Я живой!

Егор плохо спал той ночью. Все ворочался с боку на бок, мял подушку так и этак. Сон не приходил. Мучительно.

Егор думал. Мысли круговоротом топтали больную голову. Егор сильно устал за последние дни, он много работал, решал какие-то жизненные проблемы. В сущности, бытовые…

Посреди ночи Егор оделся и поехал в бар. Он знал место, которое ждет круглосуточно. Принимает, обволакивает теплом и затем выплевывает людей на рассветную улицу первобытно отупевшими, беззаботными.

В ночном баре в темном углу жалась парочка, да два мужика равнодушно изучали свой замызганный стол. Еще час назад они горячо дружили, потом спорили, а затем быстро перебрали с выпивкой и теперь находились в неясном расстройстве чувств.

Егор стал пить. Была пятница, и пить можно было много, без тормозов. Он пил и веселел. Тяжесть последних месяцев работы рассеивалась. В одиночку Егор пил в первый, а оттого особенный раз. Егору понравилось, но он все же решил никогда больше этого не повторять. Мужики по соседству совершенно угасли, и теперь клонились в тяжелый застольный сон. Отчего-то стало жаль их, не молодых, усталых. Морщины на крепких лбах изгибались в дуги.

Егору вдруг страстно захотелось свежего воздуха. В этой тусклой дымной пелене находиться стало невозможно. Он вышел и сел на ступени бара. НЕВЕРОЯТНО хорошо. «Вот странная человеческая природа», - подумал Егор и сам себе засмеялся: «Природа, бл@!»

Пустую улицу уже красил нежный рассвет. Он теснился между домами, заглядывал в спящие окна. Егор наблюдал за приходом дня с радостью, душа возвращалась в тело. Рядом на ступенях бара скрутился калачом рыжий пес. Егор и сам не понял, как стал гладить собаку, а та во сне виляла хвостом.

Пора домой, решил Егор и вызвал такси. Машина подъехала, парень поднялся и пес тут же вскочил с места. Непримечательная дворняга смотрела на Егора вопросительно, будто понимая, что сейчас решается, пожалуй, ее судьба. Егор отмахнулся…

...В тесном такси Рыжий лег Егору на колени. Пес снова вилял хвостом. Безлюдный еще город менял за окном картины. Церковь на перекрестке, бронзовый Ленин в полукруге площадей, бессильные, не контролирующие ночные дороги, мигающие светофоры... А в маленькой железной коробке такси рвал душу Шевчук: «Я живоооой, я тону у тебя на руках». Егор и Рыжий тоже были живыми.