Путешествие Пилигрима Беньяна и Джонатан Эдвардс

ПУТЕШЕСТВИЕ ПИЛИГРИМА И ДЖОНАТАН ЭДВАРДС
Кеннет Минкема

Известность "Путешествия пилигрима" Беньяна и влияние этой книги на более поздние времена и авторов, уже была наглядно продемонстрирована. Однако его влияние на раннего американского богослова Джонатана Эдвардса (1703–1858), который цитировал работы Беньяна и разделял с ним постпуританское инакомыслие, включая многие предположения о духовной дисциплине, подробно еще не рассматривалось. Действительно, связи между этими двумя фигурами были проведены только самым общим и иногда неудовлетворительным образом (1).
Здесь я пытаюсь оценить взаимодействие Эдвардса с "Пилигримом" в контексте колониальной американской пуританской религиозной культуры и путем изучения его опубликованных и неопубликованных произведений.
В течение первых нескольких лет после первого появления "Путешествие" имело многократные издания в Англии и переводы на континенте. В последующие столетия классика Беньяна стала одним из самых любимых произведений в истории
английской литературы, его читали и интерпретировали во всем мире как религиозный
и художественный шедевр. В частности, в XIX веке Беньян стал чрезвычайно популярным, его проиллюстрировали такие мастера, как Уильям Блейк, пародировал Натаниэль Хоторн в «Небесной железной дороге», переработали Луиза Мэй Олкотт, сестры Бронте и другие (2). Со временем книга превратилась в пособие для рабочего класса, руководство для детей и ресурс для солдат в окопах Первой мировой войны. Всего через три года после первой публикации «Путешествие пилигрима» пересекло Атлантику. В своих «Апологиях» для II части Буньян, возможно, с долей гордости, обратил особое внимание на то, что Перри Миллер назвал «неоднозначной популярностью», достигнутой его историей Христианина , которая стала распространяться на пиратские издания и подражания (4). Первоначальная книга, писал Беньян, попав в Новую Англию, "нашла там столько любящих взоров, что была отделана новой тканью и чуть ли не украшена драгоценными камнями, чтобы раскрыть все свои цели и сокровища и даже больше" (5). Хотя Бостонское издание 1681 года не показывает никаких признаков того, чтобы его украшали драгоценными камнями, несомненно, было произведено настолько прилично, насколько это было возможно, под
эгидой не менее чем судьи Сэмюэля Сьюэлла (позже прославившегося салемским процессом ), который в том же году взял на себя ответственность за управление
городской прессой. Работа Беньяна была первым, что издал Сьюэлл - по крайней мере, известно, что он дал на это добро (6).
Помимо этого издания, однако, пока не известно , в какой степени "Пилигрим" и его автор стали популярны в Новой Англии. У этой работы, безусловно, были свои имитаторы, такие как «История королевства Басаруа» (1715), автор которой Джозеф Морган служил пресвитерианской и голландской реформатской церквям в Нью-Джерси во время в начале XVIII века и который был корреспондентом бостонского богослова-эрудита, Коттона Мёзера (7). Любопытно, что в первоначальном спискк книг,
собранных и пожертвованных молодому, пока еще неназванному колледжу Коннектикута его агентом Джереми Даммером, а также Йельским колледжем как первый печатный
библиотечный набор, отсутствуют ссылки на The Pilgrim's Progress. Самым ранним экземпляром, которым владел Гарвардский колледж, было лондонское издание 1728 года.
Это издание было первым, выпущенным в более «амбициозном»
формате, чем более ранние «популярные» издания, из-за его постепенного признания в качестве «литературного объекта», а не просто религиозной помощи (8). Кроме того, поиск в колониальных альманахах и каталогах библиотек (в том числе
Мазерс) и выборка проверенных описей книг не выявили ни одного экземпляра «Путешествия», и можно было найти только пару других работ Беньяна . Свидетельствуют ли эти упущения о повсеместном распространении произведения - то есть было ли оно настолько широко распространено или известно, что получение копии не было приоритетом, - или же работа просто еще не достигла статуса стандарта? На эти вопросы еще предстоит ответить. Однако ссылки на работы Беньяна у Джонатана Эдвардса и его отца Тимоти, хотя они и минимальны, предполагают, что, учитывая не такую большую роль Беньяна в других местах, эти два пастора-ученых были среди небольшого, но растущего сегмента единомышленников того времени, кто ценил труды Беньяна.
Тимоти Эдвардс, служитель общины Ист-Виндзора, Коннектикут, с 1694 по 1758 год имел впечатляющую библиотеку для провинциала, насчитывающую более 700 наименований. Он был знаком с произведением, если не с именем автора The Pilgrim's Progress, поскольку у него был экземпляр "Грядущего мира", впервые опубликованный в Лондоне в 1699 году, автором которого был соратник Беньяна Джордж Ларкин, но,
начиная с в 1725 году, переименованный в «Видения Джона Беньяна» (9). К тому времени Джонатан Эдвардс, преподаватель и проповедник в колледже, уже имел легкий доступ к этой и другим книгам в библиотеке своего отца.Тем не менее, Джонатан не ссылается прямо на The Pilgrim’s Progress где-либо в своем корпусе работ, поэтому наш поиск с этого момента должен опираться на сходство в их реформатских и диссентерских взглядах, а также на текстовые отголоски и сходства. Возможно, его нежелание рекомендовать Беньяна объяснялось отсутствием у последнего формального образования и рукоположения, что могло вызвать вопросы у Эдвардса, защитника
рукоположенного духовенства и его прерогатив. Неизвестно, знал ли Эдвардс,что Беньян был баптистом, но если бы он знал , это тоже не помогло бы. .
Несмотря на это, Эдвардс достиг совершеннолетия, когда работа Беньяна впервые была признана элитной читательской аудиторией как не только произведение для массового читателя, но прекрасная духовно посвященная литература. И Эдвардс цитирует другие произведения Беньяна. Например, его ранний «Каталог» списков чтения включает такую работу, как «Приемлемая жертва»; или «Превосходство сокрушенного сердца: демонстрация природы, знаков и надлежащих эффектов сокрушенного духа» (1689) (10).. Эта работа в менее аллегорическом и более автобиографическом стиле параллельна в проповеднической форме портрету Долины унижения в «Путешествии», где любят быть «кающиеся духи » (11). Смирение было главной темой в концепции Эдвардса о духовной
стадии до обращения, изложенной во "Фрагментах" (его главном хранилище богословских и философских сочинений), в проповедях и в печатных трактатах, таких как его знаменитый «Трактат о религиозных чувствах» (1746). Главной параллелью с текстом Беньяна о сокрушенном духк здесь был стих Ис. 66:2, который Эдвардс также использует в изобилии во всех своих работах, приравнивая сокрушение, к примеру, к «страху Божию», как и в его «Признаках работы Духа" и в записных книжках (12).
Как члены одной и той же пуританской традиции Беньян и Эдвардс имели некоторые общие представления о природе христианской жизни и пути к спасению (13). Они рассматривали земную жизнь как странствие или путешествие к небу. Конечно, мы должны внимательно относиться к каждому упоминанию о паломничестве как к доказательству чтение Беньяна, поскольку эти тропы являются общепринятыми библейскими тропами, нашедшими отклик в английской литературе позднего Средневековья и раннего Нового времени (14). Тем не менее, тщательный анализ может пролить свет не только на семейные сходства между Беньяном и Эдвардсом, но и на правдоподобные текстовые ссылки. Оба автора изображали духовную жизнь как паломничество. Эта концепция духовной жизни определенно была утверждена на раннем этапе пуританской идентичности Америки. Уильям Брэдфорд в своей книге «О
плантации Плимута» ясно заявил о сепаратистах Скруби: «Они знали, что они пилигримы», и таким образом дал компании название, под которым они стали известны.
Итак, столетие спустя Эдвардс учил, что «эта жизнь должна быть такой, чтобы мы проводили ее только как путь к небу. В проповеди по Дан.6:23, произнесенной в сентябре 1733 года (15), , как и у Брэдфорда ранее, имеется ссылка на Евр.11:13, где ветхозаветные святые описаны как знающие, что они «странники и пришельцы на земле», - текст корректуры, который легко мог послужить для работы Беньяна. Действительно, выбор Эдвардсом этого текста для его проповеди, возможно, был вдохновлен повторным чтением "Путешествия",, в котором текст Евр.11 цитируется несколько раз (16). В более поздней проповеди на Евр 11, на этот раз из ст.16, где
библейский автор описывает далее странников предыдущего стиха, Эдвардс выводит доктрину: «Это характер истинно верующих, пребывающих в этом мире - желать лучшей страны, небесной». Эта проповедь, прочитанная в Нортхэмптоне в октябре 1751 года, более чем через год после того, как Эдвардс был уволен с этой кафедры после ожесточенного, затяжного спора, по-видимому , была произнесена на похоронах кого-то в городе или после них, возможно, того, кто был сторонником Эдвардса. Текст, хотя и
очерченный, полон параллелей с «Путешествием пилигрима», в котором описывалось полу-странствующее состояние Эдвардса в то время (он был рукоположен на свой новый
пост в Стокбридже, штат Массачусетс, в августе и перевез туда свою семью в октябре). Но текст также подходил к случаю, когда верующий встретил смерть. Эдвардс проанализировал, «в каком отношении рай является лучшей страной, чем этот мир», что подразумевалось в том, что верующие желали получить эту лучшую
страну, и причины, по которым они этого желали. Те, кому суждено попасть в рай. «знают, что там их самые верные и лучшие друзья и близкие родственники». В последнем «Направлении» Эдвардс наставлял своих слушателей проводить всю свою жизнь «так же, как люди, [которые] удаляются и отправляются в большое и трудное путешествие в новое жилище, ища желанный дом». Избавившись от «всего в своем прежнем жилище», паломник «рано выходит », делая «путешествие в {эту страну} своим главным делом до тех пор, пока его путешествие не будет окончено'; он «осторожен, чтобы не терять время», «доволен прохождением трудных мест», имея только «скудную плату за проезд». Те, кто идет по этому пути, «готовы помогать друг другу», они «не склонны задерживаться на каких-либо приятных предметах». Они «стараются знать правильный путь», выбирая этот путь, «хотя он будет труднее». Они «смотрят на то, что было раньше», и «[не] остановятся» (17).
Те, кто отправляется к небу, должны помнить о своем «конце», и,
хотя они могут с комфортом провести ночь в гостинице, они этого
не сделают; у них может быть желание остаться там, но они продолжат свой путь. Во многом как христиане, которых по пути останавливают в разных домах, покидают такие места «совсем не печально», но они уходят «оттуда с радостью». Словно
следуя плану Беньяна, Эдвардс учил в проповедях, таких, как
«Жизнь истинного христианина - путешествие к небу» (1733), что паломник должен оставаться на единственном пути, ведущем на небеса, делать это «своим трудом» на протяжении всей своей жизни, постоянно возрастать в святости и
подчинять «все другие жизненные заботы» этой цели (18). Например, в
проповеди, произнесенной в апреле 1737 года, Эдвардс изобразил человечество как балансирующее между раем и адом, а «гораздо большая часть» спешит быть
«поглощенной в аду». Эдвардс рисует сцену в стиле Беньяна, напоминающую холм Трудностей, и просит его прихожан представить себе "всю картину целиком',.
мир человечества, и смотреть на людей такими, какие они есть». В этой сцене они увидят, что «действительно несколько человек поднимаются на гору по пути к небу, их сравнительно очень мало по сравнению с людьми, разбегающимися туда и сюда: здесь один, а там двое вместе, помогая друг другу». В отличие от тех немногих, кто
пробирается по крутому и тесному пути к небу, большинство из них «идут широким путем к разрушению, стекаются в пропасть страданий, постоянно падают с пропасти, тысячи и тысячи, миллионы и миллионы» (19).
Эта концепция пути на небеса и их необыычайная природа дополнительно предписывали, что паломник должен был быть смиренным, но ни в коем случае не пассивным, но достаточно активным. Эдвардс даже допускал, что небеса должны быть взяты «силой», как сказано в Священном Писании (Мтф. 11:12), и что Бога следует засыпать молитвами. Это более "милитаристское" описание святого напоминает персонажа Великого сердца во II части «Путешествий пилигрима», , который ведет паломников с мечом в руке и опоясан доспехами праведности, побеждая гиганта Уныния, разрушая Замок Сомнения и убивая гиганта Отчаяния (20) Точно так же Эдвардс в своей проповеди 1741 года утверждал, что «люди, ищущие небес, должны вести себя так же, как храбрые и решительные солдаты, захватывающие страну или королевство
, против которых они выступают». Соответственно, в еще одной проповеди он утверждал, что «когда Бог действительно доставляет людей от духовного рабства, они идут вперед
подготовленные сражаться как солдаты на войне" (21). Хотя
интроспективный характер Буньяна и благочестие Эдвардса имеет жизненно важное значение, воинственный элемент в их темпераментах также важно отметить; это, черта, которая проистекает из опыта Беньяна в армии Кромвеля и борьбы Эдвардса и его коллег-английских колонистов против французов-католиков и их индейских союзников.
Если жизнь паломника не была буквальной войной, то она определенно была жизнью борьбы, «мучений», хождений вверх и вниз по вершинам и долинам души с большим трудом. Это был тон, в котором Эдвардс советовал не только его пастве, но собственным детям. Например, в письме к своей старшей дочери Эстер Эдвардс Берр в 1753 году Эдвардс заметил, что она должна «пользоваться тем чтобы путешествовать по этой жизни в усталости, мучениях и проблемах, и ждать своего отдыха и процветания до
будущей жизни" Он многозначительно увещевал ее не полагаться на земных родителей, так как они, как и все вообще на земле, «вернутся в прах», и искать вместо «присутствия небесного Отца, и добиваться продвижения к небесному дому" (22). Там, они все будут вместе. Небеса были темой, над которой Эдвардс много думал. Одним из наиболее интересных аспектов, которым он учил в связи с этим, было воссоединение и узнавание семьи и друзей в раю, что, как отмечает Пол Рэмси, предвосхитило эту черту
романтизма XIX века. Джонатан посвятил записи в своих Фрагментах описанию счастья и радости воссоединения с друзьями и семьей (23). Эта концепция имела свой литературный аналог - и, возможно, свое происхождение - в изображении Беньяном воссоединения христианки, Кристианы, их детей и друзей. , которые «перебрались» в Небесный город.
Итак, хотя оба автора делали акцент на индивидуальном стремлении к небу, путешествие не обязательно должно быть полностью уединенным. Так же, как Христианин и Надеющийся встретили друг друга, а также другие благочестивые персонажи на своем пути,поэтому, утверждает Эдвардс, христиане должны «идти в этом путешествии, как бы в сообществе, обсуждая вместе окончание своего пути и помогая
друг другу» - именно тот диалогический прием, который Беньян использует для своих
персонажей после любого перерыва на их пути (24). В беседе по Евр.12: 22–24, прочитанной в начале 1740 года, Эдвардс исследовал природу и значение «прихода» или продвижения собранных святых к горе Сион, небесному царству. В то время, когда он подробно рассказывал, как в проповедях, так и в записных книжках, восхождение или прославление Церкви в целом, эта серия давала наиболее подробное и развернутое
изображение прибытия группы верующих на небеса, открывая
некоторую зависимость от трактовки Беньяна, особенно в конце II
части «Путешествия». Эдвардс отмечает в конце беседы, что в их «нынешнем состоянии в мире » «новая природа святых еще не достигла своей цели. Ее дом как бы еще находится на расстоянии... Но на небесах они успокоились, достигли своей цели». Тем не менее, как и Кристиана, мистер Фибл и мистер Стенд-Фаст, которые призваны из
страны Беула пересечь реку и сесть за стол пира Учителя, облаченные в белые одежды бессмертия, «славу ушедших душ» - еще не находятся в своем высшем и окончательном совершенстве. Это предназначено для воскресение, когда их духи снова соединятся с их телами и будут прославлены вместе с ними" (25).
Рассматривая общие сходства между Беньяном и Эдвардсом, мы должны также включить их повествования об.обращении. Оба писали трактаты и проповеди, но оба публиковали свой опыт вместе с другими способами богословия. Беньян представляет свой сон как историю в том , что Роджер Шаррок называет «театрализованным богословием». Точно так же Эдвардс отказался от юношеских планов писать систематически и вместо этого писал богословие как историческое повествование. Его "История дела искупления" должна была рассказать историю Божьих заветов «совершенно новым методом», как он описал это. Мы знаем, что континентальные реформатские богословы ранее формулировали историю завета во многом так же, как
это представлял Эдвардс, но мы также должны признать, что были и
другие, более литературные источники, которые могли повлиять на него, чтобы он подумал о том, как лучше всего. представить истины христианства. Аллегоризованная история Беньяна стала, по словам Эдвардса, коллективной историей дела искупления, а богословие стало хронологией, как показывают попытки Эдвардса
прочитать или собрать названия священных и светских хронологий.
«Потерянный рай» Мильтона, безусловно, является одним из таких источников, позволивших Эдвардсу принять такой «метод»; «Путешествие» предоставило еще одно.
Кроме того, время от времени появляются намеки - намеки и повторяющиеся фразы на то, что Эдвардс читал «Путешествие пилигрима». Уилсон Х. Кимнах
отмечает, что самые ранние проповеди Эдвардса, начиная с того времени, когда он проповедовал в Нью-Йорке в 1722–1723 годах, содержат намек на сон Беньяна . Например, «Обязанность самоанализа» без извинений защищает эгоизм ради собственного спасения, даже если это означает отделение себя от «мира» и всего, что он любит. Это соответствует душераздирающему, но необходимому решению персонажа Христианина покинуть жену, детей и родной город в поисках Небесных врата, несмотря на то, что те, кто встречал его, считали его жестоким, если не сумасшедшим. Точно так же отрывок проповеди из конца того периода, «Применение любви ко Христу», сияет образами из Священных Писаний, которым Буньян придал форму повествования: стойкие долины тьмы и ямы страданий, борьба на пути через горы и топи, оканчивающиеся венцами славы, белых одежд праведности и пышного пира. Для Беньяна Долина Тени Смертной сначала была кромешной тьмой, но когда Христианин
вышел из нее, «Солнце восходит». Позже, когда пилигримы «перебрались через Зачарованную землю» и вошли в Землю Беула, они оказались «в пределах видимости Города, в который они собирались» (27). Эдвардс тоже, изображал этот процесс приближения к небу как восходящий свет. «Эта долина, - провозгласил он, - ужасная, ужасно темная долина для нечестивых, и она подводит их к еще более темной бездне страданий; но это так близко к холму Сиона, к тому светлому месту, что сделалось светом для верующих. Они могут пройти через нее
с радостью, потому что, как только они прошли через это, они миновали
через все свои невзгоды и сразу же получили свой венец и престол" (28).
Более десяти лет спустя, в феврале 1736 года Эдвардс
произнес проповедь на Иез.33: 4–5 с учением: «Если бы люди только были чутки к своим нуждам, они обычно имели бы в своих силах предпринять наиболее вероятные способы для своего спасения». Эдвардс исследовал эти «вероятные способы», которые
верующие могут использовать для спасения, чтобы «бежать» от мира, но не без «каторжного труда», как и персонажи Беньяна. «Путь заполнен великанами, с которыми нам предстоит встретиться, - утверждает Эдвардс, - а не подушками, на которых мы можем расслабиться и потакать своей лени». В то время как гиганты могут
быть духовным эквивалентом тех, с которыми сражались дети Израиля, когда они вошли в Ханаан, здесь гиганты вызывают либо тех, кого встречает Христианин, либо позже его жена Кристиана и их дети: Язычник и Отчаяние, с его женой Диффиденс в первой части; и Мрак и Отчаяние во II части. Последняя часть фразы о том, чтобы «баловать себя подушками для нашей лени», похоже, отсылает к характеру Ленивца в I части, а во II части - на коварную беседку в Зачарованной Земле, названную «Друг ленивцев», у которой был «мягкий диван, на который мог опереться усталый путник» (29).
Как у Эдвардса были свои пауки, так и у Беньяна. Когда во
II части переводчик показывает Христиане и Милосердию различные
комнаты своего дворца, он приводит их в «самую лучшую комнату» и предлагает им осмотреться, чтобы увидеть, найдут ли они там что-нибудь «полезное». Все, что они видят, это «уродливый паук, который висит на стене», иувидев это, они потом видят многих. Цитируя Притч 30:28, Толкователь замечает: «Как бы ты ни был полон яда греха, но ты можешь рукой Веры овладеть иным и жить в лучшей Комнате,
которая принадлежит Дому Царя наверху». Христиана следует, говоря,
что паук «завладел ее руками , как я вижу, и пребывает в лучшей комнате в доме" (30).
Если есть какое - либо животное, с которым Эдвардс связан, так это паук, будь то летающий, описанный в его письме 1723 года судье Массачусетса и сотруднику Королевского общества Полу Дадли, который "извлекает себя с помощью своей длинной паутины, или несчастный паук в "Грешниках в руках разгневанного Бога" (1741), раскачивающийся над пылающей бездной ада на тонкой паутине (31). Но с декабря 1745 по январь 1746, Эдвардс читал рассуждение из четырех частей
на Притч.30:25-28, где упомянуты муравей, тушканчик (или кролик),
саранча, и, наконец, паук, причем все их поведение полно мудрости для любого человека, у которого будет время, чтобы понаблюдать за их повадками. Для Эдвардса они являются как типами, так и аллегориями в стиле Беньяна. Для
Эдвардса, что и для Кристианы Беньяна, паук, «схватившийся» лапами, указывает на ее «усердие и искусство». Что он живет в «королевских дворцах», означает, что она строит тщательно продуманное, элегантное и хорошо устроенное гнездо" (32). Таким образом, скромное насекомое, благодаря трудолюбию, начинает жить в роскошной обстановке: это также божественный урок для грешного человечества, которое через многие усилия может прийти жить на небеса.
В книге «Некоторые мысли о возрождении" (1743) Эдвардс, как известно, адаптировал рассказ своей жены, Сары Пирпойнт,, о ее экстатических религиозных переживаниях в первые месяцы прошлого года, которые он представил как гендерно-нейтральный, чтобы скрыть ее личность. После подробного описания ее религиозных «взлетов» и «странствий», а также ее общения с Богом в «небесном элизиуме» Эдвардс с завистью восклицает: «Теперь, если такие вещи являются энтузиазмом и плодами
нарушенного ума, пусть мой мозг будет постоянно одержим этой счастливой чумой!» (33). Эдвардс предчувствовал насмешки родственников своей жены над обоими как энтузиастами или неуравновешенными. Разумеется, в современной литературе встречаются вариации этой фразы «плоды расстроенного мозга» (34). Но я бы сказал, что Эдвардс взял эту фразу с небольшими изменениями из сцены из« Пилигрима», в которой Христианин и Надеющийся спорят с Невежеством
о природе настоящей, оправдывающей веры, которую Христианин частично описывает
как «истинные эффекты спасающей веры в праведность Христа». Когда Христианин и Надеющийся спрашивают Невежество, «открывало ли оно ему когда-нибудь Христа
с Небес». Невежество делает неверный вывод и восклицает:«Что! ты человек для откровений! Я считаю, что то, что вы и все остальные говорите по этому поводу, - не более чем плод рассеянных умов» (35). «Некоторые мысли" были написаны во время Великого пробуждения, когда многие спорно заявляли об откровениях и
видениях, а также о любых других вещах. Читатель, знавший Беньяна - часть I была переиздана в Бостоне в 1740 году, - поймет, с кем сравнивают тех, кто путает значение слова «откровение» с невежеством, и отвергнет в переживаниях Сары отвлекающие факторы. В своем "Трактате о религиозных чувствах" Эдвардс, как и Беньян перед ним, считал , что Христос не может быть спасительно познан кем-либо, если Бог Отец не откроет Его" (36). Для Эдвардса это уникальное знание, чуждое необращенным, проявляется в стойком уповании на Бога.
Даже это краткое сопоставление «Путешествий странника» с корпусом трудов Эдвардса , первое из тех, что были предприняты, дало некоторые интересные и наводящие на размышления результаты. Мы видели, что самая известная работа Беньяна
а также некоторые более мелкие работы были доступны в колониальной Новой Англии, и что к тому времени, когда Эдвардс достиг совершеннолетия, The Pilgrim's Progress уже по крайней мере, в некоторых кругах, получило репутацию важного литературного произведения. Мы также проследили некоторые общие черты во
взглядах Беньяна и Эдвардса на природу христианской жизни, с ее стремлениями и испытаниями на пути к небесному покою. И мы обнаружили некоторые литературные отголоски Буньяна в трактатах Эдвардса, записях в записных книжках и особенно в проповедях. Вместе эти темы дают дополнительные сведения
о становлении Эдвардса, усвоении им таких произведений, как «Путешествие пилигрима», и о мире, которым он делился со своими слушателями и читателями.