касур-День. Финал

касу'р-День(НАЧАЛО) - http://proza.ru/2021/10/09/65

ФИНАЛ

Я шёл домой из магазина, болтая пластиковой авоськой с буханкой хлеба. За углом, по пути домой, была сберкасса, и я хотел зайти туда, что бы снять немного деньжат, поскольку отдал последний целковый за хлеб, а жить-то надо. И вот заворачиваю я значит за угол и вижу, как двое бандитов в чулках на голове выходят из дверей сберкассы. Один тащит две инкассаторских сумки, а второй, сжав горло охраннику, волочит его за собой и тычет пистолетом в спину.

Я остолбенел, а он, собака такая, нацелился на меня чёрным дулом и крикнул:
– А ну, иди сюда! Вздумаешь бежать, пристрелю…

Тут я всё вспомнил, поднял руки вместе с авоськой и спокойно сказал:
– Не дури Жук, я тебе не подопытная крыса что бы стрелять в меня.
Грабитель на мгновение оторопел и опустил пистолет.
– Ты кто такой есть, откуда знаешь меня?

В голове моей засвистели дудочки со свиристелями, запиликали гармошки, барабаны загрохотали дробью, и тысячи серебряных колокольчиков не смолкая, трезвонили под дугой-радугой. Не ведаю, как там работают параллельные реальности, но то что мои размышления как-то воздействуют на происходящее – очевидный факт. И если это так, то значит в заднем кармане моих джинсов должен лежать кусочек картона, закатанного в пластик – документ Матрёшки. А Жук о связи хозяина документа с его погонялом, ни в зуб ногой, ни одной извилиной.

Авоську я держал в левой руке, а правой потянулся к карману джинсов. Грабитель заволновался и снова поднял пистолет:
– А ну, куда полез? Замри!
– Успокойся Жук, я Розенкрейцер, сейчас документ тебе покажу, – успокаивающе ответствовал я и тихонько полез в карман. Карточка была там, и я перехватил её, как бы невзначай перекрывая пальцами фото, и протянул бандюгану.
– Вот, видишь? Я Розенкрейцер. Ингвальд Карлович. Специальный Агент С.О.П.Р. и работаю на доктора Бума.

Жук, щурясь, бросил взгляд на карточку и спрятал пистолет в куртку, толкнул охранник Вову, передавая его в руки подошедшего Шпалы, и уже более миролюбиво осведомился:
– Ладно, давай быстрее говори чё надо, а то уже сваливать пора.
– Эскулап велел передать что охранник очень важен для эксперимента, ты его прикуй к верстаку и кляп ему в пасть забей что бы не вякал значит, и не одним пальцем его, он нужен целый и невредимый.
Бандюган оценивающе оглядел меня и презрительно протянул:
– Понял, тоже мне эскулап нашёлся, – и хмыкнув отправился в машину.
Когда пикап укатил, я направился в милицию, что была в двух кварталах от места ограбления.


***
Прошёл месяц с того самого дня, как взяли Жука и Шпалу. Бойцы доблестной милиции, под командованием лейтенанта Гора, ворвались в спортзал; повязали закадычных дружков, освободили охранника Вову, вернули деньги. Как ни странно там же были найдены документы – журналы со списками всех преступных действий шайки; города, адреса, пропавшие охранники и суммы денег. Как говориться попали на горячем и не отвертишься.

И тут затрещал телефон. Я взял трубку:
– Алё!
– Здравствуйте! Это капитан Гор.
– Привет-привет, следователь по особо важным, поздравляю с повышением. Что там у вас стряслось?
– Спасибо, – поблагодарил капитан и продолжил, – да ничего не случилось, но разговор есть. Время найдётся?
– Конечно, найдётся!
– Тогда выходи минут через пять, я скоро буду.

Жара спала. Близился конец лета, но на улице было тепло и солнечно. Я вышел из парадной и увидел подъезжающий милицейский "Бобик", он затормозил у поворота и из него вышел капитан Гор. Среднего роста, стройный, по военному подтянутый, он был одет не по форме – синие вельветовые брюки и светлая рубаха с коротким рукавом. Я подошёл к нему и пожал протянутую руку:
– Веди, командир, рассказывай что за дело…

Мы шли по набережной и капитан откровенно нёс полную чепуху. Он то ли ждал чего-то; знака, сигнала или нужного момента, а может быть он просто боялся? – хотя навряд ли. Такие ушлые ребята как этот Гор ничего не страшились, и я решил подтолкнуть его к откровенному разговору. Мы подходили к небольшой площадке нависавшей над берегом, с неё вниз вели две лесенки. Спустившись в низ, мы зашли в небольшую нишу, отделанную бетоном. Точно такая же была по другую сторону площадки, а внизу, у самой кромки воды, ровная, песчаная полоса пляжа. Ещё месяц назад здесь бурлил народ из отдыхающих, в береговых нишах стояли палатки со снедью и напитками, играла музыка.

Сейчас же всё было тихо и пустынно. Четыре грибка, с круглыми столиками вокруг ножки, сиротливо стояли в нише и мы пристроились у одного из них. Река было не очень широкой, и на другом берегу виднелись причальные мостки с лодками, катамаранами и парой катеров с каютами. Мы облокотились о крохотный столик и смотрели друг на друга. Гор вдруг изменился – из добряка милиционера, из обаяшки дяди Стёпы, он превратился в жёсткого, расчётливого убийцу. Глаза его стали пустыми, а рот искривился в ухмылке:
– Я давно хотел тебя спросить, ещё месяц назад, да сначала не получилось, а после времени не было.
– Так спрашивай. Теперь мы здесь, время есть и нам никто не помешает, – с беззаботной открытостью предложил я.
– Спрошу-спрошу, главный вопрос чуть позже, хотя я и знаю на него ответ. Для начала ты мне скажи, где документ?
– Какой документ, – искренне удивился я и Гор на мгновенье сконфузился, а затем продолжил:
– Ты знаешь какой, удостоверение Розенкрейцера.

В груди у меня ёкнуло, будто скрутили тугой узел и я с трудом выдохнул:
– Значит ты с ними?
– С ними, с ними, чего ты удивляешься? – признался капитан и вытер ладонью лоб. – Ведь вы всё знаете и зачем-то скрываете важную информацию, а зачем, вам что жалко, почему вы не хотите поделиться?
Я перестал понимать нить разговора и стал подозревать, что и сам Гор заблуждается в своих умозаключениях, но он продолжал гнуть свою линию:
– Ведь вы сразу меня вычислили, как только увидели, и наблюдали – сдам я этих клоунов, Жука со Шпалой, или спущу всё на тормозах, позволю им уйти, ведь так?
– Послушайте, вы говорили про главный вопрос, давай перейдём сразу к сути, так сказать к основной сущности нашей беседы?

Капитан обхватил голову руками, и с силой провёл ладонями по лицу, словно снимая с себя маску, покрутил головой разминая шею.
– Хорошо, будем откровенны! я знаю кто вы такой… я знаю что вы…
Губы милиционера продолжали шевелиться, но протяжный гудок катера заглушил его слова, и выстрел. Он упал на бетонный пол, и из-под его головы потекла струйка крови. Он лежал на боку, словно устал и прилёг отдохнуть, а взгляд его пустых глаз уставился в темнеющее небо.

События, произошедшие со мной месяц назад, словно выжгли во мне способность удивляться и пугаться. И когда капитан упал, застреленный у меня на глазах, я даже не шелохнулся. Не то что бы я был таким бесстрашным, просто дёргаться не имело смысла. Если я на прицеле у снайпера, падать и бежать было бесполезно. И я ждал выстрела, я считал до десяти и был уверен что если мне дадут досчитать, то выстрела не будет, и когда губы мои пробормотали "десять", я неспешно покинул нишу и поднявшись по лесенки зашёл за спасительный парапет.

Редкие прохожие гуляли по набережной; вот мамочка с ребятнёй, вот пробежал трусцой бегун в лёгкой штормовке, в глубине парка пожилая пара играла с толстеньким пёсиком в мяч, а перед моими глазами стоит лицо убитого Гора. Да, пронзительный гудок не дал мне расслышать его последние слова, но по губам можно было понять: – "…я знаю что вы эскулап…" – Что ещё он хотел сказать, он знает что я доктор Бум?

Солнце почти опустилось до горизонта, и даль окрасилась оранжевым с красным, а я смотрел за окоем и видел бесконечные пески, белое небо и крохотную точку в вышине – крылатого вестника судьбы.


КОНЕЦ