Гл. 7. Пешки - в расход

Всего пять гривен
(Повесть-притча)
 
Глава 7. Пешки - в расход
 
 - А что всё же случилось? Почему тебе нужно от них скрываться? - поинтересовался Серёга.

 - Всё началось с того, что мне дали задание в нужный момент обезвредить сигнализацию у одного из весьма серьёзных автомобилей. Распоряжение пришло откуда-то сверху. Дядя специально в Одессу приехал, чтобы это дело решить. У него здесь на Фонтане особняк есть, как, впрочем, и во многих других городах. С такой техникой в данных условиях, сказал, могу справиться только я, если не привлекать людей из других подразделений. Я должен был лишь открыть машину и на полчаса слинять. Всё остальное сделают другие люди, а мне нужно потом только вернуть сигнализацию, чтобы хозяин ничего не заметил.

У меня было подозрение, что дело нечисто, но дядя заверил, что из машины всего-навсего заберут нужные документы.

 Владельцем тачки был хозяин сети из трёх или четырёх супермаркетов. Приезжая в свой офис, он оставлял автомобиль на охраняемой стоянке, которая принадлежала его же конторе. Мне сказали, что об охраннике я могу не беспокоиться. Он в нужный момент отлучится в туалет. Я всё сделал, как надо, и, пройдя на параллельную улицу, сел в свой джип и смотался на нужное время. Был соблазн посмотреть, что будет происходить на месте, но дисциплина в организации поставлена серьёзно. Если мне было велено слинять, а я не слинял бы, мне за излишнее любопытство могли голову оторвать. Через полчаса всего лишь проехал мимо и подал нужный электронный сигнал, чтобы включить сигнализацию.

 На следующий день по Одессе прошёл шум, что хозяин известной сети супермаркетов подорвался в собственной машине, когда ехал домой после работы. Я примчался к дяде, чтобы высказать ему своё негодование и сказать, что увольняюсь.

Когда охранник пропустил мой джип во двор дядиного особняка, и я, выйдя из машины, зашёл на веранду, к моему удивлению, меня окружили трое мордоворотов и бесцеремонно обыскали. Раньше такого не было никогда. Как я понял позднее, это были телохранители дядиного гостя, который занимал в организации положение, гораздо большее, чем дядя. Эти мордовороты забрали у меня оружие, и один из них ушёл в дом доложить о моём приходе. Потом вернулся и сказал, что меня ждут.

Мне бы понять, что к чему, да и успокоиться, но эти мордовороты меня ещё больше разозлили. Я ворвался в дядин кабинет и с пылом наговорил ему много нелестных слов и о нём, и о его организации, которые сделали меня убийцей.

Дядя пытался меня успокоить, но я, кажется, вообще с ума сошёл: стал угрожать ему, что сдам его со всей его организацией милиции. Когда я это сказал, то сразу понял, какую ерунду сморозил. Ведь даже начальник одесского УВД при встрече с дядей будет готов от усердия пыль с дядиных туфель стдувать.

Тогда я осёкся и сразу заметил коротышку, молча сидевшего тут же чуть в стороне. Он смотрел на меня в упор немигающими выпученными глазами, и мне от этого взгляда стало не по себе. На секунду стушевался, но из-за этого разошёлся ещё больше и как закричу на коротышку: "А ты чего вылупился на меня? Не видишь, что я с дядей разговариваю? А ну давай мотай отсюда!"

 Коротышка даже не шелохнулся, а дядя тогда как закричит на меня. Я его таким никогда не видел. Я быстро опомнился и присмирел. Дядя тоже успокоился и стал извиняться перед коротышкой, заверяя его, что я не знал, кто он и в горячности наговорил ему лишнего. Тот молчал и всё смотрел на меня жутким взглядом. И дядя посмотрел на меня, побуждая взглядом к действиям.

Я тоже извинился перед коротышкой чуть дрожащим голосом. Действительно почувствовал себя виноватым. Ведь кто бы он ни был, я повёл себя с ним, как последний жлоб.

Коротышка натянуто улыбнулся и наконец-то я услышал его голос. Голос его оказался высоким, почти женским. Он сказал, что на моей должности подобная горячность - вещь очень опасная. Я с этим вынужден был согласиться.

 Дядя предложил взять с журнального столика, расположенного рядом, чистый фужер и налить себе из стоящей тут же бутылки. Потом он добавил, что я могу долить в фужер гостя и его собственный, что я сделал незамедлительно. Дядя представил гостя, но его имя мне ни о чём не говорило. Только из дядиного тона я понял, что это большая шишка.

 Потом дядя стал мне мягко объяснять по поводу убитого владельца супермаркетов. Сказал, что другого выхода просто не было. Тот человек заартачился и пошёл против организации. Когда ему предложили выкупить его магазины, он категорически отказался. В цели же организации входит установить контроль над всеми продовольственными магазинами города. А сейчас партнёры покойного будут более покладистыми и уступят нам супермаркеты. Потом он мне ещё рассказал, что убитый был большим негодяем. Его полностью финансировала организация, но когда он развернул дело, уничтожил тех, от кого получил деньги. Думал, что это они его финансировали. Так что мы просто-напросто возвращаем себе то, что принадлежит нам.

 При следующей встрече дядя рассказал мне, что непосредственно перед тем, как я нагрянул со своим дебошем, они с гостем обсуждали, кого сделать руководителем сети супермаркетов, к которой будут присоединены магазины убитого. Оказывается, что именно я был одним из главных претендентов на это место. Дядя уже почти убедил пучеглазого коротышку, что я, хоть и молод, буду неплохо справляться с делом. После моего дебоша об этом уже и речи быть не могло. Ещё дядя выказал беспокойство, что коротышка вряд ли забудет о моей грубости.

 Однако время шло, и никто меня не трогал. Работал, как и прежде, руководителем отдела безопасности. Заводить речь об увольнении у меня, конечно, и мысли уже не было. Как я мог сгоряча до такого додуматься? Ведь просто так с этой работы никто не уходит. Особенно после дела с хозяином супермаркетов. Но это дело оказалось просто детской игрой по сравнению с тем, что произошло сегодня.

Операцией тоже руководил дядя. Он приехал в Одессу около недели назад. Непосредственными участниками были я и трое ребят из моего отдела, которые, как я тебе уже говорил, были бандитами чистой воды.

Сначала дядя вызвал меня и подробно рассказал, что мы должны сделать. Всё было очень похоже на мою дипломную работу: нужно проникнуть в особняк, обезвредить охрану и, вскрыв сейф, взять оттуда чемодан с нужными бумагами. Этот сейф, между прочим, по размерам не меньше, чем ванная комната в твоей квартире.

 Времени для изучения местности и наблюдения за домом, как в моей дипломной работе, почти не было. Да и проникать в дом предполагалось иначе. Дядя заверил, что во время операции хозяина в доме точно не будет, но будет, как минимум, четыре охранника. Ещё он предоставил план дома с указанием всех телекамер и всю информацию об электронной системе охраны. Так что наблюдений за домом и не понадобилось. Ещё дядя сообщил, что один из охранников дома - свой человек. Он на месте покажет всё, что нужно.

Я должен оказаться на месте раньше, чем трое моих ребят.

Выяснилось, что дядя был очень хорошо знаком с хозяином дома. Тот, кажется, тоже был в организации большим человеком, но относился к другой ветке, как-то конкурирующей с дядиной. Дядя порекомендовал этому человеку установить новую систему охраны, которую обязалась поставить моя фирма. Дядя даже сказал этому человеку, что такого специалиста в этом деле, как его племянник, больше в Одессе вряд ли найдёшь. Но о последнем я узнал от охранников чуть позже, когда уже был в доме.

Мне же дядя просто сказал, что я буду устанавливать оборудование, когда мои ребята в масках наскочат на дом. Я перед этим сделаю всё, чтобы отвлечь охранников, занимая их инструкциями по обращению с новой техникой. Проникнув в дом, мои головорезы всех охранников, кроме одного, который наш человек, усыпят и свяжут, а я спокойно вскрою сейф и возьму из него нужный чемодан.

Дядя подчеркнул, что нас интересуют, причём крайне интересуют, только те бумаги. В сейфе может быть ещё что-то, но трогать больше ничего нельзя. Поэтому я должен сам выбрать нужный чемодан. Он в двух словах описал характер содержимого тех бумаг. Потом я должен закрыть сейф, чтобы мои головорезы не вздумали сами туда залезть. Согласно дальнейшему плану операции, меня после всего тоже должны связать и положить рядом с охранниками. Это чтоб потом не было Никаких подозрений на мой счёт. Подозрение падёт на того охранника, который исчезнет, но его хорошо спрячут, и всё с концами. Я догадывался, куда его могут спрятать, но меня это мало волновало. Даже подумал, что будет поделом такому "верному" охраннику.

 Меня поразило, что, излагая план операции, дядя, как никогда, волновался и, казалось, прятал от меня глаза. В этом было что-то очень необычное, так как он имел почти железное самообладание. Мне и раньше было удивительно, что он вышел из себя, когда я напхал лупоглазому коротышке. Но тогда, я убеждён, он испугался за меня. Похоже, что он меня всё-таки как-то любит.

Сегодня рано утром дядя велел мне приехать к нему. Когда я вошёл в его дом, он встретил меня на пороге. По его внешности и поведению было видно, что он был явно не в себе. Дядя многозначительно посмотрел на меня и провёл в свою спальню, сказав, что в кабинете его ждёт человек. Потом почемуто добавил, что это доверенное лицо того "большого человека", с которым мне довелось встречаться в этом доме. Он, конечно, имел в виду лупоглазого коротышку.

Когда дядя вернулся в кабинет, я внимательно осмотрелся.

 Здесь я оказался впервые. Небольшая комната. Окна завешены шторами. Отодвинув одну из них, увидел, что снаружи окна закрыты металлическими ролетами, механизм управления которыми размещался внутри помещения.

На журнальном столике находился включенный ноутбук. Взглянул на экран. Там была заставка. Шевельнул мышкой, и заставка убралась. На экране оказалась раскрытой какая-то база данных. Никаких наименований там не было, кроме столбцов, сплошь состоящих из цифр. Я щёлкнул на одной из записей, и открылось окно с фотографией незнакомого человека. Там были записаны его краткие данные и ещё несколько полей. Открывая их, я обнаружил, что здесь отражена вся жизнь человека, от самого рождения: фотографии, упоминания о знакомых, была подробная информация о близких друзьях и женщинах, с которыми человек имел дело.

 Я вышел в самое первое окно. Там всё было по-прежнему заполнено цифрами. Какая-то из этих записей наверняка была моей. Но какая? Присмотревшись внимательней, обнаружил, что цифры одной строки чуть более блеклые, чем все остальные. Тот же цвет, но чуть-чуть отличающийся оттенок. Наверняка это дядя специально выделил, поскольку, когда я щёлкнул по этой записи, сразу же увидел на экране свою фотку.

Там действительно было всё обо мне. Я увидел кадры, о которых уже давно старался забыть и очень не хотел вспоминать. Там были записи телефонных разговоров и моих личных бесед, которые, как я был уверен, происходили один на один.

Я слышал и раньше, что организация проводит тотальную слежку за людьми, собирая информацию, где только можно. Слышал, что дело ставится на широкую ногу. Не знаю, действует ли уже план записи всех мобильных телефонных разговоров. Если ещё не действует, то начнёт действовать очень скоро. Все разговоры будут записываться в файлы и размещаться на каком-то колоссальном компе где-то в Европе. Оборудование мобильной связи спроектировано так, что всё это осуществляется без ведома рядовых работников телефонных компаний, а их руководители принадлежат к организации. Проводится широкомасштабная работа по идентификации номеров и их хозяев. Никто, конечно, это всё сейчас не прослушивает, но когда возникнет необходимость, легко можно будет залезть в архив и узнать, с кем человек болтал и о чём.

Всё это я знал понаслышке, а тут увидел воочию, причём относилось это лично ко мне. Просмотрел и бегло прослушал всё, что там было. Трудно поверить, но о тебе там ни слова. Точнее, есть групповые фотографии, где ты присутствуешь, но наша с тобой дружба почему-то не упоминается. Даже Коля Стукельман отразился, как мой приятель, и о Стасике там есть столько, что я и половины не знал, а о тебе ничего. Даже наша с тобой переписка после универа не упоминается. Ума не приложу, как это объяснить. Может, дядя этому поспособствовал. Но тогда он знает немного больше, чем мне хотелось бы. Однако вряд ли он хотел ввести меня в заблуждение. Просто показал всю информацию обо мне, которой обладает организация.

 Я полностью закрыл базу данных, а потом попробовал её запустить опять, но программа стала требовать пароль, которого я, конечно, не знал. Это ещё больше убедило меня, что дядя специально оставил базу открытой, чтобы я смог в неё заглянуть. В то, что он забыл её закрыть, я попросту не могу поверить: такие секретные данные открытыми не оставляют. Но почему дядя именно сейчас показал мне эту инфу? Ведь он рискует собственной жизнью, открывая мне секреты, не соответствующие моей степени посвящения! А что, если и дядина спальня просматривается замаскированными камерами, о которых сам дядя не знает? Но наверное, это исключено. Дядя на такой ерунде не проколется.

 Я подошёл к двери и приоткрыл её. В холле никого не было. Охранник, видно, вышел покурить. Тогда я тихо выскользнул из спальни и подошёл к двери дядиного кабинета, которая была закрыта неплотно. Неужели и это дядя сделал специально?

Было слышно, что в кабинете идёт разговор на повышенных тонах. Точнее, дядин голос звучал громче, чем обычно, а другой голос отвечал тихо и хладнокровно.

Приложив ухо к дверной щели, я выхватил конец дядиной фразы: "...сын моего старшего брата, который, кстати, тоже немало сделал для организации!" На это спокойный голос ответил: "Именно поэтому шеф сказал включить его в игру. Они тогда никак не подумают, что это сделали мы. Ведь ваш племянник будет одной из жертв нападения. А мы уже постарались, чтобы до них дошли слухи о том, как вы его любите. Шеф велел напомнить вам, что дело организации стоит выше всех наших личных привязанностей. Эти документы имеют для нас первостепенное значение. От того, у кого они будут находиться, зависит, кто станет более значимым в кульминационный момент земной истории. Не вас учить, что не стоит держаться за пешку, когда, пожертвовав ею, можно сбить ферзя соперника и упрочить собственные позиции".

 Я услышал достаточно, чтобы понять, что мои дела плохи. Никто не будет меня связывать, когда я вскрою сейф. Меня просто грохнут и положат рядом с усыплёнными навеки охранниками дома.

Моя гибель снимет подозрение с дяди и его ветви организации. Он тоже окажется "жертвой" неизвестных похитителей. Но что же делать? Бежать прямо сейчас? Это, похоже, мне уже не удастся. На веранде послышались шаги охранника, и я юркнул обратно в спальню.

Не прошло и минуты, как зашёл дядя. Он мельком глянул на компьютер и понял, что я сумел воспользоваться предоставленным мне шансом. Он посмотрел на меня печально и сказал одно слово: "Пора".

Мы с ним вышли из спальни и направились к выходу. Дядя сказал, что завезёт меня на место в своей машине. Мне стало очевидно, что это был лишь фрагмент плана, а не его забота. Чтобы лишний раз убедиться, что выбора мне не предлагается, я сделал попытку отказаться и поехать на своём джипе. На это дядя твёрдо ответил: "Ты поедешь со мной!"

 Он подвёз меня к воротам того дома, где происходили дальнейшие события. Когда я собирался выйти, он крепко обнял меня и взъерошил у меня на голове волосы, как делал в детстве. Так и не знаю, было ли это настоящим прощанием или очередной цирк перед глазами охранников дома. Я вышел из машины, судорожно соображая, что делать дальше. Решил остановиться возле открывшейся калитки и дождаться дядиного отъезда, а потом сказать охраннику, что отлучусь на пару минут за сигаретами, и слинять с концами. Но дядя не давал команды водителю, а улыбаясь, махал мне рукой. Тут я услышал за спиной нетерпеливый голос охранника, побуждающий меня заходить побыстрее. Пришлось подчиниться.

Когда калитка за мной закрылась, услышал за ней шум дядиной машины. Взглянул на охранника. Это был один из четырёх. Интересно, он ли "свой человек" или кто-то из оставшихся в доме? Он смотрел на меня подозрительно и оценивающе. Сказал ему, что мне нужно сходить за сигаретами, но он безапелляционно буркнул, что в доме есть достаточно и сигарет, и напитков, а нужно заниматься делом, чтобы к приезду хозяина закончить. Потом он спросил, есть ли у меня с собой оружие, и безошибочно коснулся того места, где как раз и находился мой пистолет. Сказал, что это нужно отдать ему, а при выходе он мне его вернёт. Ещё потребовал, чтобы я отдал на хранение все имеющиеся у меня при себе мобильные телефоны. Это был с его стороны очень разумный шаг, так как сигнал о предстоящем нападении я должен был получить именно по телефону. Это, конечно, не означало, что операция сорвалась. Просто мобилка - был самый первый и простой способ, но в запасе оставалось ещё несколько вариантов оповещения. Одним из них была мобилка "своего человека", которого я, возможно, не смогу определить до самого момента нападения. Меня больше огорчило отсутствие пистолета. Это весьма ослабило мои позиции, поскольку было похоже, что мне придётся стоять против четырёх вооружённых ребят: троих моих подчинённых и пока ещё неизвестного "своего человека".

Мысли о том, чтобы покориться судьбе и безропотно отдать голову за дело дядиной организации, у меня даже не возникало. Можно было бы, конечно, предупредить о намечающемся нападении охранников, но я не знал, кто из них "свой человек", и как он себя поведёт при моих разоблачениях. Было бы потом очень мало шансов на то, чтобы выбраться и заныкаться от глаз организации. Да и дядя бы в этом случае явно погорел, а он всё же предупредил меня о смертельной опасности. Нет, нужно было действовать по плану, пока не появится более верный случай. И я занялся установкой новой охранной системы.

 Дело было знакомое и интересное, но мысли о предстоящих событиях не давали мне целиком предаться любимой работе. Мне помогали двое охранников, более дружелюбных, чем тот первый, у калитки. Подумал, что если кто-то из них и есть "свой человек", то можно было бы сделать ставку на него, подсказав, куда скорее всего его "спрячут". Но если он и был среди этих двоих, то никак себя не выдавал. Ребята очень заинтересованно следили за моей работой, расспрашивали, что как действует.

 Прервалась наша работа внезапно, как для них, так и для меня. Точнее говоря, они этого и заметить не успели, так как их тела одновременно рухнули на пол. Я инстинктивно отпрянул в сторону и, схватив лежащий на полу перфоратор, юркнул за лестницу.

Прошло лишь мгновение, но я успел оценить обстановку. У дверей стоял один мой парень и охранник, забравший у меня пистолет с мобилкой. Они держали в руках бесшумно стреляющие пистолеты, которыми за пару секунд до этого свалили моих помощников.

Значит "свой парень" - это тот угрюмый охранник. Но почему он меня как-то не предупредил, что мои ребята готовы проникнуть в дом, чтобы, согласно плану, я отвлёк на себя и третьего охранника? В следующее мгновение, правда, сообразил, что необходимости в этом не было: он, скорее всего, сам грохнул третьего охранника и впустил моих ребят.

А мой парень, пряча свой пистолет, улыбнулся и спросил, почему я так шуганулся, будто операция, которой я руковожу, для меня самого оказалась неожиданной. Я тоже осознал нелепость своего броска и, ощущая неловкость, вышел из-за лестницы, оставив там перфоратор. Чтото пробормотал в своё оправдание, что меня, мол, коллега не поставил вовремя в известность о начале боевых действий. Я кивнул на угрюмого "своего человека", но тот продолжал смотреть на меня без капли дружелюбия в глазах. Он так и не спрятал свой пистолет. Я направился к нему, протягивая руку и как можно более уверенным тоном напоминая, что он может мне вернуть моё оружие.

Он резко остановил меня, направив мне в лицо дуло пистолета. Я, было, возмутился. Похоже, возмутился и мой парень: он свирепо глянул на этого негодяя и потянулся рукой за спрятанным оружием. В дверях показались двое других моих бандитов. Они тоже, похоже, не могли понять, что случилось.

 Этот парень уверенно гаркнул на них, чтобы они не лезли не в своё дело, и они застыли каждый на своём месте. Он же так и продолжал держать меня на прицеле.

Другой рукой он вынул из кармана телефон и, воспользовавшись быстрым соединением, вызвал какой-то номер. Потом сообщил кому-то по телефону, что всё в порядке, охранники готовы, а вот с электронщиком, он, конечно, имел в виду меня, дело дрянь. Добавил, что я хотел чухнуть ещё в самом начале.

Да, парень оказался не промах. Он был не похож на того, который сам не знает, куда его могут упрятать, чтобы замести следы после окончания дела.

Поговорив по телефону, он объявил всем, что дальнейшее руководство операцией поручено ему. Мои бандиты вопросительно взглянули на меня, а я непонимающе пожал плечами. Тогда этот пройдоха сказал в трубку ещё что-то и передал её мне. Пистолет он так и продолжал держать в другой руке. И было похоже, что он с ним умеет обращаться. Нет, нападать на него сейчас было бессмысленно.

 Я взял трубку и буркнул в неё: "Слушаю!" Услышал дядин голос, который не очень уверенно сказал мне, что дальнейшее руководство операцией действительно поручается тому, кто мне сейчас дал этот телефон. На мой вопрос о причине происходящего, дядя ответил, что объяснит потом.

Мне было предельно понятно, что потом он мне ничего уже не объяснит. Я отдал трубку новому руководителю и кивнул своим бандитам, подтверждая, что этот парень в самом деле будет теперь командовать. Потом спросил у него, что я должен делать дальше. Он ответил, что за мной остаётся сейф, и предупредил меня, чтобы я не дурил, а не то, он изрежет меня на мелкие кусочки. И чем дольше я буду вскрывать сейф, тем медленнее он будет меня резать. Он был весьма убедителен, и я ни на миг не засомневался, что он так и сделает.

 При этих его словах двое из моих бывших подчинённых Радостно заржали, из чего я понял, что они будут весьма рады такому зрелищу. Третий из моих парней, это был тот самый, который застрелил одного из охранников, посмотрел на меня как-то сочувственно. Я подумал, что на него можно будет попробовать сделать ставку. Правда, наш новый шеф тоже, кажется, заметил его сочувствие ко мне и подозрительно посмотрел на него. Я в очередной раз удивился проницательности этого человека. С ним бороться будет очень не просто.

 Затем он велел двоим ребятам засунуть труп охранника, на который им указал, в большой плотный полиэтиленовый мешок и погрузить в микроавтобус, стоящий во дворе. Он приказал им хорошо спрятать труп, когда дело будет сделано. Это был местный микроавтобус, и его выезд не должен был вызвать подозрения у соседей.

 Мне он приказал идти к сейфу, и сам пошёл за мной, продолжая держать в руке пистолет. Я подошёл к двери сейфа, а потом посмотрел на него вызывающе и поинтересовался, что он будет делать, если я откажусь вскрывать эту крепость. На это он спокойно ответил, что если я скажу ещё что-нибудь подобное, то он прострелит мне ступню.

Словом, я решил, что лучше приступить к делу. Он стоял на безопасном расстоянии от меня и внимательно следил за каждым моим движением.
 Можно было бы попробовать тянуть резину, но, судя по настроению этого ублюдка, он очень скоро начнёт доставлять мне серьёзные неприятности. Я хорошо знал, что он может довести меня до такого состояния, когда я буду мечтать, чтобы меня побыстрее прикончили.

 Пожалел, что система охраны в этом доме не была связана с милицейской охранной службой. По-видимому, хозяин не хотел оказаться хоть косвенно под контролем столь непредсказуемой конторы. Поэтому он и имел свою собственную службу охраны. Если бы перед моей установкой нового оборудования не отключили систему дальнего оповещения, то уже сейчас, скорее всего, дом штурмовали бы опытные ребята, которые за свою работу получают деньги, куда большие, чем их государственные коллеги. Можно было бы попробовать втихаря включить систему оповещения, но для этого нужно было бы переместиться в холл. И мой конвоир, конечно, хорошо знает, где эта система включается. Так что, судя по всему, мне это сделать пока не удастся. Придётся ожидать случая, когда этот негодяй в чём-то проколется. И тогда нужно будет действовать смело и решительно.

 Ты, Серёга, сказал, что сегодня Богу молился. Знаешь, а я тоже тогда, кажется, помолился. Понимал, что нахожусь совсем в безвыходном положении, будто связанный по рукам и ногам, и ожидаю смерти.

Вспомнился почему-то фильм "Иисус". Помнишь, мы его смотрели, когда ещё были студентами? Как будто увидел перед собой кадры, где Христос был прибит к кресту и ожидал смерти. Он тогда был в гораздо худшем положении, чем я, потому что меня пока не мучили. И тогда вспомнил, что верующие люди говорят, что Бог может помочь в самом безвыходном положении. Я, кажется, стал мысленно говорить Богу, что если Он действительно есть, то я прошу Его спасти меня из этого капкана. Сказал, что я очень запутался, и чем дальше, тем запутываюсь ещё больше. Не знаю, Серёга, считается ли это молитвой или нет, но что-то меня тогда успокоило, и я стал продолжать заниматься сейфом.

 Подключил к нужным контактам свой ноутбук и запустил программу, генерирующую случайные коды, чтобы подобрать пароль сейфа. Я хорошо был знаком с этой конструкцией. После трёх неудачных попыток сообщить пароль, механизм блокируется, и тогда его вскрыть будет гораздо труднее. Моя программа умела обмануть программу сейфа, обнуляя в нужной ячейке памяти количество неудачных вводов пароля. Но я мог бы, при желании, отомстить и этому негодяю, и дядиной организации, заблокировав перед смертью сейф. Только вот умирать пока не входило в мои планы. Так что я продолжал работать. Решил, правда, порасшатывать немного нервы тому ублюдку. Спросил у него обиженным голосом, не боится ли он, что я назло ему заблокирую сейф, и тогда пусть он меня хоть режет на куски, хоть жжёт огнём, я уже ничего сделать не смогу. А мне всё равно умирать, так умру, хоть и в мучениях, но с чувством довольства, что ему тоже будет капец за заваленную операцию. Так что ему лучше обращаться со мной подружелюбнее. Кажется, это достигло некоторых результатов. Он был парнем очень неглупым и знал, что чувство мести способно на большие подвиги.

Он спросил у меня почти мягким тоном, с чего я взял, что мне придётся умирать. В случае нормального, мол, завершения операции мы все ещё неплохо заработаем.

Я пессимистически заметил, что умирать мне, похоже, придётся. Об этом свидетельствует его обращение со мной, и тут же добавил, что ему, похоже, тоже предстоит умереть, и не на много позже, чем мне. Я удивляюсь, как он с неплохим интеллектом этого не понимает. Ведь когда он слиняет, всем станет ясно, что он участник похищения. Неужели он думает, что его прежний хозяин не найдёт его хоть под землёй? Об этом не хуже знает и мой дядя, и дядин шеф. Конечно, им не надо, чтобы через рядового участника операции, его прежний хозяин узнал, кто похитил бумаги. Отсюда вытекает единственный вариант: его постигнет моя участь. Более того, меня похоронят торжественно, как дядиного племянника, а его спрячут где-нибудь в камышах на полях фильтрации.

 Похоже, я задел струны его тщеславия, так как он рассмеялся и сказал, что он никуда отсюда линять не собирается. Уходя, мои ребята закроют его в подвале, а потом, когда его выпустят, он расскажет трагическую историю, как один из его сослуживцев-охранников сообщил ему, как старшему, что в подвале сильно течёт вода. Он зашёл посмотреть, а тот негодяй закрыл его. Дверь бронированная. Он стучал, бил по ней, но всё было тщетно. А тот негодяй-предатель как раз и слинял. Ему и предстоит гнить где-нибудь в камышах. А он ещё поживёт и послужит организации.

Я был потрясён этим планом. И от меня, конечно, не ускользнуло, что по плану запирать в конце операции его будут мои ребята, а не я с моими ребятами.

Я спросил у него, как он объяснит своему хозяину, что его товарищи, кроме "предателя", были убиты, а его просто закрыли в подвале. На это он ответил, что все охранники в доме его боялись, как зайцы. Вот "предатель" и сробел, чтобы в него выстрелить, а просто заманил его в подвал. Хозяин его после этого, может, и уволит, но в соучастии не заподозрит. Хотя, может, и не уволит. Главное, в глазах моего дяди и его начальства его рейтинг вырастет. Я подтвердил, что он далеко пойдёт, если только где-то не проколется. Он улыбнулся, а потом, видно, сообразил, что наболтал лишнего, и раздражённо велел мне работать дальше молча.

 Тут подошёл один из моих бандитов и спросил, где взять ещё два полиэтиленовых мешка, чтобы загрузить трупы двух других охранников. Мой конвоир обозвал его кретином и сказал достать пистолет и посторожить меня, пока он не вернётся. Велел ему близко ко мне не подходить и, в случае чего, стрелять мне в ногу.

 Это был один из моих парней, который был доволен моим теперешним положением. Он, только мы остались вдвоём, стал напоминать мне ситуацию, когда они следили за одной конторой, и я засёк, что они ушли раньше времени. Я тогда их чуть не уволил и оштрафовал на большую сумму. Парень сказал, что ему теперь очень приятно держать меня на прицеле.

Я подумал, что в том деле участвовали все трое моих ребят, и тот из троих, кто мне сейчас сочувствует, тоже. Все трое бандиты, но отношение их ко мне оказывается разным. Чем же это объясняется? И ведь я с ними поступил тогда справедливо, даже более мягко, чем можно было поступить. Хотел было сказать этому парню, что он тоже находится в смертельной опасности, что этот "свой человек" оказывается парнем куда более серьёзным, чем можно было предполагать. Он вряд ли допустит, чтобы впоследствии о его участии в деле знал кто-то из простых исполнителей. Так что он наверняка позаботится и о них троих.

Хотел было парню про это рассказать, но потом решил не метать бисер перед свиньями. Сказал ему, что мне нужны инструменты, коробка с которыми лежит в фойе, где я занимался установкой оборудования.

Вообще-то сейчас эти инструменты мне не были нужны, но я подумал, что либо этот парень отойдёт за ними, и я смогу тут найти что-нибудь подходящее, чтобы стукнуть его по голове, либо кто-то другой принесёт коробку с инструментами, и я смогу воспользоваться какой-нибудь отвёрткой в качестве колющего предмета.

Парень, конечно, не захотел отходить, строго исполняя приказ нового шефа, и подозвал другого парня, который как раз был ко мне расположен. Сказал, чтобы тот принёс мне коробку с инструментами.

 Именно в этот момент я понял, что сейф открыт. Это только в кино показывают, что когда "медвежатник" находит нужный код, в сейфе что-то щёлкает, и дверца отворяется. В этом сейфе ничего не щёлкало, и дверь, которую никак нельзя было назвать дверцей, осталась прикрытой. То, что сейф сдался, я увидел на компьютере. Решил пока это не афишировать. Ведь как раз сейчас возник тот момент, начиная с которого мой приговор может быть приведён в исполнение. Я, правда, мог опять закрыть сейф, и пароль мне уже был известен. Но пока решил оставить дверь открытой. Была мысль спрятаться в сейфе, но он изнутри не закрывался. Его, правда, всё равно можно было бы использовать в качестве укрытия, если бы у меня было какое-то оружие. Ведь сейф был непробиваемым для куда более серьёзного оружия, чем пистолеты.

 Тут сочувствующий мне бандит притащил из фойе коробку с инструментами. Мой страж сказал ему поставить инструменты на пол в двух шагах от меня и отойти, а потом разрешил мне их взять.

Мой теперешний конвоир действительно был кретином, и я особенно порадовался, что его тогда не уволил. Тот ублюдок, что сторожил меня раньше, конечно же, заглянул бы прежде в эту коробку. И то, что он куда-то сейчас ушёл, было волей провидения. Я приоткрыл коробку и заметил под инструментами пистолет. Как я потом выяснил, это был пистолет того парня, которого спрятали в мешок. Мой приятель положил его в коробку.

 Не буду тебе сейчас рассказывать, как я перестрелял всех, кроме парня, который мне так помог. Мне это очень неприятно вспоминать. Всё оказалось предельно просто и прозаично, но я после этого стал убийцей, а не соучастником в убийстве.
 
(Продолжение следует).