Детектив. Куда исчезла пушкинская запятая?

Из цикла "Перевод, как жанр".

Начинается все привычно:
«Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог…
Это читал и знает наизусть каждый. Практически каждый. Почти все.
А вот это многие увидят впервые:
   «My uncle has most honest principles:
   when he was taken gravely ill,
   he forced one to respect him
   and nothing better could invent...
Так Владимир Набоков перевел Пушкина, а точнее, создал подстрочник на английском языке.
И в чем интрига?
Посмотрите.
Внимательнее.
Не видите?
Подсказываю, она в конце первой строки.
У Набокова стоит двоеточие.
Но у Пушкина-то – запятая!
Итак, пропала запятая.
Как?
Почему?

Зачем Набоков это сделал?
Сам он объяснял свой поступок так: «Смысл первых двух строк будет ясен, если вместо запятой, разделяющей эти строки, поставить двоеточие; иначе усердный переводчик может ошибиться».

Здесь что-то не сходится.
Сам Набоков называл стремление к поэтическому переводу «Евгения Онегина» «дурным желанием».  Откуда же у этого рафинированного сноба столь трогательная забота о реноме будущих, ему неведомых переводчиков Пушкина?

Поэтому идём дальше.
Обратим внимание на строку с пропавшей запятой: «Мой дядя самых честных правил…» 
Но это же калька с четвертой строки крыловской басни «Осёл и мужик». У Крылова: «Осел был самых честных правил…»
И что это нам дает?
Спросим специалиста. Есть такой - Михаил Казиник. Он многое знает и про первые строки первой главы Евгения Онегина занимательную рассказку имеет ( М.С.Казиник. А.С.Пушкин - стихи - YouTube).
Суть ее со слов Казиника такова.
В доме директора Императорской библиотеки (он же президент Академии художеств) А.Н. Оленина компания играла в шарады. Там были Крылов, Пушкин, Вяземский… Крылов на свой фант проигравшего получил от Анны Олениной, за которой в это время ухаживал Александр Сергеевич, задание – написать басню, сидя под столом. Казиник весело рассказывает, что тучный Крылов под стол залезть не мог, посему Пушкин с Вяземским надели ему столик сверху… В результате Крылов написал басню из одной строки: «Осел был самых честных правил». Все были в восторге и договорились впредь, не именовать кого-либо ослом, а говорить про него – «он самых честных правил».
Такой вот веселенький анекдот в стиле Казиника.
Все бы ничего, но описанные события могли проходить не позднее 1818 года, поскольку басня «Осел и мужик», куда вошла интересующая нас строка, была издана в 1819 году.
Ане Олениной в это время было 10 лет и, конечно, ни о каких забавах в взрослой мужской компании в такие годы и в те строгие времена речи быть не могло. А Пушкин начал за Анной ухаживать в 1828 году.
История у Казиника получилась веселая, но достоверность ее под большим вопросом.
Есть ли иные мнения?
Есть.
Обратимся к авторитету профессора Ю.М. Лотмана.
Юрий Михайлович писал: «Встречающееся в комментариях к "Евгению Онегину" утверждение, что выражение „самых честных правил…“ — цитата из басни Крылова „Осел и мужик“ не представляется убедительным. Крылов использует не какое-либо редкое речение, а живой фразеологизм устной речи той поры (ср.: „…он набожных был правил.“ в басне „Кот и повар“). Крылов мог быть для Пушкина в данном случае лишь образцом обращения к устной, живой речи. Современники вряд ли воспринимали это как литературную цитату».
Но вопрос-то не в том, как воспринимали этот пассаж современники, существенней, как это видел сам Пушкин. Когда поэт писал «Евгения Онегина», реакция читающей публики была ему неизвестна, он ее мог только предполагать, предвидеть.
Отметим, что Крылов в интересующий нас период признавался ровней Пушкину в поэтическом даровании, а учитывая разницу в возрасте и в общественном положении, заимствование из крыловской басни могло быть для Пушкина и неким знаком доброжелательного внимания к мэтру.

Интересно, что у Крылова в его басне после слов «…честных правил» стоит двоеточие:
Осел был самых честных правил:
Ни с хищностью, ни с кражей незнаком:
Не поживился он хозяйским ни листком…
То есть здесь после двоеточия перечисляются «честные правила» - добродетели Осла. Все логично.
Если сам Пушкин двоеточия в этом месте не поставил, значит он имел ввиду нечто иное.
И еще замечу. Во всех редакциях «Евгения Онегина» это место Пушкиным не изменялось – запятая стояла здесь всегда.

Но есть и еще один сложный вопрос.
Дядя Евгения к моменту начала повествования был жив или уже мертв?
Многие считают, что слова «уважать себя заставил» в те давние времена, были аналогом «умер».
Но "Словарь крылатых выражений Пушкина" В. М. Мокиенко и К. П. Сидоренко дает такую трактовку: "он уважать себя заставил (одобрительно) – о выдвижении своих условий, требований, нарушающих сложившееся положение вещей".
А раз дядя был жив (никаких доказательств обратного в романе нет), то он мог чудить, ввергая в уныние племянника.

Так что же вернее: запятая или двоеточие? Что сделал Набоков: испортил или исправил Пушкина?
Обе версии равноценны, скажет кто-то.
Можно было бы и согласиться, если бы не фигура осла. 
Анализ показывает, что начало первой строфы имеет такой смыл: мой дядя подобен ослу, (запятая!) когда ему стало худо, он придумал истязание для родни.  И обратите внимание на очень важное: «Лучше выдумать не мог» То есть, не из каких-то правил следует моральная инквизиция ближних, а это дядя такое придумал. И поэтому двоеточие совсем не уместно.
Так и запишем: «Набоков не прав. В конце первой строки должна стоять запятая».

И немного об этике.
Поступок Набокова, вмешавшегося при создании подстрочника на английском языке в текст поэмы, явно не comme il faut.
Доведись ему сойтись с автором, то посещение Черной речки вряд ли состоялось, но эпиграмму на непрошенного редактора Пушкин наверняка бы написал.

Но у вас есть иное мнение?