Война как война

            

Александр ушел на войну, добровольно, не исполнившему, восемнадцать лет, юношей. Где то на просторах СССР он в составе своих земляков проходил учебу, как владеть методами службы красноармейца на полях войны. Командир батальона капитан Завьялов, фронтовик с еще не зажившей рукой командовал ими. Лейтенанты так же после госпиталей командовали ротами. Младший лейтенант после ускоренных курсов откомандированный в тыл командовал их ротой и был зам. командира батальона. Парадокс войны младший по званию, но уже Герой СССР, С ЗОЛОТОЙ МЕДАДЛЬЮ И ОРДЕНОМ Ленина на груди что-то, да говорило. Он и узнал при собеседовании с Александром, что его четыре класса румынской школы по знанием, приравнено к ученику 10 класса Советской школы. Доложил по инстанции. А тут и приключение в их роте сослужило Александру службу. Два красноармейца из их отделение сбежали, не хотевши воевать. Приехавший лейтенант КГБ «Смерш», вызвал Александра на собеседовании. Его интересовало «Знал ли Александр о готовившегося дезертирства»? Александр честно сказал «Не знал, но замечал как они шушукались», и о то что они бандеровцы не знал. Но только знал, что они из Станиславской области.
В беседе видев его начитанность и знание латинского шрифта выяснил о его образовании. Скоро Александра вызвали в штаб и при собеседовании с командиром батальона его забрал лейтенант КГБ. Так он попал на сержантские курсы, на Урале.
Отучившись под Уралом на сержантских курсах, попал в Прибалтику командиром отделения охраны «Катюш». Так их и не успел увидеть наяву.
         Шел август 1944 года. В результате Яссо-Кишеневской операции в это время Красная Армия освободили  территорию Бессарабии,  ныне Черновицкая область , на севере Бессарабии и остальная часть – ныне Молдова. На то время моему отцу(по нашему тато) было неполных 18 лет. Приписав себе несколько месяцев он попал на фронт. Предворительно прошел обучение(как он вспоминал, на Урале), и в звании младшего сержанта прибыл на Балтийский фронт, освобождать Прибалтику. Влившись в фронтовую часть, находящейся в окопах, он начал знакомится с фронтовиками. Там он познакомился с беларусским партизаном, как и он воевавшего в Красной Армии. Тот будучи уже в боях, взял шефство над молодым сержантом. С его легкой руки, отца, за его малый рост 167 см. прозвали сержанть Малой. Так и звали, между собою – Сержант Малой.   
   «Относились ко мне фронтовики по- фронтовому, обращались ко мне только «сержант, в официальной обстановке  или когда почему-то сердились: младший сержант». Снисходительно, а быстрее всего по отцовски, фронтовых 100г. не предлагали. А когда узнали, что я кроме вина, ничего не пью, шутили: по больше бы таких бойцов. Но однажды один из львовских бендеровцев(попавшего к нам после штрафбата) подшутил над ним, отец хотел воды, а он подсунул спирту. Отец и махнул, не глядя полкружки, думая, что это вода. Так Олесь( так звали партизана) чуть морду не набил прикладом автомата. Старики удержали:
    - Олесь,- кричали они,- не марай руки об эту тварь. Олесь, крикнул им:
      - До первой атаки, твари живете. Ни власовцев, потом, ни бендеровцев не признавал за людей. Так и звал их  «нелюди». Видимо, знал, за что.
        Тут меня, мальца и сморило. Уснул. Проснулся от криков «ура». Вскочил, схватил автомат и бросился догонять своих. Понял, наши пошли в атаку. Впереди обогнал офицера нашего с пистолетом в руках. Оказался наш замполит, он начал кричать мне «мать-перемать, Бессараб, после атаки расстреляю»  . И только слышалось в след замполитовское «мать да мать». Догнал своих, Олесь говорит мне: «ох, и горазд ты спать сержант. Видишь,   нам приказали залечь, а так хорошо шли». Рядом лежавший пожилой боец буркну ему:» а тебе бы Олесь, лишь бы в атаку ходить. Не на воевался еще в партизанах»?А тот ему в ответ: «я их гадов бил и бить буду, сыну закажу, чтоб бил». Так я услышал, что у негшо есть сын. Тут взыграла «Катюша». Как только она замолкла, мы ринулись в атаку. Наше дело было стрелять. Мы и стреляли, немцев видели, по ним стреляли, но, попали ли в кого, не знаем. В этой атаке я получил ранение в правую руку, выше локтя.   Пуля попала в мягкость, санинструктор перевязал и я остался на месте, во взводе.  В медсанбате, куда меня направил командир , медсестра сказала: «Повезло тебе Бесараб( видимо, как меня звать, Олесь успел шепнуть), рана сквозная, заживет как на кабане. А Олесь мне: «Не дрейф, сержанта дадут, у тебя в отделении один убит и с тобою трое раненых. Одного только в госпиталь отправили.» Тут меня вызвал комроты. Сказал: Молодец младший, хорошо шло отделение в атаку». «  Товарищ капитан, это все рядовой Рыбкун . Он давно заслуживает быть сержантом», доложил я. На что Комбат подошедший к нам и услышав мой доклад сказал: «Сам вижу, сколько раз подавал. Так он же офицера побил, еле от штрафбата отмолил. Так он на приставание, прикомандированного к нам майора, по мордам надавал за то, что тот принуждал нашу медсестру к сожительству.

Сразу же с отделением оправили на передовую рыть окопы стрелковые. Рядом со мной рыл окоп белорусский партизан. Алексей, убив не одного фашиста, поменялся со мной окопами, когда я дорылся до костей человеческих. Увидев меня сомлевшего, он предложил поменяться. Потом привезли кухню и раздав нам по  сто грамм наркомовских, к обеду, мы с ним побратались и  выпили свои наркомовские. Так как я крепче вина и о слабоалкогольное то сразу захмелел, и он меня уложил подремать, оставшись за меня старшим в отделении. Проснулся я от стрельбы и крика «Ура!» Поднявшись, увидел впереди бежавших своих солдат. Бросился за ними, догоняя. Обогнал политрука, тот на меня поорал: «почему отстал!» Но я, не слушая его, побежал и успел сравняться со своими, как крикнули «Ложись!» И я со всеми залег. Пережидали, наконец, обстрел нашими «Катюшами». Это было под  Мемелем городом. Как окончилась атака, я не помню. Но хорошо помню, как командир взвода похвалил наше отделение за подрыв дота. Которые мы  пятеро закидали его гранатами. Алексея представили к медали, а мне подкинули лычку и я стал сержантом. Это была моя первая награда. Потом  к нам с Алексеем пришла пора, сходить на кухню за завтраком, который по приказу вышестоящего командования превращался обедом и ужином. Прихватив котелки и тару под спиртное, и хлеб мы пошли в сплошном тумане на кухню. Где она эта кухня мы знали приблизительно. Где-то там сзади наших окопов. С этим ориентиром мы и пошли. Впереди я . сзади Алексей с мешком и бачок. Я со вторым бачком и с фляжками под спиртное. Представь себе, если сможешь картину. Мы на опушке леса в окопах.
Сзади нас мелколесье и спереди между нами и немцем тоже мелколесье, каждый куст нам казался, идущим на нас немцем. Мы останавливались и присматривались к этим силуэтам. Куст или человек? Рассмотрев, что это куст шли дальше. Вдруг впереди мы услышали разговор. А как я, знал в совершенстве румынский, но не знал немецкого. Алексей, как уже воевавши с немцами, будучи партизаном, наслышался немецкой речи, прислушался и сказал мне: «Немцы». Я остановился и онемел:  «Откуда здесь немцы»? Ждать рассвета, когда до него было много времени мы не стали. Алексей, оставив меня с бачками, пошел в разведку. Через некоторое время он развернулся обвешанный автоматами, винтовкой, немецкими и гранатами на поясе. А я в это дрожал и переживал за него. Ждал с разведки и вот он стоит передо мною, обвешанный немецким оружием и пожимая плечами  говоря: «А что я смог делать. Если они на меня наткнулись». Понял по его оправданиям, что он их убил. Меня стало рвать. А он стоял и посмеивался. Мы пошли на кухню я из-за этих его трофеев, и забыл спросить « Куда идем?» Вскоре мы пришли на кухню, отоварились, и тем же маршрутом возвернулись во взвод.  Нам встретился командир взвода, я как старший доложил о встречи с немцами.
 Скоро сержант Малой как его звали по кличке командиры Александра с его ротой, отправили в один хутор. Там по сведению местных сочувствующих Советской власти на хуторе часто бывал сын хозяина хутора, бывший командир шютковцев. Это отряд самообороны при фашистах оставленных немцами для партизанской войны в Прибалтике. При подходе к хутору их обстреляли из ручного пулемета и автоматами. По приказу командира роты старшего лейтенанта Подгорного Виктора открыли по врагу огонь, и он стрелял из своего автомата. Потом раздался взрыв гранты и все смолкло. Оказалось, вместе с сыном были его три бойца.
Они все погибли от взрыва. И два были ранены пулями, они погибли. Это был его первый бой.
 Потом участие в атаке на город Мемель, он был ранен в ногу. Медсанбат три месяца и он снова в строю. Отправили в сою роту. Медсанбат был их полка. А между атаками они стояли в окопах, ждали наступления. Иногда обстреливались с немцами. Старший лейтенант смеялся об такой войне, говорил: »Не война, а рай». А ему и это казалось, что только в него немцы стреляли. Алексей смеялся: «Не бзди, они стреляют, потому что боятся тебя».
Хорошо ему, он видел живых немцев, а Александр только когда наступал, в атаке и то, издалека. Те убегали от них красноармейцев, как черт от ладана.

                Медсестра.
 К нам  во взвод прислали новую  медсестру, взамен убывшего по ранению медбрата. Долго не  мог привыкнуть, что есть кроме медсестр и медбрат. Девушка ко мне стала льнуть. Мы с ней были погодки. Ей было 19, мне 18. Как пришла в роту ее направили в наш взвод. Взводный лейтенант из новых, после школы младшего комсостава прямо к нам. Взамен выбывших после наступления на Мемель. Как то зашел разговор о лейтенантах. Так Алексей заметил:
    - По моим наблюдениям они ( он имел в виду лейтенантов), часто первыми гибнут в атаках. Как раз подошел новенький. Привел медсестру и сказал мне:
    - Сержант, возьмете ее в свое отделение. Покажите ей окоп и назначте медсестре, санитара. А лучше двух. – А вот где их возьму, не его дело. Ему главное дать распоряжение, а мне выполнять. Одного дал пожилого тридцатилетнего Сабирова татарина и казаха. Они не понимают по русски. Вот пусть и таскают тяжело раненного. Казах какой-то толи бек толи бека. В их старшинстве не понимаю. Алексей мне:
    - Назнач меня сержант санитаром. Ага. Чтоб испортил девочку, а потом отправляй ее в тыл рожать! Нет. Отказал Алексею он на меня и обиделся. Ничего переживем. С тех пор, где бы он, не был, там и она медсестра. Я к командирам и она за мной, я на передовую и она. Старики стали нас передразнивать: жених и невеста. Мы с Юлей ноль внимание, она из Сибири. С реки Обь. Часто рассказывает о своей реке. Она не закончила училище. Ушла из последнего курса как узнала о гибели отца .Ее назначили медсестрой в штаб полка. Подполковник зам командира полка по тылу стал приставать к ней. Она пришла к командиру полка и заявила:
     - Или отправьте на передовую, или застрелю вашего зама, кобеля, мы сибирячки ничего и никого не боимся. А по секрету Сашке как она его называет, сказала: «Боюсь только мышей». Вот тебе и раз. Ни бомбежки, ни немцев не боится ,а мышей вот, боится. При бомбежке, притулится к Саше, и ничего. Сидит, ждет как все конца бомбежки.
 прибежал солдат Притуло:
     - Вас, товарищ сержант зовет командир роты.
   - Сейчас иду. И сержант Малой пошел подтягивая спалдающие штаны. Подтягивая подумал: «Вот похудел! Спадают, черти». Командир роты заметил как сержант подтягивая раз за разом штаны и матерится. Крикнул:
     - Медсестра! И тут Юлька прибежала, - Возьми иголку и сшей у сержанта пояс на штанах, пока не потерял. И смех и грех. Под взглядом капитана снял штаны и Юлька подшила. Капитан взял их и рванув убедился, не порвутся. сержант, лейтенант Виноградов, и младший лейтенант идем со мною на разведку на передний край. Прикиним где легче брать языка. Край нужен язык. И они пошли. Как назвал капитан гуськом друг за другом. За мной увязалась Юлька.
    -  Юля  ты куда?  Не позорь меня. Надо мною и так смеются.
    - Сашка я ничего собой не  могу поделать. Я же тебя люблю. Вот блин вязалась. Тут война, а у нее любовь, видишь ли. Отстала, слава богу. Объявить ее своей сестрой названой? Мне аедь восемнадцать. Я офицером хочу быть и связать свою жизнь с Амией хочу. В это время командиры решали куда пробраться чтою языка взять.
    - Видите во та  левее лесок. Между ним и вот той дубравой пролегает толи траншея, толи ров. Малой разведай.
     - Есть товарищ капитан. Я мигом.- Мне что-то вслед кричали  но, я уже упал и пополз между пнями. Видимо вырубка здесь была. Сашок услышал шепот Юльки давай вон туда левее, там ров. Мы взяли левее. Я как полз первым так и полз, Ззади Юлька видимо ползла. Не слышно было ее, но я знал моя боль ползет. Впереди услышал шаги. Приподнялся. Немец идет и на ходу штаны снимает. Вот она возможность взять языка. Притаился, вытащил из ножней нож, и подобравшись как только он присел. Блин пукнул. Тут я его и взял засранца. Штаны не даю поднять, только в рот засунул рукавицу и шепнул:
      - Шнель камрад. – Он послушно пошел в полусогнутом положение, а всед ним льется говно жидкостью. Вот засранец .Обосрался. Да еще и понос. Я шел и давился от смеха. «Вот это будет много смеха»! Мы вспрыгнули в наш окоп. Всед Юлька, давясь смехом. «Фу,-  говорит - как говном воняет. Кто из вас обосрался»? Мне уже было не до смеха. Вот позорился  на весь полк. Сержант Малой обосранного языка взял. Подошли к капитану шедшего навстречу нам.
   - Ну, Малой, ты и даешь! Где его откопал, засранца?
   - Товарищ капитан. Засранец не засранец, а фельдфебель целый.
  - Да вижу. Но всеже засранец!
 Тут подошел майор командир батальона.
    - Опять сержант отличился? Это уже третий здесь? Капитан составь наградной на орден, да не скупись. Красной заработал. Понял, майор говорит об ордене Красной Звезде. Хорошо бы к медали «За отвагу» и орден. Обтер говно немецкое, и пошел в отделение. Пришел старшина.
     - Сержант, тут тебе майор прислал пока вот такую награду, и подает что-то завернутое в бумагу. Взял и пощупал. Так, бутылка и еще что-то. Старшина отдал и пошел по своим делам. Юлька подошла.
    - Что тебе старшина подал?
    - Сам не знаю. Сказал я удивляясь передачи.
    - Пойдет туда вот. она показала в кусты. Ладно, от тебя не оторвешься, - подумал и пошел вместе с Юлькой в кусты. Присели, я развернул. - Так, бутылка вина не по русски написано.
      - Ух, ты! Французское – воскликнула Юлька. И шоколад и колбаса и одеколон. Прямо райский подарок. Любит тебя майор. Но, я тебя сильнее. – Сказала Юлька - комментируя передачу майора.  «Лишь бы орден не замылили» - подумал сержант. Давай откроем бутылку, попробуем – шепнула Юлька. Я сейчас стаканы принесу. Нет. Стаканов не достать но, кружки принесу. режь колбасу, хлеба или сухарей принесу. И она быстро ушла. «Шустрая» -уважительно подумал Малой.
 В кружки немного только чтоб раскушать,  «Чем отличается французское, от нашего Прикарпатского» - подумал Сашка сержант. Понюхав вино, запах как наше молдавское. Покушал, взял в рот и поболтав в нем, проглотил. Терпкое. Нет не наше. Наше лучше. Юля глядела на него влюбленными глазами. Закусили колбасой. Вдруг Сашка достал шоколад и протянул Юльке.
  - Возьми это не мужской продукт. Подумав,  и одеколон протянул.
     - Вот и жене подарок. Это по моему майор специально тебе дал, чтоб ты, наконец, мне сделал предложение сердца и руки. – Она сказала и зажмурилась от представленного.
Малой снова плеснул немного.
 Давай за тебя Юля.  «Ого! – Подумала Юля -  он уже называет ее Юля, а не жаргонное Юлька» Еще немного и его можно затянуть на себя, может тогда свершившего он осмелится и предложит, она знала как малые юноши к женитьбе относятся. Она предчувствует, с ним ей хорошо будет. Он ласковый, нежный. Другой уже давно завалил ее, а этот видимо боится. «Надо его подтолкнуть». Она пока Сашка закусывал, пододвинулась к нему впритык. Потом положила свою руку ему на коленке. Потом приобняла его и неожиданно для него поцеловала его в губы.  Он неожиданно для нее и для себя от этого порыва, прижал ее к груди своей и почувствовал ее грудки, поцеловал, крепко, крепко. Они оба от неожиданного, повалились. Она ухитрилась, чтоб Саша на нее завалился. Обхватив его руками и ногами, прижала его к себе. У него встал, она раздвинула ноги, стала ему неопытному помогать, хотя и незнала сама. Но женское у нее взыграло бы. Мало раньше видно она созрела чем он. Природа ей подсказала, что надо делать. И  как те сосунки впервые занявшиеся этим. Больше суетились помогая друг другу. Наконец у них получилось, и он в нее вошел. Не на полном  «его»,  им и в первый раз этого хватило. Так Юля как и Саша стали взрослыми. Он мужчиной познавшего женщину. Она стала женщиной, принявшей в себя мужчину. Она с гордостью подумала: «Вот она и стала женщина по любви и у нее есть настоящий муж. Того чего она добивалась, получилось и она пошептала:  «Милый. Мой хороший Саша»! Закончив свое, они встали и еще, стесняясь друг друга стали приводить себя в порядок, с любовью помогая друг другу. А в это сремя посыльный Петро сибиряк искал его сержанта Малого. Они  вместе услышали:
    - Сер-жа-нт! Ма-ло-й! К командире ро-ты-ы!
    - Ты иди! Эт о чт о-то срочное. И он застегивая на ходу ворот гимнастерки побежад на крик.
     - товарищ капитан. Сержант Малой по вашему приказу явился,
     - Сколько тебе говорить сержант. Являются, только черти, а военнослужащий прибывает. Слушай приказ.
 Нам приказано срочно достать не простого солдата немца, а офицера! Слышал? Не румына, которых, ты любишь брать, а немца. Возьми своего беларусса. Он по-немецкому шпрехает. Отличит немца от румына. Иди, готовься. По готовности доложишь. Провожу.
 Малой повернулся как на строевой, кругом, и пошел выполнять приказ. В дорогу услышал:
 « медсестру не бе-ри»!
     - Старшина построй взвод.
     - Товарищ сержант,  первое отделение  построено и три  человека от второго. Третье отделение, кто часовыми назначен. Кто  патруле по приказу нач штаб полка из разведки, без вас, приказали. Осталось только ваше отделение.
     - Рядовой Пересвят Андрий выйти из строя. Возьми еще двух знающих немецкий, и ко мне у вербы. Я жду. Выполняй. Остальные разойдись. И он пошагал к себе , ожидая Пересвета своего друга-пермяка. Он вначале думал что Андрийка зовут Пересветом, а Андрийка его фамилия. Оказалось наоборот. По имени его прапрадеда его роду-фамилии записали паны фамилию Пересвет. Не успел докурить немецкую сигарету как пришел Андрийка ,и с ним двое. Садитесь хлопцы, нам дан приказ, захватить языка и обязательно немца офицера. Делаем так. В селе  Кумкись, расположен их  штаб полка. Охраняют их румыны почему- то. Это я знаю по из разговорам когда брал того засранца, немца. В окопах немцы и сами удивлялись. Пробираемся, снимаем румына я переодеваюсь в него одежу, а его вы быстро переодеваете в мою. Я встречаю проверяющего. Выдаю румына за русского разведчика. Там действую по обстоятельствам. Выбудьте рядом. Попытаюсь захватить офицера сопровождающего меня. Пошли к командиру роты на доклад. По моему  плане ничего не говорите. Построились и гуськом пошли.
   - Товарищ капитан привел готовых к розыску языка-немца офицера.  Группа в количестве четырех сомною. Сержант… капитан махнул рукой «Хватит докладывать. Сам вижу»
    - А ну покажись бойцы как готовились. Попрыгали, не бренчит ли что. Они по прыгали. Тишина. Все идите. Ни пера, ни пуха! Мы тихонько крикнули: «К черту»! и, пошли в окопы передовой. Еще раз послушали наставление капитана, командира роты. И сержант Малой повел их овражком в сторону немецких окопов. Но почему-то не в сторону леска, а в сторону видневшего моря.  Не зная, чо там зыбучие пески. Немецкие окопы были последней обороной перед городом немецким Мемелем. Они, шли пригибаясь, пошли в сторону моря. Малой шепотом комментировал их маневр: «В стороне леса, они нас  ждут. А в стороне моря, не ждут. Считая, какой русский дурак п попрется к морю. Та зыбучи е пески. Заранее гиблое место. А мы с вами, как и немцы думают. Дураки те русские. а я ведь не русский потому я не дурак веду вас овражком вокруг окопов. А бережком мы войдем в село.  Там патрули и румынские есть. Может, удастся, захватит румына, а немцев уничтожаем. С одного овражка переходили в другой, покотором снег, разливаясь, течет  в море. Село было, на возвышении и это учел Малой, выросший у реки почти горной,- Днестра. Впадающего в море, только не в Балтийское, а в Черное. Только вошли в сад сельский засаженный кустами ягоды, к которой были падки все детвора и женщины. Прячась среди кустов, группа ждала как пройдет патруль, ведя румына куда-то.  Он вдруг захотел по малому, и хлопая по и интимному месту, и т трясясь, как тот кто боится обмочиться. Те немцы смеясь показали в направление кустов ,где спрятались сержант и пермяк. Только зашел за кусты. Как пермяк захватив его за шею и закрыв рот, чтоб не вскрикнул, скрутил румыну шею. И стали они с Малым спокойно того раздевать а Малой тут же одевался в румынскую форму. Последнее ,натянув смушковую шапку  с румынским орлом. Малой затаскивая солдата, документы, которые, зная, где прячут румыны, документы успел быстро ознакомиться с ними. Вышел из кустов, подтягивая спадавшие брюки. «Блин они у него малы». А немцы как рассказывал, потом Андрийка смеясь, немцы говорили:
     - Это надо же столько говна,  выбросить из себя, что брюки спадать начали. Они жрать любят. Оказывается и срать  могут. Ха-ха-ха!
      - А Малой с надвинутой на глаза шапкой подошел к ним и как ни в чем небыло стал что -то объяснять по румынски, благодаря их за возможность освободиться от еды которую перебрал в обед. Оправдывая их слова, что румыны любят много есть. Патруль не слушая объяснение румына, повели его в штаб.  В штабе патруль объяснил, задержан румын не в расположение их роты, а в другом месте. Малой стал им что то объяснять . К его счастью знающего румынский язык офицер был в отлучке. Гауптман распорядился младшему офицеру отвести к румынам.  Пусть сами разбираются, а заодно пусть зайдет в кафе местное, и захватит шнапса гауптману. Тот откозыряв повел Малого. Так они и вышли со штаба, и вот опять им повезло. В кафе  надо как раз было идти, в сторону залегших в кустах бойцов. Малой пытаясь идти в сторону пермяка. Ему это удалось.  Только поравнявшись с кустом за котором находился пермяк, как тот выскочил из-за кусов, как черт из табакерки, и схватив офицера, затащил ничего не понявшего, что с ним случилось. Объяснив тому на немецком, что его ждет если он не будет слушаться их, русских разведчиков. Пермяк Всеслав потребовал слушаться, и тот останется живым. Тот закивав головой, что все понял, и будет выполнять все, что скажут русские разведчики. Они пошли. Впереди Малой, за ним один из разведчиков. За ним пермяк, которого очень боится немец, этого страшного русского разведчика. Так они дошли до первого буерака. Не замеченные немцами. Потом перешли в тот овражек который шел прямо в наши окопы. Не дойдя несколько шагов до окопов вдруг раздался выстрел, и Малой упал. Всеслав быстро сообразил. По ним стрелял снайпер. Крикнул нашим, пусть отроют по немцам огонь. И они под стрельбу вынесут раненого командира поисковая группа вместе с офицером-немцем. В это время пережидал обстрел не давнего артиллерийского обстрела немцами, капитан. Он приказал отрыть  по немцам со всего оружия, находившееся в окопах. Солдаты на обстреляли с удовольствием открыли огонь, срывая на немцах свой страх обстрела, такого. Открыли огонь. Что под стрельбу, к разведчикам выскочили солдаты и помогли занести сержанта раненого в окопы, а потом и в санроту. Его доставили в  санитарный батальон бывший не далеко. Сержанту оказали первыю помощь. Находившийся в первых наступательных рядах аапитан медик сделал быстро полевую операцию.Вфташил разревнуб пюлю из бока серджанта и отправтил в тыл в медсанбат. Там полежав пока не очухалсяот операуции, сернта гтоавили в санитанный поезд.Когда рприбежал штабной офмцер спросив:
    - Кто тут сержпнт Малой? Ему поазали на Александра. Офицер прочитал приказ командира полка: « За зпзват ценного языка наградить серджанта мяалого орденом Красной Звезда». И привитнтил ему на халат орден. Потом сержанта отправили в тыл. Попал в Селябинск потом еще дальше в Алма-Ата. По доре запустили рану. В госпитале провеор сделал операцию, очистив рану и спас житзнь нашему герою. Прошел год с  омента орпнения и од с дня Победв над фашиской Германии.Сержанта малого догнал еще один орден Заезды которвым был дважды награджден сержант мяаоцй .С техз пор алой дал себе клятву себе выусчиться на зхирурга. Подготовив документы Алексадра Никоаевича мяаленького по военной кличке которач перромсла в фамилию отправили домой. Спалочкой и продуктами отпривили сержанта домой в рлднуюБнеоуровку.Сколько не вспоминал сержант не могшую забыит свою первую дюбовь – Юлю, вспомнить не ог чтоб он говорила ему о своей родине. Знал только что она с далекой сибирской реки Обь. И все.Приехав домой сех братьев, их было у него кроменего пятеро и две сетры.Правда одного не бвло дома любимого Петра оправишего его в трудовубю армию в лакие кузбасские края. Рана скорее зажтла и он стал ходить с палочкой. Все пишут о войне, а я хочу рассказать вам то, что мне рассказывал папин товарищ, о госпитале после Победы.
 Алма-Ата. Город казахов. В хирургической, после тяжелейшей операции на тазовом бедре хлопчика, в мирное время, а сейчас воина, солдата 1945 года. Лежавшим в госпиталях страны и никак не могшая зажить рана, от разрывной пули немецкой «Дум-дум». Профессор Вячеслав Миронович шести десяти лет полковник медицинской службы, взял еще трясущими руками от перенапряжения после тяжелейшей операции, мензурку со спиртом и сказал, вместо тоста:
     - За твое здоровье солдат! Хотел бы  присутствовать на твоей свадьбе, и рассказать твоей невесте: - Через несколько часов, в брачную ночь, станешь женой, солдата войны. О том, как ты перенес эту операцию. Если у меня профессора, без пяти минут генерала медицинской службы, сделавшего тысячи операций, впервые руки трясутся после сделанной твоему красавцу мужу операцию. Чтоб он жил, и детей надел тебе! И желательно мальчиков,  - подумав и добавил: можно и девочек. Обязательно чтоб кто-то из них пошел по моей стопе. Знаешь сынок – это он мне – Я этот тост запомнил на всю жизнь, подслушав ее лежавшим на втором операционном столе и ждавшим долго профессора, делавшим с нами доходягами чудеса. Подобным Иисусом в Иерусалиме или где то там. Потом я твоему отцу передал это, после того как мы выжили в этом госпитале и там тогда твой отец дал клятву -  выучиться на хирурга.
 в открывшуюсреднбюю школу для молодежи.го приняли сразу по него заявлении уситывая его румынской школа знания. Его награжды и харакьеристику их гмспиталч.Где он числился сочествующим компартии.Зачтслили егшо в выпускной класс и он к 1949 году окончил школу полчив аттестат о среднем образовпнии. В это году на праздник Иана Купал его позаал его любимыцй брать пяетро прехавший из кузбаса безтрех пальцев в правой руке оставшиеся там в забое добычи угдля на кузбасме. Пошли на реку Днестр сотреть кК девушки с окрестных сел гадая опускают анеки в реку . Та он весте с другими хлопуцами увтидели давух деывчат Александр мяалой как ег стали звать хдлопцы села, девушку по имени Ольга а Петро Веру в которых влюбились. Время прошло много, целых четыре года, как оставил там в Прибалтике свою Юлю.
 Вскоре они пожеились. А Александр в 1949 году поступил в Черновицкий медицинский институт.  Там же через полгода в лютом(Феврале) месяце узнал. Его Оленька родила мальчика. Которого по просьбе его братьев назвала по их роду закону: первенца всегда тем более отца Александра имени – Николай+.
    - Сержант! Малой! К командиру! Ты смотри! Как вышел из атаки живой Таридзе Серго, так и по-русски хорошо, без акцента стал говорить. Говорят на нервной почве и не такое бывает. Александр вздохнув и пошел к командиру, раз зовет. Пошел по длинному блиндажу, накрытому накатом из берез. Видимо из России вывезены.
   - Товарищ капитан. Сержант Малой по вашему приказу прибыл.
  - Ну вот и научился говорить не вился а прибыл. Молодец. Слушай приказ. Комиссар,-  он по старинке, своего зовет  - комиссар. Возьмешь свое отделение и пойдешь  ним на хутор. Там говорят сын куркуля Валдиса, был при немцах командиром  молодежной фашистской организации, сейчас у отца гостит. Возьмите запас патроном и гранат. Будьте там аккуратными. За комиссара головой отвечаешь.  Иди.
Сержант повернулся кругом, и пошел готовиться.
    - Олексий! – Крикнул сержант своему другу белорусу.- Готовьте с Всеславом отделение а я займуся еще раз картой. Не забудьте добрать в запас патронов несколько дисков к автоматам и магазинов к карабинов. По четыре гранаты чтоб у каждого были, ножи. Иди. Про все и вся, полчаса. Отправив разведчиков свого отделения выполнять приказ отданный им, занялся разглядыванием карты пригорода . Обратил внимание на то, что единственная дарога к хутору, ведет мимо зыбучих песков. Если много будет врагов постараться их загнать в пески. Путь черти гибнут в своих песках.
Ставшим хорошим хирургом от бога, как про него говорили на его могиле.
 Обещал себе я донести до его детей эти слова.  Донес, и теперь могу отдохнуть на века. От этих ран! От той войны! - И он, закрыв очи, видевших боль воинов, страны, замолчал, как и хотел. На века!