассказ «Мошканская медсестра») затаены и сакральны, как 90 Псалом, воссозданный памятью сердца, так и спасительная вера в Победу: «Пей, Карпович, если жить хочешь, – устало повторила врач, – все лучше, чем траву жевать… В тебе же веса не осталось – кости одни. Завтра и такого молока не будет. Слышишь, как грохочет? Выздоравливай. Кто без тебя будет раненых перевязывать?». «Я буду, – прошептала Фрося, нащупывая рукой крестик с привязанной к нему молитвой: “Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него…”  Тихо, но упрямо она запела пересохшими губами:
…Все за Родину смело в бой идём.
До последнего фашистов перебьём!
За страну свою бьётся весь народ.
В бой за Сталина вперёд, вперёд!..»
В каждой из повестей и рассказов книги «Затаённое слово» важную роль играют образы мирных людей, оказавших невероятное сопротивление «фашистской нечисти». Обратим внимание, как  достоверно удаётся автору в сегодняшнее время «толерантности», нелепых (для хорошо знающих нашу историю людей) призывов к покаянию победившей в войне страны, сохранить и художественно воссоздать чуткость и подлинность того трагического и высокого, соединённого с непримиримостью ко злу чувства прощения по отношению к поверженному врагу. Эпизод, когда повзрослевшая Инночка («Пучок травы»), детские годы которой прошли в одном из концлагерей в Белоруссии, не может справиться с вернувшимся  детским ужасом при звуках немецкой речи на пограничном контроле,   получает эмоциональное развитие и в дальнейших событиях. Поражает высота нравственного суждения героини в сцене, где ей приходится  переводить  письма немца из Люксембурга, воевавшего во время войны на советской земле. «Инна Семеновна сложила фотографии, которые приготовила к нашей встрече в библиотеке, в стопку: – Знаешь, о чём жалею? Тогда, в райкоме, не записала для себя адрес люксембуржца. Человек снова переживал войну, может, хотел повиниться, прощения попросить…
– Фашиста жалеете? – Вопрос прозвучал глупо, но – слово не воробей. …Инна Семеновна посмотрела на меня умудрённо: – Не фашиста я пожалела. Человека. Люди разные… Не знаю, какой ответ райком дал тому люксембуржцу… Думаю, что отказал в его просьбах. А мне просящему – отказать – всегда было трудно. И слёз детских переносить не могла. За обиженных учеников перед педагогами заступалась…». На такую удивительную доброту и милосердие способны только люди, перенесшие страдания, что, к сожалению,  мало свойственно  нашим современникам, не пережившим и сотой доли того, что пришлось испытать детям войны. 
Автор книги достоверно и правдиво воссоздает центральную сюжетную ситуацию повести «Пучок травы», в которой проявляется милосердие к поверженному врагу. Мастерство писательницы в этой сцене сопоставимо с лучшими традициями нашей классической литературы.  Из ужаса и издевательств, количественно гораздо превышающих мелкие добрые дела захватчиков, её героиня помнит добро! Маленькую голодную девочку немец, работающий на кухне, привел в казарму: «Девочка с родинкой на щеке, обмотанная платком, завязанным узлом на спине, смотрела на них с тревогой. Вдруг множество рук потянулось к карманам и, как по команде, десятки конфет «Бон-бон» поманили Инночку. Она шагнула вперед… Оглушительный гогот обрушился на девчушку. И снова десятки конфет потянулись к ней. Она смотрела не по-детски печально. И не сделала ни шага.  Немец, который принес девочку в казарму, достал «Бон-бон» из брюк, вложил Инночке в ладошку, поднял на руки и, молча, вышел на улицу. У помойки он высыпал из кастрюли в подол фартучка недоеденные макароны, грустно улыбнулся, подтолкнул девочку к тропинке: – Шнель, шнель! – скомандовал тихо, дрогнувшим голосом. Слова немецкие, но звучат странно…». 
Поразительно и объяснимо только логикой глубинного затаённого христианского мироощущения, что ребёнок откликается не на смысл прозвучавших слов, а на смысл интонации, с которой они произнесены. Эта  сцена демонстрирует и писательский дар, и опыт психолога Натальи Советной.
Общность ценностного ряда прослеживается в множестве судеб людей  военного поколения нашей общей родины. Так, из трагической судьбы Ольги Берггольц, ставшей «Ленинградской Мадонной» для своих земляков в осаждённом городе и для всех, сражающихся на фронтах и в тылу, её боль  по капле перетекает в исповедальный дневник, автобиографическую повесть «Дневные звезды». Поэт блокадного Ленинграда точно выражает нравственную суть поколения победителей: «Доброе утро, Человек, – ведь вот главное, что нам нужно сказать друг другу. – Нет, я вовсе не призываю к вселенскому всепрощению. Мы никогда не простим Галиных слез и её обиды фашистам – ни тогдашним, ни теперешним, ни их потатчикам. Но в 1945 году, идя по Германии, карая гитлеровцев, уничтожая фашизм, советские бойцы прежде всего кормили голодных немецких ребятишек: они-то, бойцы, слишком хорошо знали по собственной жизни, что такое голодное, обиженное, плачущее дите. А ведь “нельзя, чтобы плакало дитё”! Нигде в мире нельзя! И недаром в Берлине над могилами павших победителей высоко и незыблемо стоит солдат, рассекающий мечом свастику и прижавший к груди ребенка… И мне все кажется, что ребёнок этот – девочка – похож на нашу маленькую блокадницу Галю…» (4) .
 Яркое патриотическое чувство, в котором нет места себялюбию и озлобленности, объединяет автора «Дневных звезд» и писательницу Наталью Советную. Никакие испытания, связанные с войной или репрессиями, не могут исказить любовного отношения к родине её героев. Ефросинья Карпович («Мошканская медсестра») признается: «Нашу семью, хоть и раскулачивали, а мы претензий к советской власти не имели. Нельзя быть предателем! – И вдруг Ефросинья Павловна громко, твердо, решительно, гневно запела: “Мы не кланялись пулям и жизни своей не щадили!…”».
 В книге  «Затаённое слово» Наталья Советная подаёт такое отношение к Родине не только отдельными эпизодами, оно звучит в ней лейтмотивом от первой страницы до последней. Так же, как живет в её героях вера, не вытравленная никакими несчастьями и превратностями судьбы.
Именно христианским восприятием мира с его сакральными составляющими объясняется, казалось бы, необъяснимое:  чудо выживания, чудо сопротивления, чудо сохранения человечности, ярко описанные в книге. Чудо – один из сквозных мотивов всех произведений Натальи Советной.
 Название «Затаённое слово» вмещает в себе общий замысел книги.  Слово «затаённое» – означает временно утаиваемое. Это и сокрытая в тайниках души вера в Победу, и вера в Бога, часто даже не осознаваемая человеком.  «Затаённое» слово автора стучится в души читателей не суетными повторениями имени Божия, но энергией поступков, жертвенностью, готовностью умереть «за други своя» её героев, библейскую образность и сакральные тексты.
Для достижения глубины переживания писательница использует различные средства, в том числе приём параллелизма. В «Пучке травы» материалистическое объяснение спасения Инночки дает возможность перспективы двойной мотивировки событий, близкой поэтике  романтиков. «Ваш отец был арестован как враг народа и умер в ссылке.  …В кабинете душно, нечем дышать. Так уже было. Маленькая Инна хотела вздохнуть и не могла. Она медленно погружалась, погружалась на дно пруда в саду бывшей панской усадьбы. Над головой рассеяно сиял солнечный свет, зеленые листья кувшинок покачивались на голубой поверхности. Крахмальные головки лилий, за которыми Инночка шагнула в воду, кивали ей с высоты… “Девочка моя, слышишь меня?  – Евдокия прижала к себе внучку, а вода стекала, струилась на землю… И Ангел с белыми крыльями парил над ними…” В этот раз он тоже спас Инну. Собирая дочку в дорогу, Фекла вложила в документы старый, чудом сохранившийся листок. Инна открыла сумочку, большой сверток с документами. Дрожащими пальцами достала потертую на сгибе желтую бумажку со штампами Половского сельского совета и колхоза “Память Ленина”. “Это свидетельство о смерти отца”».
Ещё одним настойчивым мотивом произведений Натальи Советной становятся слова из «Мошканской медсестры»: «Нельзя быть предателем!». Перед читателем восстает связь времен и такая  мощь народного подвига, перед которой меркнут предатели, «наследники» библейского Каина, запятнавшие себя сотрудничеством с фашистами, участием в казнях соотечественников. Конечно, уместно вспомнить и Льва Николаевича Толстого с его «дубиной народной войны», которая и в Великой Отечественной войне стала орудием Победы «над проклятою ордой».
Сегодня трудно представить современного пятнадцатилетнего подростка на месте девочки Канарейки («Канарейка»), партизанской связной, каждый день рискующей своей жизнью, видевшей и пережившей смерть родных, друзей, соседей, солдат. Писательница на протяжении всей повести  подчёркивает, что её героиня Нина – совсем ребёнок, но в то же время она предстает перед читателем бесстрашным бойцом. Способны ли нынешние молодые люди перенести такие испытания? «Теперь-то другая жизнь»,  – говорит Зинаида Савельевна, героиня рассказа «Затаённое слово».
Благодаря писательскому таланту, Наталья Советная бережно сохраняет память о войне и подвиге земляков, переплавляя их воспоминания в литературные произведения, что даёт возможность достоверно передать последующим поколениям правду о великом подвиге достойного выживания в оккупации дедов и прадедов, ставших победителями.
Фундаментом несомненной творческой удачи писательницы,  родившейся после войны, безусловно, является её отношение к слову, как к Божьему дару, огромное трудолюбие и подвижничество, как в деле сохранения правдивой исторической памяти, так и в деле спасения людей от патологических зависимостей на поприще психологической деятельности.  Искренность, боль, соединенные с литературным талантом, верностью традиции отечественной классической литературы, христианской  по духу, позволяют создавать такую прозу, как книга «Затаённое слово».
Наталья Советная владеет литературным словом так, как это свойственно писателям, хранящим классические традиции, поэтому замечательно использует его возможности. Обращение к диалектным словам, не нарушающим коммуникативного свойства понятности речи, помогает метко передать суть ситуации и характер героя. «Гляжу – волк на краю дороги, впереди меня! Я – как вкопанная.  И он сидит, не варухнется. Назад бежать уже надумала, до сосны, чтоб забраться повыше. Сидит. Тогда осмелела я, шаг навстречу, другой – не варухнется… Это ж камель березовый оказался! Березу повалило, снегом запорошило, а камель торчит, что тот волк!» («Канарейка»). Используемые писательницей возможности полисемии помогают «Затаённому слову» преодолеть сухость документа и факта, воссоздают динамику жизни, чутко фиксируемую языком и до поры «дремлющую».
Любуясь, как профессионально и душевно отношение Натальи Советной к слову, рассмотрим значение слова «затаевать» словаре  В. И. Даля. Оно  соотносимо с синонимичным «затаивать», имеющим несколько значений, в том числе: «Затаять, начинать, начать таять, стать жидеть, распускаться от тепла» (5) . Вот так же в книге Н. Советной «распускается от тепла» слово о вере в победу и вере христианской. И тогда  поднимается до высокого библейского по масштабности трагизма крохотный эпизод о смерти старухи Муравьевой в повести «Канарейка» – скупо, с максимальной точностью, через сочетание конкретного и глубоко символичного движения-жеста и отточенного слова возвышенного стиля: «Следом за Слиньковыми, еле передвигая ноги, в Хобню приковылял старик Муравьев. Отрешенно сел на бревно, служившее лавкой, тихо, даже как-то благоговейно, оповестил: “Старуха моя велела всем жить долго. Упокой, Господи, рабу Твою Степаниду во Царствии Твоем!” – и перекрестился».
Фактическая достоверность повестей и рассказов Натальи Викторовны Советной опирается на устные воспоминания свидетелей Великой Отечественной войны, на документы, зафиксированные в научных источниках. Сообщаются номера частей, подразделений, армий, отрядов,  имена руководителей подполья, партизанских командиров со ссылками на конкретные источники. Автор использует текст листовки, написанной партизанами в ответ на предложение фашистов «русскому Ивану» сдаться (Текст ответного письма партизан на немецкую листовку «Слушай, партизан Иван» // Российский государственный архив социально-политической истории: ф. 625. Оп. 1. Д. 31. Лл. 302-304), мастерски включая его в рассказ «Мошканская медсестра». Это помогает передать и настрой, и действительные события, которые происходили в партизанском отряде.
 Традиционные приёмы, очерковое начало, воспоминания участников, архивные материалы в книге поданы в таком органичном синтезе, что рождается новое качество художественного текста, основанного на документе. В «Затаённом слове» достигается та степень обобщения, при которой каждое явление сегодняшнего дня, каждый факт прошедшей войны, каждое событие давней общей истории видится как целостное и нерушимое единство, основанное на общности наших славянских корней и православной традиции. Автор пользуется приёмом исторической ретроспективы:
«Опустив руку, Николай  неожиданно спросил: “Художника Репина знаешь?” – “В школе Василиса Савельевна рассказывала, что он возле Витебска на берегу Двины жил”. – “А картину его про запорожцев?” – “Это как запорожские казаки письмо пишут?” – “Ага. Отвечают султану, который им предложил сдаться”. – “Ты-то откуда знаешь?” – Фрося подозрительно покосилась на Смирнова. – Николай сначала хотел соврать что-нибудь о своих особых знаниях в живописи, однако решил, что правда не уронит его авторитета: “Командир рассказал, когда зачитывал отряду листовку. Фашисты разбрасывают по лесам призывы партизанам сдаваться, а ребята наши, из Пинщины, им ответ сочинили, как запорожцы султану. – Только, Фрось, – он опустил глаза, – там словечки всякие…”» («Мошканская медсестра»).
 Сопоставление факта ответа партизан фашистам и письма запорожцев турецкому султану, можно оценить словами В. Е. Хализева, который писал о переписке И. Е.Репина и Н. С. Лескова по поводу вышеупомянутого художественного полотна: «главным для писателя было утвердить в литературе «человека <…>, связанного в большей мере с культурно-историческим прошлым и стоящего в стороне от веяний современности. <…> Писатель не сосредотачивается на формировании человеческих ценностей в итоге пересмотра привычных воззрений, а, напротив, находит нечто живое в недрах традиционного уклада» (6) . В подобном направлении мыслит художник И. Е. Репин: «А знаете ли, я должен Вам признаться, что я и в «Запорожцах» имел идею. И в истории народов и в памятниках искусства, особенно в устройстве городов, архитектуре, меня привлекали всегда моменты проявления всеобщей жизни горожан, ассоциаций; более всего в республиканском строе, конечно. В каждой мелочи, оставшейся от этих эпох, виден, чувствуется необыкновенный подъём духа, энергии; все делается даровито, энергично и имеет общее широкое гражданское значение. <…>.  И наше Запорожье меня восхищает этой свободой, этим подъемом рыцарского духа. Удалые силы русского народа отреклись от житейских благ и основали равноправное братство на защиту лучших своих принципов веры православной и личности человеческой. Теперь это покажется устарелыми словами, но тогда, в то время, когда целыми тысячами славяне уводились в рабство сильными мусульманами, когда была поругана религия, честь и свобода, это была страшная животрепещущая идея. И вот эта горсть удальцов, конечно, даровитейших людей своего времени, благодаря этому духу разума (это интеллигенция своего времени, они большею частью получали образование) усиливается до того, что не только защищает Европу от восточных хищников, но грозит даже их сильной тогда цивилизации и от души хохочет над их восточным высокомерием» (7) .
В творчестве Натальи Советной в полной мере отражается слияние земного и небесного в духе народа.  Как в земной воде отражается глубина неба, так и на страницах книги «Затаённое слово» читатель постоянно чувствует эту неразрывную связь.
Обобщающий характер носит завершающая книгу повесть «Узлы». Плод долгой и кропотливой работы автора, вместивший в себя большое пространство и время. Герои книги, наши современники, переживают сомнения и боль событий, происходящих на территории от Северного Кавказа, Белоруссии, России до США. Географический охват придаёт книге масштабность, а временной – глубину. Сквозная проблематика памяти о Великой Отечественной войне увязывается с войнами современного мира, отголоски прошлого живут в сегодняшнем дне и влияют на его состояние, Война продолжает пронизывать  жизнь потомков тех, кто пережил её ужасы. Автор напоминает, что война рядом с нами, что она может снова постучаться в наши двери, и что наша сила – в мощном христианском духе, в преобладании духовных ценностей над материальными. Только единством, верой, любовью и мудростью можно развязать суровые узлы войны.
Нравственное и духовное оскудение современного человека, забвение прошлого, может привести не только к разрушению семьи, но и к новым войнам. Герой повести «Узлы» Олеевский обращается к племяннику, а кажется, что к каждому из нас, сегодняшних: «Жизнь разная, дорогой мой племяш, а Бог все тот же! Перед человеком извечно стоял вопрос выбора. И лукавый разум всегда пытался совратить человека на грех. Но только сам, сам человек выбирал: пресмыкаться или сохранять достоинство. Писатель Довлатов из-за бугра плакался, что его в Союзе унижала необходимость лебезить перед продавщицей за триста граммов колбасы. Но я, между прочим, никогда не заискивал. Пошутить могу, комплимент сделать – всякому человеку приятно, но лебезить… Не в продавце дело и не в системе, стране, государстве, это в нем самом проблема. Его выбор! История же России – извечная победа русского духа, характера над преградами, опасностями, врагами и соблазнами».
Как талантливый писатель и психолог, как честный и чуткий гражданин Наталья Советная смело говорит о войне и проблемах современного мира, и от этого художественное значение её новой книги только возрастает. Иногда кратко, несколькими штрихами или страстными диалогами, насыщенными яркой образностью, автор вовлекает читателя в мир активного действия и переживания идей, вечных и благотворных для развития души. Югослав Милан («Узлы») рассуждает о причинах повреждённости человека, разрушающего Божью гармонию и свет. «Я много думал, откуда столько ненависти в моих братьях? И понял. Люди стали редко приходить в храм, словно язычники. Поставят свечи, возьмут святой воды,  попросят помощи в горе. Но не каются. Не исповедуются. Перестали просить у Бога главного – прощения. Сами разучились прощать. Потеряли Бога. Не причащаются Тела и Крови Христовых. Разрушили цепи смирения и выпустили в мир ненависть и жестокость».
В книге «Затаённое слово» сроднились история, человеческие судьбы  и судьба Родины. Чтобы «не распалась связь времен», Наталья Советная устами Марины Светенко, героини «Узлов», призывает: «Не отдадим Победу, завоеванную нашими дедами!». Эти пламенные слова выражают главную мысль, сверхзадачу книги «Затаённое слово». 

________

 1. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М: Центр «СЭИ», 1991. С. 214–215.

 2. Преподобный Антоний Оптинский. Труды. Письма преподобного Антония, старца Оптинского 3.  Достоевский Ф. М. Дневник писателя за 1876  год. Ноябрь-декабрь // Полное собрание сочинений: В 30 т. / редкол.: В. Г. Базанов (отв. ред.) и др. Т. 24. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1982. С. 48.
4.  Берггольц О. Ф. Дневные звезды //https://mir-knig.com/read_180690-34#
5.  Даль В.И. Толковый словарь великорусского языка // 6.  Хализев В. Е.. Праведники у Н.С. Лескова // Ценностные ориентиры русской классики.М.: Гнозис, 2005. С. 231.
7.  Репин И. Е. Письма к писателям и литературным деятелям. 1880—1929 / Подгот. к печати и примеч. сост. О. И. Гапоновой и др. ; Под ред. А. И. Леонова ; [Вступ. статья Н. Машковцева].  М. : тип. газ. «Моск. Правда», 1950. С. 42—43.


                Доктор филологических наук, профессор Тверского государственного университета И. А. Казанцева