Тревожные будни войны

Моя мать со мной и моим братом, которому было всего пять месяцев, пришла в свою родную деревню, которая была от станции Дно примерно в 20 километрах, как беженка летом 1941 года. Территория была уже оккупирована немцами, но до её деревни немцы ещё не успели добраться и колхоз дал её половину дома, который принадлежал её отцу, репрессированного в 1937 году. Её мать, которая жила у сына, переехала к ней для помощи по уходу за детьми. Я, хотя был ещё ребёнком, помню и немцев, которые появлялись в деревне на мотоциклах,  и полицаев с белыми повязками и винтовками и советских солдат, которые отдыхали у нас после трудного боя за станцию Дно. Но партизан не помню, по той причине, что их у нас никогда не было. Но будучи взрослым узнал, что приходили ночью к моей тётки Стеши, которая жила недалеко от нас, но не партизаны, а лжепартизаны, посланные немцами. Немцы в нашем краю обязывали полицаев грабить местных жителей, представляясь партизанами. Для этой цели привлекались полицаи из других населённых мест, незнакомые местным жителям. Но делалось это, конечно, с помощью, а иногда при участии, местных полицаев. Муж тётки Стеши, Илья Минаевич, которого мы в детстве звали дядей Ильюней, рассказывал мне как всё это было. Среди ночи раздался стук в дверь, да такой, что мог и глухого разбудить. На вопрос – Кто? Ответили – Свои.  – Но свои у нас все дома! – Партизаны, открывай, не то избу подожжём! Угроза подействовала. Дверь была открыта. В помещение вбежали несколько человек.  - Лампу не зажигать! – последовала команда. Значит среди вбежавших, есть знакомый, подумал хозяин. Грабежи проводились по одному сценарию, и жителям деревни он был известен. Вбежавшие, включив фонарики, начали сразу шарить по полкам. Илья Минаевич попробовал приблизиться к грабителям, но снова прозвучала команда – Стоять на месте! Не двигаться. За ним следили. В итоге продуктов нашли и взяли больше, чем надеялись хозяева. Что касается партизан, то им не было нужды ходить по избам, и заниматься поборами. У них была сеть информаторов, с помощью которых они следили за перемещением у немцев грузов с продуктами, и при благоприятной обстановке грузы эти перехватывали. Одним из информаторов был брат матери дядя Петя, который работал у немцев на продовольственном складе. То есть партизаны были фактически на довольствии у немцев. Немцы это понимая, видимо, и организовали грабежи у населения, то ли вернуть хотя бы часть потерянного, то ли наказать население за поддержку партизан. Думаю, что всё-таки самым тревожным моментом в жизни деревни было время, когда немцы уходили. За станцию Дно в феврале 1944 года шли тяжёлые бои. Но вот полицаи сообщили своим близким, что ночью немцы будут отступать, сжигая деревни по пути отступления и, конечно, не предупреждая об этом население. Скоро эту новость узнала вся деревня. Ближе к ночи мать с бабкой связали в два узла постельные принадлежности, а нас с  братом одели, как идти на прогулку. Брат, которому было три года, походил вокруг узлов, забрался на один из них, и уснул. Но мне передалась тревога взрослых, и я долго сидел с ними, ожидая непонятных мне тогда событий. Но всё обошлось хорошо. Немцы, отступая, обошли нашу деревню. Но зарево от большого пожара за деревней хорошо было видно со двора нашего дома. Горели те, кому не повезло.