Сто пятьдесят оттенков серого...

Из книги «Воробушек»

Проснувшись, Сергей первым делом посмотрел в окно. Утро было серым. Не таким серым, каким бывает просто в непогожий день, а серым по определению. Ведь, если вдуматься, серый цвет тоже бывает разным. Бывает просто серым, как бы наложенным на цветную картинку. Вот вроде бы всё серое, но из-под него чуть пробиваются цветные пятна. И если это серое сверху стереть, то мир вновь обретёт насыщенность и станет ярким и солнечным. А бывает другой серый. Это тот, что получается, когда из палитры красок один за другим стирают все цвета. Красный, оранжевый, жёлтый… и далее – по радуге. Пока не доберутся до фиолетового. И вот тогда остаётся вот такой серый. И если его стереть, не останется ничего. Ни-че-го…

Сергей вновь посмотрел в окно.  Сквозь серость утра начали пробиваться белёсые пятна, но тоже какие-то серые. Вот вроде белёсые, а серые. Ну да ладно. Пора было вставать. Даже серым утром работу никто не отменял.
– Жил-был у бабушки серенький… утро, – промурлыкал Сергей себе под нос, потянулся и остался лежать.
«Может, – подумал он, – не ходить никуда? Позвонить шефу, сказаться больным и проваляться в койке до обеда? Или даже до вечера?».
Сергей поморщился. Идея была, скажем, так себе. Никудышная, если честно, идея. Нет, шеф, конечно, ничего такого не скажет, но потребует вызвать врача и взять больничный. Потому что сейчас за больничный платит не фирма, а сразу – соцстрах. Это раньше, когда за больничный фирма платила, шеф закрывал глаза на подобные фокусы: всё равно каждому в конце месяца выдавалась определённая сумма в конверте, а официальная зарплата была так – для проформы. А теперь вот – нет. Тем более в последний месяц, когда то ли из-за пандемии, то ли из-за полного отсутствия денег все заказчики куда-то провалились. Даже те, которые каждый месяц исправно приносили в кассу свою копеечку, канули
в небытие. Поэтому шеф эту каждую копейку теперь считал и охотно перекладывал часть расходов на государство.
Так что с плохим самочувствием не прокатит. Придётся переться на работу и восемь часов пялиться в монитор, даже не изображая кипучую деятельность. Потому что чего её изображать, если все знают, что работы нет. Мелочь, которая пару раз в неделю проскакивает, это так: на кофе.

Сергей перевернулся на другой бок, потом обратно и вновь посмотрел в окно. Серый цвет за окном ещё больше разбавился белёсым и теперь напоминал цвет какао с молоком в солдатской столовой. Вот вроде, если какао, даже с молоком, должно быть коричневым, ну, пусть светло-коричневым. А в армии оно всегда было серым с белыми разводами.
Вспомнив какао, Сергей вспомнил и армию. Но как-то смутно. Он попытался вычленить что-то яркое из армейских будней, но мысли об армии тоже были серыми. Как утро за окном.

Сергей вновь перевернулся на другой бок. С работой надо было что-то решать. Или идти, или – не идти. Но тогда надо было придумать убедительную причину, почему не идти.
«А если просто позвонить шефу, – подумал Сергей, – и сказать ему, что я сегодня не приду. Не приду, потому что не хочется. Вот так честно сказать. Интересно, как он отреагирует? Сразу уволит или сначала нотацию прочитает на тему трудовой дисциплины и ответственности перед коллективом?.. Нет, сразу, конечно, не уволит. Но удивится. Спросит: ты, паря, не заболел случаем? И, не слушая Сергея, продолжит: у нас, мол, не шарашкина контора, у нас – серьёзное предприятие, и каждый работник должен выполнять определённые функции…».

Сергей снова посмотрел в окно. В сером цвете стали появляться цветные пятна. Пока ещё не совсем цветные, но уже не совсем серые. Какие-то контуры домов, деревьев и ещё чего-то. Чего ещё – пока было не разобрать. Сергей отвернулся от окна и продолжил размышлять.
«Нет, уволить он меня не уволит. Вот в прошлом году, если бы подобное выкинул, – уволил бы к чёртовой матери! Даже не посмотрел бы, что меня к нему дядя Паша устроил. Потому, что в прошлом году работы было по самые гланды. Только паши».

Подтянув одеяло к подбородку, Сергей стал вспоминать, как он пришёл в фирму три года назад. Вернее, сначала он пришёл к дяде Паше, а уж дядя Паша, позвонив шефу, повспоминав с ним бурную студенческую молодость, привёл к нему Сергея. И Сергей дядю Пашу не подвёл: все три года пахал как проклятый. Два раза ему шеф даже благодарность объявлял, а один раз… или нет – тоже два – премию выписал. Это когда с Урала заказ был и этот... от областной администрации. Тогда фирма хорошо заработала – всем премию дали… А теперь – не то что премию, зарплату бы получить. Хоть официальную…

Сергей вновь посмотрел в окно. Дома уже выплыли из серого марева и цветными пятнами окрашивали блеклый фон. Но и эти цветные пятна были какими-то невыразительными, не до конца цветными… Сергей задумался, насколько имеет право на жизнь выражение «не до конца цветные», но быстро бросил это занятие. Думать было лень. Он посмотрел на часы: от те на! Если он хотел успеть на работу, пора было вскакивать. Именно вскакивать, а уже не вставать. Потому что времени оставалось в обрез: умыться, схватить бутерброд и бежать. Кофе уже на работе попьёт…
И тут зазвонил телефон.
«Как в детском стишке, – подумал он. – Но тут зазвонил телефон. Кто у телефона? Слон!».
На дисплее высветилась надпись: ШЕФ. Вот именно так: большими буквами.
– Да, – сказал Сергей, пытаясь придать своему голосу бодрую интонацию. – Слушаю, Николай Иванович!
– Ты ещё не вышел? – спросил шеф.
– Выхожу! – бодро соврал Сергей. – В дверях стою.
– Ты это, – сказал шеф, – можешь сегодня не приходить.
– А чего так? – заволновался Сергей. – Что случилось?
– Да ничего не случилось, – ответил шеф. – Работы нет. И не предвидится в ближайшее время… Так что будем по одному выходить. Дежурить. Твой день – среда.
– Понял, – ошарашенно сказал Сергей, но шеф уже положил трубку.
«Вот и сладилось всё, – подумал Сергей. – Вот и образовалось…».
Казалось бы, всё устроилось, как он и мечтал. Но радости по поводу случившегося он почему-то не испытывал. Впереди был длинный день, который, как он внезапно понял, совершенно нечем было занять.
«Домечтался, – подумал Сергей и, решительно повернувшись на бок, вновь подтянул одеяло к подбородку. – Хрен с ним! Посплю, а потом решу!..».

Утро за окном уже не было таким, как час назад, но всё равно оставалось серым. Только уже не однородно серым, а пятнистым. Но каждое пятно было своего серого оттенка. Цветного, но серого…
«“Пятьдесят оттенков серого”, – вспомнил он название фильма. – Нет, не пятьдесят – сто пятьдесят!».
И провалился в сон.