Планы на завтра

Из книги «Воробушек»

В семь часов утра баба Маня почувствовала, что помирает. Она легла на кровать, с которой поднялась час назад, укрылась одеялом и стала ждать, когда помрёт. Ожидание было немного тревожным и немного благостным.
«А чего бояться-то, – думает баба Маня. – Чай, пожила уже, чай девяносто пятый пошёл…».
В свои девяносто четыре баба Маня ещё в здравом уме и твёрдой памяти. Да и по квартире передвигается пока без посторонней помощи, поэтому решительно отвергает попытки дочери, внуков и правнуков что-нибудь сварить, убрать или вымыть.
– Чего у вас – своих дел нет? – говорит она в ответ на эти предложения. – Чай, не пластом пока лежу. Вот слягу, тогда и будете меня обихаживать.
Говоря это, баба Маня надеется, что такая пора не настанет. Не привыкла она, чтобы кто-то за неё что-то делал. Разве что в магазин она теперь ходить не может, поэтому безропотно принимает помощь в покупке продуктов и прочих бытовых мелочей. А так – всё сама.
«Дочке, что ли, позвонить? Или внуку? Сказать, что помираю? – спокойно думает баба Маня. – Поди, встали уже.  Пусть придут, попрощаемся».
Баба Маня смотрит на простенький сотовый телефон, лежащий на стуле у кровати. Это ей старший правнук подарил. Себе купил новый, с наворотами. А старый – кнопочный – ей отдал. Мол, звони, бабуля, куда хочешь. А ей-то что? Ей такой – в самый раз. Кнопочки-то большие. Как пуговки на рубашечке у правнучки…  Глаза-то видят ещё. В очках, правда, но видят. А куда же без очков – в её-то возрасте!.. Да…
Подумав о правнучке, баба Маня вспоминает о кукле, которую купила в подарок младшенькой на предстоящий Новый год. Дочке наказала ещё месяц назад, чтобы купила, а Машеньке (в честь неё, бабы Мани, девчонку назвали!) ничего пока не говорила. Всё описала, какая должна быть кукла: какого размера, какие глазки, какие волосики, какое платьице. И денег дала. А что? Пенсия у неё хорошая: шестнадцать тысяч было, а теперь ещё и за старость доплачивают. Смешно! У них, у стариков-то, с каждым годом желаний всё меньше. А им доплачивают… Ну да ладно. Она денежки-то копит… Откладывает. Чтобы, значит, когда помрёт, дочке на похороны не тратиться. Она ведь, дочка-то, тоже уже не молоденькая – в том году семьдесят стукнуло. Сама на пенсии. Да…
«Надо было давно дочке сказать, где накопленное лежит, – думает баба Маня. – А то помру, а они денег не найдут сразу. И будут свои тратить на похороны… Неладно это… Надо бы сказать…».
Она уже потянулась было к телефону, но тут взгляд её падает на халат, небрежно брошенный на спинку кресла.
«Надо бы убрать, – думает баба Маня. – А то придут, а у меня тут всё разбросано. Халат валяется. Тарелка в кухне немытая. Щи в холодильнике вторую неделю стоят. Спортились, поди… Надо бы вылить… Да и вообще…».
«Ладно, – думает баба Маня, – успею ещё помереть!».
Она, кряхтя, поднимается с кровати, подхватывает халат и несёт его в шкаф. Потом идёт на кухню, открывает холодильник, достаёт кастрюлю со щами (точно – прокисли!), выливает щи в унитаз, а кастрюлю вместе с давешней тарелкой моет. Ставит кастрюлю в шкафчик, а тарелку в сушилку. Вытирает брызги. Смотрит на пол. Пол у кухонного стола весь в крошках.
«Это ж надо! – охает баба Маня. – Как же это я не углядела? Посмотрят мои, скажут: совсем, мол, бабка за домом не следит!».
Она берёт из угла веник и начинает подметать пол в кухне. А потом и в комнате. А потом стирает пыль с серванта. А потом идёт в ванную: надо бельё грязное простирнуть. Немного его, но негоже грязное после себя оставлять. А потом…
Часам к семи вечера баба Маня совсем выдыхается. Руки ноют, ноги подгибаются.
«Ох, помру!» – вздыхает баба Маня и вдруг вспоминает, что с утра она и в самом деле собралась помирать. Даже легла уже, чтобы помирать, потому как чувствовала, что время пришло. А теперь это чувство куда-то делось.
«Ладно, – думает баба Маня. – Сегодня помирать не буду. Вот отдохну, чаю попью, высплюсь, а вот завтра… Завтра посмотрим…».
Она ложится на кровать. Приятная усталость разливается по всему телу, веки сами собой начинают опускаться…
«Завтра с утра дочке позвоню. Скажу, куда деньги спрятала, – проваливаясь в сон, думает баба Маня. – И про куклу напомню. А то ведь закрутятся…».